— Посмотрим, посмотрим! Не падайте духом, ребята. Мы вас обязательно вытащим.
В наступившей тишине снаружи явственно слышался стук, который показался пленникам горы самой прекрасной музыкой на свете: это рудокопы начали разгребать завал у входа в туннель.
* * *
Эмос энергично шагал по зеленому лугу. За ним бежали Тайя и Локрин. Дрейгар на ходу рассказывал ребятишкам очередную историю об одном из своих героических приключений.
— …И вот я оказался один против этих четырех жутких чудовищ, — говорил он. — А из оружия при мне были только берцовая кость моноклида и собственная смекалка. Чтоб вы знали, эти летучие пауки отличаются дьявольской свирепостью. У них вот такие огромные крылья, к тому же зазубренные и острые как бритва. Я уж не говорю про клыки и щупальца, усеянные ядовитыми шипами… Они застали меня врасплох — прямо на краю жерла действующего вулкана…
Дрейгар прервал рассказ на полуслове и прислушался.
— Что там еще? — проворчал Эмос.
Со стороны поселка рудокопов послышалось тарахтение.
Все остановились, немного подождали, а затем продолжили путь.
— …Пауки были готовы вцепиться в меня, — Дрейгар возобновил прерванный рассказ, — но я изловчился и что было силы двинул первого берцовой костью. Он рухнул как подкошенный. Недолго думая, я вымазался в его крови и, взвалив его тушу себе на спину, направился прямо на трех других. При этом я нарочно шевелил его крыльями и щупальцами — как будто он живой. Это сбило других пауков с толку. Зрение у них, чтоб вы знали, очень слабое. Главное — нюх. А так как я вымазался паучьей кровью, они приняли меня за паука и, решив, что добыча ускользнула, улетели прочь…
— Кто-то едет! — прервал его Эмос.
Дрейгар встревоженно обернулся. Они как раз спускались с холма по направлению к дороге и находились на открытом пространстве. Эмос уже хотел предложить спрятаться, но тут увидел, что беспокоиться не о чем: это был всего лишь грузовик с двумя рудокопами. Грузовик подскакивал на кочках и, видимо, очень спешил.
— Сейчас узнаем, в чем дело, — сказал Локрин.
Эмос был вынужден согласиться. Его тоже разбирало любопытство.
Они принялись размахивать руками, чтобы привлечь внимание водителя. Как ни странно, несмотря на то что они были мьюнанами, грузовик затормозил и остановился.
— Что случилось на шахте? — спросил Эмос рабочих. — Судя по грохоту, в туннеле произошел обвал?
— Так и есть, — кивнул один из рудокопов. — Дела плохи. Мы спешим в Унгрет. Говорят, у них есть проводники, которые хорошо знают местность. Несколько наших ребят оказались запертыми в туннеле. Кое-как удалось до них докричаться. Они уверяют, что нашли какой-то лаз. Может быть, он выведет из шахты… А вы что скажете? Вам ведь известны все пещеры на Абзалете.
Эмос знал эту местность как никто другой. Он вопросительно взглянул на Дрейгара. Парсинанин пожал плечами. Эти рудокопы сами виноваты. Поделом им. Может, унгретские проводники и посодействуют, да только вряд ли норанцы примут помощь от мьюнан…
— С этой стороны на Абзалете нет никаких других лазов в пещеру, — сказал Эмос. — Но на соседней горе, что находится на земле рэнсников, действительно есть множество лазов, которые ведут в подземные пещеры. Не исключено, что по ним можно добраться до Абзалета. До тех мест два-три дня пути, но в Унгрете живут люди, которые знают, где вход. Правда, этот вход наглухо завален громадной плитой. Если сможете, попробуйте ее сдвинуть.
— А вы знаете дорогу? — спросил водитель. — Покажете, как доехать?
— Ну уж нет, — покачал головой Эмос. — Мое дело сторона.
— Но почему бы им действительно не помочь? — удивился Локрин.
— Прошу вас! — взмолился рудокоп. — К тому же в туннеле оказались двое ваших.
— Так я и поверил, — недоверчиво хмыкнул Эмос.
— Ей-богу! Мужчина и женщина. Не то Мик и Налла, не то еще как. Они забрались туда, разыскивая своих пропавших ребятишек.
Эмос нахмурился, а Тайя и Локрин побледнели.
Несчастье свалилось как снег на голову.
— Ну-ка, подвиньтесь, — рявкнул Эмос, — чтобы мы могли поместиться в вашей таратайке! Нельзя терять ни минуты. Разворачивайте машину и гоните на гору!
* * *
Взводный Калам был громадным, пузатым детиной. «Кость у меня такая — широкая!» — хвастался он. Однако вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову дразнить его, поскольку в недавнем прошлом Калам прославился как чемпион по кулачным боям. Нужно заметить, что успехом кулачного бойца он был целиком обязан именно своему необъятно жирному пузу, которым решительно напирал на ошеломленного противника, а затем наповал сбивал с ног ударами увесистых, словно утюги, кулаков.
В отличие от кулаков, речь у него была развита крайне скудно. Когда к воротам поселка подошли две женщины из племени габбитов, ведя под уздцы ослика, запряженного в телегу, груженную всяким хламом, и начали что-то тараторить, Калам оглянулся в поисках кого-нибудь, кто бы помог ему объясниться с непрошеными гостями. Он вопросительно взглянул на товарищей-охранников, но те только непонимающе пожали плечами.
— Есть твоя что-что старый вещи, большой-большой котел? — обратилась к Каламу одна из женщин.
Калам лишь глупо пялился. Единственное, что ему было известно: габбиты считались отбросами общества, вроде бездомных собак, на них можно было вообще не обращать внимания. Скитаясь от деревни к деревне, от города к городу, они собирали всякую дрянь, приспосабливая ее для каких-то своих нужд.
Женщины были карликового роста, с маленькими детскими головками и пятнистой розовато-желтой кожей. Их платья были скроены из одних заплат и усеяны многочисленными пуговицами. Быстрое и певучее наречие, на котором изъяснялись габбиты, понимал не каждый.
— Эй, кто-нибудь говорит на этом собачьем языке? — рявкнул Калам, обращаясь к компании рудокопов, толпящихся во дворе.
В сторожевую башню поднялся Галеус Джуб и, взглянув на женщин, которые в ожидании стояли руки в боки, объяснил:
— Им нужно старье. Это женщины из племени габбитов. Теперь и сюда добрались… — И, перегнувшись через перила, крикнул: — Эй, там! Старье берем?
— Берем-берем! — откликнулась женщина, та, что повыше ростом. — Старье берем, природе-матке отдаем! Объясняла мало-мало большому котлу. Большой котел — пустой башка!
Галеус Джуб расхохотался и помахал женщине рукой.
— Что она сказала? — подозрительно спросил Калам.
— Она сказала, что вывезет со свалки хлам и отправит на переработку… А еще похвалила твою атлетическую фигуру.
— Не врешь?
— Как можно.
Однажды женщины уже заезжали в поселок рудокопов и теперь погнали осла с телегой прямо на свалку. Кроме заржавленного железного лома, здесь можно было отыскать массу всякой всячины, пригодной в хозяйстве габбитов. Разбирая кучи мусора, женщины с удивлением обнаружили, что на этот раз куски металла густо опутаны железной проволокой.
— Моя нет-нет возиться до утра! — фыркнула женщина-габбит, обращаясь к подруге. — Старье берем, кладем в телега, а дома дети мало-мало разберут.
Подруга с готовностью кивнула. И в самом деле: чем тратить время, распутывать проволоку, лучше уж все как есть погрузить на телегу, привезти металлолом в деревню, где ребятишки все переберут и распутают.
Кое-как они принялись поднимать мусор с земли и перекладывать на повозку. Не пропустили ни одного осколка стекла, ни одной деревянной щепки. В большом хозяйстве все сгодится. Потом уселись сверху и направили ослика обратно к воротам. Толстый охранник хмуро глядел им вслед. Громыхая и переваливаясь с боку на бок, телега выехала из поселка и неспешно покатила по грунтовой дороге на восток — туда, где в лесистых холмах обитало племя габбитов.
Глава 5
ПРОРОЧЕСКИЕ ГРЕЗЫ
Микрин более или менее восстановился, но, чтобы окончательно прийти в себя, ему еще требовалось некоторое время. Все его тело было в синяках, вмятинах и порезах. Совершенно обессиленный, он крепко спал, положив голову жене на колени.
Нуган с любопытством рассматривал спящего. Особенно юношу удивляло, что синяки и кровоподтеки проступили не только на теле мьюнанина, но и у него на одежде. Сколько он ни ломал над этим голову, ничего не мог понять.
— Как синяки оказались на одежде? — не выдержав, поинтересовался он у Найяллы.
— Вообще-то мы не носим одежду. То, что на нас, не настоящая одежда… — ответила она, не отводя нежного взгляда от мужа.
— То есть вы хотите сказать… — начал юноша и смущенно умолк, осененный неожиданной догадкой.
— Сотни лет назад первые племена, начавшие торговать с мьюнанами, считали нас дикарями. Именно по той причине, что мы не носили одежду, — продолжала объяснять Найялла. — Но нам одежда ни к чему. В отличие от обычных людей, мы не так чувствительны к капризам погоды. Мы не носили одежду еще и по другой причине. Она бы мешала превращениям. А это вопрос выживания. Словом, чтобы не шокировать другие племена, мы вылепили одежду из собственного тела. Даже наши волосы сделаны из того же вещества, что и тело…
Далджин брезгливо поморщился. Что касается Нугана, то эти откровения не вызвали у него отрицательных эмоций. Разве что появилась масса других вопросов. Но продолжать расспросы юноша постеснялся.
— Потушите лампочки на ваших шлемах, парни, — сказал бригадир. — Не тратьте зря масло.
Нуган и Далджин послушно сняли шлемы и, вывинтив из фонариков стеклянные линзы, загасили крошечные фитили. Теперь непроглядная мгла сомкнулась вокруг небольшого пятна света, который отбрасывала одна ручная шахтерская лампа. Единственное, что им оставалось, — только ждать.
Словно из другого мира до них доносился чуть слышный стук. Это товарищи-рудокопы не покладая рук трудились, разбирая завалы.
— А давайте рассказывать анекдоты, — предложил Далджин. Его усатое лицо едва белело в полумраке.
— Побойся Бога, Далджин, — пробурчал Нуган, — когда Балкрета и других ребят только что засыпало…
— Кто знает, может, скоро и наша очередь. Почему бы не похохотать на прощание?
Пожилой бригадир прекрасно понимал, что молодой рудокоп только храбрится, — сам-то он не раз попадал в подобные переделки.
— Ну, кто знает, сколько нужно норанцев, чтобы сварить яйцо?
— Понятия не имею.
— Десять человек. Один варит яйцо, а девять других его охраняют.
— Яйцо или того, кто варит? Ха-ха-ха! — невесело рассмеялся Нуган. — Тогда уж и я расскажу… Знаешь, какая разница между норанцем и шаксом?
— Какая?
— У шакса хотя бы есть мамочка, и она его любит.
— Ха-ха-ха!
— Зря вы так про норанцев, — стараясь казаться серьезным, заметил бригадир. — Я бы много отдал, только чтобы сейчас здесь оказался наместник в своей обгорелой ночной сорочке — как тем утром после пожара… — И, не выдержав, расхохотался.
— А что нужно сделать, чтобы мьюнанин не утонул? — продолжал Далджин.
— Что? — усмехнулся Нуган.
— Не нужно долго держать его под водой…
Найялла сидела поблизости, но Нуган не решался взглянуть в ее сторону. Ему было неловко. Он надеялся, что мудрый бригадир как-то загладит ситуацию, но Джузек хранил молчание. По правде сказать, молодой шахтер всегда смотрел на мьюнан косо, но теперь, когда все они, и мьюнане и рудокопы, оказались в общей беде, смеяться над ними было как-то не с руки. Нуган даже открыл рот, чтобы как-нибудь отшутиться, — да так и остался сидеть с открытым ртом, не зная, что сказать.
Между тем, словно к чему-то прислушиваясь, бригадир сидел опустив голову. Потом приложил ладонь к земле и неожиданно вскочил на ноги. По туннелю вновь прокатились гулкая волна и рокот, с потолка засеялась пыль, а пламя в фонаре тревожно задрожало.
— Нуган, подними лампу! — воскликнул Джузек.
Молодой рудокоп схватил лампу и, подняв повыше, стал разглядывать своды туннеля. Проснувшийся от толчка Микрин инстинктивно сжался в клубок. Словно желая защитить мужа, Найялла обняла его и прикрыла собой.
— Ничего, — сказал бригадир, — подпорки крепкие, выдержат!
Немного погодя зловещий рокот затих. К счастью, ничего страшного не произошло. Хотя ожидать можно было чего угодно.
Бригадир подошел к расселине, которую недавно обнаружил за кучей щебня.
— Эй, Джуб! — позвал он. — Как дела?
Но ответом была тишина.
— Джуб, ты меня слышишь? Эй, кто-нибудь, отзовитесь!
Ни звука.
Бригадир сокрушенно вздохнул.
— Что случилось? — спросила Найялла. — Они еще пытаются нас откопать?
— Не знаю… Боюсь, теперь ни за что нельзя поручиться.
* * *
Рудокопы поклялись, что доставят мьюнан в поселок в целости и сохранности и что среди норанцев те будут в полной безопасности и под их защитой. Поразмыслив, Эмос решил, что Локрина и Тайю лучше взять с собой; оставлять их одних было в сложившихся обстоятельствах отнюдь не безопасно.
У ворот поселка рудокопы немного поспорили с охраной, но в конце концов грузовик пропустили. Во дворе вокруг грузовика сразу столпился народ. В сопровождении высших чинов и шестерых дюжих воинов подошел и сам наместник, обряженный в форму простого кнутобоя.
Едва взглянув на прибывших, Котч-Бомен хмуро рявкнул:
— Кнутобой Калам, немедленно арестуйте мьюнан! Как вы вообще посмели пропустить их в поселок?
— Они здесь, чтобы помочь нам спасти наших товарищей, — объяснил водитель грузовика. — Не трогайте их!
— Держи язык за зубами, не то отправишься вместе с ними! — пригрозил наместник. — Кнутобой Калам, вы что, оглохли? Выполняйте приказ!
Рудокопы возмущенно загудели и, окружив мьюнан, преградили солдатам путь.
— Мы не из тех, кто отлынивает от работы, ваше сиятельство, — обратился к наместнику чернобородый рудокоп. — Но мы отказываемся поднять из шахты хотя бы лопату руды до тех пор, пока не будем уверены, что для спасения наших товарищей делается все возможное.
Шахтеры одобрительно закивали.
— Если мьюнане знают, как проникнуть в эти чертовы пещеры и спасти наших ребят, пусть помогут! — Тут рудокоп повернулся к Эмосу: — Как только мы попытались разобрать завал, в туннеле произошло еще одно обрушение. Даже если, несмотря на угрозу новых завалов, мы будем работать не покладая рук дни и ночи напролет, мы все равно не успеем их спасти. Там, внизу, они без света и воды. Кто знает, может, их вообще уже нет в живых. Как бы там ни было, мы не отступим, пока не будем уверены, что сделали все возможное. Единственная наша надежда — что где-то есть обходной лаз… Что скажете, сможете вы его отыскать?
— С этой стороны в туннель проникнуть нельзя, — сказал Эмос. — Но я могу отвести вас к входу в пещеру, которая находится с другой стороны, в Энлижском лесу, и ведет в разветвленную систему туннелей. На грузовике туда два дня пути. Не уверен, что оттуда нам удастся пробраться сквозь гору, но других вариантов нет. В туннеле, кроме ваших товарищей, оказались мои родственники. Им известно, что есть какие-то обходные туннели, но вряд ли они смогут их сами отыскать. Я готов ухватиться за любую возможность и немедленно отправляюсь в Энлижский лес. Но мне понадобится помощь. Вход в пещеру завален огромной плитой.
Рудокоп с готовностью кивнул:
— Я весь к вашим услугам. Думаю, любой из нас сделает все возможное, чтобы помочь…
— Славно, славно! Пусть будет по-вашему, — хмыкнул Котч-Бомен, хлопая в ладоши. — Однако меня беспокоит, что это может затормозить нашу работу. Надеюсь, вы еще не забыли, кто тут главный?
Наместник уже успел все взвесить. Что-что, а открытого бунта никак нельзя было допустить. Шахта и так уже сильно отставала от графика добычи ценной руды. По опыту наместник знал, что, когда речь шла о жизни товарищей, эти работяги готовы пойти на все. И конечно, шахтеры должны быть полностью уверены, что, случись с ними самими беда, их товарищи тоже придут им на помощь… Словом, наместнику не оставалось ничего другого, как согласиться с тем, чтобы отправить нескольких рабочих на поиски тех, кто оказался под завалом, — при условии, что остальные с удвоенным рвением примутся за работу.