Почти целый день в саду было пусто. Шел дождь, и порывы ветра сорвали с деревьев последние листья. Часами Том сидел в жаркой комнате, беспокойно наблюдая.
Дверь отворилась, и Том приник к прохладному стеклу. Это была Анна, казавшаяся с высоты еще приземистее. Она побрела по газону к обугленному квадрату и некоторое время стояла там. Ее покрасневшее от холода лицо было хмурым и печальным. Она стала ходить туда и сюда, заглядывая под каждый куст, обошла вокруг деревьев. Она что-то искала.
Том знал что. Она брела медленно, грустно; и что-то в ней внезапно тронуло сердце Тома. В ужасе он отпрянул. Нет. Этого не может быть. Это только воспоминание. Все прошло. Она улетучилась из его сознания, не оставив следа, он по-прежнему был свободным.
Она все ходила по увядшему саду. На ее лице виднелись грязные полоски, потому что она плакала.
Плакала? Почему, ведь она была невредима?
Но она была демоном, рабой всех остальных демонов на свете. Любая их рана могла заставить ее плакать.
Во всяком случае ему не было до этого дела.
Но…
Она плакала оттого, что он исчез.
Его охватил гнев. Глупая, зачем волноваться о нем, когда он даже не ее вида. Да она была больна. Она заботилась обо всех, даже об этой — Софи. Она всегда вела себя глупо: приносила ему еду, прятала его, говорила с ним, спасла ему жизнь.
Наконец она скрылась в доме. С глаз долой, из сердца вон.
Она ушла, и он вновь стал собой. Освободился.
Он сидел и радовался, что она ушла в дом к другим отвратительным демонам.
Но может, они вновь заставят ее выйти. Он надеялся…
Нет.
Нет.
Том отпрянул от зеркала и прижался лицом к холодной стене. Нет. Он вызвал в памяти образ сражающихся звезд — великолепие вихря ледяного пламени.
Но теперь звезды были вне его, теперь они были очень далеко. Очень далеко.
Он подумал о Племени, серебряном и прекрасном. Подумал о Сии. Губы Тома презрительно скривились. По сравнению с Сией Анна была грузной, рыхлой, грубой. Анна была глупой, невежественной. С красным лицом и тупыми зубами.
Но она не выходила у него из головы.
Том заскрежетал зубами. Он освободится от нее. Освободится. Он не будет ее рабом.
Но образ Анны пристал к нему, словно клейкая паутина. Чем сильнее он старался смахнуть ее, тем крепче она прилипала.
Его рука.
Здесь Анна дотронулась до нее.
Его рукав.
У Анны он зеленый.
Том метался по комнате, ему удалось открыть стальную задвижку и распахнуть окно. Его обдал холодный сырой ветер. «Унеси ее, — думал он. — Остуди мое сердце».
От холода нос Анны противно краснел.
Нет. Не быть ее рабом. Она глупа, глупа, глупа. И ему нет до нее дела. Он бы проклял ее, убил. Пронзил ее сердце серебряным копьем.
Но… На глаза навернулись слезы, хотя ему не было больно. Словно слезы Анны просочились к нему внутрь; и тут он понял: слишком поздно. Она оказалась очень хитра, и ей удалось связать их вместе. Связь между ними становилась все крепче, она выросла, словно лоза, прежде чем он успел это осознать. Он чувствовал, как эта лоза обвивается вокруг него. Как он мог теперь проклясть ее? Он бы проклял самого себя.
Он понял, что ненавидит ее. Чувство ненависти было ему знакомо, но никогда он не испытывал ничего подобного. Она поработила его. И ему уже не разорвать этих пут. Он ненавидел, и ненавидел, и ненавидел.
И ему так хотелось, чтобы она вышла вновь.
30
Час спустя задняя дверь открылась, и на этот раз появился Джо с мрачным выражением лица, веником и совком. Он побрел к обгоревшему участку, где стоял сарай, бросил совок на землю и уставился на него.
Анна вышла вслед за Джо и остановилась на некотором расстоянии. Сквозь открытое окно до Тома отчетливо доносились их голоса.
— Чего смотришь?
— Ничего.
— Тогда иди отсюда.
Анна покачнулась, но ее ноги, казалось, были слишком тяжелы, чтобы двигаться. Тому стало тошно: Анна не только привязала к себе его. Она привязывалась ко всем, даже к Джо. От ненависти у Тома сперло дыхание.
— Джо, куда ты положил все, что собрал здесь?
— А тебе-то что?
— Просто хочу посмотреть.
Джо угрюмо пнул совок:
— За компостной кучей. Но смотреть там не на что.
Анна побрела в дальний конец сада и стала рыться в куче обугленных обломков. Джо начал подметать площадку, ссыпая мусор в ведро.
— Джо!
— Что?
— Это все?
— Да. И папа сказал, чтобы ты там не копалась, придут из страховой компании.
Том наблюдал, как Анна продолжала болтаться по саду, тяжело ступая, так и выискивая любую возможность кого-нибудь поработить. Ему бы копье и ловкость Лэрна, чтобы им воспользоваться.
Но вскоре Том обрадовался, что его желание не сбылось.
— Джо!
— Перестань там рыться, или я скажу отцу.
— Ты больше ничего не нашел?
— Отвяжись.
Тут Анна подбежала к Джо, сидевшему на корточках, и встала перед ним.
— А там не было ничего такого, что ты скрыл от отца?
— О чем ты…
Анна топнула. Черная грязь брызнула Джо в лицо. Он поднял голову, сердито вскрикнув и пытаясь утереться.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я. Что еще ты там нашел?
— Ничего! Ничего.
— А ты хорошо искал?
— Конечно. Такого большого я не мог не заметить.
— А что, если он был невидимым?
Джо понял, что только размазывает грязь по лицу. Он оставил тщетные попытки вытереться и поднялся на ноги.
— Я все кругом обшарил, — сказал он, словно оправдываясь. — Он, наверное, ушел.
Джо повернулся в другую сторону, но Анна вновь заступила ему дорогу. Как она могла находиться рядом с ним?
— Как это случилось?
Джо пожал плечами:
— Не знаю. Все просто взорвалось.
— Почему?
— Я же сказал тебе, не знаю. Спроси своего пикси, если сумеешь его разыскать.
Анна стояла и думала.
— Может, это был кто-нибудь из его Племени?
— Откуда мне знать? Может, это Том пытался меня убить. Он-то скрылся.
— Или разлетелся на миллион частей.
— Но я здесь ни при чем, — огрызнулся Джо. — Ты что, думаешь, это я его надоумил? Думаешь, я сказал: как насчет того, чтобы разнести этот сарай в пух и прах? По-твоему, я мечтал остаться без бровей или объяснять отцу и Эвелин, почему взорвалась половина сада?
— Мама и папа обошлись с тобой очень мягко.
Джо пожал плечами.
— Ты прекрасно знаешь, что Том не хотел взрывать сарай. Том скрывался здесь от своих родичей. И он был нездоров.
Джо хмыкнул:
— Откуда тебе знать? Он с самого начала выглядел как мертвец.
— У него была лихорадка. Когда я последний раз мерила ему температуру, она поднялась до десяти градусов.
— Ладно, пусть у него был жар, — язвительно сказал Джо. — Но я-то тут при чем? Я только хотел, чтобы он стал невидимым.
— Идиот!
Джо отшвырнул совок и надвинулся на нее. Его уши побагровели.
— Слушай, ты…
— Я знала, что это из-за тебя. Ты заставил его воззвать к звездам.
— А что, по-твоему, я должен был делать? Собирать факты. Для этого ему и разрешили прятаться в сарае.
Лицо Анны внезапно побелело, а грудь стала судорожно вздыматься, словно после быстрого бега.
— Ненавижу тебя, — процедила она сквозь зубы. — Я должна была найти Тому другое укрытие, где бы ты до него не добрался.
— Какая разница? — спросил Джо, ухмыляясь. — Он все равно смылся.
Анна сжала свои кулачки.
— Он был бы цел! — выкрикнула она. — Теперь он неизвестно где. Он болен и, возможно, ранен. С ним может случиться что угодно.
Джо вновь пожал плечами.
— Ну и плевать, — сказал он.
И Анна ударила его.
31
У демонов никчемные тупые зубы, но Том подумал, что даже они могли бы пригодиться в драке. Кожа у них вроде не была толстой.
Анна не умела убивать. Она была гораздо меньше Джо, но, если бы она сразу же впилась ему в горло зубами, у нее появился бы шанс. Джо удерживал Анну одной рукой, дразня ее, отчего она рассвирепела еще больше.
На какой-то миг Тому захотелось сбросить висевший над окном ольховый венок и спуститься вниз, чтобы помочь. Он мог подкрасться к Джо сзади и задушить его своим поясом.
Но вскоре Том одумался. Это не его битва. Джо и Анна были лишь тенями из прошлого, хотя нет, ведь Анна поработила его. Том наморщил лоб, сжал кулаки и попытался выдворить ее из своего сознания. Он вызвал образ звезд, чтобы их холодным огнем выжечь из памяти Анну.
— Анна!
Новый голос. Том позабыл о звездах и приник к зеркалу. Теперь в саду появился третий демон — тучный мужчина — Бернард. Он налетел на нее коричневой громадой. Схватил ее, но она так стремилась убить Джо, что не замечала ничего вокруг. Бернарду пришлось встать перед ней и взять ее за запястья.
Это привело Анну в чувство. Она плакала, всхлипывала и что-то шипела сквозь зубы.
— Анна, что, по-твоему, ты делаешь?
Бернарду пришлось повторить это дважды, и второй раз — повысив голос, прежде чем она его услышала.
— Я пытаюсь его убить! — выкрикнула она.
Джо с обиженным видом тер руку.
— Злобная гадюка, — сказал он. — Ее надо выпороть.
Анна издала жуткий вой и ринулась вперед. Она чуть не опрокинула Бернарда. Он поскользнулся на мокрой траве, вскрикнул и едва устоял на ногах.
— Анна! Прекрати это!
Джо смеялся над ней.
— Ее нужно отправить в постель без ужина, — сказал он.
Бернард схватил Анну за плечо, повернулся к Джо и крикнул:
— Замолчи!
Он мог кричать в три раза громче Анны. Эхо разнесло его крик по саду. И пока оно не смолкло, Джо и Анна стояли, уставившись на него с открытыми ртами.
— Ради всего святого, — продолжил Бернард, уже тихо и взволнованно, словно сам испугался. — Что происходит? Анна, милая, почему ты плачешь?
Анне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем она смогла говорить.
— Я его ненавижу, — сказала она с дрожью в голосе.
— Кого, Джо?
Она кивнула, всхлипывая.
Бернард помолчал.
— Очень жаль, что в сарае сгорел твой скейт, — сказал он. — Конечно, с приездом Джо многое поменялось. Но ведь он тоже член семьи?
Джо язвительно усмехнулся.
— Так что будьте со мной ласковы, — сказал он.
Бернард вдохнул столько воздуха, что чуть не оторвался от земли. Он не закричал на этот раз, но было ясно, что он сдерживается изо всех сил.
— Я сказал тебе, замолчи!
Лицо Джо побледнело от ненависти.
Бернард и Джо стояли, не сводя друг с друга глаз, и внезапно Том ясно понял, зачем демоны смотрят. Каждый из них хотел контролировать других, а взгляд укреплял связь между ними. Теперь, когда Том разобрался в этом, он вновь увидел связывавшие их веревки. Они были тонкими и натянулись так сильно, что Джо и Бернард едва могли удерживать равновесие.
В конце концов Бернард тяжело вздохнул.
— Ладно, Джо. Прости, что я повысил голос, — сказал он. — Но почему ты все время обижаешь Анну?
— Я по крайней мере ее не бил, — выпалил он. — Посмотри на мою руку.
Бернард посмотрел и вздохнул.
— Анна…
— А мне все равно, — упрямо проговорила Анна.
— Зато мне не все равно, — сказал Бернард. — Мы здесь все вместе, и нам придется научиться ладить друг с другом.
— Я не хочу, чтобы он был здесь, — ответила Анна. — Он гадкий, он все портит.
— Думаешь, мне хочется здесь торчать? — сказал Джо. — Я здесь только потому, что мама решила сбежать в Нью-Йорк.
— Ну-ну, — сказал Бернард. — Она не…
— Да.
Бернард моргнул несколько раз:
— Ну… гм… это хорошо, что у нее есть возможность сменить обстановку. И я всегда рад тебя…
Джо почти зарычал:
— О да, я хорошо знаю, как ты этому рад. Потому-то ты и берешь меня два раза в год.
Бернард съежился:
— Джо, это… Анна, милая, нам с Джо надо поговорить.
Анна всхлипнула.
— Конечно, — сказала она. — Всегда Джо. Тебе безразлично, что я говорю, — Джо всегда прав.
Бернард совсем поник:
— Анна…
Анна быстро повернулась к Джо:
— Может, папа и любит тебя, но это только потому, что он не знает, какой ты на самом деле. Но я знаю — ты вонючий и… мерзкий, и я никогда тебя не прощу!
Сказав это, она побежала прочь.
32
Демоны были сильные и крепкие, но веревки, опутывавшие Джо и Бернарда, стали такими толстыми, что Том удивлялся, как они вообще могут двигаться. Том видел веревки, уходившие и в иных направлениях, одни тянулись к дому, концов других вовсе не было видно.
— Джо… — начал Бернард, словно пересиливая себя.
— Ну?
Бернард ходил по кругу, и веревки перекручивались и натягивались, врезаясь в его плоть.
— Боюсь, тебе здесь не очень-то весело, — сказал он.
— Весело?
Бернард поднял руки, словно для того, чтобы защититься от горечи, прозвучавшей в словах Джо.
— Может, если мы купим тебе велосипед… — произнес он безнадежным тоном. — Чтобы у тебя было занятие…
Зубы Джо сверкнули в презрительной ухмылке.
— Ты же ничего не понимаешь, верно?
Бернард переминался с ноги на ногу, но веревки не давали ему сдвинуться с места.
— Наверное, нет, — печально согласился он. — Ты взрослеешь, Джо, и должен найти собственный путь. Я не могу тебе в этом помочь, как бы этого ни хотел. И никто не может.
Бернард сделал движение, словно собираясь положить руку на плечо Джо, но в последний момент передумал. Он повернулся и устало побрел, волоча за собой весь этот груз, а Джо стоял и смотрел ему вслед.
— Пап!
Джо быстро пошел за ним к дому и скрылся из виду.
Словно его потянули за шнурок, который внезапно превратился в толстый канат.
33
Том остался стоять, вглядываясь в пустой сад. Ольховый венок шуршал и шелестел, но Том сжал зубы и постарался не обращать на это внимания. В доме он чувствовал себя словно в коробке — он не мог двигаться, не мог дышать. Наверное, ему стоило просто попытать удачу и прорваться сквозь ольховые ветки.
Но вдруг на него упала тень. Неяркое по-зимнему солнце проглянуло сквозь сплетение ветвей, в которых что-то скрывалось. Какая-то новая опасность. И она находилась очень близко.
Звук за спиной заставил его отскочить. Из-за края двери показались пальцы.
Сухие, костлявые пальцы, без жирной плоти демонов.
Том ринулся к открытому окну, но усилившийся шорох листьев словно превратился в стену, отбросившую его назад.
В дверном проеме появилась фигура. Некрасивая, изрезанная морщинами старуха наблюдала за ними. Нет, она не из Племени.
— Сквозит, — сказала она. — Не мог бы ты закрыть окно? Мне приходится включать обогреватель на полную мощность. С таким же успехом можно выкидывать деньги на ветер.
Эди стояла и смотрела, как он, сжав зубы, с усилием протянул руку сквозь ольховые прутья, чтобы закрыть окно. Затем кивнула и ушла восвояси.
Том растянулся на постели тяжело дыша. Теперь, когда окно было закрыто, шорох стал тише, но Том по-прежнему чувствовал чье-то присутствие, словно пролетела серебряная ледяная стрела.
Он приподнялся на локте и заметил кого-то в саду. Пальцы чьей-то руки обхватили ствол яблони, росшей у соседнего дома. Это были тонкие пальцы, вовсе лишенные плоти.
Том спешно отпрянул, скрывшись в тени, и стал наблюдать. Над сжатыми пальцами появилось овальное лицо и черные в закатных сумерках, словно дикая слива, миндалины глаз.
Охотящихся глаз.
34
На следующее утро Эди Макинтош вошла в комнату Тома с еще одной охапкой ольховых веток. Она привязала ее к карнизу над окном.
— Будет веселее, — сказала она. — Как ты думаешь?
Том так не думал. Ветки были еще сырые и свежие, окрашенные зеленым мхом, их шелест вовсе лишал его способности думать. Он провел утро, забившись в один из углов комнаты, подальше от обогревателя и ольхи. Когда он прислонялся к прохладной стене, ему становилось легче, поскольку мучивший его жар уже развеял холод, сопровождавший появление Лэрна.