- Отчего же добровольно?- спросил я.- Тебя учителя о чем-нибудь спрашивали? Поручали тебе что-нибудь? Нет. Извини меня, но так не бывает.
- Правильно, - согласился Олег. - Не бывает. Ну, а выводы где?
- Да знаем мы эти выводы, - засмеялась Соня. - Еще один союзник у Борьки Махонина. Попался мальчик в лапы иностранной разведки.
- Попрошу не пятнать мое доброе имя!- возмутился Махонин. - Я давно уже отказался от этого заблуждения. Во-первых, не лапы, а руки. А во-вторых, не иностранной, а нашей. И в-третьих- не попался, а попал. Нас готовят к выполнению ответственного задания.
- Точно, - сказал я. - Предстоит погнуть трамплины всех империалистических бассейнов. Чтоб не ныряли.
Я бы еще порассуждал на эту тему, тем более что даже Славка захихикал, но Олег меня остановил.
- Шутки в сторону, - сказал он недовольно. - Здесь не детский сад. Значит, иностранная версия предпочтительнее?
- Тоже отпадает,- уверенно ответил я.- Диаметр купола что-то около трехсот метров. С самолета такую штуку наши давно бы уже засекли.
- Это при условии, что мы находимся в Западной Сибири, - проговорил Олег.
Я опешил:
- А где же еще?
- Да где угодно. В Канаде, например…
Я посмотрел на Олега, потом на Соню - ни тени улыбки.
- Постойте, - растерянно сказал я. - Я прилетел сюда на «ТУ-154»…
- Ты в этом уверен? - поинтересовался Олег.
- Ну как же! У меня даже билет сохранился.
- А как ты себя чувствовал во время полета? - спросила Соня. - Головка не кружилась?
Я похолодел.
- А что… у вас тоже? - спросил я после паузы.
- В том-то и дело, - ответил Олег.
Снова стало тихо. Олег и Соня смотрели на меня, а я был совершенно ошарашен, не знал, что и подумать. Олег поглаживал свою стриженую голову (интересно, кто его здесь стрижет, да еще под нуль). Соня зябко поеживалась, руки она держала между коленями, хотя в комнате было тепло.
- Слушайте…- заговорил я.- Но если это так… если вы меня не дурачите, то как же можно… Как же можно учиться? Паясничать, кувыркаться? В теннис играть?
- А что ты предлагаешь делать?- спокойно спросил Олег.
Меня взорвало:
- Ну, знаете ли! Если вы несколько месяцев только меня и дожидались, чтобы спросить совета… то знаете, кто вы? Не люди, а божьи коровки!
Олег поднял брови и усмехнулся.
- Ну, вот и для Славика кличка нашлась, - сказала Соня. - Он называет это «пассивным соучастием».
- Это вопрос терминологии, - холодно возразил из-за стены Славка. - Можно назвать это «оптимальным вариантом поведения в экстремальной ситуации». А за «божью коровку» Андрюша еще ответит.
- Между прочим, - заметил Олег, - это относилось не только к тебе. Андрей имел в виду, что все мы здесь божьи коровки.
- Или попросту трусы!- сказал я сердито. Занюханные конспираторы! Не знаю, как вы, а я не собираюсь сидеть сложа руки.
- А что ты собираешься делать? - спросил Олег.
- Пойду сейчас к Дроздову и спрошу напрямик: «Вы советский человек или нет? Если нет, я требую немедленно вернуть меня на родину».
- А как ты думаешь, - спросил Олег, - как ты думаешь, где сейчас Дроздов и чем он занимается?
- Отдыхает, наверное, - удивленно ответил я. - У себя в домике…
- Ты видел, как он отдыхает?
- Конечно, нет. Домик-то без окон.
- И тебе не пришло в голову, как это люди могут жить без окон?
Я молчал: действительно, не пришло.
- Так вот,- сказал Олег, - твои учителя сейчас стоят в тесном чуланчике друг против друга и не двигаются. Все трое. Как манекены.
- Отдыхают,- со смехом добавил Борька из-за стены.
- А… а что это с ними? - спросил я, запинаясь. Только сейчас мне стало по-настоящему жутко.
- Спокойно, Андрей,- сказал Олег.- Только без паники. Они подзаряжаются от сети. Впрочем, питание я пока отключил… поэтому мы так свободно и разговариваем. Но времени у нас в обрез, иначе они не успеют подзарядиться… Так что ты побыстрее бери себя в руки. Соображай.
А тут и соображать было нечего. Я вспомнил, как старательно «птичий базар» изображал оживленную человеческую беседу (все-таки мое первое впечатление оказалось точным), как испугалась Соня, промолвив «Еще бы!» в ответ на мое замечание, что учителя наши несколько вяловаты… Наверное, в день моего прибытия ночная беседа в третьей комнате несколько затянулась…
- Машины,- сказал я отчего-то шепотом.- Обучающие машины…
- И долго же ты, братец, думал,- снисходительно проговорил из своей комнаты Борис. - Уж подвели, уж ткнули носом…
- Ты позабыл, наверное, Боря,- сказала Соня,- как ты рыдал и кидался на стенку, когда мы тебя ткнули носом… Андрей ведет себя куда спокойнее.
- Вернется к себе- поплачет, - заметил Славка.
- И ничего удивительного,- миролюбиво сказал Борис.- Я, правда, не сразу поверил. Кнопку на стул Скворцову подкладывал…
- Ну, это была рискованная затея, - недовольно проговорил Олег. - Можно было испортить аппаратуру.
Все эти разговоры доносились до меня как-то издалека.
- Послушайте,- сказал я,- так, значит, они не люди…
Все засмеялись.
- Очень тонкое замечание, - сказала Соня.
- Товарищ еще не дозрел, - добавил Славка.
- Да я не о том!- сказал я сердито.- Не люди- те, кто их сделал. Вот в чем беда.
Ребята притихли. Соня и Олег смотрели на меня с уважением.
- Прекрасно держишь мысль, - серьезно сказал Олег. - Тут, правда, есть и другие мнения. Так что, будь добр, поясни.
- Все ясно даже ежу,- ответил я.- Машины - значит, кто-то их сделал. И на кого-то они работают. Допустим, на хозяев. И, если эти хозяева сами как люди, зачем им делать механических человеков? Значит, что-то с ними не так, какой-то непорядок. Не рискуют они показаться. Может, у них хоботы вместо носов. Либо ноги не тем концом воткнуты. Либо еще хуже. Не понимаю, какие тут могут быть мнения. И у кого.
- Борис, ты что-нибудь имеешь сказать? - спросил Олег.
Молчание.
- Да нет у него никаких мнений,- сказала Соня. - Он их меняет по три раза на дню. В глаза смотреть правде боится.
- Ладно, ладно…- пробурчал Борька. - Подумаешь, разошлась!
- Значит, нет возражений,- подытожил Олег.- Тут я на днях провел один эксперимент… Не посоветовавшись, извиняюсь. Сидели мы с Дроздовым, беседовали о разном. Вдруг я говорю ему, так, шутя: «Вы здесь, Аркадий Сергеевич, прямо как удельный князек. Хотел бы я увидеть ваше начальство». Он и глазом не моргнул: «Увидите». Я спрашиваю: "А какое у вас начальство, страшное?" - «На чей взгляд», - отвечает. И все смеется. Жутковато смеются машины, вам не кажется?
- Ай, не отвлекайся ты! - с досадой сказала Соня. - Дальше-то что?
- Дальше я ему говорю: «А по телефону сними связаться нельзя? Или по радио?» Он- вопросом на вопрос: «А что, у тебя есть жалобы?»- «Есть, говорю, только не жалобы, а вопросы».- «Какие?»- «Вам сказать не могу». И тут, смотрю, Дроздов наш вырубился. Сидит и смотрит на меня пустыми глазами, как выключенный телевизор. Я испугался, туда-сюда, вижу- ожил. «Так о чем мы с тобой разговаривали?» Вот и все дела. Нельзя от машины требовать большего. На что ее настроили, то она и делает.
- А на что их настроили? - спросил я Олега. - Это хоть можно определить?
- Пока установлено только одно,- ответил Олег,- все трое запрограммированы на наши реакции. Вот если ты сядешь и замрешь… ну, наглухо отключишься… ну, как бы умрешь… они тоже отключаются и могут так сидеть хоть целый день. Как манекены. И из этого можно сделать очень грустный вывод…
- Какой? - спросил я. Сердце у меня замерло. Хотя что еще хуже можно услышать?
- А такой, что, как только мы расхотим учиться, вся эта система,- Олег сделал широкий жест рукой,- вся эта система перестанет работать.
- Ну и пускай перестает!- крикнул я.- И пускай убираются ко всем чертям. Мы же у себя дома, не пропадем!
- Нет, Андрей, - тихо сказал Олег, - в том-то и дело, что мы не у себя дома.
20
Кто-то громко, демонстративно зевнул.
- Ладно, я пошел,- сказал Борькин голос. - Считайте, что меня нету. Спокойной ночи, малыши.
- Вот он всегда так!- проговорила Соня.- Уползает, как улитка, в свою раковину.
- В чем-то Махоня прав, - заметил Славка. - Ввели новобранца в курс - и давайте на этом успокоимся. Время позднее, педагогов пора подключать, а то они выспаться не успеют. У Андрюшиного изголовья пускай Сонечка подежурит, сердечных капель ему поднесет…
Никогда не видел, чтобы люди так краснели: у Сони даже слезы брызнули из глаз. «Чего это она?» - подумал я с недоумением.
- Прекратить личные выпады! - строго сказал Олег.
- Ладно, отключаюсь,- весело ответил Славка.- Продолжайте ваши пустопорожние разговоры. Но имейте в виду: что бы вы там ни задумали предпринять, я заранее возражаю. Вот так.
Мы остались втроем. То есть внешне ничего не изменилось, но исчезли шумы и помехи, которых Борька и Славка напустили в нашу комнату. При работе Борькина голова жужжала, как испорченная лампа дневного света, а Дмитриенко, по-моему, где-то искрил. Надо будет посоветовать ему проверить контакты. Впрочем, неизвестно еще, какой треск сопровождал мои собственные мысли: в этом деле я был еще новичком.
Мы сидели на прежних местах, трое одиноких присмиревших переростков, и старались не смотреть друг на друга. Я буквально чувствовал толстую матово-белую полусферу, нависшую над крышей общежития, над темными пальмами, над моей головой. Мама, Москва, огни магазинных витрин, снежные кучи вдоль тротуаров, Октябрьские праздники- все это было где-то далеко… или нигде, как мираж.
- Телевизор работает? - спросил я.
Соня вздрогнула.
- Что? Телевизор? Нет, не знаю. Давно не включала.
Олег протянул руку, не глядя нашарил тумблер. Раздался громкий щелчок. Минуту мы смотрели на темный экран, потом он засветился голубым… Пусто.
- Ну, и где же мы находимся? - спросил я как можно более беспечно, но голос меня подвел: я охрип и закашлялся.
- Трудно сказать,- проговорил Олег и выключил телевизор. - Нет внешних ориентиров. Во всяком случае, далеко: видишь, антенны брать перестали.
- Далеко - это в каком смысле?
- В самом прямом,- ответил Олег и отвернулся к окну.
- Ну, а лес, озера?
- Это все, Андрюша, кино,- сказала Соня.- Видишь, даже самолет тебе показывают.
В самом деле, высоко по белому куполу плыли, мигая, красный и зеленый бортовые огни самолета.
- С правым-левым у них непорядок,- пояснил Олег.- Мы давно уже это заметили.
Олег был прав: судя по огням, самолету нужно было двигаться в противоположную сторону.
- Да ну вас к черту!- сказал я.- А письма как же?
- Письма приходят только с их марками,- устало ответил Олег. - Это проверено.В ящике сгорают твои письма.А мама твоя получает их копии. Видимо, то же самое происходит и на Земле.
Слово было сказано, и я замер с открытым ртом.
- Вот такие дела, Андрюша, - сказал Олег и посмотрел на меня в упор. Собственно, прямых доказательств у меня нет: не хватает приборов. Так… кое-какие наблюдения. Отклонения от ускорения свободно падающего тела… ну, и несложный расчет. Кстати, двигатели, если они здесь есть, были включены буквально в момент твоего прибытия.
Я это помнил. «Вот так мы и живем», - сказал тогда Дроздов.
Я обозлился:
- На что они рассчитывают, подонки? Ведь нас же хватятся!
- Навряд ли, - возразил Олег. - Они знали, кого выбирать. До тебя только Славка переписывался с двоюродным братом… Кстати, о письмах. Кому ты пишешь? Маме? Так вот, во-первых, побереги свою маму, она ничем нам не может помочь. А во-вторых, в нашем положении нельзя делать резкие движения. Последствия могут быть самые неожиданные.
- Например?
- Например, они прекратят эксперимент и отправятся набирать новую партию.
- А мы?
Олег пожал плечами.
- Они этого не допустят! - запальчиво сказал я.
- Ты же сам назвал их подонками,- напомнила Соня.
Я умолк.
- С нашей точки зрения они, безусловно, подонки,- сказал Олег.- Но они-то, возможно,уверены, что творят нам добро. Вся беда в том, что мы- как бактерии в запаянной колбе, и никакой аппаратуры связи здесь не предусмотрено. Что-то они недоучли, недооценили наши способности.
- Хоть бы знать, - проговорила Соня, - где они прячутся!
- Почему прячутся? - возразил я. - По куполу, наверное, ползают.
Соня передернула плечами:
- Ты скажешь!… Ночь теперь не засну.
Мы снова замолчали.
- Господи, тихо-то как!- вздохнула Соня.- Слушайте, ребятки, в самом деле пора. Засиделись мы сегодня. Все равно ни до чего не договоримся.
- Мы еще не слышали предложений Андрея, - сказал Олег. - Собственно, для этого и собрались.
- Ну что тут можно сказать?- начал я, подумав.- Если все правда, что вы говорите… (Олег зашевелился.) Ладно, ладно, не дергайся. Это я так… Мне почему-то кажется, что нас благополучно отправят домой по первому нашему требованию. Не могу объяснить, почему: просто кажется, и всё. Другой вопрос захотим ли мы этого сами. В конце концов, такое случается не каждый день…
- Это уж точно!- Олег усмехнулся.
- В конце концов, ничего плохого нам пока не делают,- продолжал я, приободрившись. - Кормят, поят, одевают, учат… Лично я никогда себе не прощу, если вернусь домой просто так, с чистыми ушами. Мы должны добраться до НИХ и поговорить с ними начистоту. В конце концов, имеем же мы право знать, что они затеяли! Не за тех они нас принимают. Слушайте, а через вертолетную площадку вы не пробовали?
- Пробовали. Глухо,- ответил Олег.- Выхода наверх нет. У тебя все?
- Все,- ответил я и тут же уточнил:- Пока все.
- Ясно,- сказал Олег, вставая.- Главное- не падать духом. Интересно же, черт возьми! - Он хлопнул меня по плечу, улыбнулся. - Ведь интересно?
- То ли еще будет! - отозвалась Соня.
- Слушайте, - сказал я нерешительно,- давно хочу спросить: какая у вас специализация?
- В смысле- к чему они нас готовят?- уточнил Олег. - Это тебя интересует?
Я кивнул.
- Видишь ли, - Олег помедлил, - об этом у нас не принято рассказывать.
- Почему?
- Ну как тебе объяснить…
- А свою специализацию ты уже знаешь? - быстро спросила Соня.
- Знаю.
- Расскажи.
Я смутился: никакого секрета здесь не было, но рассказывать не хотелось, это было слишком… это было частью меня самого.
- Вот видишь, - удовлетворенно сказала Соня, - о таких вещах не говорят.
- Но в целом…- проговорил я с запинкой, - в целом это хорошее?
- В целом - да, - ответил Олег. - Верно, Софья?
- Да,- сказала она.
- Это у вас,- не унимался я.- А как у Борьки, у Славки?
- У них тоже, - уверенно ответил Олег.- Ты не думай, они неплохие ребята. Притворяются больше.
- Здорово притворяются, - сказал я.
Мы попрощались и разошлись «по домам». Точнее, Соня осталась у себя, я пошел в свою комнату, а Олег отправился на улицу подключать учительский домик. Я хотел было прогуляться с ним, но он предпочел идти один, «на всякий случай2. Стоя в вестибюле, я долго смотрел Олегу вслед: он шагал неторопливо,вразвалочку, по-хозяйски. Ни дать ни взять монтер или сантехник, совершающий обход ЖЭКа. От него одного теперь зависело, поднимется ли завтра «птичий базар», будет ли подан горячий обед в столовую, зашумят ли кондиционеры, имитирующие утренний ветерок…
21
Придя к себе, я не стал укладываться спать: не хотелось. Я сел на подоконник, взглянул на белое «небо» - и чуть не взвыл от тоски. Нет, мне не казалось, что я задыхаюсь, мне не мерещилось, что по куполу бегают мохнатые пауки. Умом я понимал, что мы все находимся внутри наполненного теплым воздухом баллона, который, вращаясь, мчится в темноте и пустоте… а может быть, стоит на месте, а вокруг вращаются звезды. Как раз это меня не пугало. И не только меня. Если б мы боялись этого, то сидели бы сейчас в одной комнате, тесно прижавшись друг к другу, как маленькие заброшенные дети. И проблема возвращения домой тоже меня не волновала. Как легко я попал в эту «школу2, думалось мне, так легко и вернусь обратно. В парусиновой куртке, доставшейся мне от отца, в вельветовых брюках и уютно стоптанных кедах я появлюсь на пороге нашей комнаты и скажу: «Здравствуй, мама. Вот, я вернулся». Нет, все это было не страшно. Страшно было оттого, что в какой-нибудь сотне метров отсюда, в слепом голубом домике, стоят, пусто глядя друг на друга,неподвижные Воробьев, Скворцов и Дроздов. Мне казалось теперь, что у всех троих мертвые глаза, механический смех, мелкие зубы из серой пластмассы… Как я завтра посмотрю им в лицо, как заставлю себя учиться?