– Ну что ж, – вздохнул дядюшка, – начнем пускать МОИ деньги на ветер?
– Начнем, что поделать… – притворно вздохнул и я.
И мы отправились в ближайшую харчевню транжирить дядюшкины гнэльфдинги.
Глава тринадцатая
Зондерлинг, за те сто лет, что мы в нем не были, здорово изменился. Но еда, которую подавали в харчевне «РАЙ ДЛЯ ОБЖОР», осталась по-прежнему очень вкусной. Набив животы и немного опустошив дядюшкин кошелек, мы выкатились все трое на улицу Мартовских Котов и решили немного по ней прогуляться.
– После сытного обеда нельзя заваливаться сразу спать, – сказал нам Кракофакс и, скосив глаза и заметив на щеке хлебную крошку, ловко слизнул ее длинным языком – он не любил, чтобы пропадало добро, за которое платили немалые деньги. – Во время сна, – продолжил дядюшка свое нравоучение, – вам могут присниться ужасные кошмары, и у вас испортятся нервы. А нервные клетки не восстанавливаются – учтите это!
– Хорошо, мы учтем, – поддакнул я своему воспитателю. Хотя предпочел бы увидеть кошмары во сне, чем наяву, а из-за дядюшкиных «прогулок» нам приходилось с ними сталкиваться сплошь и рядом.
Мы прошли неспешной походкой два квартала по улице Мартовских Котов и свернули на Кипарисовую улицу. И вдруг увидели огромный рекламный щит, на котором красовалось изображение симпатичного рыжего пса с лохматыми ушами. Яркими разноцветными буквами на щите было написано: «Цирк Джузеппе Озверелли! Приходите и вы не пожалеете! Чудо-пес по имени Кекс и вся труппа приглашают вас на наши представления! Гимнасты и фокусники, клоуны и факиры, акробаты и музыкальные эксцентрики порадуют дорогую публику своим искусством!»
– Да это же наш дружок Кексик! – воскликнул я и показал пальцем на портрет рыжего пса. – Ну да, это он!
– Хоть Кекс и «чудо-пес», но он не волшебник, и сто лет ему никак не протянуть, – хмыкнул Кракофакс.
– А вот мы проверим! – снова воскликнул я и принялся умолять дядюшку сводить меня и Пугаллино в цирк на представление.
Но старый скряга заупрямился не на шутку:
– Тратить деньги на то, чтобы полюбоваться на обыкновенную дворнягу?! Это можно сделать и бесплатно, достаточно заглянуть в ближайшую подворотню!
К счастью, вскоре Пугаллино пришел мне на на помощь. Уловив момент, когда в нашем с дядюшкой споре возникла крошечная пауза, он торопливо сказал:
– Кекса можно увидеть и бесплатно! Давайте подойдем к служебному входу цирка и попросим, чтобы его к нам пригласили на одну минутку!
– А ведь верно! – рассмеялся Кракофакс. – И как это я сам до этого не додумался! Оказывается, из тряпок можно делать не только бумагу, но и хорошие мозги! – И он благодушно похлопал Пугаллино по плечу ладошкой.
– В моей голове была солома, а не тряпки, – уточнил юный гнэльф.
А я добавил:
– И бумагу давным-давно делают из древесины, а не из тряпок. Ты отстал от жизни, дядюшка!
– Ну-ну, не обижайтесь, – хихикнул старый ехидина. – Я не хотел оскорбить нашего друга. Подумаешь, был пугалом в огороде! Однажды я проторчал несколько лет фаянсовой фигуркой на шкафчике у одной волшебницы, и, как видите, совсем от этого не поглупел!
Потом, посмотрев на часы, дядюшка сказал:
– Без четверти шесть. Первое представление начнется через пятнадцать минут. Если мы поднажмем, то, наверное, успеем повидать Кекса.
И мы припустились бегом по Кипарисовой улице к знакомому нам цирку господина Озверелли.
Глава четырнадцатая
К нашему счастью, дядюшкины часы обладали удивительным свойством: стоило только кому-нибудь на них посмотреть, как они, в знак признательности за то, что на них обратили внимание, тут же прибавляли к точному времени еще минут пятнадцать – двадцать. Поэтому мы прибежали к цирку за полчаса до начала представления и Кекса повидать успели.
Увы, мой дядюшка в который раз оказался прав: того, НАШЕГО КЕКСА, уже не было в живых. А нас встретил у служебного входа его потомок в двадцать восьмом колене. Этот Кекс был точной копией своего пращура и унаследовал от предка не только внешность, но и талант циркового артиста. Узнав, кто мы такие и зачем заявились в Зондерлинг, он сказал:
– Попробую вам помочь. Давайте встретимся после последнего представления и все обсудим. Вы где остановились? В каком отеле?
– Остановились мы на улице Мартовских Котов, – поспешил ему ответить Кракофакс. – А вот отель мы пока не выбрали: с финансами, знаете ли, затруднения…
Кекс вытащил передней лапой из-за ошейника купюру в двадцать гнэльфдингов и протянул ее дядюшке:
– Вот, возьмите. Здесь рядом есть неплохая гостиница – этих денег вам хватит, чтобы снять в ней номер на пару суток. А вечерком я к вам сегодня загляну, и мы поговорим.
И, извинившись, он помчался в гримерную.
– Не стыдно тебе, дядюшка, выпрашивать деньги у незнакомого пса? – накинулся я с упреками на старого сквалыгу, едва только четвероногий артист исчез за дверями цирка. – Даже пуппетроллю нужно иногда вспоминать о совести!
Кракофакс в ответ ехидно усмехнулся:
– Во-первых, в моем возрасте забывчивость простительна. Во-вторых, я денег не выпрашивал, Кекс сам их предложил. И в-третьих, он нам не чужой: не знаю, как вы, а я успел с ним подружиться!
Переубеждать дядюшку было безнадежным делом, и я махнул рукой:
– Постарайся больше у него ничего не клянчить! Мы пришли к Кексу не за гнэльфдингами, а за помощью. Нам нужно отыскать Кнедлика и Гэга!
– С деньгами заниматься поисками все-таки веселее. Не так ли, Пугаллино? – Кракофакс, пряча усмешку, взглянул на моего юного друга.
– Наверное. Но я готов искать их и с пустыми карманами…
– Скоро тебе представится такая возможность! – ухмыльнулся дядюшка. – Ты еще не потерял свои полсотни? Береги эти денежки получше, а то я сильно расстроюсь, если ты их где-нибудь нечаянно выронишь.
Так, перебрасываясь невинными шуточками, мы добрели до отеля, который нам порекомендовал Кекс, и сняли в нем свободный трехместный номер. Пугаллино сразу же побежал принимать душ – этот бывший огородный страж оказался невероятным чистюлей, – а мы с дядюшкой сели в кресла и стали смотреть телевизор. К сожалению, он был не совсем исправен и время от времени перепрыгивал с одного канала на другой. И там и там показывали новости, но дикторы почему-то сообщали о них совсем по-разному. Так, если один из дикторов говорил, что премьера в Зондерлингском театре комедии прошла с огромным успехом, то другой диктор о той же премьере высказывался с пренебрежением и оповещал своих телезрителей, что она потерпела полный провал. Дядюшке нравилось смотреть и слушать, как эти упрямцы противоречат друг другу, но мне такое «представление» было не по душе, и я включил радиоприемник. Лучше бы я этого не делал! Третий диктор, уже невидимый, а только слышимый, ввязался в оживленную полемику своих телевизионных коллег. Начался такой горячий обмен мнениями, что я понял: пора зажимать уши, а то свихнешься! Я прилег на постель и накрыл голову подушкой. Но покоя мне обрести не удалось: старые кроватные пружины подо мной при малейшем моем движении издавали звуки, похожие на звуки расстроенной шарманки. Прислушавшись получше, я различил несложный мотив: это был «Ах, мой бедный Августин, Августин!». Понаслаждавшись музыкой минуты две или три, я вскочил с кровати и пошел в ванную комнату – Пугаллино уже освободил ее, и теперь я мог слегка освежить свою одурманенную голову под приятным душем. Но едва я прикоснулся рукою к крану с горячей водой, как трубы запели тирольскую песню. А когда я включил еще и холодную, то к тирольской добавилась и какая-то африканская мелодия. Смочив волосы и лоб, я торопливо выключил сводный оркестр народных инструментов. Потом взял с полочки оставленный Пугаллино гребешок и причесал свой непокорный вихор. Взглянул в зеркало и ахнул: на меня смотрело из него какое-то треугольное чудовище самых дивных расцветок! К счастью, оно не стало выскакивать из зеркала и набрасываться на меня – нечто подобное однажды уже случалось кое с кем! – и я вскоре успокоился. Плюнув на свое дурацкое отражение, я вышел из ванной комнаты и, подойдя к дядюшке, уже посиневшему от хохота – так ему нравилась перебранка трех дикторов! – громко сказал:
– Не попросить ли нам администратора гостиницы, чтобы он пересилил нас в другой номер? В этом мне что-то не все нравится…
Но дядюшка от меня просто-напросто отмахнулся, а Пугаллино с улыбкой произнес:
– Не обращай внимания на здешние чудачества, Тупсифокс! Подумаешь, краны песни поют! Зато из них вода течет: и холодная, и горячая.
– А зеркало? Оно кого отражает? Неужели меня?!
– Если ты в него смотришься, то тебя. Если я смотрюсь, то меня.
– И ты в нем тоже треугольный?
– Нет, я пятиугольный. Я понял, в чем дело, Тупси: это зеркало увлеклось кубизмом.
– Чем-чем?
– Кубизмом. Есть такое течение в живописи, о нем мне кот Маркиз рассказывал.
– О говорящем коте, рассуждающем о кубизме, ты мне сейчас лучше и не заикайся! – рявкнул я и стукнул кулаком по столу.
– …всего вам хорошего, дамы и господа! До скорой встречи на нашем канале! – дружно сказали все три диктора, и двое из них исчезли с экрана, а третий просто заткнулся.
– Надеюсь, хоть теперь мы немного отдохнем, – смущенно проговорил я, потирая ушибленную руку. – Скоро придет Кекс, и нам понадобятся свежие головы.
И я с размаха хлопнулся на свою кровать и погрузился в чудесный мир звуков знаменитой песенки о бедном Августине.
Глава пятнадцатая
Кекс пришел к нам в гостиницу, как и обещал, сразу же после вечернего представления. Вид у него был усталый, но пес-циркач старался держаться молодцом. Войдя в нашу комнату на задних лапах, он послал нам передними лапами воздушный поцелуй и, улыбаясь по-собачьи одними глазами, весело произнес:
– Добрый вечер, дорогие зрители! Рад вас снова приветствовать в нашем цирке!
А через секунду, увидев наши изумленные лица, он хлопнул себя по затылку и виновато воскликнул:
– Простите, заработался! После трех представлений и двухчасовой репетиции и не такое отмочишь!
Кекс подошел к свободному креслу и, покосившись на моего дядюшку, спросил:
– Вы не станете возражать, если я присяду? Хоть у меня и четыре ноги, но они все ужасно устали!
– Садись, будь как дома, – разрешил Кракофакс.
А я торопливо поинтересовался:
– Вы хотите выпить чашечку кофе? Вам с молоком или без него?
– Пожалуй, я не откажусь от чашечки. Если можно, то с молоком. И – без кофе.
Я принес Кексу молока и бутерброд с колбасой. Наш гость поблагодарил меня и принялся уплетать угощение. Когда он расправился с ним – на эт о ушло не более десяти секунд, – Кекс вновь сказал «большое спасибо» и задал вопрос, адресованный всем нам:
– Так что вас привело обратно в Зондерлинг? Да еще спустя целый век после вашего первого посещения этого славного города?
– Мы ищем одного гнэльфа-зондерлингца, – ответил Кракофакс. – Его зовут Гэг…
– Знаю, знаю, – закивал Кекс головой. – Очень уважаемый житель нашего города!
– Где его можно найти? – спросил дядюшка и весь напрягся.
– В офисе «Бюро по контролю за исполнением желаний». Господин Гэг заведует там отделом по учету выполненных желаний. Здание Бюро находится в Старом Городе на Клубничной улице.
– Чудесно! – обрадовался Кракофакс. – Утром помчимся сразу к нему!
– Еще мы разыскиваем моего щеночка, – напомнил я дядюшке и, заодно, циркачу Кексу. – Кнедлика перенесла в Зондерлинг злая колдунья Скорпина…
– Разве она не заточена в осколок зеркала? – перебил меня Кекс. – Вот врут газеты!
– Заточена, но пакости делать продолжает.
– Приметы щенка? Есть ли у вас какая-нибудь деталь его одежды? – деловито поинтересовался четвероногий артист.
– Какая у Кнедлика одежда… Один ошейник, да и тот вместе с ним пропал. А главная примета у щеночка имеется: с шести вечера до шести утра он – привидение.
– Такой разноцветный?! – обрадовался Кекс. – Одно ухо торчком, другое ничком?!
– Да, это он! – дружно гаркнули мы с Пугаллино.
Кекс вдруг погрустнел:
– Его похитили… Два дня фокусник Мармеладос выступал с ним, всего два дня! На четвертом представлении щенок исчез.
– А как он к вам попал? – спросил Кракофакс.
– Вы не поверите: свалился прямо из-под купола во время репетиции! Хорошо, что он упал на батут, а не на арену, иначе бы разбился вдребезги. Мармеладос взял его в свой номер, но… – Кекс развел удрученно передними лапами и замолчал.
Смолкли и мы, думая каждый о своем. Наконец первым нарушил затянувшееся молчание все тот же Кекс:
– Если господин Гэг не сможет помочь найти вам Кнедлика, то обратитесь снова ко мне. Сам я плохо слежу за тем, что происходит в городе: каждый день у меня репетиции, спектакли – ни одной свободной минутки нет! Зато я знаю одного Цепного Пса по имени Крингель – вот он в курсе всех событий, которые творятся в Зондерлинге. Может быть, он вам что-нибудь расскажет?
Устало зевнув, Кекс поднялся из кресла и поковылял к выходу. Мы с Пугаллино бросились его провожать.
– Всего вам доброго, желаю удачи! – проговорил цирковой артист и исчез за дверью.
– До свидания! – крикнули мы ему дружно вслед. – Спасибо за важные сведения!
Не оборачиваясь к нам мордой, Кекс махнул хвостом. И этот жест означал одно: «Какие пустяки! За это и благодарить-то не стоит!». Дойдя до лестницы, цирковой пес опустился на четыре лапы и медленно сбежал по ступенькам вниз. А мы с Пугаллино вернулись в номер: нам не терпелось поделиться с дядюшкой впечатлениями от этой встречи.
Глава шестнадцатая
Однажды я заметил: если у меня нет настроения слушать музыку, то она мне и не понравится, как бы музыканты не старались лупить по клавишам, дуть в трубы и ударять по струнам. Зато когда у меня такое настроение появляется, то доставить мне наслаждение может и скрип старых кроватных пружин, наигрывающих «Ах, мой бедный Августин, Августин!..», и пение водопроводных труб, перемешивающих тирольские мелодии с барабанным боем африканских тамтамов. Даже свист закипевшего чайника напоминает мне в такие минуты не вой включенной сигнализации, а упоительный напев сказочных морских сирен, о которых я вычитал недавно в одной из книг.
Насладившись сполна музыкальным концертом, Кракофакс, Пугаллино и я отправились в Старый Город на Клубничную улицу. Через четверть часа мы были уже на месте и без труда отыскали красивый дом с еще более красивой вывеской «БЮРО ПО КОНТРОЛЮ ЗА ИСПОЛНЕНИЕМ ЖЕЛАНИЙ». На первом этаже нас встретил пожилой служащий с длинными седыми усами. Чиновник был одет в сиреневый нарядный костюм, а на безукоризненно выглаженной белой сорочке красовался малинового цвета галстук-бабочка.
– Что вам угодно, господа? – вежливо спросил он ранних визитеров. – Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
– Мы хотим поговорить с господином Гэгом, – сказал Кракофакс и, сняв помятую старенькую шляпу, спрятал ее у себя за спиной. – У нас к нему важное дело.
– Одну минутку. – Служащий подошел к телефону и набрал какой-то номер. Вскоре он вернулся к нам и, грустно разведя руками, произнес: – Увы, господин Гэг в командировке. Приходите через недельку.
– Ждать целую неделю?! – ахнул дядюшка. – Да мы за это время разоримся!
– Может быть, вы поговорите с кем-нибудь другим из отдела господина Гэга? – поинтересовался служащий. – Я могу вас соединить, – и он показал на телефонный аппарат.
– Нет-нет, спасибо, – поспешил ответить Кракофакс, – мы зайдем в следующий раз! До свидания! – Он схватил меня и Пугаллино за руки и потащил нас к выходу.
– Зря ты отказался от разговора с его коллегами, – сказал я, когда мы вновь вышли на улицу. – Могли бы узнать, куда он уехал…
– Вдруг им известно, где наш Кнедлик? – добавил Пугаллино. – Они учитывают все желания, а найти песика мы страстно желаем!
– Чего нельзя сказать о тех, кто его похитил! – огрызнулся Кракофакс. – Впрочем, ты прав, Тупсифокс, я зря отказался побеседовать с коллегами Гэга. Но мы сейчас исправим эту мою оплошность, не так ли?
Старый пройдоха подмигнул мне левым глазом и отвел в сторонку.