– Черт, во рту сухость какая-то сутра… – пожаловался Лысый.
Запрокинув голову, он начал пить.
К ним, тяжело дыша, подошел чернявый мужичок средних лет. С подозрением уставившись на Лысого, с наслаждением поглощавшего напиток, он спросил:
– Эй, парни! Тут жулик не пробегал, а? Худой такой, маленький?
– Какой еще жулик? – угрюмо спросил Вовка.
– Ну, парень с бутылкой, вот с такой? – Он кивнул на Лысого.
– Тут народу много ходит… – сказал Лысый, вытирая рот ладонью. – Разве углядишь… А за товаром своим следить надо!
– А, шайтан! – Ларечник махнул рукой, сплюнул. Потом, повертев головой по сторонам, побрел назад.
Проводив его взглядом, Шурик поинтересовался:
– Жуль, так чего тебя на редколлегию эту понесло?
– Да меня Егор вписал! – признался Вовка. – Там у них проблемы какие-то в газете. Ну, типа, читать ее никто не хочет. Ну, мне Егор и предложил там делать статьи о футболе.
– О чем? – Лысый выглядел очень удивленным.
– Да о футболе! – повторил Вовка.
– А ты чего? – поинтересовался Лысый. – Вписался?
– Ага… – Вовка кивнул. – Прикольно же!
– Ну да, понял… – Шурик помолчал, потом снова спросил: – Ты пепси будешь?
– Давай…
А когда Вовка допил бутылку и выкинул ее, уже пустую, в кусты, поинтересовался вскользь:– Так что там, говоришь, у Авилкиной за проблемы с газетой?
Глава 11
На следующее утро Санька чуть не опоздала в школу. Дело в том, что Санькин будильник, сделанный в виде симпатичного розового поросеночка, отчего-то не зазвонил вовремя. И когда Санька открыла глаза, стрелки показывали восемь часов.
– Ой! – сказала Санька и бросилась одеваться.
Родителей дома уже не было. Пока Санька суетливо металась туда-сюда, торопясь умыться, одеться и съесть бутерброд с колбасой, прошло двадцать минут. И Авилкина, жуя на бегу, выскочила из дому за десять минут до начала занятий.
В школу она влетела за две минуты до звонка. И остановилась в недоумении. Рядом с гардеробом толпился народ – ребята и девчонки из разных классов. Все смеялись и шумели. Завуч Калерия Викторовна зычным голосом командовала:
– Всем сейчас же разойтись по классам! Вы слышали, что я сказала? Немедленно разойтись по классам!
В груди у Авилкиной екнуло: «Ого! Пахнет скандалом!» Санька подошла поближе, стараясь сообразить, что, собственно, происходит. Она услышала, как Калерия Викторовна говорит подбежавшему к ней школьному завхозу Илье Тимофеевичу:
– Надо срочно вызывать бригаду маляров! Срочно, вы понимаете?..
Санька заметила, что все ребята, смеясь, показывают пальцами куда-то вверх. Она задрала голову.
На стене, почти под самым потолком, крупными красными буквами было выведено: «ТЕРМИНАТОР – КОЗЕЛ!»
Санька поняла, что настал ее звездный час. Весь первый урок она, вместо того чтобы слушать Светлану Петровну, преподавателя биологии, планировала, как она подаст в газете это неординарное, прямо скажем, событие. Ведь не каждый день на стенах школьных коридоров красной краской пишут, что директор – козел! Конечно, будь на месте Авилкиной менее опытный редактор, он без прикрас рассказал бы водной из статей, что так, мол, итак, какие-то неизвестные негодяи сделали то-то и то-то… Но Санька просто перестала бы себя уважать, если бы не умудрилась выжать из этого случая максимальное количество горячей информации для своей газеты. Она решила, что посвятит чрезвычайному происшествию почти весь следующий номер.
На большой перемене Саньку разыскал Вовка Гуреев.
– Слышь, Авилкина! – угрюмо сказал он. – Тут это… Я, короче, целый вечер вчера над статьей бился. А все ерунда какая-то получается! Вот, глянь! – Он сунул Саньке листок.
Санька развернула, прочла начало:
«Чемпионат России по футболу вступил в решающую фазу. На первом месте пока идет ЦСКА с сорока шестью набранными очками, что на четыре очка больше, чем у «Динамо», их главного преследователя. Но надо учесть, что, если считать по потерянным очкам, то это отставание сокращается до одного очка, так как у «Динамо» на одну игру меньше. «Локомотив» же, идущий на третьем месте, отстает от «Динамо» на два очка, но у «Локомотива» тоже больше, чем у «Динамо», на одну игру, что в пересчете на потерянные очки дает «Динамо» запас впять очков. Разница же между ЦСКА и «Локомотивом» составляет… Что означает по потерянным очкам…»
– Слушай, я тут у тебя ничего не понимаю! – сердито сказала Авилкина. – Какие-то очки набранные, потерянные… Чушь какая-то!
Вовка молчал. Он и сам понимал, что статью надо было писать как-то не так. Иначе как-то. Но то, что он принес сегодня в школу, было уже, наверное, десятым вариантом. И ничего другого он придумать уже не мог.
– Вот что, Володя! – сказала между тем Авилкина. – Ты знаешь что? Погоди немного со своим футболом! Хорошо?
– В смысле? – не понял Вовка. – Что, не надо больше про футбол писать?
– Вова, ты вообще в курсе, что в школе происходит? – поинтересовалась Санька. – Тут сейчас и без твоего футбола материала будет столько, что… – Санька не договорила.
– А что в школе происходит? – с недоумением спросил Вовка.
– Ты что, и правда не знаешь? – Санька посмотрела на Жуля с жалостью. Ну, как на какого-нибудь дурачка. – Ты не видел утром, что на стене было написано, там, где раздевалка?
– А чего там было написано? – с еще большим недоумением поинтересовался Вовка. – Я правда не видел! Я в школу шел когда, задумался. Ну, о статье об этой. И вокруг не смотрел, понимаешь?
Авилкина вздохнула:
– Ну тогда пойди посмотри! Если эту надпись не закрасили еще!
– Ладно… – Вовка пожал плечами. Уже собравшись было уходить, он спохватился: – Так я не понял… А со статьей-то этой мне чего делать?
– Володя, ты знаешь что? Приходи в редакцию после уроков! – сказала Санька. – Там все и обсудим! Придешь?
– Приду, наверное… – буркнул Вовка и побежал вниз, к раздевалке.
Ему не терпелось посмотреть, что там за скандальная надпись.
Но никакой надписи внизу уже не было. Повертев головой по сторонам, Вовка заметил длинную сутулую фигуру одиннадцатиклассника Юрика Гаврилова. Ну, того, из редколлегии. Увидев Вовку, Юрик сказал:
– А-а-а, спортивный обозреватель! Привет!
– Привет! – настороженно ответил Жуль. Он не забыл еще, как Гаврилов собирался вытолкать его из редакторской комнаты взашей.
Но тут Юрик сказал, показывая на стенку:
– Во, глянь, как закрасили здорово! Вообще ничего не видно!
Проследив взглядом, куда показывал Юрка, Жуль разглядел на стене, под самым потолком, свежее белое пятно. Не утерпев, он спросил:
– Слушай, а чего там было написано, а?
Гаврилов вытаращил глаза:
– Так ты что, не видел ничего, да? Ну ты даешь! Вся школа об этом только и говорит!
Вовка разозлился:
– Ну не видел я, что такого! Тебе что, сказать трудно?
– Да пожалуйста! – Юрка наклонился к самому Вовкиному уху и что-то прошептал.
– Ну ничего себе! – отреагировал Жуль. – Кто же это постарался?
Старшеклассник пожал плечами:
– Ну откуда мне знать?
И тут в голову Вовке пришла одна мысль. Он подумал: «А вдруг это Лысого работа? Вдруг он решил Авилкиной так помочь? Ну чтоб той было о чем в газете своей писать?»
– Ладно, я пошел. Скоро урок начнется, – сказал Жуль.
– Давай! – ответил Гаврилов и поинтересовался: – Ты на редколлегию-то придешь сегодня?– Приду, приду! – махнул рукой Вовка.
На следующей перемене Вовку отыскал Шурик Лысый. Он предложил:
– Жуль, пойдем в буфет похаваем, а? А то я сутра не жрал ничего! У меня аж брюхо от голода сводит.
Вовка подумал: «Ну точно, он надпись намалевал! Пришел в школу пораньше и… Оттого и поесть не успел!»
– Ну пойдем… – сказал он. Апо дороге не удержался испросил: – Лысый, признавайся…
Тот прикол внизу насчет Терминатора… Это твоя работа?
– Ты чего, офонарел? – заржал Лысый. – Чего мне, заняться больше нечем?Но Вовке показалось, что смеялся Шурик при этом как-то натужно. Ненатурально как-то. Ион решил, что Шурик просто стесняется признаться в своей проделке. Ну чтобы он, Вовка, не подумал, что Лысый сделал это из-за своей влюбленности в Авилкину. «Ну и фиг с ним! – решил Вовка. – Не хочет говорить – и не надо! Пусть считает, что я ему поверил!..»
А после уроков Вовка Гуреев снова пошел на заседание редколлегии. Он сам толком не понимал, зачем, собственно, туда идет. Вовка говорил себе, что делает это просто из любопытства. На самом же деле он успел уже привыкнуть к мысли, будто работает в настоящей газете. Ну почти настоящей. Было в этой мысли что-то, что льстило Вовкиному самолюбию. Ну, типа, раньше никто не понимал, какой он, Вовка Гуреев, на самом деле талантливый. А теперь вот поняли. И даже позвали делать вместе газету.
Санька Авилкина встретила Гуреева почти приветливо.
– А-а-а, пришел? – с кривой улыбкой сказала она. – Давай садись. Сейчас Беспалов подойдет – и начнем.
Тут как раз подошел Беспалов, школьный поэт. В школе его звали Безухычем – из-за его сходства с известным героем «Войны и мира» Пьером Безуховым. Так же как и Безухов, Беспалов был толстяком и носил очки.
– Вот что, ребята! – начала Авилкина. – Вы все знаете, наверное, что у нас в школе случилось сегодня чрезвычайное происшествие.
– Да знаем, знаем! – махнул рукой Юрка Гаврилов.
– Тогда вы должны понимать, – продолжила Санька свою речь, – что наша газета должна всесторонне осветить это происшествие!
– Да чего тут освещать-то? – поинтересовался Матвей Ермилов. – Все и так знают, что произошло, без всякой газеты! Тем более надпись закрасили уже.
– Да, знают! – подтвердила Авилкина. – Знают, что кто-то намалевал на стене, что Терминатор – он… ну… – Авилкина замолчала, не решаясь договорить фразу.
– Козел! – сделал это за нее Вовка.
Все заржали.
Глянув на Жуля с неодобрением, Авилкина произнесла:
– Но остается неизвестным главное: кто и зачем это сделал? Вот это-то мы и должны узнать! Мы проведем настоящее журналистское расследование. Я разобью вас по классам, ивы опросите ребят: кто что слышал, кто что знает…
– А ты сама-то чего будешь делать? – поинтересовался Юрка Гаврилов.
– А я поговорю Людой, с Людмилой Игоревной то есть! – ответила Санька. – Выспрошу у нее, что про все это думает школьное начальство.
Ребята загомонили. Не всем из них понравилось, что им придется участвовать в поисках автора скандальной надписи.
– Ну, а если кто-то из нас и вправду найдет хулигана этого, – спросила симпатичная Лена Стасова, – и мы про него в газете напишем, то что получится? Что мы человека этого как бы заложим, да? И зачем нам это надо?– Стасова, ты не поняла ничего! Вот слушай! – Авилкина подняла вверх указательный палец. – Нам важно не найти хулигана, а как можно больше всего вокруг этого накрутить! Понимаешь? Ну, будем писать, что редакция ведет расследование. Что опрошена куча народу. И, к примеру, Вася Пупкин из шестого видел то-то, а какая-нибудь там Маша Шлепкина из седьмого слышала то-то. И совершенно плевать, что конкретно они скажут! Уж я смогу это подать так, что у нас весь тираж разлетится за пять минут!..
Глава 12
Через полчаса задания были розданы, классы поделены, и Санька объявила, что экстренное внеочередное заседание редколлегии газеты «Большая перемена» закончено. Народ как-то очень быстро разбежался, и в комнате остались только Авилкина и Вовка.
– Гуреев, а ты чего сидишь? – спросила Санька. – Мне редакцию закрывать надо!
– Саня, я не понял… – Жуль медленно поднялся со своего места. – Мне-то чего делать? Про футбол тебе статья не нужна… Тогда скажи, чего нужно-то?
– А разве я тебе класса не дала, где ты будешь опрос проводить? – удивилась Авилкина.
– He-а… – ответил Вовка. Ему почему-то стало очень обидно.
– Так… – Санька уткнулась в свои записи. – Ермилов – восьмые… Стасова – девятые, Беспалов… м-м-м… И правда! – констатировала она. – Забыла я про тебя!
– Во как! Забыла! – язвительно произнес Вовка.
– Ну ничего! – сказала Авилкина. – Давай ты в младшие классы сходишь, а? Маленькие, они шустрые! Они даже больше знают иногда, чем старшеклассники!
– Нет, Авилкина, – решительно сказал Вовка. – К малышам ты сама давай иди. А я и без них знаю, кто это написал про Терминатора.
– Да ты врешь все! – Авилкина всплеснула ручками. – Откуда тебе знать? Или… – Вдруг ее осенило. Он спросила, понизив голос: – Гуреев, это ты сделал, да?
Вовка рассмеялся:
– Уже теплее, Авилкина! Только я этого не делал. Но зато я догадываюсь, кто это мог сделать.
– Кто? – спросила Санька.
– А ты, Авилкина, сама подумай! – предложил Вовка. – Предположим, есть такой идиот, который, типа, неровно дышит к одному главному редактору. И вот представь, что этот идиот решил, что этот самый главный редактор очень обрадуется, если в школе случится какой-нибудь скандал. Ну, про который можно будет потом написать в газете. И вот он приходит, этот идиот, рано утром в школу, когда никого нет…
– Стой! – сказала Авилкина. Она поняла вдруг, оком говорит Вовка. Она спросила, понизив голос: – Гуреев, ты это точно знаешь?
– Да ничего я не знаю! – округлил глаза Жуль. – Я же сказал: я только догадываюсь!
– Ну вот что, Володя! – подумав, произнесла Авилкина. – Ты про догадки эти свои лучше помалкивай! Хорошо? Тем более что доказать ты все равно ничего не сможешь! Ведь не сможешь, правда? – уточнила она.
– Не смогу! – охотно подтвердил Вовка. – Да и на фиг мне это нужно – доказывать там чего-то?
– Вот и правильно! – сказала Санька. – Значит, решили? Никто ничего не знает.
– Ага! – улыбнулся Вовка. Авилкина уже начинала ему нравиться.
– Ну ты к малышам-то пойдешь? – спросила Авилкина, снова переходя на деловой тон.
– Нет, Санька! Ты уж меня прости… Аможно, – неожиданно для самого себя произнес Вовка, – я к Людмиле схожу, а? Ну, типа, вместо тебя? А ты – к малышам!
– Ты чего, Гуреев? – изумилась Авилкина. – Да ничего она тебе не скажет, понял? Я ее полгода конфетами прикармливала, прежде чем она начала информацией со мной делиться!
– Мне как раз скажет! – уверенно произнес Вовка. – Причем без всяких конфет!
– Почему ты так думаешь? – спросила Санька.
– А я ей нравлюсь! – заявил Вовка, сам удивляясь своему нахальству. – Почему, не знаю. Просто нравлюсь, вот и все. Я это чувствую!
Авилкина засмеялась:
– Гуреев, не пори чушь!
– Почему чушь? – обиделся Вовка. – Ничего не чушь!
– Ну вот что… – предложила Санька. – Давай мы так сделаем. Давай сначала я сама к Людке схожу. А если она мне дельного ничего не сообщит, тогда уже тебя к ней запустим.
– Идет! – согласился Вовка.
Вовка подождал, пока Авилкина закрыла редакторскую комнату, и они вместе подошли к канцелярии. Санька чуть приоткрыла дверь, заглянула в щелку.
– Сидит Людка за компьютером! – прошептала она. – Печатает там чего-то!
– Ну ты иди! – так же шепотом ответил Вовка. – А я здесь пока побуду.
Авилкина кивнула. Набрав воздуха, она постучала в дверь:
– Можно, Людмила Игоревна?
Вовка ждал довольно долго. Сначала он пытался подслушать, о чем говорят Санька и Людмила Игоревна. Но разобрать он ничего не смог: обе говорили слишком тихо. Тогда Вовка снова стал думать о том письме, что нашел у Люды на столе. Кто все-таки это письмо написал? И почему Людмила плакала тогда? Вовка чувствовал, что ему зачем-то хочется разобраться в этой истории. Было в ней что-то такое, что не могло оставить его равнодушным.
Тут появилась Авилкина.
– Ну чего, Саня? – спросил Вовка. – Чего Людка говорит?
– Да ничего она не говорит! – махнула рукой Авилкина. – То ли и вправду ничего не знает, то ли не хочет со мной откровенничать… И вообще она в последнее время малахольная какая-то!
Сказав так, Авилкина вспомнила о том загадочном письме, которое у нее отнял Лысый.
Ей захотелось вдруг поделиться с Вовкой, рассказать о том случае.
– Слушай, Володя! – начала она. – Тут мне недавно письмо одно пришло, странное…
– Что за письмо? – насторожился Вовка.
– Ну, это не совсем письмо, а, типа, ксерокопия! – сказала Санька. – Вроде директор наш пишет любовное такое послание. Ей пишет, Людке! Представляешь?