Уверенно и спокойно Лори ответил:
— На Олимпийских играх в Хельсинки серебряную медаль получил русский боксёр Серж Щербаков, а его брат Вя… Вячеслав — знаменитый тренер, хотя…
Лори хотел добавить, что у этого Вячеслава всего одна рука, но Усач не дал ему договорить. Он так яростно закричал и захлопал в ладоши, что Лори оборвал себя на середине фразы.
И вот в зале зажглись все огни, телекамеры разъехались, занимая главные стратегические позиции. Усач, вытирая платком потный лоб, замер у микрофона. Публика сидела не шевелясь, боясь хоть что-нибудь упустить. Не волновался один лишь Лори. У него было состояние опустошённости, какое бывает обычно после большого напряжения. Он ощущал лишь равнодушие и усталость. Он уже знал, каким будет последний вопрос, каков ответ, он знал, что выиграл свои пятьсот монет.
Он не испытывал восторга. Ему казалось, что его обманули, что всё получилось как-то проще, намного легче, чем он ожидал.
Радость была чем-то отравлена…
— Лори Рой, — торжественно и громко прозвучал голос Усача, — последний вопрос. Если ответишь на него — ты победитель конкурса «Эверласт», приз твой. Но если не сумеешь ответить, ты не получишь ничего. Всё, что принесли тебе твои ответы на предыдущие вопросы, пропадёт. Согласен ли ты ответить на последний вопрос, Лори Рой?
— Да, — ответил Лори равнодушным голосом.
— Тогда слушай…
Усач говорил всё громче и громче. Звук его голоса нарастал, вибрировал, он играл, как искусный актёр, и своим волнением, напряжением захватывал всех присутствующих, которые теперь, тяжело дыша, застыли, вперив взгляд в маленькую одинокую фигурку, сидевшую за толстым стеклом.
— Рой, ответь, Рой, — надрывно вопрошал Усач, — у знаменитого русского тренера, которого ты назвал, есть ли какая-нибудь особенность, которая может показаться невероятной у боксёра? Подумай, у тебя шестьдесят секунд…
Но Лори не дал Усачу договорить.
— Да, — сказал он громко, — у него одна рука!..
Несколько секунд в зале стояла мёртвая тишина. Эффект был подготовлен искусно. Он зиждился не только на небывалых знаниях победителя, но и на трагическом содержании самого ответа, ударившего, подобно кнуту, по нервам зрителей. Затем словно крыша обвалилась. Свист, крики, аплодисменты слились в едином грохоте. Заиграл оркестр. Бледного, взмокшего Лори вывели из кабинки, всучили ему огромный букет. Усач жал ему руку, хлопал по плечу…
Наконец красные точки над объективами телекамер погас ли, потухли неоновые люстры под потолком — передача кончилась.
Лори ушёл за кулисы, протолкался к фонтанчику с ледяной водой, долго пил, мочил лицо, волосы.
У выхода его поймал за руку Усач.
— Молодец, Лори! Молодец. Поздравляю. Завтра утром зайди ко мне. Получишь чек. Мы всегда вручаем его на следующий день, а то ещё потеряешь на радостях. Жду тебя завтра в десять. А теперь иди отдыхай. Иди.
Лори пробормотал слова благодарности. Он испытывал неловкое чувство. Ведь молодец-то он, он знаток, он победитель, он в трудном бою заработал свой приз. И в то же время чувствовал, что обязан Усачу. Чем обязан? Он затруднялся ответить на этот вопрос. Но чувствовал, что обязан; Поэтому и благодарил он как-то стыдливо и неуклюже.
— Ладно, ладно… — Усач ещё раз похлопал его по плечу. — До завтра, завтра поговорим.
Наконец Лори вышел на улицу, где его поджидали Кенни и Арк.
Свой восторг Арк выразил, как всегда, весьма кратко.
— Будь здоров! — сказал он.
Зато Кенни бросилась Лори на шею и расцеловала его. Лори смутился. Потом рассердился на себя за это смущение. Потом рассердился, что рассердился. Он стоял посреди улицы, красный, растерянный, охваченный противоречивыми чувствами, не зная, как поступить.
Положение спас Арк.
— За доброе воздаётся, — сказал он, — идём пить пиво.
Когда они уселись в ближайшей пивной и официантка поставила перед ними высокие стеклянные кружки в форме сапога, всё наконец встало на свои места.
Только теперь, здесь, с самыми близкими своими друзьями, Лори наконец обрёл радость и покой.
Вот они сидят тут. Арк, с худущим лицом без щёк, с глазами, как угли, верный товарищ; Кенни, его девушка, такая красивая, со своими волосами цвета спелой ржи, влюблёнными глазами, длинными стройными ногами, на которые все заглядываются. И кофточка эта серая у неё красивая, и серьги…
И сам он, Лори, теперь богач! Страшно подумать — пятьсот монет! Мотороллер-то он купит, это ясно. В первую очередь. И новые брюки — вельветовые, серые, как у Лема, куртку чёрную, под кожу, с кучей «молний»… Кенни он подарит пудреницу — у неё какая-то старая, побитая. Он уже присмотрел… Когда открываешь, играет музыка. Две песенки. А Арку — чётки.
Нет, Библию. Дорогую, В переплёте. Пусть читает. И потом, надо отметить это дело. Не может же он отделаться сегодняшним пивом.
— Вот что, ребята, в воскресенье все идём завтракать. Я приглашаю.
— Так я и знала, — перебила Кенни, — господин миллионер начинает кутить! Обеды, ужины, скачки, яхты… Сначала купишь мотороллер, а потом, если хватит денег, пойдём в кафетерий.
— Я сказал, и точка! — воинственно заявил Лори. Богатство и могущество, которые дают деньги, пьянили его. — В воскресенье все идём завтракать. Как думаешь, Арк, бог благословит?
— Не упоминай божье имя всуе, — сурово произнёс Арк и добавил: — В воскресенье можно — бог не обидится. Есть причина: большая победа.
— Ну ладно, ребята. — Кенни сияла, она была счастлива и очень горда. — В воскресенье — да, а сейчас пора по домам. Устали. Я хоть и не сидела в твоём инкубаторе, а устала небось больше тебя. Шутка ли сказать! То ли ответишь, то ли нет. Вдруг провалишься!
— Ерунда, — самодовольно успокоил её Лори, — не мог я провалиться. Вначале-то, правда, дрожал, а потом уж не беспокоился. Знал, что всё будет в порядке.
— Ну как ты мог знать? — воскликнула Кенни. — Ответить на три, на четыре вопроса, а на последний нет! Вот тебе и номер!
— Да нет, — Лори усмехнулся, — уж после вопроса о рекорде я был уверен…
И вдруг Лори сразу замолчал. Что он собирался сейчас сказать? Что заранее знал вопросы и ответы? Но ведь он же их не знал. Он действительно шёл на конкурс, ничего не зная. Просто так получилось. Наверное, вопросы, которые задавал Усач, по его мнению, были самые сложные. Не мог же он помнить, с кем и когда он об этих вопросах беседовал. Но если он сейчас заговорит об этом, Кенни и Арк не поймут. Или ещё хуже — поймут не так…
— Что ты хотел сказать? Ну, чего замолчал? — Кенни нетерпеливо дёргала его за рукав.
Лори очнулся.
— Да ничего. Я всё думаю, куда мы пойдём в воскресенье завтракать. Пойдёмте в «Зодиак», а? Там ведь не только играют. Там ресторан есть на крыше. А?
— Чем крыша выше, тем к богу ближе, — сказал Арк и неожиданно захихикал.
Лори с изумлением уставился на него.
— Всё равно куда идти, — заметила Кенни, была бы погода хорошая.
— Значит, решено — в «Зодиак», — заключил Лори. — А сейчас по домам! Зверски хочу спать.
Проводив Кенни, друзья отправились домой, Легли сразу, но Лори ещё долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок. Разные глупые и неприятные мысли всё лезли в голову. Потом мысли его приняли иное направление. Он представил себе, как они проведут праздничный завтрак в «Зодиаке». Или другой завтрак. Вообще многие десятки, даже сотни завтраков… И всегда с Кенни. Лори без конца вспоминал свою подругу, её глаза, её губы, улыбку, её прямые волосы цвета спелой ржи…
Господи, какое счастье, что она у него есть, что они любят друг друга!..
В конце концов, они уже взрослые, захотят — поженятся. Э, пойти в церковь или даже просто зарегистрироваться — дело не трудное. Главное, как жить потом. Странная штука: сейчас ему одному хватает, и ей одной тоже, а если будут вместе — не прожить. Квартира или там комната нужна, а если дети…
Как ни крути, но без денег и жениться нельзя. Конечно, Кенни наплевать на то, как они будут жить, она вообще не очень в делах разбирается. Но он-то должен обо всём заботиться, он ведь мужчина…
А как было бы хорошо не думать о деньгах. Плыть с Кенни на яхте, чтоб лежала она рядом в купальном костюме, загорелая и красивая, а он смотрел бы и смотрел в её серые глаза… Или мчаться вдаль на мотороллере да кет уж, в роскошной открытой машине, чтоб волосы её развевались золотистым флагом, а сама она смеялась или пела. («Она поёт?» — прервал Лори свои мысли, он не знал этого.) Или он возвращается с работы в их дом, большой, белый, под красной черепицей, и Кенни ждёт его, стоя на ровно подстриженном, сочном газоне, в коротком цветастом платье.
Или ещё они едут путешествовать в далёкие страны, где горы, леса, иные города… В Африку, например, или в Австралию.
И всюду у них были яхты, машины, деньги…
Вдруг Лори подумал: ну, а если б не было всего этого?.. Комнатушка в подвале, одно платьице у неё да рубашка с брюками у него. Без кафе и кино, телевизоров и транзисторов… С нависшей угрозой потерять работу, заболеть, остаться на улице…
Ну что ж, он и тогда любил бы Кенни не меньше — не меньше дрался, чтобы ей было хорошо.
Уж для неё-то, во всяком случае, не имело бы значения в её любви, где она живёт — во дворце или лачуге. Только он, Лори, и важен для неё.
Нет, он должен сделать всё, любой ценой добиться успеха, богатства, в общем, построить для Кенни такую жизнь, какой она достойна.
Полный решимости, стиснув зубы и сжав кулаки, Лори унёсся на крыльях наконец-то пришедшего к нему сна в далёкие дали.
Глава четвёртая
ВОСКРЕСНЫЙ ДЕНЬ
Пожелание Кенни осуществилось — погода в то воскресенье выдалась замечательная Тугое полновесное солнце щедро светило с синего, бесконечного неба. Стояла жара, но лёгкий ветерок, дувший откуда-то с дальних степей, порой доносил сквозь запах асфальта и бензина травяной
аромат.
На улице было ясно, покойно и празднично.
По-иному было в это утро у Лори на душе. Словно сидела в этой душе большая заноза. А всему виной был происшедший за два дня до того разговор с Усачом.
Лори, как ему было сказано, явился на следующий день после конкурса в кабинет к Усачу получать чек. Весело насвистывая, шёл по коридору. Он переоделся в робу, желая подчеркнуть, что успех не вскружил ему голову, что он по-прежнему лишь скромный служащий «Запада-III».
Лори, конечно, было далеко до матёрых волков вроде Руго или даже Лема, но он уже достаточно потолкался, насмотрелся, пообтёрся здесь. Он уже кое-чему научился и понимал, что нет ничего опаснее, чем всегда говорить правду, говорить то, что думаешь, что считаешь правильным. И соответственно вести себя.
Быть откровенными могли только люди очень могущественные или круглые дураки.
Лори, к сожалению, не относился к числу первых и не хотел быть среди вторых.
Тихо постучавшись в дверь к Усачу и услышав зычный крик «Входите!», Лори вошёл и, сняв каскетку, остановился на пороге.
— А, чемпион! Победитель! — громогласно приветствовал его Усач. — Входи. Садись. Пришёл за миллионами?
Лори, робко улыбаясь, кивнул головой.
— Ну как, натерпелся страху? Волновался? А? — Усач весело задавал вопросы, но в глазах была какая-то настороженность.
Он напоминал врача, бездумно балагурящего с больным и напряжённо при этом нащупывающего, сколь серьёзна болезнь.
Беседа длилась минут десять. Усач ещё раз поздравил Лори, рассказал ему о новых конкурсах, которые собирается проводить, о том, какие можно заработать на этом огромные деньги и что на эти огромные деньги можно сделать. Намекнул, что при удаче даже такие желторотые птенцы, как Лори, могут принять участие во взрослых конкурсах, а это уже пахнет миллионами.
Под конец Лори тяжело дышал, глаза его горели, он видел себя обладателем несметных богатств, он витал в облаках.
Тут-то Усач и спустил его на землю.
— На чек — сказал он, вынимая из ящика стола синий продолговатый листок, — распишись в получении.
Лори торопливо расписался в какой-то ведомости против цифры 500 и схватил чек. Он хотел уже запрятать синий листок в карман, но взгляд его случайно упал на цифру, проставленную в чеке, — 250.
Он растерянно уставился на Усача.
Тот смотрел на него весело, даже ласково.
— Чего смотришь, парень? Сосчитать не можешь? Эх ты, чему ж тебя в школе учили? Пятьсот на два равняется двести пятьдесят. Всё правильно. Ты свою половину получил.
Но Лори всё ещё не понимал.
— Так ведь приз был пятьсот, — словно рассуждая сам с собой, пробормотал он.
— Верно, пятьсот. — В глазах Усача были холод и отчуждённость. — Пятьсот. Для победителя, А если победителей двое? Или ты считаешь, что выиграл один?
Но обычная сообразительность Лори на этот раз куда-то пропала.
— Так ведь тот и на половину вопросов но ответил…
— А я думал, ты умней, Рой. — Усач смотрел на него теперь с сожалением. — Да, ты меня огорчаешь… Я думал, ты умней. Скажи, откуда ты знал про рекорд Джо Луиса? А?
Лори молчал.
— А Про Щербаковых? А про Армстронга?
Лори опустил голову. Наконец он понял.
— Ты думаешь, если б мы с тобой тогда не поговорили, ты бы выиграл? Вот с тем парнем я не беседовал, и что же? Долго он продержался?.. Ну, ясно теперь?
Лори было ясно. Он встал. Но Усач нетерпеливым шестом указал ему на кресло.
— Да погоди! Для такого птенца, как ты, двести пятьдесят тоже неплохо. Они на улице не валяются. — Он помолчал и добавил небрежно; Тем более, если получать такие деньги регулярно. Регулярно.
Рой поднял глаза. Усач смотрел на него улыбаясь, ласково.
— А? Как ты на это дело смотришь, Рой? Вот в следующем месяце будет конкурс любителей лёгкой атлетики. Там выигрыш — тысяча. Тысяча! По-моему, если ты получишь пятьсот, это неплохо, А?
— Так ведь в лёгкой атлетике я не очень разбираюсь… — пожал плечами Рой.
Зато он хорошо разбирался теперь в словах Усача. И замечание своё сделал вовсе не потому, что действительно не интересовался этим видом спорта, а чтоб получить ещё более ясное и недвусмысленное подтверждение Усача. Подтверждение в том, что будет ли конкурс посвящён лёгкой атлетике, гребле, гимнастике, попугаям, фотоаппаратам, наконец, кибернетике или языку урду — победителем всё равно будет выходить он, Лори.
Усач хитро подмигнул.
— Ничего, Рой, перед конкурсом мы с тобой основательно побеседуем, и я выясню твои знания в лёгкой атлетике. Уверен, что ты всё же разбираешься в ней достаточно, чтобы попытать своё счастье в финале…
Улыбнулся. Но вдруг его лицо мгновенно приняло знакомое холодное выражение, и он добавил:
— Ну, а если нет, что ж делать, найдём кого-нибудь, кто сумеет разобраться…
Лори испугался. Только что он испытывал затаённое чувство довольства — Усач ему нужен, но и он нужен Усачу, выигрывать эти конкурсы, Однако, услышав последние слова своего собеседника, он понял, что Усач один, а таких, как он, Лори, сотни и любой согласится не то что за половину, а за десятую часть приза поменяться с ним местами.
— Да вы не беспокойтесь, — торопливо заговорил он, — я тоже бегал, прыгал раньше… и вообще буду знать ответы… то есть смогу ответить…
Лори запнулся и умолк.
Усач не стал перегибать палку.
— Я знал, что ты не дурак, Рой. И имей в виду, что если всё у тебя пойдёт хорошо, то ты сможешь участвовать и в больших конкурсах, а там уж речь идёт не о сотнях, а о сотнях тысяч! Понял? Только запомни: не посоветовавшись со мной ни единого слова журналистам! Нет? А то как заговорят о тебе, они прилипнут и сразу пронюхают, что ты ни черта не знаешь — закончил Усач резко и посмотрел на Лори таким взглядом, что того опять бросило в жар.
Этот разговор, напоминавший душ Шарко с его неожиданными переходами от ледяной воды к кипятку продолжался ещё несколько минут.
Хотя, выйдя от Усача, Лори вытирал платком вспотевший лоб, но в конечном счёте он был доволен.
Пройдя шагов сто по улице, он почувствовал, что настроение у него отличное, что всё кругом прекрасно, а будет ещё лучше.