Напролом и Хоть-Куда посмотрели друг на друга и промолчали.
Дум осматривал Лес. Прошарил глазами траву вокруг Костра, задрал голову к верхушкам деревьев, образовавшим над ними густое зеленое небо. Еще раз обошел по кругу Костер. Лоб его был наморщен. Оба охотника следили за каждым его движением.
— А что если ты спросишь у Леса, где Восход? — предложил Хоть-Куда. — Вчера ведь ты легко с ним договорился.
— Побудьте здесь, — сказал Дум, — а я кое-что поищу. — И стал ходить, ширя круги, пока не исчез за деревьями.
— Это я сжег палку, — негромко, почти шепотом, проронил Напролом. — Уж очень мне не хочется идти к Краю Земли. Даже Самым Бывалым я быть не хочу. Меня и так все слушают.
— Ты не подумал, что палка показывала и обратный путь!
— Не подумал, — согласился Напролом. — Я вообще не люблю думать. Мне больше нравится действовать топором или копьем. Раз — и всё.
— Вот если Дум сейчас заблудится, мы пропали. Давай подадим ему голос.
— Давай.
— Ду-ум! — закричали оба. — Ты где-е?
— Я зде-есь! Иду-у!
Охотники повернулись на голос и скоро увидели Дума.
— Восход там, — он показал направление рукой.
— Как ты узнал об этом? Спросил у Леса?
— Я вспомнил, что ты, Напролом, сшибал по дороге цветы своим копьем, и поискал их. Они там, — Дум кивнул в сторону, откуда пришел, — вот и весь секрет. Ну, кто хочет вернуться домой Самым Бывалым? Вперед!
Все трое подхватили мешки с остатками съестного и двинулись в указанном Думом направлении. Первым шел Дум, вторым — Хоть-Куда, а третьим, оглядываясь, — Напролом.
ДАНЬ ХОЗЯИНУ ЛЕСА
…Перед ними стоял огромный медведь. Откуда он появился, где таился, услыхав их шаги, они не знали. Он вдруг встал на их пути — и люди остановились как вкопанные и даже сердца их, кажется, замерли от ужаса. Зверь был на две головы выше любого из них и в пять раз могучее. Медведь поднял лапы с длинными, с человеческий палец черными когтями и зарычал так страшно, что листья на деревьях, не говоря уже об охотниках, затряслись.
Трое подняли копья, но не сдвинулись с места. Они знали, что их оружие только ранит зверя и что рассвирепевший от боли хищник вмиг расправится с ними. Охотники знали еще, что если кинуться врассыпную, он все равно кого-то настигнет, и поэтому стояли не двигаясь и надеясь, что, может быть, медведь не захочет драться с тремя.
Они стояли неподвижно, а занесенные над головами руки готовы были метнуть копья.
Медведь зарычал громче, рявкнул — он тоже был охотник и опытный боец, он соразмерял силы и хотел победить малой кровью. Люди не дрогнули, только еще больше побелели пальцы, сжимавшие копья, но зверь, конечно, этого не заметил. Если бы хоть один из них струсил, это передалось бы остальным, они тогда бросились бы убегать, а он тут же догнал бы одного…
Долго так продолжаться не могло. Кто-то из противостоящих не выдержит страшного напряжения — сделает первое движение, за которым последуют удар и кровь.
Это первое движение сделал Дум. Он потихоньку стянул с левого плеча лямку кожаного мешка, она скользнула по руке и пальцы перехватили ее. Медведь перевел глаза на шевельнувшийся мешок и усилил рычание, которое то разгоралось, то притухало, как Огонь.
Дум качнул мешок раз, другой… И неожиданно швырнул его прямо в морду зверя! Тот схватил мешок обеими лапами, полоснул когтями, порвал, запах вяленого мяса ударил в чуткие ноздри. Он поднес мешок поближе к носу, не спуская при этом глаз с людей.
А те по незаметному сигналу Дума, так же незаметно для медвежьих глаз, попятились. Медведь сделал было шаг за ними, но Дум сорвал мешок со съестным с плеча Напролома, стоящего справа от него, и швырнул зверю. Страшилище поймало и его.
А люди удалялись, не опуская копий, не позволяя себе поспешных движений, они отходили, делая крохотные неслышные шажки.
Медведь опустил глаза к мешкам в его лапах, положил их на землю и стал разрывать когтями — лишь тогда люди повернулись и кинулись бежать так, как убегают в случае смертельной опасности.
— И об этом приключении мне нечего будет рассказать, — угрюмо пробурчал Напролом немного погодя, когда они более или менее спокойно шли по Лесу. — Дум не дает мне, охотнику, показать себя.
— Ты себя не показал, поэтому ты жив, — не очень понятно ответил ему Хоть-Куда.
Оставшееся в мешке Хоть-Кудая мясо разделили на три части и съели в тот же день; нужно было думать о пропитании.
Лес все не кончался, он был то густой, почти непроходимый, почти непролазный, то редел, встречались даже поляны. На одной из них путешественники увидели три незнакомых светлокорых дерева, усыпанных шипастыми зелеными плодами, и с необычными листьями — их было по семь на длинном черешке.
Хоть-Куда влез на дерево, сорвал несколько плодов. Их раскусили — шипы были еще мягкие, — сморщились, выплюнули.
А Дум в это время, заметив краем глаза чье-то движение в кустах неподалеку, швырнул туда палку, но не попал в шустрого, с пышным хвостом зверька. Зверек — внуки Горы звали их хвостатиками — в одно мгновение оказался на ближайшем дереве и скрылся в дупле. В дупле могли быть орехи, собранные хвостатиком. Хоть-Куда подозвал к себе верзилу Напролома, взобрался на его плечи и протянул руку к дуплу. Зверек выскочил и исчез в густой кроне дерева. Хоть-Куда запустил руку в дыру.
— Там орехи, — сказал он, — я набрал их целую горсть.
Скоро на земле возле дерева лежали коричневые, сухие, должно быть, прошлогодние орехи-кругляши, похоже, с того чудного светлокорого дерева. Съедобные? Напролом впился крепкими зубами в один из них, с трудом разгрыз. Попробовал разжевать. Твердо, невкусно. Выплюнул. Наверно, их нужно жарить в Костре. Все трое набрали кругляшей за пазуху и двинулись дальше.
И вот сквозь деревья путешественники увидели голубой и просторный свет! Лес кончился! Бесконечному Лесу, оказывается, есть предел! Наши трое не выдержали, побежали. И вскоре вырвались из лесного плена, где воздух был густ, как вода, — и очутились на просторе, где над ними открылось прозрачное и высокое небо, Солнце, а свежим ветерком хотелось дышать и дышать.
Внуки Горы показались из Леса так неожиданно, что взлетели, оглушительно хлопая крыльями, птицы с кустов, продолжающих Лес, и, наоборот, нырнула в них фигура человека, скорее всего охотника. Присели в высокую траву и они. Присели, снова сжав пальцы на копьях. Человек, спрятавшийся в куст, первым подал голос.
КАШТАНЫ
— Эй, вы кто?
Дум привстал и ответил:
— Я Дум, — и снова спрятался.
— Дум? Вот невидаль! Может, ты Дуб?
— Нет, я Дум.
— А когда ты цветешь?
— Я?
— Ты.
— Цвету?
— Ну да.
— Спроси еще о чем-нибудь.
— Ты не трухлявый?
— Я?
— Ты.
— Почему я должен быть трухлявым?
— Потому что до тебя трудно доходят мои вопросы.
— Ага… Ладно… Задай еще какой-то вопрос.
— Какого ты роста — до Луны или только до неба?
— Я?
— Ты.
— Я… нормального роста. Такого же, как ты.
— Значит, ты только до неба. А какие у тебя плоды?
— У меня? Плоды?
— У кого же еще!
— Вот какие, — Дум, не зная, к чему это приведет, взял да и бросил незнакомцу, скрытому кустом, один из коричневых кругляшей, найденных в дупле. Над кустом возникли на мгновение две руки, хлопнули, поймав кругляш, и скрылись.
— О-о-о! — раздалось тут же. — Великий Каштан! — И в тот же миг на четвереньках, опустив голову, показался из-под куста человек в зеленой одежде. Трудно было угадать сразу, из чего она сделана.
Он подполз к самым ногам Дума и заверещал снизу:
— Прости, о драгоценный, за то, что не узнал тебя по шуму листьев! Ты из породы богов, а я, загнившее раньше времени, покосившееся, готовое упасть дерево, я, Захудалый Тополишко, задавал тебе глупые вопросы! Ты Каштан — и поэтому не понимал их! Убей меня! Развали меня на куски! — Человек в зеленом ткнулся лицом в землю и стал, видимо, ждать смертельного удара.
Дум же, наоборот, схватил незнакомца за плечи и поднял его. Так вот из чего сделана одежда этого человека — она была сшита из свежих крепких листьев тополя. Это был прямо-таки свитер из листьев, если говорить современным нам языком. На груди у него висела пластина из коры того же дерева. Волосы на голове были связаны в пучок, а в него воткнуты три тополиных листка.
— Так ты, значит, Тополь? — спросил Дум.
— Плохонький недогадливый Тополишко, — уточнил человек в одежде из листьев, — из великого племени деревьев. Ты, верно, убьешь меня?
— Зачем? — ответил Дум. — Ты мне нужен. Где находится твое племя?
— Мы растем недалеко отсюда. Вон там, — Тополишко вытянул руку и помахал ею, как веткой, сказав при этом ш-ш-ш… — Хочешь, я понесу тебя?
— Дойду сам. Эй! — позвал Дум своих. — Пошли за ним!
Из травы встали Напролом и Хоть-Куда, и Думов собеседник склонил голову перед еще еще двумя богами — в их руках он увидел каштаны, которые те догадались вытащить, когда поняли, что именно заставляет незнакомца падать на четвереньки.
— Пойдемте к нам, — сказал им человек, одетый в листья, — я познакомлю вас со своими.
Они снова пошли по Лесу, но уже не такому густому.
По дороге Захудалый Тополишко рассказал о своем племени.
Они все люди-деревья, дети деревьев, внуки и правнуки. Кто Дуб, кто Клен, кто Граб, кто Бук, кто Сосна, Липа, Ель, Рябина, Осина, Ясень. Это их имена. Одни ростом до неба, другие — до Луны. А их Вождь, Каштан, чуть не касается головой Солнца.
Все люди-деревья носят на груди бусы из плодов того дерева, чье имя носят. А если плоды совсем мелкие, как, например, у тополя, то куски коры, а листьями украшают прическу.
Питаются люди-деревья зернами, плодами деревьев (те по-братски делятся ими), различными корешками, клубнями, которые выкапывают из земли, а мясо едят редко. Одежду шьют из листьев своего дерева, хвойные же делают ее из целых веток, хоть они и колются. Осенью все люди-деревья разноцветные — такие красивые! Кто красный, кто желтый, кто багряный. И с каждого падают листья…
Ютятся они в хижинах, сделанных из высохших стволов деревьев, а крыши у них — из их коры.
Несмотря на то, что живут люди-деревья возле реки, больше всего они любят Дождь. Стоит ему политься, люди-деревья не прячутся в хижинах, а все-все выходят под Дождь и стоят, пока он не кончится. В это время, считается, они растут.
Кроме вождя-Каштана, у них есть шаман — Клекачка. Он первым узнаёт, кто каким деревом родился, какое имя будет носить. И вообще, о деревьях, как и обо всем на свете, Клекачка знает все.
Вождь с шаманом — деревья из деревьев! Клекачка утверждает даже, что сам он спит только стоя, как и полагается дереву, и призывает к этому остальных. И правда, когда бы к нему в дом ни заглянули, видят его стоящим, с закрытыми глазами. Но ходит все же слушок, что Клекачка спит, как все. Кто-то однажды ночью заглянул в его хижину и увидел, что шаман спит лежа, да еще храпит, как мамонт. Увидевший это так испугался, что лишился на два дня речи, а после еще долго заикался.
Врагов у людей-деревьев предостаточно, рассказывал Тополишко на ходу. Огонь, Наводнение, Буря, Дикие Звери… Но главные враги — недеревья, прикидывающиеся однако деревьями. Они среди нас, их от нас не отличишь, они очень опасны.
— Чем? — удивился и насторожился Дум.
— Тем, — внушительно ответил Тополишко, — что они подвергают сомнению нашу деревянность! Они смеют говорить, что мы не только деревья, дети деревьев и их внуки, но еще и люди. И даже больше люди, чем деревья… И даже что мы не деревья… Представляешь?
Поэтому, продолжал рассказ Тополишко, в племени часто проводится проверка на деревянность. Делается это так. Все племя выстраивается в один ряд. Клекачка берет в руки хорошо высушенную для этого случая палку и, проходя вдоль ряда, трескает каждого по темечку. Проверяемый должен при этом широко раскрыть рот. Шаман стукнет — и прислушается. Если у кого-то звук окажется не тот, что, предположим, в первый раз или не такой, как у соседа, Клекачка тюкнет испытуемого еще раз. И уж если убедится в явной недеревянности подозреваемого, того зароют в землю по грудь и будут поливать всем племенем водой до тех пор, пока тот не зазеленеет.
А уж коль недеревянность у кого-то стала хронической, того привязывают перед Грозой к самому высокому дереву и ждут, пока его не испепелит Молния. Редко кто остается в живых.
Племя людей-деревьев живет рядом с лесом, а в Лесу обитает их божество. Его зовут Леший. В Лес никто, кроме шамана, не ходит, потому что оттуда не возвращаются. Может быть, Леший оставляет смельчаков у себя? А как, кстати, уцелели Каштаны-пришельцы?
— Потому что Каштаны, — коротко ответил Дум.
— Да! — вспомнил Тополишко. — Язык наш отличается от других, язык деревьев. Вместо слова "говорить", например, нужно сказать "шелестеть". Вместо "есть" — "забросить что-нибудь в дупло". Вместо "ходить" — "двигать корнями". Вместо "лежать" — "поддаться напору ветра". Вместо "ссориться" — "валиться друг на дружку". Вместо "уснуть" — "забыть на время про все". Ну и так далее…
— Вот что я тебе шелестну, — сказал на это Дум (спутники его помалкивали). — Мы так долго двигали корнями, что давно уже хотим забросить что-нибудь в дупло, а после поддаться напору ветра и забыть на время про все.
— Вот где речь настоящего Каштана! — завопил Захудалый Тополишко. — Теперь я точно знаю, кого веду к людям-деревьям!
Лес остался позади, скоро путники увидели зеленую долину и неширокую реку за ней. То тут, то там в долине возвышались купы деревьев. Рядом с одной из них, самой большой, разлеглась группа приземистых хижин.
Население хижин, издали заприметив четырех человек, приближающихся к ним, собралось перед домами. Все смотрели на них, прикладывая руку ко лбу. Одежда на всех была зеленая, в руках люди-деревья держали дубины.
Провожатый выскочил вперед и закричал:
— Это Каштаны! — от восторга он подпрыгивал. — Это Каштаны!
Из толпы вышли двое — величественный старик в длинном зеленом плаще и в бусах из коричневых плодов — Дум понял, что это вождь, и другой, немного моложе, крепче, тоже в длинном плаще, грудь его украшали трое бус из мелких орешков — это, верно, был шаман Клекачка. На макушках обоих, в пучках волос, колыхались листья их пород.
— Приветствую вас, чужеземцы! — сказал вождь. — Правда ли, что вы — Каштаны, как я и мой сын?
Дум, не произнося из осторожности ни слова, вытянул вперед ладонь с тремя коричневыми кругляшами, то же проделали внимательно за ним следящие Напролом и Хоть-Куда.
Вождь увидел плоды и чуть наклонил голову с семилистьем на макушке. Шаман поклонился ниже вождя, но Дум успел заметить, как остро блеснули его глаза.
— Тогда, — продолжил вождь, — прошу в мой дом.
Дом главы племени был самый большой, над ним возвышалось такое же светлокорое дерево, какие они видели в Лесу. Теперь они знали, что это каштан.
Путешественников ввели внутрь, усадили всех троих на низенькую колоду, вождь уселся на широкий чурбак посредине хижины. Он хлопнул в ладоши, вбежали две девушки, Рябина и Ель, что было видно по их одежде. Они поднесли гостям на свежих листьях каштана… по щепотке сухой земли и вручили каждому по глиняному кувшину с водой. Гости переглянулись; Дум понял, что это первое испытание и что он должен подать попутчикам пример.
Он смерил глазами щепотку, глянул на не спускавшего с него настороженных глаз вождя и… слизнул землю с листа и побыстрей запил ее водой. Напролому и Хоть-Куда ничего не оставалось, как сделать то же самое.
Вождь удовлетворенно кивнул: чужеземцы вели себя правильно, как деревья.
— Далеко ли отсюда Роща, где вы произрастаете? — начал он расспрос.
— Три дня ходьбы, о вождь, — ответил Дум. Напролом и Хоть-Куда все еще запивали щепотку земли водой из кувшинов.