Так и начался этот день, с разочарований и горечи. Когда Гулкий удар пробил семь, в комнату Джено шумно ворвались Суоми, Красный Волк и маленький Оскар.
— С днем рождения! — закричали ребята с порога, а пес залаял, размахивая большими ушами.
Джено, подпрыгнув в постели, мгновенно проснулся и громко крикнул в ответ:
— Спасибо! Жаль, что мы не сможем отпраздновать его из-за траура по Бобу. К тому же нас ожидает интерканто. — Он приласкал щенка.
— О, это будет незабываемый день рождения! И я рядом с тобой. — Суоми была счастлива, что вместе с Джено отправится на встречу с волшебником-друидом.
— А я остаюсь здесь, — сказал Аноки. — Не поеду в деревню сиу, пока не дождусь вас. Хочу, чтобы и вы присутствовали на церемонии моего провозглашения псиофом. — Аноки поправил лук со стрелами, и его лицо погрустнело. Ситуация в Арксе была совсем непростой, и он сожалел о том, что его друзья уезжают.
— Не грусти, все будет хорошо. И потом, ты же останешься не один, а с Доротеей и Рене. Пожалуйста, помоги моему брату найти перстень, — попросил его Джено.
В комнату неожиданно вошла мадам Крикен со своим котом Наполеоном. В руках у нее был поднос с довольно необычным завтраком.
— Это небольшой подарок к твоему двенадцатилетию, — сказала она.
На подносе стояли тарелки, полные Эпикурейских пирожных и стаканы с Талетианским шоколадом. Глядя на угощение, Джено улыбнулся.
— Вы суммус что надо! — воскликнул мальчик.
Пока дети смаковали превосходное угощение, Оскар забился в угол, спасаясь от Наполеона, который шипел, как тигр.
— Пожалуй, мы с котом пойдем, — сказала мадам Крикен, чмокнув Джено в лоб. — Ровно в девять начинается интерканто. И не забудьте карту Уиснича.
В назначенный час вновь прозвонили Строгие часы. Стае Бендатов наладил пьянсерено.
Джено и Суоми были сильно взволнованны, ведь им предстояло путешествие к загадочному друиду. В белых тонках, сапогах и перчатках они остановились у ворот, где уже стояла Агата. Она казалась нервной, возможно, потому, что у нее не осталось друзей.
Рене стоял рядом с Джено. Ему так хотелось отправиться вместе с братом, но поиск перстня сейчас был гораздо важнее.
— Друид окажется не злым, вот увидишь, — шепнул он Джено на ухо. — Когда достанешь руну, постарайся быстрее вернуться, и мы вместе пойдем к родителям. Я обещаю тебе, что найду перстень, даже если мне придется собственными когтями колоть на канале лед. — Его глаза сияли.
— Ночью, когда превратишься в сокола, полетай над куполом Аркса и покричи погромче. Пусть наши родители узнают, что хотя бы ты жив, — произнес Джено как можно тише, чтобы его не услышала Агата.
— Я уже не раз думал об этом. Но если Ятто поймет, что сокол жив, кто знает, что он еще изобретет. Лучше не допустить этого, — ответил Рене, глядя на свои жуткие когти на ногах.
— Ты прав. Поступай, как знаешь. Наша сила не может не победить ненависть, — сказал Джено, ощутив в душе сладостное чувство любви к родителям, которых никогда не видел.
Рене вырвал из крыла золотое перо и вручил его брату.
— Поздравляю. Твой тринадцатый год начинается с путешествия, которое объединит нас всех. Возьми это перо и, если тебе будет тяжело, коснись его. Ты почувствуешь, что я где-то рядом. — Рене сложил крылья, и у него сильно забилось сердце.
— Этот месяц был трудным для всех. Но, надеюсь, вы достойно пройдете интерканто, — напутствовала антеев мадам Крикен.
Первой на выходе была Агата с обновленным пропуском. Она повернулась ко всем спиной, так ни с кем и не попрощавшись.
Потом настала очередь Джено.
— Вы с Суоми уже знаете, что этот интерканто будет сложным, — сказала мадам Крикен.
— Когда оскураб Илиас Букар говорил мне о «тонком мыслителе», с которым я встречусь, он имел в виду Фионна? — поинтересовался Джено.
— Да, он говорил о нем. Я хорошо помню Фионна, мы встречались с ним лет двадцать назад, когда он приходил в Аркс. Он был высокий и очень худой. Еще поругался тогда с мисс О'Коннор. Отношения у них были как у кошки с собакой. Это был его последний приход сюда. Надеюсь, он проявит милосердие. Передай ему это письмо от меня. — Мадам протянула Джено конверт зеленого цвета.
Эулалия задергала головой и принялась вращать глазами.
— Когда Фионн узнает, что Марго теперь суммус сапиенс, то конечно же вернется, чтобы встретиться с нами, — сказала она.
На что Стае Бендатов скептически ответил:
— Вот-вот. И думаю, что следом за ним прибудет Спокойный Медведь, а также…
Набир Камбиль на полуслове оборвал его:
— Не вздумай назвать третьего экстрасапиенса! Я слишком хорошо его знаю, одно упоминание его имени заставляет мое сердце биться сильнее. Он способен возникнуть перед нами сию минуту. Тотчас же!
Суоми засмеялась, а Джено странно посмотрел на всех:
— Тогда мы пойдем. Или нам еще что-то нужно знать?
— Идите. Мы верим в вас и будем ждать. Ятто никуда не денется. И он не сможет причинить вред Пьеру и Коринне. Уж это я обещаю! — заверила мальчика мадам Крикен, погладив его по голове.
Эулалия, наклонившись к Джено, сказала:
— Не забывайте о ценности белой руны. Хоть многие знают о ней, никто никогда не видел ее. Если тебе удастся добыть руну целиком, ты внесешь свой вклад в достояние Аркса.
Мальчик кивнул и направился к выходу. Спустя какое-то время ворота вновь распахнулись. Наступила очередь Суоми. Она устремилась вперед, прокладывая себе дорогу белой тростью.
Рене обратил свой взор к небу и зримо представил родителей, заключенных в большом золотом куполе.
«Если бы они могли знать, на что мы способны ради них», — подумал он и взмахнул крыльями.
А в этот момент Коринна повесила рядом с календарем красивое красное сердечко, связанное крючком. На нем была надпись: «12 ЛЕТ. С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ДЖЕНО!» Она вязала его, когда ей совсем не спалось от тяжелых дум и хотелось забыться. Прикрепив сердечко, Коринна повернулась к мужу:
— Как ты думаешь, оно ему понравится?
— Оно великолепно. Вот увидишь, когда мы встретимся с нашим Джено, он будет рад этому подарку, — ответил Пьер, успокаивая жену.
— Да, нужно думать только об этом. Ятто говорит, что Джено подвергся суплициуму, а Рене уже не такой, как прежде. Как можно жить с таким кошмаром? Но я чувствую, что наши мальчики живы. Скажи мне, что это так! — Женщина посмотрела Пьеру в глаза.
— Дорогая, мы должны надеяться и верить. Без веры нельзя жить. Молю только о том, чтобы сокол не потерял кусок руны. Ты ведь знаешь, как он был важен для Пауля Астора Венти. — И Пьер крепко обнял жену, уверяя ее, что фон Цантар никогда больше не причинит зла его семье.
— Да, сокол нам поможет. Но меня беспокоит, сумеют ли наши сыновья спастись. Мне трудно смириться с мыслью, что я ничего не могу для них сделать. — Коринна тяжело вздохнула, на нее снова напала хандра.
Разлука с детьми, невозможность связаться с ними, тревога за них — все это было как нож в сердце Пьеру и Коринне. День ото дня им становилось все труднее и труднее держаться. Вот уже который день Ятто не приходил к ним, чтобы мучить вопросами о клонафорте, и это настораживало.
Бывший суммус все свое время проводил теперь в архиве идей с Баттерфляй и Пило. Пьер и Коринна, запертые в своем жилище, не могли знать о том, что произошло в Арксе, и считали, что его длительное отсутствие скорее всего вызвано новыми исследованиями и изысканиями. Погруженные в воспоминания — ничего другого им не оставалось, — родители Джено и Рене продолжали вести незавидную монотонную жизнь узников.
Несмотря на разочарование от переданного Табором Гаагом сообщения о поражении повстанцев, Ятто не потерял присутствия духа. Более того, его желание отомстить только возросло. Охваченный маниакальной идеей открыть новые секреты гербария и найти документы о Пауле Асторе Венти, он вынуждал Баттерфляй и Пило корпеть над книгами и древними архивами, хранившимися в пыльной библиотеке.
Фон Цантар был объят манией абсолютного величия, и то, что на страже у белой двери стоят ужасные привидения мисс О'Коннор, только придавало ему уверенности.
Пока в потайных местах Аркса зло, затаившись, хранило молчание, произошло нечто непредвиденное.
Строгие часы зазвонили, и, как обычно, зазвучал детский хор. Крикен, Стае, Эулалия и Рене вернулись к воротам, опасаясь непредвиденных событий, ведь в этот момент они не ожидали прибытия новых антеев. Но — чудо из чудес — перед воротами они снова увидели Агату Войцик.
— Моя печать не сработала. Дым не идет, — серьезно сказала девочка.
— Печать сломалась? — с подозрением спросила Крикен.
— Думаю, да. Возможно, фабер или оскураб поймут, что надо сделать. Но я не могу сейчас отправиться в интерканто, а вновь остаться на втором уровне я бы не хотела. Ведь я уже второгодница. — В словах Агаты была доля правды.
Рене пристально посмотрел на польскую девочку, не очень доверяя ей.
— Конечно, я понимаю тебя, — сказала мадам Крикен, провожая Агату в ее комнату. — Я сегодня же вызову фабера, тем более что он все равно мне нужен.
— Когда я смогу пройти интерканто? — не унималась Агата.
— Как только это будет возможно. А сейчас приди в себя, — пожелала ей мадам Крикен.
Самой же француженке успокоиться не удалось. Заполучить Агату, слоняющуюся по Арксу, означало нажить неприятности.
Рене тоже был встревожен: в присутствии польской антей поиски перстня осложнятся.
А тем временем Суоми и Джено вошли в черную печать, чтобы пройти свой второй интерканто. Они и не подозревали о случившемся в Арксе.
— Держись рядом! Как бы мечи Перевала Открытий нас не поранили, — проявил заботу Джено.
— Что ты говоришь! Они давно превратились в жидкий воск, разве не помнишь? — Суоми как обычно была права.
Юный Астор Венти скривился и вставил в замок крючковатый ключ, который чудесным образом повернулся. На Перевале Открытий сырость пробирала до мозга костей. Они погрузились во тьму комнаты, стараясь как можно быстрее миновать железные полки, заставленные предметами. Джено бросил взгляд на большую белую раковину, стоявшую на алтаре из красного мрамора, — на этот раз музыка не звучала. На полу все еще оставались следы воска, и Джено непроизвольно ощупал давно зажившую руку. Он превосходно помнил острое лезвие, поразившее его. Суоми довольно легко ориентировалась, водя своей белой тростью, и молча следовала за Джено.
Они очень быстро добрались до второй магопсихической станции черной печати — Перевала Сомнений.
— Вот дарохранительница и пюпитры, — сказал Джено, взяв подругу за руку.
— И ты знаешь, что надо делать? — спросила она, чувствуя себя не в своей тарелке.
— Конечно. Я должен положить карту Уиснича на этот пюпитр, и тогда печать доставит нас туда. — Он был вполне убедителен.
Едва географическая карта с планом Уиснича была помещена на первый пюпитр, ослепительный свет залил полутемную комнату. Величественно выплыл гентрикс, большой живой глобус. Он стал быстро вращаться вокруг своей оси, и маленькие лиловые огоньки загорелись на нем, отражаясь на потолке.
— Скажи, он движется? Я слышу какой-то шум. — Суоми испытывала восхитительное чувство, пребывая в черной печати Джено.
— Да, Земля вращается, и это удивительное зрелище, — ответил ей Джено, не отводя глаз от гентрикса.
Через несколько секунд карта перелетела в дарохранительницу, и холодным ураганным ветром детей поволокло к ирландской земле.
Их накрыло темно-зеленой волной, при этом даже не намочив. А потом раздался взрывной и оглушительный бой барабанов. Звук напомнил удары хлыста: Джено с Суоми устремились в межзвездное пространство. Оказавшись в другом измерении, они бесконтрольно блуждали в небесах среди звезд и облаков.
Словно какая-то волшебная сила стала притягивать их, и они со страшной скоростью понеслись головой вниз. Суоми с трудом удерживала свою белую трость, а Джено крепко сжимал в руке маленькую половинку руны.
Они упали на землю, как мешки с картошкой, уткнувшись лицом в росистую траву. Открыв глаза, Джено увидел зеленый луг. Осмотревшись, он понял, что они на таинственном холме.
— Ты в порядке? — спросил он Суоми, которая никак не могла прийти в себя.
— Да, но мне страшно, — ответила она, поднимая наконец голову.
— Надеюсь, что это Уиснич. Кругом одна трава, — сказал мальчик, поднимаясь на ноги.
— Я тоже надеюсь на это. Ты никого не видишь? — спросила Суоми, поправляя свои длинные светлые волосы.
— Нет, только на вершине холма какие-то странные темно-серые конструкции. Огромные высокие камни. Их так много! Они стоят по кругу.
— Может, это и есть храм друида? — спросила Суоми, слегка ошеломленная.
— Не знаю, но там нет крыши. Камни словно вросли в землю. Они напоминают колонны, но плоские, — озадаченно сказал юный Астор Венти.
И ребята зашагали под свинцовым небом, сопровождаемые потоком свежего воздуха. Подойдя к этому странному сооружению, Джено опустился на колени и попросил Суоми сделать то же самое.
— Эти камни священны. Их много, возможно больше сотни. Наверное, их специально так расставили, чтобы создать энергетический центр. — Джено был в восторге. — Я чувствую вибрацию во всем своем теле. А ты?
— Да, и я испытываю странные ощущения. Мне хорошо. В глазах зажегся свет, — сказала девочка тихим голосом.
Джено посмотрел на нее с любовью и надеждой:
— Ты… ты что-то видишь?
Суоми покачала головой:
— Нет. Но энергетика этого места словно осветила душу.
Они оказались в потоке светящейся пыли, но не ощущали ни тепла, ни холода. Пыль словно изучала их. Светящаяся масса слегка коснулась их волос и пальцев.
— Что это? — спрашивала Суоми, все больше приходя в волнение. — Что ты видишь?
— Это пыль вперемешку с маленькими бриллиантами. Она нас обволакивает, но, мне кажется, она не опасна.
В это время вновь раздался барабанный бой, и зазвучал хор кристально чистых голосов.
Джено и Суоми взялись за руки. Перед ними замелькали необыкновенные картины из прошлого. Десятки друидов окружили костер, исполняя свой магический обряд. Их голоса были плохо различимы, но ребята поняли, что они говорили на незнакомом языке.
Светящаяся пыль медленно удалялась, словно плывущая по небу змея. Дети, задрожав, прижались друг к другу в ожидании чего-то неведомого. Жизнь их в последнее время была полна неожиданностей, и трудно было даже предположить, что их еще ждет впереди.
Внезапно в центре круга загорелся громадный костер, и пламя его взлетело к небу, принимая форму древних магических символов: одна за другой появились четырнадцать священных рун. Отпечатавшись в воздухе, между языками огня, они несколько раз повернулись, словно в танце, и отразили свои рисунки на камнях храма.
Звук остро отточенных мечей сопровождал каждое движение рун, и это зрелище было настолько завораживающим, что у Джено перехватило дыхание. Суоми почувствовала, как ее кожу обожгло, а мысли пришли в смятение. Она слышала голоса, доносящиеся неизвестно откуда.
Значит, это и есть Уиснич, царство волшебства.
Отполированные временем большие камни, образовывавшие уникальную конструкцию, величественно возвышались, а травянистая почва под ними от боя барабанов и порыва ветра буквально сотрясалась.
Суоми сильнее прижалась к Джено:
— Мне страшно!
И тут у них за спиной раздался густой голос:
— Два антея в храме Уиснича.
Они разом обернулись. Суоми задвигала тростью, а Джено напрягся.
Перед ними стоял экстрасапиенс Фионн Айртеч. Мыслитель, живущий отшельником. Друид, маг и волшебник.
Худой, ростом не ниже двух метров, он был облачен в длинное одеяние из белого полотна. Серебристые волосы и борода обрамляли его лицо и падали на одежды. На плечи была накинута ярко-красная мантия, контрастирующая с его голубыми, почти прозрачными глазами. Испещренное морщинами лицо не позволяло угадать его возраст. Но он был стар, очень стар. Руки его слегка дрожали.
— Я Фионн Айртеч, — представился друид. — А как зовут вас? — спросил он, особенно пристально наблюдая за девочкой с потухшим взором.