— Вот, бери, сразу двух. Оба мраморные.
Глаза у Вовки сверкнули, но он тут же отвел взгляд…
— Не на что мне с вами меняться, — сказал Вовка.
— Как не на что? На ястреба.
Вовка молча полез на голубятню, а я за ним. Он отбросил одеяло и распахнул клетку. Ястреба не было.
— Молодец! — воскликнул я. — Все понял и птенцов пожалел.
— Нет, — снова прищурился Вовка. — Я видел настоящего Яшку. Сегодня утром он снова охотился на голубей.
ХОЗЯИН ЛЕСА
Недаром октябрь в старину называли месяцем-ревуном. В это время олени и лоси становятся смелыми и бесстрашными бойцами.
Прошлой зимой я как-то встретился с лосем. Вначале даже не разобрался, кто передо мной. Думаю, лошадь, что ли, забрела в кустарник? Но когда подошел ближе, то невольно вздрогнул. В полуоборот ко мне стоял полутораметровой высоты красавец лось. На меня он смотрел спокойно и всем своим видом говорил: «Хоть ты и человек, я не боюсь, потому что нет у тебя за плечами ружья, а у меня, погляди, какие сильные ноги, широкая грудь и мощные острые рога». Потом он медленно повернулся ко мне спиной и с достоинством ушел в сторону. И только тогда, когда его темно-бурая спина скрылась за деревьями, я не удержался посмотреть, что же делал лось в кустарниках. Оказалось, что он приходил полакомиться. В метре от земли вдоль ствола на поваленной осине было вырублено корыто, в которое кладут соль-лизунец. Для зайцев и лосей зимой это самое любимое лакомство.
А осень для лосей, что весна для других животных. Они совершают большие переходы в поисках обильной пищи, лучшего зимовья, и голос их слышен далеко в округе. Яркая расцветка леса будоражит их — они сбивают рогами ветки деревьев, и не попадайся им на глаза волк, забьют до смерти, даже медведи удалялись с позором. Людей лоси не трогают. Но этой осенью случилась удивительная история.
В начале октября в нашем лесу почти под каждым деревом встретишь или сыроежку, или чернушку, а кто позорче да посноровистей — тот подосиновик, подберезовик или белый гриб срежет.
Узнали об этом москвичи-горожане и поехали к нам в лес отдыхать. А в лесу хорошо: воздух чистый, запах целебный, отдыхай и собирай грибы.
Приехали кто на чем: одни на электричке да на велосипедах, другие на собственных машинах. Шумно в лесу стало. Тревогой наполнился звериный дом. Ведь все хотят поглубже забраться, в самые неизведанные места.
Стала так машина съезжать с дороги на поляну, а на пути стоит небольшая березка. Объехать ее нельзя: болотце с одной стороны, а с другой — крупный кустарник. Вышел шофер с топориком, срубил березку.
— Для костра пригодится, — сказал он своим спутникам и въехал на полянку.
И тут все увидели лося. Стоит он и смотрит на легковую машину, а ноздри вздрагивают, принюхивается лесной зверь.
Вышли люди из машины, поначалу оробели, увидев лося, потом фотографировать стали, а как осмелели, шутить и кричать начали, махать ветками загубленной березы, чтобы отогнать дикого зверя.
Лось все стоит и присматривается.
— Сейчас я его пугну, — сказал шофер, засигналил и двинул машину навстречу лосю.
И тут произошло неожиданное. Затрубил лось боевой клич и кинулся в бой. Брызнули серебром стекла, заохало от ударов мощных рогов железо, а испуганный шофер убежал в лес.
На следующий день лось снова был здесь и, только завидев машину, которая спускалась к поляне, первым атаковал ее. И так каждый день: лось как хозяин стоял на страже леса и не пускал машины, пока не появился здесь знак «ОСТОРОЖНО: ЛОСИ».
Говорят, что иногда лоси выбирают место зимовки не только для себя, а для целого стада. Может быть, это и было то место, на которое посягнули машины и люди.
ЧУШКА
С утра соседка Марфа уже ругалась во дворе. Голос у нее громкий. Слова растягивает, и льются они без пауз.
— Кого я из него вырастила, сама не могу понять, зверолова или зверовода, и чего только в дом не натащил: черепахи были, птичек разных таскал, кроликов держал, голубей разводил, а собаки и кошки в доме не переводятся, мало паршивцу показалось, теперь он вепря принес, чтобы мать с отцом оштрафовали, ты чего молчишь, отец, или я одна должна это несчастье расхлебывать, убежал и даже не сказал, что вепрь в сарае, а я вошла, он мне под ноги как кинется, чуть не померла от страха, а как разглядела, ахнула, боже мой, ведь оштрафуют за зверя лесного…
Петр Иванович сидел на перевернутом ведре, видно, только мусор вынес, глядел на раннее солнышко и сладко жмурился. Он привык к подобным тирадам жены.
— Чего спишь, поди посмотри, какой подарочек сын приволок.
— А что глядеть, — лениво отвечает Петр Иванович, — что я, поросят не видел? Небось с полосками, с пятачком и хрюкает.
— Сам скоро захрюкаешь, когда на триста рублей оштрафуют, а наш паршивец в школу убег и ничего не сказал. Где он этого зверя нашел, ума не приложу.
— Небось приблудился. Вот он его в сарай и загнал.
Петр Иванович зевнул и сладко потянулся. Событие, которое так потрясло жену, ничуть не взволновало его.
— Когда я служил в погранвойсках, помнишь, — стал спокойно рассуждать Петр Иванович, — кабанов этих насмотрелся вволю. Поднимают нас по тревоге, прорыв, мол, на границе, а когда на место прибыли, глядим — кабан прошел. Для него нет преграды, ежели решил куда-то идти…
— Да что ты мне про царя Гороха рассказываешь, — перебила его Марфа, — лучше скажи, что делать с поросенком?
Петр Иванович молча поднялся и пошел к сараю. Широко отворил дверь, и оттуда, будто из катапульты, вылетел желтый, с темными полосками вдоль спины, поросенок.
Марфа взобралась на крыльцо и испуганно глядела, как лесной зверек кренделями бегал по двору. С разгона ткнулся носом в кучу перегноя, копнул несколько раз пятачком, отклонился в сторону и влетел в перевернутое Петром Ивановичем ведро. Ведро с поросенком запрыгало по двору.
— Ох, и чушка, — хохотал Петр Иванович, — ну и чушка!
— Так он же слепой, — вдруг догадалась Марфа, — гони его обратно в сарай!
Кабан действительно оказался слепым, но не совсем. Правый глаз полностью закрыла белая пелена, а левый наполовину. Он совершенно не видел предметы, различал только свет и тень. Но это не мешало ему чувствовать себя хозяином во дворе.
Стоило открыть дверь сарая, как Чушка, грозно хрюкая, выбегал во двор, и куры мгновенно разлетались в стороны. Убегал старый, умудренный жизненным опытом кот. Жучка первое время отчаянно лаяла на поросенка, но однажды получила такие толчки крепким пятачком, что теперь осторожно уходила и пряталась в будке. А за Сережей Чушка бегал как щенок.
— Где же ты нашел его? — спрашивал я у Сережи.
— В лесу. Шел, шел — смотрю поросенок. Дал ему сахару, он и пошел за мной.
— Странно, — не верил я, — дикий и слепой и вдруг пошел за тобой.
— Честное слово, пошел, — клялся Сережа, — я же его сахаром кормил. У меня всегда в кармане сахар. Вот отнесу Чушку ветеринару, он операцию на глазах сделает ему, тогда и мать моя его полюбит. А вырастет — в зоопарк сдам.
На какое-то время во дворе соседей наступило затишье. Марфа уже не ругала ни Чушку, ни Петра Ивановича, ни Сережу. Она, казалось, просто не замечала кабана. Даже когда приходили любопытные, взрослые и дети, чтобы посмотреть на Чушку, Марфа делала вид, что ничего особенного не произошло: бегает по двору поросенок — и все…
Но однажды во дворе появился инспектор по охране природы. Он внимательно осмотрел кабана и твердо заявил:
— Кабана надо отнести в лес. Это государственная собственность.
— Так он же слепой, погибнет, — пробовал возражать Петр Иванович.
— Не погибнет, — уверенно отвечал инспектор, — найдет кабанью семью и будет жить в обществе. Да и вам спокойнее. Этот поросенок через год-полтора вырастет в огромного секача. Он вам здесь такое наворотит, — не двор будет, а прифронтовая полоса, перепахано-перерыто. И мало ли чего еще…
Вот тут-то и выступила Марфа. Она говорила много и долго, и воля Петра Ивановича была сломлена.
— Неси, Сережка, поросенка туда, откуда принес, — окончательно решил он, не глядя на плачущего сына.
Я из любопытства тоже пошел в лес.
Вначале кабан бежал за нами. Но как только вошли в лес, он стал отвлекаться, уходить в сторону. Пришлось посадить поросенка в мешок. Кабаньи тропы найти было не просто.
Мы углубились в лес и только вдоль лесного ручья обнаружили следы кабанов. Отпечатки копыт были разные: большие и маленькие, похожие на расколотые лесные орехи, с двумя черточками позади. Видимо, у водопоя недавно была свинья с поросятами. Они не только пили, но и купались — земля вокруг была примята, а трава, листья небольших кустарников вымазаны грязью.
Здесь мы выпустили Чушку и спрятались. Поросенок некоторое время вертелся на месте, принюхиваясь и прислушиваясь. Потом приблизился к ручью, попил и шлепнулся набок, повернулся и из желтого превратился в черного. Поднялся и пошел, низко пригнув голову к земле, будто ищейка. Нашел тропу и мелкими шажками затрусил по ней.
С Сережей творилось что-то неладное. Он подолгу сидел у окна, водил пальцем по стеклу, а когда окликали его, не сразу отзывался.
— Да ты что, оглох, что ли? — сердилась Марфа на сына. — Сколько можно тебя звать? Морковку надо выкопать, а я никак не могу найти маленькую лопатку. Куда могла запропаститься, ума не приложу.
— Сейчас.
Сережа поднялся и пошел в сарай. Марфа за ним.
— Вот.
Штык лопаты был аккуратно завернут в мешок и перевязан веревкой.
— А это зачем? — удивилась мать. — Для чего завернул в мешок?
— Я в лес пойду за орехами.
— Это когда же ты ходил с таким большим мешком за орехами, да еще с лопатой? Говори правду!
— А я и говорю правду. Буду собирать лещину и желуди. Чушку надо спасать. Он погибнет зимой, если не найдет корма.
Марфа от неожиданности даже присела. Она уже забыла о существовании лесного зверька, от которого, как ей казалось, легко избавилась. Теперь спокойно и в доме, и во дворе, никакого штрафа платить не надо. А сын вот…
— А где, сынок, ты теперь искать его будешь?
— Там, на тропе, — ответил сын.
Лещины Сергей собрал всего полмешка, а вот желудей много. Недалеко от кабаньей тропы выкопал две ямы, утеплил их листьями и покрыл слоем земли. Хорошие и надежные получились кладовые.
Зима не заставила долго ждать. Закружило, завалило лес обильным снегом, но не пропала, не скрылась под ним тропа. На ней то и дело появлялись крупные сладкие желуди и, похожие на расколотые орехи, с двумя черточками позади, кабаньи следы.
…Не случайно я вспомнил сегодня эту историю, хотя и прошел целый год. Заглянул ко мне после тяжелого рабочего дня Петр Иванович, уставший, но веселый, и рассказал, что видел Чушку. По ранней зорьке идет он в поле к своему комбайну. Пора сейчас горячая, убирают пшеницу. И вдруг видит двух кабанов.
— Чушка! — крикнул наугад Петр Иванович вслед убегавшим диким свиньям.
И вдруг один кабан, уже рослый, неожиданно застыл на месте, повернул голову, чутко прислушиваясь, видимо, признал знакомый голос, а потом медленно повернулся и побежал к лесу.
— А жаль, что Сережка в лагере и не увидел своего питомца, — сказал Петр Иванович, — но я ему напишу, что жив и здоров его Чушка.
КАРЛ КАРЛЫЧ ЖИВЕТ В ГОРКАХ
РАНЕНЫЙ ГРАЧ
Желтые листья шуршат под ногами. Я иду по узкой тропке, которая бежит между желто-зелеными деревьями и спускается прямо к речке Пахре.
Надо мной кругами проносятся стаи грачей. Они о чем-то громко кричат, наверное, совещаются между собой или подгоняют молодых грачат.
Вот уже несколько дней перед отлетом на юг грачи собираются огромными стаями и летают по многу часов в день, увеличивая круги над своим домом.
И вдруг недалеко за кустами я услышал крик — одиночный, жалобный. Подошел к кустам и увидел раненого грача. Он пытался подняться, опирался на одну ногу и крыло и тут же падал, ударяясь клювом о землю.
Я бережно поднял его и понес домой.
КАРЛ КАРЛЫЧ
— Ну, здравствуй, — говорю я и подхожу к клетке. «Карл!» — отвечает грач.
— А-а! Извини. Здравствуй, Карл Карлыч.
Грач удовлетворенно стучит белым клювом по клетке. Он уже почти выздоровел, только правая лапка еще болит, и Карл Карлыч осторожно ступает на нее. Настроение у грача превосходное. Он уже забыл, как тосковал и упорно ложился головой на юг — в сторону, куда улетали его друзья. А сейчас за окном медленно падают снежинки и стоят сугробы.
Карл Карлыч уже примирился со своим одиночеством и очень редко смотрит в окно, лишь тогда, когда прилетает синичка и стучит клювом по стеклу: тук-тук-тук. Тогда я открываю форточку и бросаю ей кусочек сала, а потом кормлю грача.
Карл Карлыч ест все: и хлеб, и колбасу, и фрукты, и даже конфеты.
В нашей квартире грача любят все, кроме собаки Найды. Когда птица пытается сказать что-то, Найда вздрагивает и лает на нее. И все из-за того, что однажды Найда просунула нос в клетку, а Карл Карлыч больно ударил ее по носу своим длинным, ровным и крепким клювом. С тех пор Найда и Карл Карлыч непримиримые враги.
ВЕСНА
О том, что пришла весна, я узнал самым первым. И помог мне в этом Карл Карлыч. Всегда степенный, подтянутый, с гордо поднятой головой, грач неожиданно изменился. Утром он растерянно поглядывал по сторонам, пытался взлететь и больно бился о прутья клетки.
«Что-то непонятное происходит с птицей», — подумал я и вышел на улицу. На земле и крышах по-прежнему лежал снег, мальчишки играли в снежки и катались на санках, но в теплом воздухе плыл легкий аромат цветов.
— Завтра будет весна, — сказал я соседу.
Он подозрительно глянул на небо, потом на меня и веско ответил:
— Рановато.
Но назавтра пришла весна. И все это видели, потому что теплее задышало солнце, вытянулись обиженные сосульки и заплакали: кап-кап-кап. А с крыш с грохотом стали сползать пласты снега.
«Карл! Карл!» — призывно кричал грач, и я понял, что пора отпускать его на волю.
Закрепив на ноге грача приготовленное колечко, я опустил Карла Карлыча на землю. В первую минуту он не хотел ничему верить. Отлетел на несколько метров, потом вернулся, прошелся своей гордой походкой, резко взлетел на крышу и снова опустился возле меня.
Из состояния растерянности его вывела Найда. Она выскочила из подъезда и от неожиданности даже присела, разинув рот. Карл Карлыч метнулся в сторону и полетел.
«Карррл!» — откуда-то издали донеслось до меня.
ПРИЛЕТЕЛИ ГРАЧИ
Я вхожу в класс — окна все распахнуты. Ребята сидят тихо, вопросительно смотрят на меня и ждут, что я скажу. Я улыбаюсь, потому что мне самому нравится, что весна заглянула и в наш класс. А в Горках весна по-особенному красива. Пахра разливается так, что от кустарников на берегу торчат только макушки, а на полях белеют большие острова снега, и по дорогам говорливо спешат ручейки.
«Что-то задержало грачей в пути, — подумал я, — может быть, буря или снегопад. А где сейчас бродит Карл Карлыч?»
И вдруг кто-то тихо воскликнул: «Грачи!»
Все ребята оглянулись на окна. По голубому небу, от самого горизонта до нашего леса, была протянута черная дорожка, а в воздухе гремел торжественный крик грачей.
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
Однажды, возвращаясь с ребятами с экскурсии, на дорожке у самого дома я увидел грача с кольцом на левой ноге.
— Карл Карлыч! — позвал я.
Грач оглянулся, увидел меня и запрыгал навстречу. Ребята удивленно остановились сзади.
— Здравствуй, Карл Карлыч, — сказал я и протянул руку.
Карл Карлыч несколько раз стукнул клювом по моей ладони. Потом отлетел в сторону и замахал крыльями, словно приглашая следовать за ним. У самого стройного дерева Карл Карлыч взвился вверх и сел на ветку. На верхушке дерева висело несколько гнезд, похожих на большие плетеные корзины. В одну из этих корзин и залез Карл Карлыч.