— И пустился в странствия, — заметил Веник.
— Как ты догадался?
— Да ведь так повелось исстари — в поисках лучшей доли отправляться в странствия, — подтвердил Будильник.
— А я и не знал. Попросту любопытно стало, может ли жизнь предложить мне что-нибудь другое, помимо клетчатого носка и большого пальца ноги. Хотелось мир повидать и себя показать. Для начала я обосновался на большом куске эмментальского сыра. Первое время жизнь была — разлюли малина, а в один ужасный день оказалось, что меня обрезали со всех сторон! Что оставалось делать? Убраться восвояси. Заделался я дырой в изгороди. Скучища страшная, но я бы притерпелся, кабы не взялись чинить забор. Пришлось сменить занятие: перешел я на левый верхний коренной зуб. Работа болезненная, мне не по душе. Не дожидаясь, пока зуб окончательно запломбируют, занял я серьезный пост в осажденной крепости: бойницей в бастионе служил. Однако всему рано или поздно приходит конец: крепость после осады восстановили заново, и меня выставили за порог. И тут осенила меня дерзкая идея: пристроился я расщелиной меж двух холмов. Ну, думаю, теперь дело в шляпе. Шутка сказать, из дырявого носка да в расщелину, это, я понимаю, карьера! Даже мелькнула шальная мысль: взглянул бы на меня теперь тот грязный палец! Наконец-то почувствовал я себя на своем месте, но только зажил было в свое удовольствие, как явились дорожные рабочие заделывать расселину: строительство, вишь, какое-то затеяли. Ну, чувствую, с меня хватит. Прикинул я свою карьеру с тех пор, как с носком распрощался: сыр, изгородь, гнилой зуб, крепостная стена, расщелина, — куда ни сунься, отовсюду со свету сживают. Осточертело мне жить в постоянном страхе и преследованиях. Вот и решил я в самостоятельные дырки податься! Не на других зиять, а на себе самом. Пора твердо на ноги становиться!
— Ну, и как теперь, получше? — сочувственно спросил Будильник.
— Теперь другая беда навалилась.
— Да ну?! — оживился Веник. (Чего уж греха таить: стоило ему прослышать, что с другими тоже беда приключилась, как у него на душе становилось легче. Характер у него был не зловредный, но встретить товарища по несчастью всегда приятно.) — Что за беда?
— Я же ведь уже говорил, — грустно растянул свою зияющую пустоту Дырка. — Правда, теперь меня никто не обижает, да и вообще внимание не обращает, зато весь изводишься от сомнения: есть я или меня вообще нету? А если есть, то кто я такой? Сказать по правде… когда я решил сам встать на ноги, я и не подозревал, что самостоятельность — штука такая утомительная.
Веник II и Будильник Точное Время растерянно топтались у тропинки. Беды нового знакомого казались ничуть не меньшими, чем их собственные, а то и больше, и, если уж они со своими неурядицами не в силах управиться, что тут посоветуешь другому?
Лысого чудика опять бросило в дрожь. Он с опаской поглядывал на линию горизонта. Солнце клонилось к горам, явно собираясь укрыться за их вершинами. Близился вечер, а в краю суровых скал по ночам холод путнику первый враг. Надо было спешно уносить ноги отсюда.
Будильнику тоже не терпелось продолжить путь. Правда, чувство времени давным-давно покинуло его, и все же он чувствовал, что опаздывает, и если не поторопиться, то можно упустить нечто важное. Хотя что именно — поди догадайся.
— Ну, и каковы твои планы? — еле выговорил Веник: у него уже зуб на зуб не попадал.
— Да нет у меня никаких планов, — признался Дырка. — Пойду куда глаза глядят, покуда не найду ответ… Покуда не узнаю, что за нехватка такая меня окружает… или я ее окружаю.
— Золотые слова! — просиял Будильник. — Дырка-то ведь тоже испытывает недостачу… или недостаток чего-то.
— Ай-яй! — тряхнул листьями Веник. — Да он сам и есть одна сплошная недостача.
— Вот что, друг наш Дырка! — торжественно произнес Будильник. — Я знаю, кто поможет твоей беде.
— Кто?
— Тот, к кому мы сами идем.
— Ты про кого это?
— По дороге расскажем, — отмахнулось лысое чудище. — Надо поторопиться, ночь на дворе! — И он устремился вперед.
— Пойдешь с нами? — спросил Будильник и, не дожидаясь ответа, двинул вслед за Веником.
Дырка остался посреди тропы один. Мялся, жался, колебался.
— Ума не приложу, как быть… — И наконец решился: — Коли уж все равно, куда податься, отчего бы не присоединиться к вашей компании? Эй, вы, обождите! Я с вами!
И всей своей зияющей пустотой поспешил за ними.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
где речь идет об одной-единственной фразе
Ассистент, красующийся во всей своей цветистой пестроте, ввел к Мастеру уже тридцать третьего посетителя.
Как раз в этот момент помещение проветривалось: предыдущим клиентом оказался хорек, страдавший отсутствием запаха, и, когда недостаток его был исправлен, зверек на радостях возжелал тотчас же подвергнуть испытанию свою вновь обретенную способность. Мастер и его помощник чуть не задохнулись.
Запах улетучивался медленно, зато у работяг выдалась передышка.
Обычно об эту пору, под вечер, Мастер чувствовал себя очень усталым, но не сдавался и всякий раз, когда очередной посетитель перед уходом рассыпался в благодарностях, неизменно отвечал ему улыбкой. Так было и в случае с хорьком, хотя на сей раз улыбка далась Мудрецу труднее.
Подобные минуты радости были в его жизни дороже всего. Когда слуха его касался изумленно-счастливый возглас клиента, только что убедившегося в своей полноценности, даже разлука с «Магусом», терпеливо ожидающим в сарае, и овевающим лицо свежим ветром не казалась столь уж невыносимой. Мастер знал свое дело, а это было куда важнее самой бешеной гонки. И, конечно же, он сознавал: исправление чужих недостатков для него — все равно что рыбе вода, а птице воздух. Да он задохнется, погибнет, стоит только лишить его этого занятия.
— Прошу следующего! — выкрикнул ассистент.
Дверь отворилась и захлопнулась вновь.
Мудрый Мастер огляделся по сторонам, но никого не увидел.
— Почему ты никого не впустил? — поинтересовался он.
— Я впустил, — ответил помощник и ткнул рукой в середину комнаты. — Клиент здесь… — После чего осторожно добавил: — Мне кажется…
— Да-да, я здесь, — пропищал чей-то тоненький голосок. — Надеюсь, ты не обидишься, Мудрый Мастер, если я замечу: пахнет здесь отвратительно!
— О, да! — смутился Мастер. — Это памятный подарок одного благодарного пациента. Запах выветрится, не прогонять же было хорька из-за этого!.. Так где ты находишься?
— Посреди комнаты.
— Вон что… — Мастер намотал на палец одну из косичек в бороде. — Твой недостаток, очевидно, в том, что тебя не видно. Нечасто встречается, но вполне излечимо. У меня уже был подобный случай. Иной раз кажется, нет такого ущерба, с каким бы мне не приходилось сталкиваться. М-да, опыт много значит. Повидал я даже такое, чего и увидеть невозможно.
— Но я не хочу быть видимой! — возразил голосок.
— Не хочешь?
— Нет.
— Тогда в чем же дело?
— Мне не видимость нужна, а слышимость. Я — Фраза.
Мудрец принялся накручивать на палец вторую косичку.
— Похоже, я поспешил сделать опрометчивое заявление. Такого случая у меня еще не встречалось. И какая же ты фраза?
— Если бы мне знать! Пожалуй, предложение сложноподчиненное… Но с какими придаточными? — голосок сделался совсем жалобный. — Определение цели, причины? Но ни причины, ни цели я в себе не вижу, и это терзает меня с тех самых пор, как я была написана. Не сказать, чтобы остальные, оказавшиеся на бумаге со мной по соседству, находились в лучшем положении, но их это как-то не волнует. Собственная репутация им безразлична. Я же извелась вконец и решила отправиться к тебе. Несколько дней выстояла в очереди, и вот…
— Весьма польщен, что ради меня ты не пожалела усилий. А кстати, откуда, собственно, ты явилась?
— Я появилась на свет в печати, в одной газете… В очень важном заявлении некой очень важной персоны…
Мастер накрутил на палец и третью косицу, после чего вообще сгреб в кулак всю бороду.
— Круто! Ну, и как же ты звучишь?
— Произнести мне самой?
— Как же иначе я узнаю, в чем твоя беда?
— Ну ладно… Только… я заранее прошу прошения, хоть и ни в чем не виновата. Звучу я так: «В свете решений, недавно принятых вышестоящими инстанциями, нам необходимо приложить все усилия для налаживания контактов с нашими партнерами в условиях полнейшего взаимопонимания, т. е. прежде всего тщательнейшим образом учитывая весь круг проблем, затрагивающих интересы договаривающихся сторон и уделяя особое внимание поискам новых подходов к разработке дальнейших возможностей совместных действий, результаты которых окончательно укрепят наше сотрудничество».
— Кошмар! — простонал ассистент. — Просто кошмар!
— Тихо! — призвал его к порядку Мастер. — Не в наших правилах делать клиентам замечания! — Он подергал стиснутую в горсти бородку и тоже простонал: — Кошмар! Прямо-таки кошмар!
Ассистент не без коварства покосился на Мастера.
— Со стыда сгореть готова! — плакалась Фраза. — Но ведь я заранее предупреждала, не так ли?
— Ничего страшного! — взял себя в руки Мудрец. — Положение не столь ужасно. Собственно говоря, у тебя есть все: подлежащее, сказуемое, определения, дополнения, основные и придаточные предложения. Вот только…
— Только смысла нет! Я напрочь лишена смысла.
— Я этого не говорил. — Мудрый Исправитель Недостатков оставил наконец бороду в покое.
— Ты единственный, кто может мне помочь!
Мастер расхаживал взад-вперед по комнате и мрачно рассуждал вслух:
— Задачка не из легких! Крепкий орешек. — И вдруг просиял: — Оп-па! Есть идея! Нельзя ли послушать тебя еще раз?
— Это обязательно? — ужаснулась Фраза.
— Всенепременнейше.
— Ладно… Только мне так не хочется!
— Я ведь не ради собственного удовольствия прошу, — вздохнул Мастер. — Итак?
— «В свете решений, недавно принятых вышестоящими инстанциями, нам необходимо приложить все усилия для налаживания контактов с нашими партнерами в условиях…»
Рыжий ассистент заткнул уши, Мудрый Мастер вновь вцепился в бороду и даже заскрипел зубами.
Выслушивать по второму разу эту белиберду было невтерпеж, но овчинка стоила выделки.
— Решение готово.
— Не томи! — взвизгнула Фразочка. — Жду не дождусь услышать!
— Учти: тебя ждет тяжелейшее испытание. Операция. Ты не против, если тебя малость укоротить?
— Ни чуточки не против! Лишь бы наконец обрести смысл! Лишь бы понять самое себя! Да ради этого я на все готова!
Мудрый Исправитель Недостатков уставился в ту точку посреди комнаты, где предполагал местонахождение фразы.
— Расслабься. А теперь прошу сосредоточиться. Еще! Не ослабляй внимание ни на секунду. Поднатужься, если хочешь иметь смысл… Кому сказано: не расслабляться! Если хочешь, чтобы у тебя был смысл, отныне будешь звучать так: «…Давайте сотрудничать!»
Воцарилось молчание. Настолько глубокое и затянувшееся, что Мастер испугался было, уж не впала ли Фраза в шок от такого резкого сокращения.
Наконец прозвучал тоненький голосок:
— «Давайте сотрудничать!» Невероятно!
— Как ты себя чувствуешь? — встревоженно поинтересовался Мастер; таким тоном обращается хирург к пациенту, только что пришедшему в себя после анестезии.
— Восхитительно! Как будто возродилась заново. Во мне есть смысл!
— Правда, ты сделалась короче, — осторожно заметил Мастер.
— Зато насколько мне стало легче! Словно гора с плеч свалилась. Теперь я — простое восклицательное предложение, но насколько связнее и ясней! Я прекрасно понимаю себя! Дорогой Мастер, я никогда не забуду, что вы спасли меня! Никогда!
Открылась дверь, и Фраза выпорхнула за порог. Похоже, она была вне себя от счастья. Даже по дальним склонам холма разносился ее призыв: «Давайте сотрудничать! Давайте сотрудничать!»
Лицо Мастера озарилось улыбкой. Вновь дождался он радостного момента, ради которого стоило жить.
Он с облегчением вздохнул. Нагнулся, завязал шнурки ботинок. Одернул разношенный голубой свитер. И обернулся к помощнику:
— Зови следующего.
Рыжий парень подошел к двери, схватился за медную рукоятку, но прежде чем повернуть ее, обратился к Мастеру:
— Мудрый Исправитель Недостатков, я знаю, что ты всегда все взвешиваешь и прикидываешь и никогда не ошибаешься. Но… не кажется ли тебе, что на сей раз ты хватил лишку?
— Что ты этим хочешь сказать? — удивленно поднял брови Мастер.
— Когда Фраза переступила наш порог, она состояла из пятидесяти пяти слов. А когда уходила — всего из двух.
— Кто бы мог подумать! Вместо пятидесяти пяти — всего два… Ну и дела… — пробормотал Мудрец.
— Вот-вот! Осталась всего жалкая доля процентов. Я подсчитал.
Мудрый Мастер окинул помощника кротким взглядом.
— Числа я уважаю. Но смысл зависит не от количества слов.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
где появляется очередная группа неполноценных, жаждущих пополнения недостающего. Привычный мир становится жертвой рокового сокрушительного удара
Ассистент нажал на ручку двери, готовясь выкликнуть следующего клиента. Но ручка не поворачивалась.
Парень приналег было силой, но и это не помогло: изящная медная рукоятка, которая всегда послушно поддавалась легкому нажатию, на сей раз заупрямилась.
Двустворчатая дверь затрещала, словно некий силач решил во что бы то ни стало вломиться внутрь. Ассистент едва успел издать отчаянное «эй!», как, сметенный неведомой силой, влетел в дом спиной вперед и плюхнулся навзничь прямо посреди комнаты.
Дверь взломали, обе створки рухнули на пол.
В дверном проеме появился плотный коренастый тип, словно вырубленный из единого куска какого-то черного материала. Вокруг пришельца витало облако пыли, щепки вдребезги разбитой двери разлетелись во все стороны.
Мудрый Мастер ошеломленно застыл посреди комнаты.
Рыжий помощник примостился у его ног и оцепенело взирал оттуда на вторжение черной силы.
— Дверь открывается наружу… Вернее, открывалась.
— Чего же ты раньше-то молчал, цуцик? — окрысился на него взломщик. — В следующий раз разевай пасть вовремя.
Голос его звучал гулко, словно из какого-то полого нутра, да судя по всему, именно так оно и было: лица не видать — может, его вообще не было? — а голова представляла собой блестящий черный бидон, из которого с металлическим гулом вылетали слова.
— Даже не спросил, можно ли войти! — возмутился ассистент, пытаясь встать на ноги.
— А теперь заткни пасть. Пока не поздно! — гулко отозвался Бидон.
Мудрый Мастер постепенно стал приходить в себя.
— Не совестно тебе? — обрушился он на черного громилу. — Взломал дверь и еще продолжаешь угрожать. Всему есть предел, знаешь ли!
— Тебя, милок, не спрашивали! — дернулся Бидон. — Отвечай, когда спрошу! Ну, а кстати, позволю себе поинтересоваться: кто ты такой, с бороденкой в косенки?
Мастер побагровел от возмущения.
— По какому праву ты тут выспрашиваешь да выпытываешь? Вломился в дом, разбил дверь, нанес ущерб моему ассистенту, нарушил процесс работы, да еще и не посовестился оскорбить меня самого!..
— Вон что… Выходит, ты ту за главного, стало быть, шеф, по-нашему. Одно твое слово, и все будет починено, склеено, налажено. С этого надо было и начинать, милейший. Значит, я попал по адресу. То бишь, не я, а мы, — он указал на распахнутые окна, где чернели бидонные головы.