— Да-а, задача… — медленно протянул староста, ударив рукой по голенищу сапога.
— А что, если… — начал священник и остановился. Из цирка донесся звериный рев.
— Приехали, бесы! — зло сказал Сергей Михайлович.
— Не любите?
— Ненавижу. Что цирк, что цыган, что жидов… Одна цена. Насчет врача я сомневаюсь. С городским связываться опасно. Выдать может…
— А приезжего-то где взять? — горестно покачал головой отец Никодим.
— Вспомнил! — сказал Сергей Михайлович. — Есть такой человек. Только не уверен я, согласится ли. А с ним не выйдет, так завтра навещу ещё одного человека. У него большие связи во врачебном мире.
— Правильно. Сейчас и идите. Только осторожно. А я комнату с веревками осмотрю…
Священник и староста направились к выходу.
— Пошли за ними! — шепнул Влас. Глаза его горели. — Слыхали? Темное дело какое-то затевается… — Римма и Павлик кивнули. Ребята осторожно выбрались из кустов. Священник и староста медленно шли по аллее.
— Нет, вы молодец все-таки… — донеслись до ребят слова отца Никодима. — Ловко придумали с Фомой, Сергей Михайлович. Не пойди он тогда в клуб…
— Фома золотой человек, — согласился староста. — Вы уж не обидьте его…
— Как можно! Заплатил как следует.
У ворот сада священник и староста простились и разошлись.
— Римка! Ты давай за попом, мы — за старостой! — приказал взволнованный Влас. — Встретимся на скамейке у цирка.
Римма скрылась за углом. Влас с Павликом перешли на другую сторону и неотступно следовали за старостой. Вышли на Советскую. Сергей Михайлович часто останавливался, топтался у подъездов домов.
— Заблудился, что ли? — шепнул Влас. — Плутает и плутает. Интересно, а поп куда пошел? Где эта комната с веревками?
— Римма расскажет… Ну и дела! — радостно сказал Павлик Асиновский. — Зачем им врач? Зачем покойники? Что за Фома? Вот это тайна!
— Дело ясное, что дело темное… Павлик, мы почти до твоего дома дошли, — сказал Влас.
— Точно. Вон он, на той стороне. Советская, двадцать три.
По улице промчался трамвай. Когда он прошел, староста исчез.
— Вот те на! — с досадой сказал Влас. — Упустили!
— Куда же он мог подеваться? В трамвай, что ли, на ходу сел?
Сергей Михайлович словно в воду канул. Тщетно проискав его, ребята решили зайти к Павлику.
— Поедим чего-нибудь, а потом к цирку пойдем. Римма, наверное, уже там, — сказал Павлик. — И ей чего-нибудь надо захватить.
— Мама, дай нам поесть! — закричал Павлик ещё с порога. — Мы очень спешим.
— Куриной лапши хотите? — откликнулась из кухни мать.
— Хотим!
Из кабинета доктора донесся крик. Кричал отец Павлика:
— Простите меня, батенька, за грубость, но более идиотского разговора у меня ещё в жизни ни с кем не было! Я принимаю только в поликлинике! Я не занимаюсь частной практикой! В последний раз вас спрашиваю, что вам, собственно, от меня угодно?
Пациент что-то тихо ответил доктору. Тот снова повысил голос.
— В первый раз слышу, чтобы отец так кричал, — сказал Павлик.
— Какие гарантии? Какие тайны? Какие деньги? Ничего не понимаю! — донеслось из-за двери.
— Зачем же вы так кричите, доктор? Я ведь человек приезжий. Ничего не знаю… — ответил больной и опять перешел на шепот.
— Вы, очевидно, ошиблись адресом, голубчик, — снова вскипел доктор. — При чем тут врачебная тайна? При чем тут то, что вы приезжий? Вам не терапевт нужен, а психиатр, наверное. Что вы мне суете деньги? Уберите сейчас же!
— Ну, раз не договорились, то до свиданья, — сказал странный больной. — Извините, пожалуйста, за беспокойство.
Дверь кабинета широко раскрылась, и из неё пулей выскочил… Сергей Михайлович! Ребята обомлели. Доктор проводил пациента до двери и молча выпустил его на улицу.
— Что случилось? — спросил Павлик.
— Аллах его знает, — выругался доктор. — Сумасшедший какой-то! Целый час морочил мне голову, о тайнах говорил, клятвы просил с меня. Я, говорит, приезжий.
— Приезжий? Врет. Мы его знаем. Это муж мачехи Борьки Ваткина. Чего ему от тебя было нужно?
— Говорю тебе, что сам не понял ничего…
— Павлик, вперед! — скомандовал Влас, и ребята выскочили на улицу.
Сергея Михайловича не было.
— В горсад! — приказал Влас.
В условленном месте ждала Римма:
— Ну что?
Мальчики рассказали о событиях.
— А поп как? — нетерпеливо спросил Влас.
— Ни в какую комнатку он не пошел. Был в церкви. Потом домой отправился. Я у вас была. Борька и Нина не возвращались.
— Где же они?
— У Сандро, наверное… Может, мы тоже пойдем к новичку? — спросила Римма.
— А мы адреса не знаем, — сказал Влас. — Вот что, — неожиданно предложил он. — Пошли в церковь!
— Зачем? — удивился Павлик.
— А вдруг эта тайна связана с мощами?
— С ума сошел! Они доктора ищут! При чем тут мощи?
— Ну ладно, ни при чем. Но мощи нам все равно обследовать надо. И как можно скорее. Вдруг там действительно лежит кукла? Забыл, что лектор в клубе рассказывал?
— Борька говорил, что сам видел тело, — сказала Римма.
— Мало ли что он видел там сквозь прорезь…
— Тогда, может, и его возьмем с собой? — предложил Павлик. — Пусть сам поглядит, что там наложено в гробнице…
— Он не согласится! — уверенно сказал Влас — Скажет: «Не хочу богохульничать!» А если согласится, все равно его брать нельзя. Вдруг мощи в полном порядке? Тогда все дело испортим. Нет, сперва самим надо проверить.
— Как проверишь? Так тебе и дадут мощи потрошить!
— А не дадут, так на ночь в церковь спрячемся! Заберемся в алтарь или заранее залезем на колокольню.
— А меня с собой возьмете? — спросила Римма.
— А ты не побоишься на ночь остаться в пустой церкви? — улыбнулся Влас.
— Как бы ты сам не испугался! — обиделась Римма.
Глава девятая
ПРИКЛЮЧЕНИЯ НА СЕННОЙ
Сенная, два.
Борька и Нина прошли через захламленный двор и обнаружили у помойного ящика дверь, обитую драной коричневой клеенкой.
— Здесь, — указала Нина на большую, нарисованную пожелтевшим мелом двойку.
Открыв дверь, ребята очутились на полуразрушенной крутой лестнице без перил и осторожно спустились вниз на несколько ступенек.
Пахнуло холодом и кошками. Тусклая, засиженная мухами лампочка под железной сеткой, прогнивший дощатый потолок и сырые стены с обвалившейся штукатуркой отражались в черной воде на полу.
К единственной двери вели кирпичи и несколько досок. На самой широкой из них неподвижно сидела крыса. Борька отодрал от стены кусок известки и бросил в крысу. Та взвизгнула и пустилась наутек, с шумом разрезая воду.
— Ничего себе артисты живут… — прошептала Нина.
— Может, мы не туда попали? — предположил Борька.
— Сейчас узнаем.
Осторожно ступая по кирпичам, они подошли к двери. Миновав пустую кухню, тесно заставленную столами, на которых чадили керосинки и яростно шипели примуса, ребята остановились в конце пустого коридора перед последней дверью.
В комнате с кем-то разговаривал, громко смеясь, Сандро:
— Минька, перестань, да? Не мешай работать! Застучал молоток.
— Минька, бандит, отдай гвоздь! Слышишь, да? Не хулигань!
Борька и Нина переглянулись. Борька тихонько постучал в дверь.
— Нельзя! — поспешно крикнул Сандро. — Минуточку!
Было слышно, как на пол полетел молоток и кто-то запрыгал на одной ножке. Застонали пружины матраца.
— В постель лег, — догадался Борька.
— Это ты, Нонна? — спросил Сандро.
— Нет. Это мы. Ребята из твоей группы, — сказала Нина.
— Зачем пришли? — сухо спросил Сандро после паузы.
— Книжки принесли.
— Оставьте за дверью!
— Видела, как обиделся, — шепнул Борька, — даже не хочет разговаривать… Пойдем.
— Ни за что! — сказала Нина и постучала в дверь: — У нас есть дело. Поговорить нужно.
— Говори!
— Через дверь, что ли?
— А что, не слышно, да? Я, например, хорошо слышу. А тебе уши заложило, да?
— Мы насчет школы… — начала Нина. Но Сандро перебил её:
— Никакой дело со школой больше нет! Вашу школу знать не хочу!
— Учиться бросишь?
— Зачем — брошу? Другой школу себе найду. Школ много.
— Мы не хотим, чтобы ты шел в другую школу. Все ребята просят остаться.
Сандро промолчал. Нина продолжала:
— Тебе «темную» устроили по ошибке. Ребята тебя больше не тронут.
Сандро вскипел:
— А что, я боюсь? Боюсь, да? Сам буду приходить бить их!
— Ну и глупо! Они у тебя хотят прощения просить.
— Бог простит. Я не прощу! — резко крикнул Сандро и вдруг рассмеялся. — Минька, перестань! Не щекотись!
Борька и Нина переглянулись: что за Минька такой? Нина снова постучалась:
— У нас есть к тебе важное дело. Нас прислал дядя Проня.
Сандро насторожился:
— А вы откуда Вонави знаете?
— В цирке познакомились.
— Надо было про «темную» болтать, да? Просили вас, да?
— Ничего мы не наболтали! Успокойся, пожалуйста! Сандро промолчал. Потом вдруг забеспокоился:
— Шапито натянули уже? Манеж готов?
— Шапито натянули, а манеж не готов ещё…
— Ничего без меня не успевают, — проворчал Сандро, — а ты валяйся тут… Из-за ваших повидлов дешевых! Манеж ещё не вскопали, слышишь, Минька? А завтра премьера!
Таинственный Минька не ответил.
— Зачем вас Вонави прислал?
— Сверток просил передать.
— Оставьте за дверью! Спасибо. До свиданья!
— Пойдем, Нина, неудобно, — шепнул Борька.
— Неудобно «сальди-мальди» под столом крутить. Ты же слышал, он из школы уходить собрался. Нельзя его одного оставлять!
— А он там не один. С Минькой каким-то…
— Тем более нельзя уходить. Неизвестно, что ему Минька этот может насоветовать… Погоди, я, кажется, придумала, что делать. — И Нина энергично застучала в дверь. — Мы не можем на полу оставить сверток. В нем завтрак. А тут крысы кругом…
— Правда? — заинтересовался вдруг Сандро. — И много их?
— Четыре штуки. С кошку величиной. Я таких никогда не видала!
— Где ты видишь крыс? — шепнул Борька. Нина приложила палец к губам и подмигнула.
— Слышишь, Минька, крысы снова появились. Вот красота! — радостно воскликнул Сандро. — А ты расстраивался!
— А Минька-то кот! — шепнул Борька.
Нина подтолкнула Борьку локтем и взвизгнула:
— Ой, ещё две из нор выскочили! Нам теперь домой не пройти! Ма-ма!
Борька зажал ладонью рот и чуть не задохнулся от смеха.
— Хватит орать, да? — сердито крикнул Сандро. — Крыс распугаешь! Охоту сорвешь!
— Какую охоту?
— На крыс! Непонятно, да?
— А ты нас к себе в комнату впусти, а потом охоться сколько влезет!
— Ну и трусы вы! — сказал с презрением Сандро. — Ладно уж, заходите!
Ребята толкнули дверь. Заглянув в комнату, они шарахнулись назад и в страхе застыли на пороге.
На кровати лежал Сандро, с забинтованной головой, укутанный до подбородка одеялом. На груди его пристроился невиданный, ростом с огромную кошку, зверек. Его вытянутое туловище было покрыто густой зеленовато-серой шерстью. Её желтые концы торчали во все стороны. Огромный пушистый хвост напоминал щетку-ежик для чистки керосиновых ламп.
Увидев чужих, зверек привстал на короткие лапы, оскалил заостренную хищную мордочку, обнажив ряд сильных острых зубов, и злобно зафыркал.
Ребята отступили назад.
— Да вы не бойтесь! Не бойтесь! — сердито зашептал Сандро, сверкнув глазами. — Не тронет вас Минька! Нужны вы ему, трусы такие! Проходите к окну. Понятно, да?
Борька и Нина, не спуская глаз с диковинного зверька, прижимаясь спинами к стене, перешли на цыпочках к окну.
— Предупреждаю, — сказал Сандро. — Насчет школы заговорите — выгоню! И ещё: как только Минька с крысами расправится — домой пойдете! Минька, вперед! Крысы!
Зверек ощерился. Шерстка его стала дыбом. Он поднялся на задние лапы, обнажив нежное, пушистое светлое брюшко, и начал принюхиваться. Потом снова преспокойно улегся на грудь Сандро.
— Ты что, не понял, да? Там крысы! Кры-сы! — торопил его Сандро.
Зверек нехотя спрыгнул на пол и, по-змеиному извиваясь, вприпрыжку побежал в коридор.
— В момент расправится. Будьте спокойны! — в азарте шепнул Сандро и прислушался.
— Мы спокойны, — ответила Нина, а сама подумала: «Сейчас увидит зверек, что там крыс никаких нет, и вернется. Хоть бы подольше просидел он в коридоре…»
Минька не возвращался. Вздохнув с облегчением, Борька и Нина стали с любопытством рассматривать комнату. Продолговатой формы, она была чистой и светлой, хотя два зарешеченных окна и находились высоко, под самым потолком. Сквозь них были видны только ноги прохожих.
Все убранство этого убогого жилья составляли две старые железные кровати с никелированными шишечками, стол, табуретка и хромоногий венский стул.
В углу примостился не то сундук, не то шкаф. В нем было множество ящиков, отделений, дверок. Некоторые из них задернуты разноцветными занавесками. Рядом с сундуком валялись гвозди, молоток, клещи, куски фанеры, ручная пила-ножовка. Очевидно, до прихода непрошеных гостей Сандро чинил этот странный предмет.
У двери стояла пустая клетка, принадлежащая, наверное, диковинному зверьку. На полу её, на соломе, стояла глубокая тарелка, полная воды.
Стены комнаты украшали три цирковых плаката: два типографских, третий — рисованный от руки. На первом были изображены четыре перелетающих с трапеции на трапецию «черта» в ярко-красных трико, в шапочках с рожками. На груди каждого красовалась морда дьявола. Путь полета «чертей» был обозначен пунктирными линиями. Они перекрещивались, закруглялись в кольца.
На втором плакате, с надписью «Итальянский борец-гладиатор Вонави», ребята узнали дядю Проню в испанском костюме в объятиях огромного удава.
На третьем, с надписью «Чудо-богатырь Вонави против Красной Маски», был нарисован тоже дядя Проня в открытом красном трико-борцовке, в схватке с человеком в совершенно глухом трико зеленого цвета и красной маске, закрывающей лицо.
На столе валялась груда перчаток белого и телесного цветов.
В дверях показался зверек. Он недоуменно глядел на хозяина. Борька и Нина замерли.
— Ищи, ищи! У нор сторожи, — приказал Сандро, и зверек снова нехотя скрылся за дверью.
— Ничего не понимаю! — пробормотал Сандро. — Вялый Минька какой-то! Плохо крыс чувствует. Испортился чутье совсем.
— А может, он заболел? — предположил Борька.
— Подождите-ка… — недоверчиво спросил Сандро, — а вы точно видели крыс?
— Ещё бы не точно! — замахала руками Нина.
— Странно…
— А что странного? Ты понюхай, как завтрак пахнет! — Нина подошла и сунула сверток прямо в нос Сандро. — Так аппетитно пахнет, что не только крысам, а даже нам с Борькой есть захотелось. Вот они и выскочили! Что, у крыс чутья, что ли, нет?
— Чутье-то у них есть… — немного успокоился Сандро и добавил: — А раз вы голодные, так ешьте! Не стесняйтесь, да? Пожалуйста, да? Яичниц можно жарить. Яйца на окне в банка, видишь? Керосинка в кухне стоит. Первый стол от двери.
— Нет, нет, — отказалась Нина, — мы не будем. Мы уже обедали. А тебя вот сейчас накормим.
— Не хочу.
— Да ты не стесняйся.
— Не хочу! Отстань! — что есть силы закричал Сандро. — Выгоню сейчас!
Помолчали.
Борька поднял руку:
— Можно спросить?
— Можно.
— Это что за комод? — указал Борька на странный предмет.
— Кофр называется. В нем все барахло наш: костюмы, вещи.
— Удобный! — оценила по-хозяйски Нина.
— Конечно, удобный. Перёезжать-то часто приходится, — согласился Сандро. — И костюм на вешалка висит, не мнется, и другие вещи. Только старенький уж кофр-то! Не то что у директор наш. У него их несколько. Фабричный. Кожаный. С ящичками секретными всякими. С электрической лампочкой внутри. На батарейка… А наш развалился совсем. Заплатка из фанеры приходится ставить… Вместе с Вонави мастерили. Самоделка…