Среди мифов и легенд, связанных с бабочками, так трогательна история о Зеркальнице. Как есть цветы-бессмертники, не вянущие и не теряющие красок, так в мире мотыльков существует особый вид. Он не меняется со времен появления первых на земле бабочек. У его представителей зеркальные крылышки, и в полете их можно заметить лишь по вспышкам света, когда они отражают солнце. Порой идущим в полях путникам вдруг мерещатся чьи-то глаза, на мгновенье мелькнувшие перед ними. То их собственные, отраженные воздушными зеркалами. Время не существует для Зеркальниц. Они вне перемен. Радуга на небе, краски восхода или заката словно опадают на землю в их отражениях… Кто знает. Солнечные лучи однажды создали их в каплях воды, повисших в воздухе, и с тех пор они несут на себе историю жизни земли. В меняющихся картинках, сами оставаясь неизменными… Как в мире под солнцем есть тени у каждой формы, так существует и свет души, встающий над материальным телом. Но вот Зеркальницы являют исключение, ибо сами несут на себе светоносное тело и не отбрасывают тени. В древних книгах алхимиков есть туманные намеки на то, что магические зеркала появились на свет в результате изучения бабочек-зеркальниц, что прообраз «философского камня», превращающего простой металл в золото, не что иное, как нахождение красоты и гармонии при взгляде на мир через волшебный кристалл. Этот кристалл впоследствии превратился в зеркала магов, трансформирующие хаос в порядок, безобразие в красоту, бессмыслицу в сокровенный разум…
Но пора, однако, прервать столь длинное предисловие. Что тайны бабочек-зеркальниц, которые спешат к своим цветным подругам и, отражая их, участвуют в реальной жизни. Не стоит ли наконец вернуться к людям… Ведь порой мы все проходим путями, по которым шествует мир, и не найти проводника или его символа, если не обратиться к существам с зеркальными крыльями.
Не стоит уточнять название той северной страны, где родилась Айола. Что в том смысла, если душа, приходя в мир, имеет свою географию, порой далеко не соответствующую местоположению тела.
Айолу с детства окружали хвойные леса и пустынные отмели заливов, вьюги пели ей колыбельные песни, а ей снились горы и скалистые холмы в слепящем зное раскаленного солнца, виноградные долины и надрывные голоса пастухов в переливах гитар и стуке кастаньет. Просыпаясь, она подходила к зеркалу и долго смотрела на себя, словно ища иные черты и не узнавая себя в отражении. Потом вдруг начинала танцевать, напевая и хлопая в ладоши. Поведение ее показалась родителям странным, и они решили, что девочку кто-то сглазил. Неподалеку от их дома жила старая ведунья, к которой Айолу и отвезли для снятия злых чар. В ответ на жалобы родных старуха рассмеялась и, заглянув в глаза ребенку, заковыляла в чулан. Долго она что-то перебирала среди древней утвари и наконец вынесла на свет старинное зеркало в чеканной серебряной раме. Танцующие фигурки гномов, летящие эльфы, нимфы и сильфиды окружали темную, тускло блестевшую поверхность стекла.
— Возьми эту вещицу, дочка. Она охранит тебя и поможет найти свой путь в жизни.
К удивлению родителей, ведунья ничего не взяла за свой подарок Меж тем вместе с зеркалом многое изменилось в Айоле и вокруг нее. Сны ее наполнились фантастическими видениями, которые словно прорывались в реальную жизнь и вовлекали ее в целый водоворот неожиданных событий. Самое интересное, что события эти могли происходить много лет назад, и в настоящем только повторялись, но подлинность их не вызывала сомнений, и доказательства являли себя сами.
Так случилось, что отец Айолы почти разорился, и семья оказалась на грани нищеты. Девочка пришла к отцу и сообщила, что видела ночью морское сраженье в заливе, и с одного из затонувших кораблей идет к берегу лодка с людьми и золотом. Если им помочь, они могут вознаградить спасителей. Отец колебался, не в силах поверить дочери, но, уступая ее просьбам, сел в лодку и вместе с Айолой отплыл в море. Опасные мели и подводные скалы были ему хорошо известны, а мысли о своем разорении породили в нем отчаянные надежды на чудо. Оно произошло в нескольких милях от берега. Темный силуэт старинного корабля вырисовывался среди ночных сумерек. Мелькнула вспышка, и прогремел пушечный выстрел. Впереди корабля, среди волн, металась шлюпка беглецов. Они, по-видимому, не ориентировались и плыли прямо на скалы. Появление лодки с неожиданной подмогой придало силы морякам. Через пару часов упорной борьбы с волнами они проскочили через буруны и оказались у берега. Позади них раздался треск досок и вопли отчаянья. Враги их налетели на рифы и теперь шли ко дну. Спасенные оказались голландскими купцами, на которых напали пираты. Прощаясь, они подарили один из сундуков отцу Айолы. Полный сомнений в своем рассудке, он возвратился домой. На сундуке было написано имя корабля и его владельца, а внутри не одна тысяча золотых. Реальность происшедшего не подлежала сомнениям, однако и верить этому казалось невозможным. Ведь отец Айолы вспомнил, что история с кораблем, владельца которого он спас ночью, случилась около столетия назад и он сам читал о ней в книге, не говоря уже о том, что остов пиратского судна, застрявшего на рифах, много лет служил пристанищем чайкам и ориентиром для лоцманов.
Но на Айолу все эти смещения времени, казалось, не производили впечатления. У нее были свои истории, в которых было нелегко разобраться.
После посещения ведуньи странности в поведении ее отнюдь не исчезли. Как и прежде, она могла часами простаивать перед зеркалом, вглядываясь в его глубину или пытаясь танцевать. Однако неожиданный поворот событий, когда дочь спасла семью от краха, заставил относиться к ней более снисходительно. К тому же Айола быстро вырастала, и ее увлечение собой и танцами казалось уже более оправданным. Меж тем подарок старухи полностью завладел воображением девушки. Она никому не рассказывала о том, что в сумеречной поверхности зеркала часто отражалось не то, что окружало ее. При ясном, солнечном дне в отражаемом мире небо могло покрыться облаками, за линией морского горизонта вдруг вырастали горы, покой вечернего заката раскалывала дикая буря… Но пожалуй, самым необыкновенным было появление в зеркале странного юноши. Одетый по-испански, он говорил с ней на незнакомом языке, но Айола понимала его. Впрочем, это было не так трудно. Идальго, как прозвала его девушка, был невероятно выразительным. Его жесты, взгляды, вся пластика вещали красноречивее слов, а когда она все-таки затруднялась, он начинал танцевать перед ней. Казалось бы, чего более!.. Не она ли тайно мечтала о зажигательных танцах и четких ритмах юга? Но помимо восторгов, он внушал девушке еще и страх. К тому были основания. Однажды, среди ночи, когда Айола в усталости забыла занавесить зеркало, Идальго пробудил ее. Освещенный луной, он стал танцевать, превращая ее комнату в какой-то сказочный дворец. Мраморный пол, выложенный как шахматная доска, то черными, то белыми плитами, аркады мавританских колонн, замершие в изысканной резьбе, полукружье огромных окон с решетчатым узором балконов, струи фонтанов как цветы, распускающиеся в бледном сиянии ночного светила… И среди этого великолепия стройная фигура юноши, отбивающая каблуками огненные дроби. Он отступал от нее и мгновенно менялся, превращаясь то в чернильную тень на черной плите, то в белоснежную на белой. Айола, не в силах противиться его чарам, двинулась навстречу его протянутым рукам, повторяя позы танца. По длинным анфиладам роскошных зал и галерей они углублялись в дворцовые покои. Внезапно черная тень от стены разделила их. Идальго звал Айолу, но она не решалась сделать следующий шаг. Все нетерпеливее звучал топот его каблуков, букет роз очутился в его воздетых руках. Девушка опустила голову, не понимая своего страха, и отшатнулась назад. Под ее ногами была бездонная пропасть, и холодный ветер, поднимаясь из глубин, нес с собою дыхание смерти. Айола повернулась и бросилась бежать. Последнее, что она увидела, — это цветы Идальго. Он бросил их ей вслед. Не долетев, они повисли над бездной, и лепестки их, медленно кружась, падали вниз. Долго после этой ночи девушка не подходила к волшебному зеркалу. Лишь еще одно событие сумело возобновить ее интерес к таинственному незнакомцу. Как-то, возвращаясь из гостей, семья ехала по незнакомой проселочной дороге, которая, по словам местных жителей, была самой короткой. Внезапно карета остановилась. Впереди дорогу преградило огромное стадо быков. Что-то напугало животных, а затем разъярило. Наклонив рогатые головы, они бросились к карете. Лошади рванулись прочь и опрокинули путников. Еще мгновение, и, оборвав постромки, они унеслись прочь. Айола и ее родители оказались лежащими на земле, а на них, сотрясая землю, неслось обезумевшее стадо.
Резкий гортанный крик перекрыл грохот, и за десяток метров от людей быки свернули и бросились к новой цели. Айола увидела всадника в ярко-красном плаще. Прямо перед носом животных он пересек им путь и увлек за собой. Огонь его плаща резал глаза, и исступленная ярость быков обратилась на новую жертву. Меж тем всадник взлетел на холм и, соскочив с коня, дал ему свободу, а сам двинулся навстречу стаду. Темно-бурая волна захлестнула его и пронеслась через холм, чуть ли не сровняв его с землей. Чудо, но на взрытой и истоптанной почве вдруг что-то зашевелилось, и фигура смельчака, сумевшего увернуться от сотен острых рогов, поднялась на ноги. Резкий свист, и его конь прискакал на зов хозяина. Еще мгновение, и всадник исчез. Могла ли Айола не узнать в их спасителе Идальго.
И снова Айола вернулась к своему зеркалу, Идальго же стал ее учителем танцев, через которые она словно узнавала и иную жизнь, и себя. В сновидениях или наяву, они переносились в старые замки и дворцы Испании. Там танцевали они среди изысканных грандов или грязных цыган. И всюду склонялись головы пред ними, как если б они были монархами. А может, искусство зеркального кавалера пленяло людей своей непревзойденной отточенностью и совершенством! Но знал ли кто-нибудь из них, что этот танец рождался из его встреч с самой смертью? Айола же не раз видела, чего стоила эта виртуозность движений и ритма. Как часто путешествия их завершались в глухом скалистом ущелье. Они останавливали коней на краю обрыва, а затем Идальго собирал и складывал камни на его краях. Сделав это, он спускался вниз и там, в тесноте сдвинувшихся стен, начинал свой танец на плоской отполированной скале Айола должна была скакать вокруг пропасти, и эхо конских копыт догоняла четкая дробь каблуков Идальго. Камни со склонов ущелья градом летели вниз, и безумный танцор, увертываясь от них, продолжал отбивать ритмы. Танцем камнепадов или эхом конского галопа следовало бы назвать эти мистерии, из которых Идальго возвращался порой весь израненный, но никогда не остановившийся.
Как жаль, что Айола не могла владеть искусством танца так же, как ее учитель. Да, в его присутствии она могла разделять его порывы и быть для него достойной партнершей. Но стоило ей попытаться танцевать одной, все искусство ее исчезало. Приходилось ей постоянно носить с собой свое зеркало. На веселых праздниках и балах она вешала свой талисман среди штор, на стенах или окнах, и танцевала, не отрывая глаз от него. Никто иной не видел ее кавалера, но привычку быть всегда рядом с зеркалом заметили, и чей-то острый язык дал ей прозвище Зеркальницы…
Меж тем пришло время женихов, и немало влюбленных обращались к отцу Айолы, прося ее руки. Трижды готовились к свадебному торжеству в доме родителей, но каждый раз странные происшествия с женихами разрушали его.
Вельможный француз был первым претендентом. Все, казалось, складывалось удачно. Богатство, молодость, древность рода свидетельствовали в пользу маркиза, но стоило ему на мгновение остаться одному в покоях Айолы, как откуда-то появлялся незнакомец и вынуждал его к дуэли. Только возвращение девушки избавляло маркиза от смерти. Сломанная или выбитая из рук шпага превращала жениха в посмешище. Самое странное, слуги клялись, что не видели, чтобы в комнату входил или выходил кто-либо посторонний. Непрекращающиеся поединки с призраком охладили пыл француза, и он поспешил покинуть свою невесту за день до свадьбы.
Второй жених из Англии оказался столь же неудачлив. Зная историю первого претендента, он решил увезти Айолу на свою родную землю и там отпраздновать свадьбу. Гордостью лорда были его лошади. Самые быстрые были впряжены в карету, в которой сидела невеста и сопровождавший ее кортеж. Увы, в пути их догнал какой-то всадник и, похитив Айолу, возвратил ее домой. После третьей попытки лорд взял свои обязательства обратно и с позором вернулся на родину.
Третий жених, итальянец, проиграл свою невесту в карты, пленившись красотой изумрудов, которые предложил ему неведомый кавалер Айолы. Все это отбило охоту у иных претендентов.
Шли годы, и постепенно истаяли надежды устроить судьбу Айолы такой, как она складывалась у всех. Впрочем, сожалела ли об этом она сама? Фантастическая жизнь, в которую вовлекло ее зеркало, с лихвой возмещала все утраты реальности. Не было ни одного потерянного дня у Айолы. Все эти годы она училась танцуй наконец почувствовала, что овладела этим искусством. Взяв с собой только свое зеркало, она отправилась в Испанию. Там, в праздник Сант-Яго, совпадавшим с днем ее рождения, она вступила в поединок с лучшими танцовщиками Толедо и Севильи. Приз королевы танца достался ей. Корона из золота увенчала ее голову. Счастливая, она подошла к волшебному зеркалу. Оно было пусто, и учитель ее не отзывался, как обычно. Айола впервые за много лет вгляделась в свое лицо и вдруг увидела, что в зеркале отражается старуха. Морщины, седина, запавшие глаза превращали ее голову, увенчанную короной, в шутовскую маску. С рыданиями женщина схватила зеркало и ударила его об пол. Фонтан осколков разлетелся вокруг с жалобным звоном. И тотчас же перед ней явился Идальго. Руки его, обвившиеся вокруг ее стана, вернули ей молодость и красоту. Он повел ее за собой, и, как когда-то раньше, они оказались во дворце Толедо. Правда, на этот раз он быль полон разряженных гостей. Сверкали канделябры, и их отражали драгоценные камни нарядов. Навстречу Айоле и Идальго вышел человек с короной на голове и горностаевой мантии.
Он преклонил колени перед дамой, и голос его звучал, как нежные переливы гитары.
— Ваше величество! Вы задержались на двести лет, но это не упрек. Мы верны вам, и наша любовь и преданность лишь возросли за это время.
Король поднял голову. Как две капли воды он походил на Идальго. В растерянности Айола огляделась. Она была в тронной зале. На стене против нее висел портрет королевы, и она не могла не узнать самой себя. Подбежавший шут подвел ее к трону и усадил на него. Откуда-то появился в ее руках бокал вина. Она пригубила его.
— Вспоминайте, вспоминайте же, ваше величество! — прошептал рядом голос короля.
Огромный пес ткнулся в ее колени. На морде его светились человеческие глаза, наполненные слезами. И этот взгляд вернул ей память о том, что было, а может, только могло быть.
Король Испании Хуан Мечтатель тяготился своей жизныо и страдал от одиночества. Пышность дворцовой жизни, охоты, пиры и развлечения не могли развеять его тоски. Кто-то из призванных лечить короля магов посоветовал найти двойника, который дал бы Хуану жить, как ему хочется, не жертвуя свое время на дворцовые церемонии. Совет пришелся более чем кстати. Двойник Хуана нашелся, и оказалось, что это был его единокровный брат по отцу. Они жили и воспитывались в разной среде, но чудесно дополняли друг друга. Король искусно играл на гитаре, брат его танцевал как никто на свете. Король любил книги и уединение, двойник предпочитал шум, толпу и веселье. Наконец, король сочинял стихи и увлекался астрологией, а брат его выступал матадором на корридах Севильи, Гранады и других городов. Надо представить, с какой радостью они стали обмениваться своими умениями и опытом. От грусти короля не осталось и следа. Но придворные шептались с тревогой, что владыка предлагает своему брату занять трон навсегда, а самому уехать подальше. Нет, эти двое стоили друг друга! Хуан Второй категорически отказывался от королевских предложений. Свою свободу он не променял бы и на три престола. Итак, королевская игра шла все с возрастающем увлечением. Король уже неплохо танцевал и пришел в восторг от первого выступления на корриде. Все было прекрасно, пока однажды король не влюбился. Пышная свадьба увенчала королевский выбор. Увы, на брачном пиру король узнал, что королева прежде была невестой его брата. Отступать было поздно. Хуан Первый любил и не мог обойтись без Хуана Второго и, чтобы не мучить его, отказался входить в покои королевы.