И в тот момент мой мозг взорвала одна идея. Словно долго-долго высиживал яйцо и внезапно оно треснуло, идея вырвалась наружу. Она летала у меня в голове, не желая останавливаться, щебеча и покачиваясь, пока я не выпущу ее. Я должен был ее выпустить.
Что если феи могут чувствовать золото не только в Горе? Что если они так же могут чувствовать его в человеке, в ком-то, кто владеет волшебством. Берет вещь (кусочек пуха, шерсти или соломы) и превращает его в...
- Золото! Золото! Золото!
Я встал с кровати и подошел к прялке. Феи запищали и запорхали, летая туда и обратно между мной и колесом. Я положил руки на него и почувствовал, как сквозь меня прошла дрожь. Я крутанул его рукой и прислушался к жужжанию, словно оно хочет сказать мне что-то, что я должен услышать. Судьба. Вот о чем речь.
У меня не было шерсти. Феи забрали все в прошлый раз. Я осмотрел весь домик. Были куриные кости, куриные перья и немного ниток. Были одеяла, тарелки и большой пустой чайник в очаге. Я посмотрел вниз на свои ноги. Судьба. Она прямо у тебя под ногами. Просто грязь и...
- Солома, - громко сказал я.
- Золото! Золото! Золото! - пели феи в ответ.
Я собрал с пола горсть соломы. Потом сел за прялку. Несколько фей порхали вокруг моих рук, соломы и катушки.
- Золото! Золото! Золото!
Я разложил солому на колесо.
Жух, жух, жух.
Я закрутил солому.
У меня перехватило дыхание. Я остановился не в силах поверить своим глазам. В руке у меня было немного соломы, но на катушке висели светящиеся, мерцающие нити. Я провел по ним, гладким и теплым, пальцами. Золото. Я только что соткал из соломы золото.
Я выдохнул и выпятил грудь. Солома! Еще больше соломы! Я притащил с пола солому, всю, что смог подобрать. Положил на колесо. Больше золота! Я разорвал свой матрас и вытащил солому. Кому нужен соломенный матрас, если он может спать на золоте?
Я рассмеялся и пропел стишок, пока крутил колесо:
Золотую нить пряду -
В сумку хлеба положу.
Как клубок закончу я,
Корона будет вся моя.
Жух, жух, жух.
Я нанизал солому на колесо, ритмично вытягивая и выкручивая ее. Колесо издавало самый великолепный звук, превращая солому в золото. Это была звонкая песня, мягкая, полная жизни. Из трещин повылетали еще феи. Они танцевали на золоте, щебеча и повизгивая:
-Золото! Золото! Золото!
Я рассмеялся. Я любил фей! Я убрал с катушки шелковистое золото, чтобы освободить место новому. Я соткал всю солому из своего матраса. Ткал до тех пор, пока сквозь маленькое окошко не прорвалось утро и солнечный свет не заставил золото сверкать. Я встал и полюбовался плодами своего труда. У меня под ногами лежало будущее. Достаточное, чтобы прокормить нас с бабулей на всю оставшуюся жизнь!
Бабуля все еще глубоко спала, хотя уже светало. Последнее время она спала до тех пор, пока я не уходил в шахты, но я был настолько взволнован, что хотел разбудить ее и показать наше сокровище. Вот какая судьба мне предначертана — быть богатым, толстым и счастливым!
Уголком глаз я уловил призрачное движение. Я крутанулся и увидел фигуру, нырнувшую под окно. Я подбежал к двери и выскочил наружу. Вниз по улице удирали двое. На фоне восходящего солнца они были всего лишь черными тенями, но я узнал эти чудовищные очертания. Фредерик и Бруно.
Меня начало трясти. Все мое волнение испарилось. Меня не волновало, зачем они сюда пришли или какую шутку хотели со мной сыграть. Меня волновало лишь одно.
Видели ли они золото?
Будет Золото - Будет Еда
Я спрятал золото под одеяло. Эйфория, которую я испытывал, глядя на него, испарилась как снег на сковородке. Теперь ее место занял тягостный страх вины, который заставлял колотиться мое сердце.
Я не вышел на работу в срок. Вместо этого я сидел на своем золоте и обдумывал все те вещи, что могли со мной произойти. Фредерик и Бруно могли подумать, что я его украл; скажи они это, и меня арестуют. Меня могут бросить в темницу до конца дней или даже казнить.
Нужно было сказать бабуле, она бы сказала, что делать. Но когда она встала с постели, она всем своим видом это показала. Ведь я мог прясть не просто нитку или пряжу, я превращал солому в золото, а бабуля пыталась меня оградить от этого. Что это за магия такая?
Нет, бабуле говорить нельзя. Но кому-то сказать необходимо, потому что мне было тяжело выносить беспокойство, и я не смогу понять, насколько оно беспочвенно, пока не выскажу все кому-нибудь. Единственным, кто приходил на ум, была Краснушка.
Пока бабуля не видела, я забрал катушку с прялки, завернул ее в тряпку и привязал к поясу.
Фредерика и Бруно не было видно на прииске. В любой другой день я посчитал бы это счастьем, но сегодня это вызывало скорее тревогу.
Феи толпились вокруг меня как никогда. Когда я размазывал грязь по голове, они отлетали на минуту или две, но всегда возвращались. Поэтому я просто предоставил им ползать по мне, а их тонким голоскам пищать и звенеть в моих ушах: "Золото, золото, золото!"
- Ого! Гляньте на него и на фей! - сказала девочка, работавшая в шахте ближе всех ко мне. - Должно быть, ты нашел целый клад.
Ни крошки не нашел.
Солнце уже садилось, и я ждал, когда Краснушка выйдет из туннеля. Она сердито прошла мимо меня, выглядела она ужасно, все лицо ее было вымазано грязью. Я отправился за ней.
- Чего тебе надо? - спросила она.
- Хочу показать тебе кое-что.
- Тогда показывай.
Я опасливо оглянулся.
- И мне нужно кое-что тебе сказать.
Она зашагала быстрее.
- Тогда говори.
- Лучше я скажу там, где нас никто не увидит и не услышит, - я отмахнулся от фей, которые лезли мне в глаза. - И чтобы там было как можно меньше фей.
Не останавливаясь, Краснушка сердито взглянула на меня. Но скоро она обернулась.
- Поторапливайся, я голодна.
Я шел за Краснушкой вниз по склону и через Деревню. Проходя мимо мельницы, я почувствовал холодный укол в спину, как будто кто-то за мной наблюдал. Я прибавил ходу.
Думаю то, что Краснушка шла в Лес, не должно было меня удивить, но становилось темно и холодно. Я остановился за деревьями.
- Куда мы идем? - спросил я.
- Туда, где никто не увидит и не услышит, и где нет фей, как ты и хотел, разве не так? - Краснушка нетерпеливо скрестила руки.
- Там безопасно? - спросил я.
- Если не сходить с тропы. И не задавай вопросов.
- Какой тропы? - я поглядел вниз и удивленно открыл рот. Под ногами отчетливо виднелась протоптанная дорожка, петляющая дальше в Лес. Я мог бы поклясться, что раньше ее там не было. Никогда ее не видел. - Откуда...? - начал было я, но Краснушка оборвала меня.
- Я сказала, не задавай вопросов.
Я закрыл рот и последовал за ней.
- Ты часто сюда приходишь? - Краснушка глянула на меня. - Прости.
Мне не следовало задавать вопросов, но мой мозг воспроизводил только их.
Тропинка петляла и изгибалась. Куда она меня ведет, и насколько это далеко? Я прикусил себе язык, чтобы промолчать. Внезапно стал слышен какой-то звук, низкий гул, который становился все громче по мере нашего приближения. Тут мы завернули за угол и приблизились к огромному поваленному дереву. В нем роились пчелы. Я поежился. Конечно, Краснушка права: пчелы и феи не переносят друг друга, так что вам наверняка встретится рой либо одних, либо других. Но по мне, так жало пчелы ничем не лучше укуса феи, и я остановился поодаль.
Краснушка же подошла прямо к рою и, словно крадущаяся кошка, двинулась сквозь стену из пчел. Она опустила руку в улей и вытащила полные золотистого меда соты, а потом так же медленно вернулась. Пчелы облепили ее голову, руки и даже лицо, но она не двигалась, и вскоре они улетели обратно в улей. Краснушка разломила соты пополам и дала мне кусок.
- Золото, которое можно есть, - заметила она, и мы начали есть липкую массу.
- Ты могла бы обменять его на зерно, - сказал я. - Возможно, много бы выручила.
- Я бы этого не хотела, - ответила Краснушка.
- Почему? - она могла получить полный мешок муки за один такой кусок медовых сот.
- Потому что некоторые вещи люди предпочитают оставлять для себя. Это дерево всегда было моим, и я не хочу, чтобы кто-то еще о нем знал. Если проболтаешься, выбью тебе зубы.
Я почувствовал себя особенным, ведь она показала мне это место.
- Кроме того, не думаю, что ты сможешь сюда дойти без меня.
- Не приду.
- Обещаешь?
- Обещаю.
Даже если бы я и осмелился зайти в Лес так далеко в одиночку, я уж точно не смог бы достать соты с медом, не получив тысячу укусов пчел, как это сделала она.
Мы высосали весь мед и пожевали соты. Потом облизали пальцы. Было так сладко, что я почти и позабыл, зачем мы сюда пришли, пока Краснушка не показала на сверток, привязанный к моему поясу, и не спросила:
- Что ты хотел мне показать?
Я отвязал катушку и протянул ее, чтобы она посмотрела. Краснушка взглянула на нее, потом тупо уставилась на меня.
- Это принадлежало маме, - сказал я.
Краснушка приподняла бровь, неожиданно заинтересованно:
- Она была пряхой. Из ВонТам.
Я в замешательстве посмотрел на нее:
- ВонТам?
Бабуля никогда не говорила мне, что мама была из ВонТам. Она никогда не говорила мне про ткачество, пока я не нашел прялку. Меня разозлило, что Краснушка знает подобные вещи, а я нет.
- Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, что она была пряхой?
- Это известно некоторым людям, - сказала она, не глядя на меня, и я почувствовал, что она что-то от меня скрывает.
- Каким людям?
- Некоторым, - сказала она и раздула ноздри.
- Катушка, - сказал я. - Я думаю, она особенная.
Мне не хотелось говорить "волшебная". Я знал, что Краснушка думала по этому поводу.
- Это просто катушка, - сказала она.
- Но, может быть, она особенная.
- Что в ней особенного? Что она делает?
Я выбирал слова осторожно:
- Мне кажется, она по-другому прядет.
- Катушки сами не прядут. Они захватывают то, что ты в них вставляешь, - а потом ее глаза распахнулись, словно он внезапной догадки. - Что ты спрял?
- Ничего, - быстро ответил я. - Я просто... Что, если бы ты могла спрясть что-то, что отличается, не просто пряжу из шерсти?
- Например?
- Например... Что если ты могла бы взять немного... соломы и спряла... ум... золото?
Краснушка уставилась на меня. Я не смог бы сказать, о чем она задумалась.
- Нам золото необходимо. Разве это не было бы великолепно?
- Может быть.
Она не поверила мне.
- Если корова дает молоко, курицы несут яйца, а драконы дышат огнем, так почему бы и катушке не производить золото?
- Потому что катушка не волшебная, - сказала она. - А вот ты можешь быть.
- Я? Волшебник? Нет, я не такой.
Использовать магию это одно. Быть волшебником - звучит подобно горе из неприятностей.
- Если что-то преобразуется в золото, когда ты прядешь, это идет изнутри тебя, а не катушки.
- Тебе-то откуда знать?
- Просто догадка.
- Ну, может, твоя догадка ошибочна.
Краснушка вздохнула.
- Вообще-то неважно, откуда приходит волшебство. Важно, что это магия, а магия приносит одни неприятности. Твоя мама использовала магию, когда пряла, и нажила кучу проблем из-за них. Когда используешь волшебство, всегда будут последствия.
- Но последствия будут хорошими, - сказал я. - Золото.
- Да, но...
- Золото могло бы решить множество проблем, - проблемы с желудком так точно.
- Может быть, но...
- Не то, чтобы мне оно нужно было только одному...
Краснушка ударила меня по голове, чтобы я перестал говорить:
- Это естественные и регулярные последствия, Румп. Но будут еще и магические последствия. У волшебства свои правила.
- Откуда ты знаешь? Только не говори, что это твоя догадка.
Краснушка стиснула зубы:
- Разве ты ничему не научился, когда смотрел, как Кесслера преследовали все мыши до последней, живущие на Горе.
- Но ничего не случилось, когда я прял! Я не загорелся, и на меня на напали мыши! Я просто сделал немного золота! Жирные мотки золота, что смогли бы прокормить всю деревню! - я захлопнул руками рот, но Краснушка не выглядела удивленной.
- Румп, - сказала она тихим голосом, - а еще кто-нибудь знает об этом?
Я вздохнул.
- Фредерик с Бруно заглядывали в мое окно сегодня утром, прямо сразу, как я напрял золото.
Краснушка нахмурилась.
- Но, - продолжил я, чтобы заставить себя почувствовать уверенность, - они, наверное, и не поняли, что увидели. Может, им показалось, что это просто моток пряжи.
Краснушка нахмурилась еще сильнее.
Только сейчас я понял, что за беспокойство меня терзало. Тревожное чувство зарождалось в голове, двигалось вниз к груди и отдавалось неприятным чувством в животе. Фредерик и Бруно могут быть последними дураками на деревне, но любой идиот узнает золото, увидев его.
Следующий день был днем выдачи пайка, и у мельницы выстроилась длинная очередь. Все стремились сделать запасы на зиму, ведь холода были совсем близко. Воздух стал ледяным, каждое утро были заморозки. Феи летали подавленные, они начали строить гнезда для зимней спячки. Теперь мы ждали только снега.
Подошла моя очередь, и мельник вручил мне мешок с провизией больше обычного. Я удивленно посмотрел на него: никто больше не удостоился подобной щедрости.
- Будет золото - будет еда, - весело сказал мельник.
Я смутился. Все, что мне удалось добыть на прошлой неделе, так это немного золотых обломков, а мельника нельзя было назвать щедрым.
Я открыл мешок только отойдя от мельницы, и густое облако пыли взметнулось вверх. Я задохнулся и закашлялся: пыль попала мне в легкие. Мельник наполнил мешок мелом и опилками. «Будет золото - будет еда».
Это было сообщение для меня.
Будет Золото - Будут Тайны
Я не знал, что предпринять. Нам нужна еда. Еда есть у мельника, и ему нужно золото. У меня было много золота, которое я спрял в маленький клубок на маминой прялке. Это было волшебством, которое, как настаивала Краснушка, опасно.
- А где еда? - спросила бабуля. Мои руки были пусты после того, как я выбросил мешок с опилками.
- Полагаю, я не нашел достаточно золота, - сказал я, глядя себе под ноги.
- Так, пойду-ка я поговорю с этим мельником по душам, - бабуля поднялась с кресла, пошатнулась и упала обратно.
- Бабуля! - я метнулся к ней, но она отмахнулась от меня.
- Всего лишь небольшое головокружение, - она закрыла глаза и несколько раз вздохнула. У нее тряслись руки. Ей нужна была еда. Я мог бы отнести часть золота мельнику. Возможно, я мог бы вымазать катушку немного в грязи, добавить туда немного золота и мелких камешков из штольни. Он может и не заметить разницы. Но во мне нарастало темное предчувствие. Если мельник настолько жаден, каким кажется, он обязательно заметит. Так что я оставил золото спрятанным и надеялся, что мельник просто ошибся, отдав мне мешок с опилками.
- Мы справимся, - сказала бабуля. - У нас есть куры и коза. Мы не будем голодать.
Мы зарезали одну из наших куриц. Это означало, что мясо нам придется растягивать до следующего рационного дня.
Мы с бабулей ели молча. Поедание курицы должно быть праздником, великой роскошью, но мы грустили. Мой взгляд прошелся по прялке и кровати, где было спрятано золото.
- Моя мама поранилась? - спросил я. Вопрос вылетел у меня без предупреждения.
Бабуля застыла с кусочком курицы, поднесенным ко рту. Она развела руки:
- С чего ты задаешь такой вопрос?
- Почему ты не говорила мне, что она была из ВонТам?
- Кто тебе рассказал? - спросила бабуля.
- Краснушка.
- Краснушка. Да, ну, ее бабушка...