ЭТИ? ЭТИ меня не пугали. Я думал о них скорее с досадой. Черт их побери, как они не понимают, что нельзя оставлять семерых ребят наедине с тремя мертвыми машинами! Неужели им в голову не приходит, что мы давным-давно все поняли? (Я-то понял только сегодня, но мне казалось, что это произошло давным-давно.) Или мы должны подать им знак? Но каким образом? Объявить голодовку? Собраться в столовой и застучать стаканами по столу? «Мы хотим знать все! Мы хотим знать все!» Глупости, разумеется. Им и в голову не придет, что мы подаем им сигнал. Так же как и нам совершенно неясно, что им от нас надо.
- Компрачикосы проклятые! - прошипел я сквозь зубы.
- Андрюша, тебе нехорошо?- спросила сквозь стенку Соня. - Хочешь, я буду с тобой разговаривать?
- Да нет, ну что ты! - поспешно ответил я. - Спокойной ночи.
- А что ты делаешь? - не отставала Соня.
- Письмо пишу, - машинально ответил я.
И тут мне в голову пришла изумительная мысль. Я кинулся к столу, схватил ручку и на листе бумаги написал:
«Уважаемые товарищи!
До каких пор вы собираетесь держать нас в неизвестности о цели вашего эксперимента?
Мы не подопытные… (хотел написать «кролики», но вовремя передумал: чего доброго, не поймут) микроорганизмы.
Мы требуем личной встречи.
Если это никому не во вред, согласны учиться у вас и дальше.
Но если это не так, вы обязаны вернуть нас домой в целости и сохранности».
Подумал и приписал:
«Иначе вам самим будет стыдно».
Дрожа от нетерпения, я положил листок в фирменный конверт, заклеил- и снова задумался: какой же написать адрес? Братьям по разуму? Стыдно. Скажут: тоже нам братец нашелся, родственник-переросток. Да и они с нами поступили тоже далеко не по-братски.
И я написал на конверте так:
«Руководителям эксперимента».
Вот теперь все было ясно.
И, прижимая к груди конверт, я побежал на улицу.
Еще ни разу я не гулял под куполом ночью, и меня поразили пустота и тишина. У бассейна и над дорожками горели бледно-желтые фонари, листья пальм фанерно бренчали.
С колотящимся сердцем я добежал до центральной колонны, нажал кнопку лифта. Дверцы с тихим шорохом расползлись, почтовый ящик был на месте. Я опустил в щель письмо. Бедный Олег! Он искал связь, а связь была под рукой. Просто Олег никому не писал писем. Я заглянул сверху в щель - письмо еще смутно белело. Тут дверцы лифта задвинулись за моей спиной, и в наступившей темноте я увидел, как по конверту пробежал синий огонек. Почта принята!
Я потоптался немного в кабине… Не знаю, чего я ждал: уж не ответа ли немедленно, сию же минуту? Потом нашарил кнопку на стене, двери открылись.
У кабины стоял Дроздов.
Я обомлел. Первой моей мыслью было немедленно подняться наверх… А что дальше? Колба запаяна… Тем более что Дроздов держал руку на кнопке вызова и лифт не мог закрыться.
- Добрый вечер, Аркадий Сергеевич, - промямлил я.
Дроздов ничего не ответил. Я сразу заметил, что он еле стоит на ногах. Если бы не рука, упиравшаяся в стенку, он бы, наверно, упал. Лицо его было землисто-серым, под глазами мешки.
- Что с вами?- спросил я, выходя из кабины.
- По ночам… гуляешь…- глухим голосом проговорил Дроздов.- А спать когда?…
- Съездить наверх захотелось, - соврал я. - Подышать свежим воздухом.
Блокировка в моей голове сработала автоматически.
- Погулять… - повторил Дроздов, упираясь рукой в стену.
- А что, разве нельзя?
- Отчего же… можно…
Дроздов нелепо повернулся и прислонился спиной к колонне. Случись это днем раньше, я бы решил, что директор выпил лишнего.
- Аркадий Сергеевич, вам помочь? - спросил я.
Дроздов не отвечал. Глаза его были открыты, но дыхания не было слышно.
Я беспомощно оглянулся. Вокруг было пусто и темно. Что же делать?
- Сейчас, сейчас, - пробормотал я, схватившись за его повисшую руку.
Дроздов всей тяжестью навалился на меня. Теперь-то я точно знал, что это не живой человек: мне приходилось тащить до постели отца, Дроздов был тяжелее в два раза.
Я положил его руку себе на плечи, напрягся. Ноги Дроздова сдвинулись с места и поволочились по земле.
Так, шаг за шагом, поминутно останавливаясь, я дотащил его до голубого домика, благо было не так уж и далеко.
Но тут - новая незадача: серая пластиковая дверь была наглухо закрыта, без малейшего признака замка либо дверной ручки. Я прислонил Дроздова к стене и стал искать на земле какой-нибудь инструмент, чтобы отодвинуть дверь или, если это невозможно, взломать.
Тут за спиной у меня послышался голос:
- Ты что здесь делаешь?
Я обернулся- рядом стоял Олег. Я так обрадовался, увидев его!
- Да вот, понимаешь,- заговорил я,- разбрелись по всей территории.
- Все трое?- деловито спросил Олег.
- Нет, только один. Посмотри вокруг, может, еще другие валяются.
Олег посветил фонариком (он оказался предусмотрительнее, чем я).
- Да вроде никого.
- Слушай, - сказал я, - не можем же мы тут его бросить.
- Не можем, - согласился Олег. - Ему нужно срочное питание.
Он подошел к двери, потом поднял вялую руку Дроздова, провел его ладонью по пластику - дверь отползла.
- Ты гений, - сказал я ему.
И в это время в темном дверном проеме показалась плотная фигура Воробьева.
Воробьев молча взглянул на нас и, схватив директора за плечо, с необыкновенной быстротой втащил его внутрь домика. Дверь закрылась.
А мы с Олегом, не сговариваясь, бросились бежать. Взлетели во весь дух на второй этаж общежития. Я хотел было с ходу юркнуть в свою комнату, но тут Олег преградил мне дорогу. Вид его не предвещал ничего хорошего.
- Ну?- сказал он грозно.
- В чем дело, приятель? - Я сделал попытку его обойти.
- Ты понимаешь, что ты натворил?
- А что такое? - Я все еще изображал оскорбленную невинность.
- Соня все слышала,- сказал Олег.- Но она не думала, что ты решишься.
Ах, черт! Действительно, когда я писал письмо ЭТИМ, я от волнения забыл о блокировке.
- Эх ты, торопыга! - презрительно проговорил Олег и отступил, давая мне дорогу. - Иди ложись. Но не думай, что проведешь спокойную ночку.
22
Проснулся я от холода.
Напрасно я натягивал одеяло до подбородка: холод безжалостно заползал вовнутрь. Я открыл глаза - в комнате было темно. И тут меня полоснуло чем-то острым по лицу и рукам. Закутавшись в одеяло, я подбежал к выключателю, зажег свет. Лампочка горела вполнакала. За окном была кромешная тьма, купол совсем не светился, хотя на часах было уже около семи утра.
В дверь забарабанили.
Я открыл - на пороге стояли Олег и Соня.
Она взглянула на мое лицо и ахнула:
- И ты тоже?…
- А что случилось? - спросил я.
- Славик порезался стеклом, - сквозь зубы проговорил Олег. - Ух, дал бы я тебе, если бы от этого была хоть какая-нибудь польза! Кустарь-одиночка!
- Оставь его,- сказала Соня.- Видишь, человеку больно.
Лампочка под потолком мигнула и померкла. В коридоре было тоже темно, шлепали чьи-то шаги, слышались приглушенные голоса.
- Иди за мной,- скомандовал Олег.- У меня в комнате фонарь, батареек хватит часа на четыре.
- Дай хоть одеться! - взмолился я. - Холодно!
- Некогда, - коротко ответил Олег.
Мы побежали по коридору. На бегу я чувствовал, как горят Славкины порезы на моем лице. Как же ему было больно в первые минуты, когда я еще спал, как сурок!
- Сломалось что-нибудь? - спросил я, задыхаясь.
- Все сломалось,- не оборачиваясь, ответил Олег.- Твоими молитвами. «Птичий базар» отключен, и вся система вышла из строя.
- Да что ж они, психи, что ли?
Олег резко остановился, и я налетел на него в темноте.
- Имей в виду,- сказал он вполголоса, дыша мне в лицо, - никто не знает, что это ты… Кроме нас с Соней. Понял? Будем держаться как люди.
Я благодарно закивал, хотя Олег этого, естественно, не видел.
Он втолкнул меня в комнату.
- Еще одного привели! - послышался в темноте жалобный Славкин голос. - И без того воздух кончается!
- Прекратить панику! - сказал Олег и зажег фонарь.
Луч света выхватывал из темноты лица ребят. Девчонки стояли, закутанные, как и я, в одеяла. Тут же была и Черепашка.
- Не понимаю! - сказала она, увидев меня. - Война, что ли? Никто ничего не объясняет…
- Все ты! - крикнул Борька и кинулся к Олегу. - Все ты, изыскатель!
Я схватил его за руки. Одеяло упало с меня на пол.
- Ну, ну, спокойно. Это не он, это я во всем виноват.
Но Борька меня не слушал.
- Пусти! Пусти!- шипел он, вырываясь.
Пришлось скрутить ему руки. Когда он присмирел, я подвел его к креслу и усадил.
На кровати кто-то слабо стонал. Я понял: это был Славка. Собственно, стонать-то ему можно было бы уже и прекратить:я знал, что на нем нет уже ни царапинки, да и мои скоро пройдут.
- Как это он? - шепотом спросил я, зная, что где-то поблизости Соня.
- Пытался вылететь в окно,- тут же отозвалась Соня.- Олег, побольше света, пожалуйста.
- Вылететь? Зачем? - спросил я.
- Все погасло, и он испугался.
Лена тихо и тоненько заплакала.
Рита подошла к ней, обняла ее за плечи.
- Ничего, ничего,- зашептала она.- Все пройдет, все успокоятся… Не надо бояться.
- Да, ты не знаешь!- плача, повторяла Лена. - Ты ничего не знаешь…
- Ну и что ж, что не знаю?- возражала Черепашка. - Мне же страшнее, а я не плачу.
Все-таки она была молодец.
- Не надо нервничать, ребята, - сказал Олег.
Он светил фонарем на Славкино лицо, а Соня рассматривала, есть ли раны. Славка что-то бормотал и отворачивался: он не хотел признаваться, что все его порезы «прошли». Но я не осуждал его: такая уж была моя специализация. Зажмурившись,я живо представил себе, как страшно ему было,когда он, раскинув руки, весь исцарапанный, летел в темноту…
- Не надо нервничать,- повторял Олег.- Возможно, всего лишь короткое замыкание. Сейчас мы с Андреем пойдем и все починим.
- Ну прямо, почините!- крикнул Борька и снова вскочил.- Электрики нашлись!
Я взял на себя его страх - и это было ужасно. Меня затошнило, сердце заколотилось, я весь покрылся холодным потом. Только бы не закричать, подумал я, стискивая зубы. Только бы не закричать!
Борька всхлипнул, удивленно оглянулся - и притих, как будто заснул.
Вдруг вспыхнул свет- ярко-оранжевый, мощный и ровный. Мы все взглянули на потолок, но плафоны оставались темными. Это были не лампы: это за окном огненно засветился сам купол.
- Андрюша, пожар? - спросила меня Черепашка.
Ну что я мог ей ответить? У меня самого еще зубы стучали от Борькиного страха.
- Заря, - сказал я первое, что пришло в голову.
- Ура! - крикнул Борька. - Приехали!
Все радостно закричали. Даже Славка поднял голову с подушки, впрочем тут же уронив ее обратно.
На дорожке возле бассейна мы увидели Воробьева и Скворцова. Они стояли, задрав головы,и сокрушенно рассматривали погибшие пальмы. В дверь постучали.
- Быстро! - скомандовал Олег. - Быстро привести себя в порядок!
Мы поспешно закутались в одеяла, оглядели друг друга. Лица у нас в этом странном свете были зеленовато-бронзовые, губы темные, но, в общем-то, выглядели мы вполне прилично.
- Войдите, - сказал Олег.
Я затаил дыхание. Вот сейчас появятся они… иссиня-черные, многоликие, с дельфиньими усмешками на безглазых лицах.
Дверь открылась, на пороге стоял Дроздов. Он был бодр, весело улыбался.
- Что, любуетесь сменой пейзажа?- заговорил он.- А ну-ка, признавайтесь, кто разбил стекло? Первый случай в нашей школе. Будем вызывать родителей, чтоб другим неповадно.
Мы молчали, стараясь переместиться к постели и загородить собою бедного Славку.
- Просим нас извинить за временные неполадки,- сказал Дроздов.- С автономной системы нас переключили на центральную, но все было несколько неожиданно. Больше это не повторится.
Олег быстро взглянул на меня и подмигнул.
- Итак, друзья мои,- продолжал Дроздов,- нам задана полная программа, и мы готовы ответить на любые ваши вопросы.
- Вопрос первый, - сказал Олег: - где ОНИ?
Дроздов улыбнулся.
- Деловой подход, - сказал он. - Не хотите иметь дело с подставным лицом. Но сейчас через меня с вами говорит один из непосредственных руководителей проекта «Аленький цветочек». Есть у вас на Земле такая сказка…
- Мы знаем,- сказала Соня.
Дроздов молча, по-учительски посмотрел на нее. Соня смутилась.
- Так вот,- продолжал Дроздов,- в вашей сказке некрасивое чудовище, оборачивается симпатичным молодым человеком. В нашем проекте, увы, дело обстоит несколько иначе… скажем даже, наоборот. Привыкать к этому придется постепенно. Уверяю вас, ничего особенно страшного: мы же к вашей внешности притерпелись. Лично я нахожу, что вы очень красивый народ. Надеюсь, что и мы вам понравимся.
- Тогда второй вопрос,- сказал я,- если позволите. Не кажется ли вам, что вы действуете не совсем правильно? Похищение детей- на Земле это вряд ли понравится.
- Похищение?- удивленно переспросил Дроздов.- Позволь, Андрюша, но ты что-то путаешь. Разве кто-нибудь тебя похищал? Ты хотел поступить в спецшколу - и ты в ней учишься. По первому твоему требованию мы доставим тебя домой…
- К маме… - вставил Борька.
- Но до сих пор о таком желании нам никто не заявлял, - продолжал Дроздов, не обратив на эту реплику внимания. - Что же касается местонахождения школы, то в момент твоего прибытия школа действительно была в районе Чулпана. Ты удовлетворен моим ответом?
Я пожал плечами: против этой напористой логики трудно было возразить.
- Вопрос о целях,- продолжал Дроздов,- вопрос о целях вы задали письменно, и вам пришел письменный официальный ответ. - В руках у Дроздова оказался большой конверт.
- Кому ответ? - вскинулся я.
- Да уж не тебе одному,- лукаво ответил Дроздов.- Всем. - Он протянул конверт Олегу. - Ну, приводите себя в божеский вид- и завтракать, - сказал он, повернулся и вышел.
Олег повертел в руках конверт, посмотрел на меня.
- Вскрывай,- сказал я ему.- Теперь чего уж.
- Нет, - ответил он и отдал мне письмо. - Идея твоя, ты и зачитывай.
Я распечатал конверт и достал сложенный вчетверо листок тонкой бумаги. Все молча за мной наблюдали.
- «Дорогие воспитанники!- громко прочитал я. - Ваши претензии совершенно справедливы: мы проявили излишнюю осторожность, поставившую вас в положение, которое можно расценить как унизительное. Просим нас извинить за недоверие. Виновные в этом ложном решении строго наказаны. Мы рады, что не ошиблись в выборе. Единственная наша задача состоит в том, чтобы к моменту встречи с нами вы знали и умели все то, что знаем и умеем мы. Только на основе равенства возможно настоящее понимание. Мы будем счастливы работать вместе с вами во имя этой, как мы считаем, высокой цели. Восхищенные вашей выдержкой руководители Проекта «АЦ».
- А что такое АЦ? - спросил из своего угла Славка.
- Аленький цветочек, - объяснила Соня.
- Знаете, кто мы теперь?- после паузы сказал Борька.- Мы теперь посланники. Дипломаты. Вот так.
- А домой пускать нас будут? - осторожно спросила Лена.
- Какой разговор! - великодушно пообещал Борька.
- Понимаешь что-нибудь? - спросил я Черепашку.
- Понимаю, - ответила она просто. - Нас забросили на другую планету.
И от этих бесхитростных слов мне захотелось подскочить до потолка и закричать что-нибудь дурацкое вроде: «Э-ге-гей!» Я почувствовал, что отрываюсь от пола и начинаю колебаться в воздухе, как выпущенный из бутылки джинн. Но делать это сейчас было несерьезно.
Славка, покряхтывая, спустил с постели ноги (у него на лице и руках было несколько заживших царапин) и, взглянув на окно, обомлел.
- И все-таки ты был не прав, старик,- заметил Олег.