– Вот, на постель его кладут, всякую заразу на постель несут! Он вам еще отплатит! Он вас обворует, он вас убьет! Может, это бандит какой-то?
Короче говоря, наутро встает старик и собирается уходить.
– Ну что? – говорит. – Спасибо вам. Приютили вы меня. А теперь мне идти надо. А тебе, сынок, – говорит он сыну цыгана, – я вот что скажу. Весной, ближе к пасхе, подбежит к вашим воротам конь. Это будет красивый конь серой масти. Сядешь на коня этого, и он привезет тебя ко мне. Приедешь ты ко мне в гости.
– Ладно, – говорит парень, – спасибо тебе, дедушка.
А сам про себя думает: «Не иначе как из ума выжил этот старичок». Ну, дали они ему хлеба на дорогу, и старик пошел.
Вот наступила весна, тут и пасха. Как-то утром смотрит парень: подходит серый конь к воротам, да такой красивый, что глаз не отвести.
Говорит цыган жене:
– Вот так и так, не обманул старик. Надо и мне слово свое держать.
Подошел он к этому коню и сел на него. А мать ему вдогонку кричит:
– Что ты делаешь? Зачем ты уезжаешь? Лучше бы взяли да продали этого коня!
Как только парень сел на коня, тот взвился и понес, а куда понес – ничего парень понять не может, только и мелькает в его глазах то ночь, то день, то ночь, то день. Наконец приезжает он. Видит: перед ним большой дом, сад вокруг него. Остановился конь, а старик уже выходит из дома, встречает парня:
– Здравствуй, сынок!
Видит парень: старик одет уже совсем по-другому, на нем такие широкие белые одежды. Поздоровался парень, а старик ему говорит:
– Раз приехал в гости – входи, теперь я тебя встречу.
Слез парень с коня и идет за стариком. Вот идут они по коридору, а в нем по обе стороны двери в комнаты. Стал старик парня по комнатам водить. А там и родственники, и знакомые и незнакомые люди. Все чем-то занимаются: кто сидит шьет, кто что-то готовит, кто узду мастерит, кто меняет, кто продает. А в одной комнате видит парень: за столом сидят он сам и жена его, у него на голове серебряный обруч, а у жены – золотой. Спрашивает парень старика:
– А что это у жены золотой обруч, а у меня – серебряный?
– А это вот что, – говорит старик. – Когда вы поднимали меня, ты ведь побрезговал взять меня за руки и голову, а она не побрезговала. Ты взял меня за ноги. Оттого у нее золотой обруч, а у тебя – серебряный. Хоть и добрый ты парень, но все должно быть по справедливости.
Тут понял парень, у кого он находится. Вот идут они дальше. В одной комнате видит парень: стоит большой стол, на столе конфеты разные лежат, а вокруг стола дети сидят. Одни едят конфеты и смеются, а другие не едят и плачут. Спрашивает парень:
– Почему одни дети едят, а другие – нет?
– Потому что когда люди милостыню подавали, то одни крестились, а другие – нет. Оттого у одних дети счастливые, а у других – несчастные.
Ну, идут они дальше. Заводит старик парня в сад. Видит он, в саду лежит целая гора яиц: с одной стороны лежат черные, а с другой – белые.
Спрашивает парень:
– Почему так?
– Белые яйца мыли, прежде чем варить, а черные не мыли, а из-под курицы варили и на стол подавали. Нельзя этого делать.
Приводит старик парня в большой зал, а в том зале внизу стоит большой котел, и в нем смола кипит. В том котле люди сидят. Вдруг видит парень, что среди тех людей – его мать.
– Как же так? Это же моя мать.
– Да, сынок, – говорит старик. – Она сюда за свою вредность попала. Она еще жива, а душа ее уже мучается. Если она не изменится, то так и будет все время в кипящей смоле вариться.
А люди то всплывают на поверхность котла, то опять в глубину ныряют. Как всплыла мать, парень схватил ее за косу, но она так и осталась в его руке, а мать снова ушла вниз. Говорит старик:
– Ну вот, сынок, все, что я тебе показал, ты должен запомнить. Сам подумай и матери своей скажи, чтоб изменила свой характер.
Посадил старик парня за стол и подает ему маленькую просвирку. А парень есть очень хочет и думает: «Что мне эта просвирка, разве я ею наемся?» А сам только кусочек откусил, как почувствовал, что больше есть не хочет – наелся досыта. Дал ему старик вина попить из маленькой ложечки. Выпил парень и больше пить не хочет – пропала жажда. Вышел старик его провожать. Сел парень на коня и поехал. Опять день и ночь мелькают в глазах у него, ничего он понять не может, где едет и куда. Вот видит он, что конь у его ворог останавливается. Выбегают отец со снохой:
– Ой, живой вернулся!
Ему казалось, что его три дня не было, а на самом деле уже три года прошло. Уже и дети подросли, и родители постарели. Все не знают, куда он делся. Стал парень рассказывать, что с ним произошло. А мать принялась браниться:
– Вот, прошлялся где-то три года, а сам на бога сваливает. Где ты был? Может, сидел в тюрьме? Может, с женщиной какой-нибудь спутался?
Говорит парень:
– Мама, не надо так говорить. Измени ты свой характер, потому что… – И он рассказал, в каком облике ее видел.
А она говорит:
– Как ты о своей матери отзываешься?! Я в котле варюсь?!
Говорит парень:
– Сними платок, мама. Посмотри – вот у меня твоя коса.
Сняла цыганка платок, видит: а косы-то на голове нет. Испугалась она, поняла, что правду сын говорит.
С той поры изменился характер цыганки, перестала она вредничать, совсем другой стала.
7. Обменыш{14}
В одном сибирском городке жила семья бедных цыган. Ну, и – обычное дело – в бедной семье полно детей. Муж с женой за день набегаются, домой придут – и на кровать падают от усталости. А там, где бедность, всегда дети плодятся быстрее. Вот родилась у них девочка. Она такая крикливая оказалась – целыми ночами не спит, орет, плачет. Так устала от нее мать, что хоть умирай.
– Эх, – говорит как-то раз мать, – хоть бы черт тебя забрал от меня!
Только она это сказала, видит: входит человек – высокий такой мужчина, в шляпе, в плаще. Входит он и берет ребенка на руки. Она:
– Ай-яй-яй, ты куда?!
А тот к двери идет. Тут муж с кровати соскочил.
– Что такое? Чего кричишь? – у жены спрашивает.
– Да вот, девочку нашу унесли!
– Кто унес?
Подбегает цыган, видит: девочка в кроватке лежит.
– Что ты раскричалась? Вот же она.
Ну и решили, что все это цыганке во сне приснилось.
С тех пор так и пошло: не спит девочка ночью, все плачет и плачет. Бросят ей что-нибудь; пока она жует – молчит, а прожует – снова кричать начинает.
Ну, кончим об этом говорить, а скажем о другом.
В том же городке жила еще одна семья – богатые цыгане. Был в этой семье один-единственный сын, больше детей не было. Отец – человек хозяйственный, и сына он к тому же приучал. Как-то раз говорит отец сыну:
– Ну, сынок, ты видишь, сено у нас кончается, скоро нечего будет дать ни коровам, ни овцам, ни лошадям. Давай-ка бери лошадь, запрягай, поезжай в лес. Там стог стоит. Погрузи сено и домой привези. А я пока баньку истоплю, мать пельменей сварит.
Ну, раз отец говорит, сыну слушаться надо. Оделся парень потеплей, запряг коня и поехал. Приехал он в лес, навалил сена, бастриг{15} затянул и поехал.
Ну, Сибирь есть Сибирь. Зима, холод – замерз этот парень. Но отец приучил его хозяйствовать. Как приехал домой, он сразу в дом греться не побежал, а сначала коня распряг, скотине сена дал, а только потом в дом вошел.
– Ну, сынок, – говорит отец, – хорошо, что ты приехал. А мы с матерью уже ждем тебя. Мать пельменей наготовила. Давай, сынок, пойди помойся. Пока ты париться будешь, как раз пельмени сварятся. Я скажу матери, чтобы она их в воду бросала.
Пошел сын в баню. Поддал он пару, попарился, а потом мыться начал. Голову намылил, шарит по полке – нет тазика. Вдруг слышит голос:
– Ну, вот что, Володя, или ты сейчас пойдешь домой и принесешь мне одежду матери, или ты вообще отсюда никуда не выйдешь.
Ну, понял парень, что выхода нет. Кто может еще в бане ночью говорить? Он понял, что не шутка это. Ну, что ему делать? Клянется он, божится.
– Клянусь, что я схожу и принесу одежду матери, клянусь, что вернусь, не обману!
Ну, подают ему таз. Володя таз на себя опрокинул – и бегом из бани, голым в дом заскакивает. Отец спрашивает:
– Что такое, что случилось?
Ну а ему ж надо что-то говорить, что-то придумать.
– Что-что! Баню-то рамой закрыли – вот я и угорел, вот и выскочил.
– Ну ладно, сынок. Давай одевайся!
Ну, он накинул что-то на себя, под умывальником мыло смыл.
– Садись, покушай.
Сели они, поели, попили. Отец ест, а тому еда на ум не идет. Одно на уме у паренька, что ему опять в баню идти. Раз сказал, раз поклялся, значит, надо делать. Отец выпил немножко, охмелел. Володя видит, что такое дело, и потихонечку собрал какие-то вещи матери – юбки, кофты – и пошел.
Заходит он в предбанник, видит: рука высовывается.
– Давай, – говорит голос, – а сам здесь стой.
Подает парень вещи, а сам в предбаннике стоит. Он онемел уже, ни слова сказать не может. Вот видит: выходит оттуда девушка с длинной косой, цыганка.
– Ну что, Володя, – говорит она, – хочешь живым остаться? Тогда идем домой. Скажешь родителям, что я – невеста твоя, что хочешь ты на мне жениться. А не хочешь – здесь останешься.
Опять парню деваться некуда.
– Клянусь, – говорит, – что все так будет, как ты велишь.
Заходят они в дом и падают на колени перед родителями.
Это закон такой цыганский. Он говорит:
– Отец, мать, вот ваша сноха, моя жена.
А ему уже двадцать два года. Сколько можно быть неженатым? Что родителям подумать? Ночью в бане был и привел кого-то. А что скажешь? Он-то взрослый парень. Приходится соглашаться. Ну, снимают икону, начинают благословлять. У парня немного от сердца отлегло: будь она нечистой силой, то от иконы бы убежала. Благословили родители их:
– Живите в согласии!
Вот проходит день, проходит второй, третий. Надо ведь в церковь идти венчаться. Она ему говорит:
– Ну что, Володя? Мы пойдем с тобой в церковь, только вначале ты пойдешь со мной. Завтра пораньше собирайся и пойдем, куда я тебя поведу.
Наутро встают они. А надо сказать, что Володе понравилась эта цыганка, и он уже сам время торопит, чтобы скорее венчаться и скорее их жизнь семейная началась. Пошли они сначала по магазинам. Она говорит:
– Ты вот это купи, это купи, это купи…
Он покупает. Накупили они разных покупок. Девушка тогда его спрашивает:
– Володя, а где тут у вас живут такие-то бедные цыгане?
– Есть у нас в городе такие.
– Так пойдем к ним.
Ну, Володя дорогу знает. Заходят они к тем цыганам.
– А, Володенька, заходи! А это кто, невеста твоя?
– Да.
А в это время ребенок в люльке закричал. Хозяйка берет со сковороды горячий блин и девочке бросает. Та его в рот – и молчит. Как только прожует блин – опять крик раздается.
– А где муж твой? – спрашивает Володина невеста.
– Да менять поехал. А я здесь одна вожусь, уже сил нет.
– Ну, так давай, я сама с ребенком посижу, а ты блины пеки, делай, что тебе нужно.
Взяла она девочку на руки, качает ее. Только женщина отвернулась, она ее – раз! – в печку. Та кричит:
– Ай-яй-яй!
Ей ведь жалко ребенка. Подбегают они к печке. Девушка говорит:
– Смотри, что за дочь у тебя! Это же полено! Ты уже больше двадцати лет полено в люльке качаешь.
Та посмотрела: и вправду, в печке полено горит.
– А я, – говорит девушка, – и есть твоя дочь. Ты же сама меня черту отдала. А теперь я выросла, вот жених мой, мы подарки вам принесли. Доставай, Володя.
Ну, достал Володя подарки. Пригласили они их на свадьбу. Обвенчались они и стали жить.
8. Двойники{16}
Жили в одном цыганском таборе два цыгана, и были они большими друзьями. Таких друзей во всем мире не сыскать. Воровали вместе, коней меняли вместе – все делали вместе.
Друг для друга были они, как родные братья. Даже больше, чем братья. Ведь бывает так, что по крови люди близки, а не понимают друг друга. Эти же понимали друг друга с полуслова. И женились они в одно и то же время, и жены их понесли в одно время. Вот сидят они и говорят друг другу:
– Послушай, морэ, давай с тобой так сделаем: если у одного родится сын, а у другого – дочь, то мы их поженим, если родятся две дочери, то будут они, как две сестры, если же родятся два сына, то будут, как два брата.
Ну, поговорили они между собой и решили, что так и будет. Вот проходит время, и родились два мальчика. Ну что, пока дети маленькие, не разберешь, на кого они похожи, а когда они подросли, то люди стали замечать, что дети не просто похожи, а очень похожи – волос в волос, голос в голос, глаз в глаз – глядят как раз. И до такой степени они походили друг на друга, что даже матери не могли их отличить. Ну, уж мать своего ребенка всегда отличит, а здесь даже они не могли этого сделать. Одного мальчика назвали Витькой, а другого – Колькой. Вот так они и росли. Чтобы их отличать, матери пришили одному красный лоскуточек на рубашку, а другому – синий, чтобы знать, что это – Витька, а это – Колька.
Кольку отец с матерью везде отпускают: и на вечеринки, и в деревню, и с ребятами. А Витьку родители стерегут, никуда не дают идти. Говорят:
– Куда ты? Уже поздно! Сиди дома!
И чтоб никому обидно не было, они что делали? Рубашками менялись: один вечер Колька гуляет, а другой вечер – Витька. А родители подмены не замечают, думают, что это их сын дома сидит.
Вот стало им по пятнадцати лет. Ну, а у цыган считается, что это уже возраст взрослого мужчины. И вот этот Витька полюбил одну девочку. Начал он сговаривать ее, чтобы она вышла за него замуж. Тогда девочка ему говорит:
– Ты понимаешь, все считают, что мы скоро с тобой поженимся. Ну, хорошо. Я уже гадать умею, просить умею, я добуду для семьи кусок хлеба. Но ведь это я. А ты-то что умеешь? Ведь ты – мужчина, ты должен домой большие деньги приносить. Что ты мне скажешь? Воровать ты не умеешь, менять – то же самое. Ты же ничего не умеешь делать! Хорошо, что у тебя родители богатые! А если что случится с ними, если они умрут, то кто будет нам помогать? По миру пойдем? Нет, пока ты мне не докажешь, что ты – мужчина, я за тебя замуж не пойду.
Ну, приходит Витька домой. С кем поделиться? С отцом, с матерью таким не поделишься! Рассказал он обо всем Кольке: мол, так и так. А тот говорит:
– Так ты оставь ее, посмотри, в таборе сколько хороших девушек! Ты скажи только слово – за тебя любая пойдет.
– Нет, я пойду, украду, докажу…
– Подожди, – говорит Колька, – я сам с ней поговорю, вместо тебя. А там посмотрим.
Ну, переодеваются они. Пошел Колька вместо него. А та девушка не может отличить их! Колька говорит:
– Что ты хочешь? Пока что у нас с тобой все хорошо. Что нам загадывать на потом? Может, мы не доживем до того времени. Может, мы год проживем и умрем.
– Ну, а если нам что-то в жизни приспичит? Я достану кусок хлеба, а ты – нет. Вот ты сперва докажи мне, а потом говорить будем. А не хочешь – так я тебя не заставляю.
Вот приходит он и говорит Витьке:
– Отстань от нее, отстань, бесполезно все! Я говорил с ней. Плохой она человек.
А он не отстает:
– Нет, я пойду. Ты, Колька, оставайся вместо меня дома.
А он говорит:
– Как это? Мы с тобой вместе росли, были, как родные братья, мы друг друга нигде не бросали, а теперь я тебя бросить должен? Ты кому это говоришь? Нет, если идти, так вдвоем, а не пойдем, так вообще не пойдем.
Ну ладно, решили идти вдвоем. Что им остается? Один взял из дома хлеба, другой – уздечку, и пошли. Вот подходят они к одной деревне, идут к конюшне, открывают. А там две вороные лошади. Таких у цыган сроду не было – над землей летят. Вывели, сели и поехали.