«Ранья необъяснимым образом сошла с ума и находится в Клинике неопределенности. Суоми поглощена зеркалом Гиатус. Положение стремительно ухудшается!» — сообщил русский сапиенс.
Джено и Аноки показалось, что их подхватил смерч. То, что Суоми угрожает смертельная опасность, было очевидно. Более того, существовала большая вероятность, что ее уже не было в живых.
— Поглощена! — Вопль Джено был слышен даже на втором этаже.
Среди антеев и псиофов снова воцарилась мрачная пугающая атмосфера.
Габор Гааг, разволновавшись, раз десять снимал и надевал серую тонку, несколько волшебниц стянули оранжевые перчатки и стали передавать друг другу медиумическую энергию, чтобы сохранить силу и спокойствие.
Церемониймейстер вывесил табличку в Салоне фламинго, и через несколько секунд комната была взята штурмом. Аноки в толпе громко прочитал послание фон Цантара:
Зло обволакивает Аркс Ментис.
Угроза становится все серьезнее. Среди нас есть тот, кто хочет нарушить магическое равновесие, существовавшее веками.
Прошу вас успокоить свои души и медитировать.
Чтобы справиться с этой тяжелой ситуацией, необходимо рациональное мышление. Мудрая Ранья Мохатдина поражена необъяснимым безумием. Вероятно, этот прискорбный случай произошел незадолго до рассвета в аудитории тонкой мысли. С Раньей была Суоми, финская антея со второго уровня. Ее присутствие в этом месте было непредусмотрено. Зеркало Гиатус поглотило ее. Мисс Баттерфляй О'Коннор сейчас занята решением проблемы, как вернуть к нам Суоми.
Временно приостановлены магопсихические испытания в телемпии, телепатии, призраках, метафизической кухне, фандофии и контрафизике, ипповоло, биоэнергии и левитации.
Метафизическая пища будет приготовлена церемониймейстером Пило Магическим Ростком, которому поможет антей Тоам Ратандра.
Как только мною будут получены новости, я сообщу о них дополнительно.
Суммус сапиенс Ятто фон Цантар
Джено в отчаянии убежал в свою комнату, Дафна и Доротея последовали за ним, а остальные антей пошли в комнату единения, чтобы обсудить, что делать дальше.
Больше всего их волновало то, что они не смогут сдать интерканто разных уровней. Только у Боба Липмана и Аноки не было этой проблемы — им предстоял Контра Унико.
Габор Гааг решил поговорить с фон Цантаром. Слишком много магических исследований повисло в воздухе, и, если нельзя будет проводить испытания и посещать определенные аудитории, возрастал риск подвергнуть опасности многие магопсихические проекты. Но суммус никого не принимал и вместо себя отправил Рене принимать протесты и просьбы. Мальчик в золотистой тунике был, как обычно, немногословен и остался безучастным к рвению Габора.
— Мне жаль, но больше ничего нельзя сделать, — ответил он, как робот двигая посиневшими губами, выделявшимися на смертельно-бледном лице. Остановив взгляд, он постоянно повторял эту фразу, и даже выдержанный псиоф, поклонник фон Цантара, взбесился.
— Пойду прогуляюсь. Хотя на улице лютый холод, мне необходимо обрести спокойствие, — сказал Габор, проходя по маленькому разводному мосту. — Тебе тоже, Рене, следовало бы выйти на свежий воздух. У тебя жуткий цвет лица.
Рене лишь опустил ресницы и ничего не ответил. Он выглядел равнодушным. Он еще полчаса стоял перед мозаикой, а когда ни у кого не осталось к нему вопросов, медленным шагом вернулся в комнату суммуса.
Едва начавшееся утро предвещало новые сюрпризы. Недовольство нарастало, и никакие магические воздействия, казалось, уже не могли ослабить напряжение.
Джено Астор Венти, сидя на диване изумрудного цвета перед Дафной и Доротеей, разразился слезами:
— Фродеры и оллени не пожалеют Суоми. Я прекрасно знаю этих злобных призраков.
Пожилая армянская псиофа кашлянула пару раз, а потом сказала:
— Внутри зеркала Гиатус находится целый мир, которого никто из нас не знает. Только Баттерфляй известно, как спасти Суоми. Стало происходить слишком много несчастных случаев, а в своем послании фон Цантар перекладывает всю вину в распространении зла на твои плечи. Ты это понимаешь, правда?
— Да, конечно, я понял. Когда он говорит, что среди нас есть некто, дестабилизирующий равновесие Аркса, очевидно, что он ссылается на меня. Но сейчас расплачивается Суоми. А я не мог допустить этого, — ответил Джено, вытирая глаза белыми перчатками.
— А что в это время там делала Ранья? И почему она причинила вред Суоми? — Сомнения Доротеи повисли в воздухе.
— Ранья дурно вела себя с нами и с мадам Крикен. А теперь, когда их обеих нет, метафизическая кухня доверена Пило! Представляю себе, какую гадость мы будем есть! — добавила старая армянка.
Доротея страшно нервничала и вдруг взорвалась:
— Идем туда, где сможем поговорить. Сейчас я отправлю телемпическое послание, чтобы сообщить Эулалии, Стасу и Набиру.
Пожилая армянка покачала головой:
— Они не смогут пойти в это место. В этом переполохе они конечно же будут заняты.
— Мы найдем способ поговорить с ними попозже. Идем, — с готовностью отозвался Джено.
Выйдя в коридор, они позвали с собой Аноки. В толпе псиофов им удалось, не бросаясь в глаза, добраться до уффиосерво на втором этаже.
Мадам Крикен уже ждала их:
— Наконец-то вы пришли! Я уже все знаю. Присаживайтесь на подушки. Я очень обеспокоена из-за Суоми. — На лице мадам резко обозначились морщины. Она казалась олицетворением грусти.
— Она умрет? Баттерфляй не удастся вытащить ее из Гиатуса? — спросил Джено, умоляя мадам что-нибудь сделать.
— К сожалению, неожиданно зеркало приобрело очень сильные чары. И не Ранья сделала все это! — объяснила она, поглаживая руки.
— Не она? — в унисон переспросили два антея и две псиофы.
— Нет. Вот, читайте. — Крикен показала записку, написанную арабской мудрой. А потом вытащила два пергамента и вернула их Джено.
— Но ведь это те, которые я нашел в аптеке и которые забрал сокол. Как же они оказались у вас? — Юный Астор Венти был в замешательстве.
— Сокол вопреки своей воле отдал их фон Цантару, который вручил их Ранье для поиска гербария. Очевидно, они не поняли, где искать растения и травы для создания клонафорта. И арабская мудрая успела сунуть их мне под дверь. Это Баттерфляй поразила ее бог знает какой темной магией. А Суоми, вероятно, пропала внутри зеркала, потому что присутствовала при этом. Значит, истинная злодейка, вторая после Ятто, — это мисс О'Коннор, — объяснила мадам Крикен.
Джено заорал как бешеный:
— Я убью ее, эту змею Баттерфляй, — и собрался уходить из уффиосерво, но мадам Крикен задержала его:
— Стой! Не позволяй гневу занять место рассудка. Месть не поможет. — С серьезным видом француженка поднялась по маленькой стремянке почти до самого потолка.
Она открыла ящик номер один и извлекла из него маленький камешек, кусочек мрамора, блестевший, как бриллиант. Мадам медленно, осторожно, чтобы не споткнуться о свое длинное темное платье, спустилась и вручила камешек Джено.
— Это не драгоценность, но он стоит больше любых сокровищ. Это все, что осталось от первого камня, заложенного в фундамент Аркса Ментиса в тысяча пятьсот пятьдесят пятом году. Он содержит в себе первую мощную магопсихическую энергию. Мне дал его Риккардо Железный Пест, — сказала мадам Крикен с суровым видом. Ее мысли, казалось, где-то витали, взгляд затуманился, а движения стали настолько медленными, что остальные уже не могли слушать ее, не беспокоясь об участи, ожидавшей Долину мыслей.
— И какие силы заложены в этом малюсеньком камешке? Он может спасти Суоми? — спросила Доротея, приглаживая длинные волосы.
— Это мне неизвестно. Могу сказать, что этот камень надо передать тому, кто находится далеко отсюда и кто поймет, что нужно сделать. — Ответ мадам был настолько загадочным, что совершенно не успокоил Аноки.
— Далеко? Надо войти в печать? — с дрожью спросил Красный Волк.
— Нет, это место в Долине. Но ловушки и опасности затрудняют путь. Я не смогу отправиться туда. Но вы… вы сможете. Джено нуждается в вас. — Мадам обратилась к Дафне: — Ты самая старшая. Твой опыт пригодится. Но и тебе будет трудно. Готовься, — предупредила она, с нежностью глядя на свою старую подругу.
— Ты вовлекаешь меня в беду, дорогая Марго, — ответила Дафна своим хриплым голосом.
— Мы все и так уже в беде. — Крикен кисло улыбнулась, а потом повернулась к Джено: — Суоми поглощена, молчание твоих родителей, отчужденность брата, сокол в клетке, безумная Ранья и я, подвергнутая Соспенс Граве. В твою судьбу вписаны все наши судьбы. Ты понимаешь это? — Мадам взяла Астора Венти за руки.
— Неужели я так не похож на других? Моя семья действительно проклята? — спросил мальчик слабым голосом.
— Ты Астор Венти. И с этой фамилией связано множество тайн. Я не могу тебя успокоить. Могу лишь сказать, что лицо, с которым ты должен встретиться, в силах просветить твои мысли. Вручи ему камень и пергаменты о клонафорте.
— Но куда мы должны отправиться? — озабоченно спросил Аноки.
— Поскольку вы не можете покидать Аркс до конца цикла, вам придется сесть на ипповоло и скакать на восток, хотя это и означает нарушить правило СК-АМ.4б. Вы должны мысленно передать ипповоло сигнал лететь к трем патрулям. Они поймут, — с необыкновенным спокойствием объяснила француженка.
— К трем патрулям? Что это значит? — спросил Джено.
— Это особая команда для ипповоло — они будут знать, куда направляться. Это магический маршрут, очень секретный. Вы все поймете, когда прибудете на место, — ответила мадам, глядя на Дафну.
Армянская псиофа, в страхе отпрянув, громко произнесла:
— В болота оскурабов!
Доротея отскочила назад:
— Но это невозможно! Это запрещено! В правилах СК-АМ.7а и СК-АМ.7б это ясно объясняется!
— Знаю-знаю. Но лишь в этом спасение для Джено и для всех нас. Оскурабы и фабер могут дать точные указания, как справиться с хаосом, который сейчас царит в Арксе. Вы уедете сегодня вечером, на закате. — Мадам Крикен сняла очки и провела рукой по лбу.
— Оскурабы? Фабер? Да, я читал Средний кодекс и знаю, кто они. Но встречаться с ними очень опасно, — заявил потрясенный Джено.
— Это противоречит магипсии! Существует опасность остаться немыми до конца жизни и потерять память, — взволнованно добавил Аноки.
— Вы должны попытаться, — настаивала мадам.
— Я помню, что видела одного фабера, когда лет тридцать назад сломалось Противоречивое Утверждение. Он пришел в Аркс, на нем была традиционная фиолетовая мантия, а на голове пастра, шляпа в форме бублика. Ты там тоже была, правда, Марго? — спросила Дафна со сдержанной улыбкой.
— Да, была. Но не общалась с фабером. Только Стасу Бендатову и Пило Магическому Ростку удалось поговорить с ним. Фабер исправил Противоречивое Утверждение и ушел, не попрощавшись, — рассказала Марго.
— А оскураба вы когда-нибудь видели? — с любопытством спросил Джено.
— Нет. Только суммус сапиенс и экстрасапиенсы могут встречаться с ним. Но это случается редко, — объяснила французская мудрая.
— В таком случае мой дед его знает! — воскликнул довольный Аноки.
— Да, он имеет право входить в Домус Эрметика. И как знать, возможно, он делал это совсем недавно, — сказала мадам.
— Вы имеете в виду на днях? — спросил Аноки, сжимая свой талисман.
— Можно и так сказать. Когда он удалился в Большое О, не думаю, что он сразу же отправился в деревню сиу. Но это только мое ощущение… — Крикен оборвала свой рассказ.
Мадам попала в точку! Спокойный Медведь действительно направился прямо в Домус Эрметика. Это его перо нашел Ятто, легкомысленно не придав этому значения. Следовательно, Медведь говорил с оскурабами о таинственном предке Джено. Он хотел понять, какой ужасный секрет может скрывать семейство Астор Венти. Значит, судьба Джено была предопределена: он должен был пересечь болота и встретиться с оскурабами, не зная последствий своего путешествия.
— А Суоми? Я не могу уйти, не вернув ее, — воскликнул юный Астор Венти, нервничая.
Марго покачала головой, а все остальные опустили глаза.
— Доротея останется в Арксе. Она будет поддерживать с ней связь. Я конечно же не забыла о Суоми. Но если ты не пойдешь к оскурабам, боюсь, никто из нас больше не увидит солнечного света, — с грустью ответила мадам Крикен.
— Мадам, я думаю, вы многое нам не говорите. Вы меня пугаете. — Первый раз Джено Астор Венти посмотрел на старую француженку со страхом.
— Это правда. Но если будущее предопределено, чтобы изменить жизненный путь, нужна сила. Сила, которую может дать только разум, — серьезно ответила мадам, на лице которой отразились все ее годы.
— Вы думаете, что разговор с Ятто пойдет на пользу? — Вопрос Доротеи показался неуместным.
— Нет. С ним, в крайнем случае, поговорю я. — Во взгляде француженки засветилась ненависть.
— Нам сейчас отправляться в путь? — спросил Аноки.
— Нет, после заката. Вы должны попасть в Домус Эрметика до полуночи. Я вам советую, — ответила Крикен.
— А как мы это сделаем? Когда церемониймейстер пойдет проверять конюшню, он заметит, что не хватает трех ипповоло, — заметила Дафна.
— Не уверена, что у Пило будет время. Он слишком занят приготовлением метафизической пищи. Вы должны вернуться к рассвету. И рекомендую вам не брать головокружители: фабер и оскурабы не любят, когда ими пользуются в Домус Эрметика, — объяснила Марго.
— Согласен. Будем надеяться на лучшее, — сказал Джено, уже представляющий встречу с оскурабами.
— А теперь вы должны идти. Скоро Ятто придет, чтобы поговорить со мной. Может, Рене снова покажется на людях. Этому мальчику известны секреты магипсии суммуса. — Бледно-голубые глаза Марго на мгновение засияли.
— Мой брат! Ни одного объятия! Ни единого слова! Как я могу рассчитывать на него? — без всякой надежды воскликнул Джено.
— И все же твое сердце говорит совсем другое, — сказала Крикен.
— Да. Во сне мы были вместе. Мы скакали в огне, — вспомнил юный антей.
— Сны открывают будущее. Рене конечно же не предал тебя. — С этими словами Марго вышла из уффиосерво, оставив всех ошеломленными и перепуганными.
— Я отыщу Рене, попрошу его помочь хотя бы Суоми. Он должен ответить! — загорелась Доротея, а потом закрыла лицо руками и заплакала.
— Поверьте, Крикен не ошибается. Все разрешится, и юная антея вернется, — приободрила всех пожилая псиофа и немного погодя добавила: — Никогда не была в болотах и боюсь за свое здоровье. Это место действительно очень опасно.
Аноки расхаживал взад-вперед, трогая стены, заполненные ящичками:
— Я должен сдавать Контра Унико. Если Ятто обнаружит, что я снова исчез, меня исключат. На этот раз Боб добьется своего и станет псиофом.
Джено понял его проблему.
— Если хочешь, можешь остаться. Мы с Дафной справимся.
— Я никогда не брошу друга в беде. Как говорит Крикен, твоя судьба связана с нашей. Мы отправимся в путь и встретимся с оскурабами, — решительно ответил Красный Волк, а потом пожал Джено руку и улыбнулся.
Астор Венти рассыпал порошок Дубо-Ка, и все четверо вышли, договорившись встретиться у конюшни ближе к закату.
Гулкий удар пробил одиннадцать.
На втором этаже, в аудитории тонкой мысли, мисс О'Коннор суетилась перед зеркалом Гиатус. Она заперла дверь и пыталась разрушить ужасающее заклятие, которое сама же наложила, но это ей не удавалось. Гиатус не повиновался. Ни одного привидения, ни одного призрака не показывалось в нем, несмотря на настойчивые призывы ирландской сапиенсы.
Ранья Мохатдина наконец прекратила смеяться и кричать и забылась тяжелым сном в клинике Аркса. Стае ввел ей инъекцию Сногсшибательной Аирии, алхимической субстанции, которая усыпила бы и зубра не меньше чем на неделю.
Набир углубился в медитацию, отказавшись от встреч с антеями и псиофами. Тибетский святой пытался обрести мир в мыслях, чтобы прийти к просветлению.
Эулалия Страбикасиос, страдая от неврастении, ожидала известий от Джено. Она проверила руны и согласилась проводить занятия по Белой магии для антеев и псиофов. Ей на ум постоянно приходило изображение таинственной руны. Она надеялась как можно скорее найти пятнадцатую руну и повесить ее на стене вместе с остальными.