— Теперь все в порядке! — Рачо воскликнул счастливо. — Пусть солнышко светит всем поровну и справедливо.
САМЫЕ ДОРОГОЕ СЛОВА
Мама сказала:
— Послушайте, вы не могли бы ответить, когда я услышу от Петьо — «спасибо»? Мой сын никому не сказал еще этого слова — а может быть, даже не знает он слова такого? Как слову «спасибо» его научить? А может, его нужно просто лечить?
— Да что ты! — откликнулся дедушка. — Проще простого его научить говорить это слово. Я вам обещаю, что будет упрямый наш Петьо его говорить с удовольствием взрослым и детям.
И дедушка с улицы внука позвал и внуку сказал:
— Я ходил на базар. Все можно купить там, любые товары: ковры, одеяла, ножи, самовары; любые продукты: и сласти, и фрукты, картошку, и мясо, и рыбу. Но стоит дороже всего там слово «спасибо».
— Ах, дед, мне не нужно коврижки медовой. Мы завтра же купим с тобой это слово.
— Да что ты? Такому, дружок, не бывать! Мы сами слова эти станем с тобой продавать.
— Согласен, но только скажи мне сперва, где мы-то возьмем дорогие слова?
— Да я все придумал, придумал хитро: поставь в огороде большое ведро, и целые дни, до вечерней зари, ты слово «спасибо» в него говори. Когда его нужно сказать — не молчи, а сразу в ведро его громко кричи. В субботу я снова пойду на базар, туда отнесу наш бесценный товар. Слова дорогие продам без труда, и славно с тобой заживем мы тогда. Давай, принимайся за дело скорее!
Понравилась мальчику эта затея. И в полдень, и вечером, и на рассвете твердил он «спасибо» и взрослым, и детям. И в солнце, и в дождик — в любую погоду «спасибо», «спасибо» неслось с огорода.
Но вот и суббота. На рынок чуть свет с ведром драгоценным отправился дед. С каким нетерпеньем ждал дедушку Петьо! И вечером возле ворот его встретил.
— Что ж, — дед улыбнулся, — «спасибо» купили и деньги немалые мне заплатили. Купил я на них и картошки, и рыбы — вот видишь, как дорого стоит «спасибо». По правде сказать, заслужил ты подарок — тебе на базаре купил я фонарик.
Ах, как же был Петьо фонарику рад! Сказал он «спасибо» раз десять подряд. Сказал он «спасибо» и маме, и деду, и — вы не поверите — даже соседу!
А вечером дедушка внука позвал, а вечером дедушка внуку сказал:
— Сейчас сообщили приятели мне: другие слова теперь стали в цене. Сказали: коль деньги иметь вы хотите, тогда собирайте в ведро «извините».
СОЛНЦЕ В КОРЗИНКЕ
В небольшом селенье, которого даже на карте нет, жил да был один дед. Каждое утро он уходил из села, какая бы погода на дворе ни была. А возвращался под вечер, в сумерки синие, с огромной корзиной… Но что же носил он в корзине?
Очень хотелось ребятам про это узнать и разведать. Как-то под вечер они на окраине встретили деда:
— Дедушка, мы не можем никак угадать уже несколько дней, что ты носишь в корзине своей?
— Хорошо, — улыбнулся старик, — я вам правду скажу. В этой корзине я солнце ношу.
— Не верим! — сказали ребята. — Зачем тебе солнце? К тому же мы знаем, что в руки оно не дается.
— А я свое солнце посылаю по почте любимому внуку в город далекий, где трудную он изучает науку.
Больше ребята его ни о чем не спросили, но так и не поняли, что же он носит в корзине. Многое знали из книжек они и слышали в школе, но кто ж отправляет солнце посылкой и бандеролью?
Но однажды под вечер старик на дороге опять появился с тяжелой корзиной. И возле ребят остановился.
— Идите сюда поскорей, — говорит и смеется, — хотите, я каждому дам по горсточке солнца? Солнышко это сегодня собрал я в долине…
Корзину открыл и… орехи достал из корзины.
— Под каждой скорлупкой, ребята, сердце солнышка бьется. Ни один бы орех не родился, если бы в небе не было солнца!
КАК ПОССОРИЛИСЬ ОВОЩИ
В одном огороде овощи жили. Жили, дружили, ни о чем не тужили. Но однажды на грядках возле забора между ними вспыхнула страшная ссора.
Перец сказал:
— Помидор, твои листья прямо над веткой моею нависли. Но каждому здесь обозначено место. А ну-ка подвинься, уж больно мне тесно!
— Ах, Перец, прожить ты не можешь без ссор, — сердито ответил ему Помидор.
— У тебя, Помидор, отвратительный нрав, — сказал Огурец. — Перец, в общем-то, прав!
— Молчи, Огурец, твои плети-побеги на грядки чужие совершают набеги.
— Командовать всеми уж слишком привык ты! Следи, Помидор, за соседкою Тыквой. Нет угла, где б ее не раскинулись плети, и нам уже жить невозможно на свете.
Откликнулась Тыква:
— Эй, Огурец! Да может быть, ты замолчишь наконец? К чему этот глупый, бессмысленный спор — ведь к вечеру ты попадешь в таратор![1]
— А ты… Хоть удобно устроилась тут, но тыквенник скоро из тебя испекут!
Взмолилась Фасоль:
— Замолчите, друзья! В подобных условиях жить просто нельзя. Я, слушая вас, засыхаю с тоски — как вырастить мне молодые стручки?
— В нашей ссоре один Помидор виноват! — Горький Перец сказал. — Попадет он в салат.
— Ты бы, Перец, молчал, тебе хвастаться нечем: слышал я, из тебя завтра сделают лечо.
— А тебе, Огурец, задираться негоже — ведь сдерут с тебя скоро зеленую кожу!..
Ну и ну! В этот день в огороде на грядках разгорелась не ссора — настоящая схватка! Начались обвиненья, упреки, угрозы.
Но промолвила тихо красавица Роза:
— Ах, зачем же вы ссоритесь? Зачем вы бранитесь? Это славно, что людям вы все пригодитесь. Хорошо, что вас любят везде и повсюду, что из вас можно сделать чудесные блюда. Никого из вас люди не забывают: каждый день поливают, от ветров укрывают, потому что вы людям необходимы. Очень ценят они в овощах витамины. В вас спасенье для них в период гриппозный. Так, пожалуйста, будьте немного серьезней!
КАК СТАРАЯ МЕДВЕДИЦА ПОМОГЛА ВОРОБЬЯМ
Расскажу я вам сказку, друзья, как два маленьких воробья в лес полетели, за речку, за мельницу — защиты искать у Старой Медведицы.
Стало в городе трудно жить воробьишкам, не дают им покоя озорные мальчишки. Не кормят, стреляют в них из рогаток. Скажите, а в чем воробьи виноваты? Теперь и опасно стало, и голодно жить воробьям в их маленьком городе.
Два воробья очень долго летели — не день и не ночь, а две долгих недели, и, наконец, увидали Медведицу: сидит на поляне, на солнышке греется.
— Бабушка, здравствуй, — они ей сказали, — как же тебя мы долго искали! И не смотри ты на нас так сердито, мы прилетели к тебе за защитой. Может быть, знаешь ты хоть понаслышке, что в городе есть озорные мальчишки. Стреляют они в воробьев из рогатки, и мы улетаем от них без оглядки. Летом, зимою и днями весенними нет нам от них никакого спасения.
Грозно и зло заревела Медведица — завертелись от рева крылья у мельницы, задрожали долины, деревья и горы, услышал тот рев и маленький город.
Мальчишки от ужаса задрожали и прятаться по домам побежали: сидят кто в шкафу, кто за печкой, кто в кадке, и даже боятся смотреть на рогатки.
ЖЕЛУДЬ И КАПЛЯ
— Умойся, Желудь, грязным плохо быть, не так ли?
— А чем умыться мне?
— Росой. Прозрачной каплей.
И Желудь спрыгнул с ветки и на луг пошел, и каплю на резном листе нашел. Блестело солнце в капельке веселой!
Обрадовался, засмеялся Желудь:
— Сейчас умоюсь и красивым стану, братцы! Но я не знаю, как росою умываться? И надо ль шапку мне снимать при умывании? Ах, почему я это не узнал заранее!
Ну что тут скажешь. Да, вопрос тяжелый…
Отправился к знакомой Шишке Желудь:
— Скажи, когда лицо росою умывают, снимают шапку или не снимают?
— Похоже, Желудь надо мною издевается! — сказала Шишка. — Кто же в шапке умывается?
Снял шапку Желудь и пошел на луг.
Но капли высохли. И ни одной вокруг.
НОВАЯ АВТОРУЧКА
Младшему братишке Лило Цветана ручку подарила, чтоб мальчик новой авторучкой писал и грамотней, и лучше.
Но стало интересно Лило, где помещаются чернила. Он колпачки все отвинтил, потом их снова завинтил.
— Теперь, — сказал он, — все в порядке! — И положив на стол тетрадки, стал аккуратно, со стараньем писать домашнее заданье.
Вы думаете, это просто — расставить правильно вопросы, и двоеточия, и точки, и чтоб прямые были строчки?
Но будет вам узнать приятно, что Лило пишет аккуратно, что среди взрослых и детей он самый главный грамотей!
Ох, рано Лило стал гордиться: упала клякса на страницу… Потом еще четыре кляксы чернее самой черной ваксы. Какая грязная страница!
— Цветана, ручка не годится!
Но девочка сказала брату:
— Да разве ручка виновата? Ведь ты — теперь уж не хитри — смотрел, что у нее внутри и где она чернила прячет? Теперь же авторучка плачет: все буквы у тебя кривые, не там ты ставишь запятые, тут не поставил ты вопрос… Как удержаться ей от слез?
ОЗОРНОЙ МЯЧ
Жил-был мячик. Очень озорной. Мял цветы на клумбах он весной. Как страдали и печалились, бедняжки, — розы и тюльпаны, и ромашки.
— Нашим огорченьям нет конца! — говорили молодые деревца. — Ветки нам все время он ломает, уговоров никаких не понимает.
Жаловалась молодая травка:
— Достает меня он и под лавкой! И теперь я знаю: плачь — не плачь, все равно тебя истопчет мяч.
Что тут говорить! Беда, беда! Скачет мяч весь день туда-сюда, прыгает весь день то вверх, то вниз, то через забор, то снова ввысь. Стонет двор, вздыхает грустно сад. Бух! — И листья с дерева летят. Бух! — Как черный коршун с высоты, мяч летит, и сломаны цветы.
Так бы все и шло, когда б не случай: мяч в кустарник полетел колючий.
— Стой! — ему сказали два дрозда. — Там колючки, не ходи туда!
— Не нуждаюсь я ни в чьих советах! Разве мало поломал я веток? Как взлечу, как прыгну с высоты — обломаю все колючие кусты! Вот смотрите!
Взял и прыгнул — бух!
И, конечно, испустил он дух. На шипе, как тряпка, он повис и не прыгал больше — вверх и вниз.
КАК ХУДОЖНИК СПАС МЫШОНКА
Делал художник рисунки для книжки. Нарисовал на листе он веселую мышку. Рядом — большую красивую кошку. Закончив работу, прилег отдохнуть он немножко.
Проснувшись, на лист посмотрел и не понял спросонок: куда же девался веселый мышонок? Вот сад на картинке, скамейка, дорожка. Но где же мышонок? Ну да, его слопала кошка!
И снова художник рисует мышонка на той же картинке: сидит он на солнышке, шерстка сверкает на спинке. А чтоб его кошка не съела, меж ними рисует забор. В заборе калитка, а на калитке — запор.
Ночь наступила, художник отправился спать. Кошка глядит на мышонка — ах, как же мышонка достать? Но что это? Ластик лежит с тетрадкою рядом. Кошка к нему:
— Сотри, если можешь, вот эту ограду!
Стер ластик ограду — привычное дело. И кошка мышонка немедленно съела.
Утром художник воскликнул:
— Ну это уж слишком! Каждую ночь кошка съедает по мышке! Из-за ее аппетита не движется дальше работа. Так не годится! Должен придумать я что-то.
И снова мышонка нарисовал, но однако рядом с мышонком на белом листе появилась собака.
Вечер настал. Не бывало у кошки такого еще аппетита! К мышке приблизилась, но заворчала собака сердито. Вернулась назад. Посидела немножко и к мышке опять — но опять зарычала собака на кошку. И так десять раз все начиналось сначала. Охраняла собака мышонка и на кошку рычала.
Небеса посветлели. Луч солнечный тучку проткнул — любопытен и тонок. И встретил рассвет живой и довольный мышонок.
Художник пришел, чтобы дальше работать над книжкой — ну что ж, все на месте: собака, и кошка, и мышка. Собака сидит и следит, чтобы кошка мышонка не съела украдкой.
Художник наш тоже доволен.
Все в полном порядке!
БУНТ СЛОВ
Лег Петьо спать, глаза закрыл. И все слова, что днем он говорил, вдруг перед ним, как на экране, появились — внезапно ожили, зашевелились.
Рассеянно, как будто невзначай, сначала появилось слово «дай» — словечко, что меж слов других так знаменито. А вслед за ним шагала многочисленная свита: одетые в тяжелую парчу слова «мое», «отдайте» и «хочу». А с ними рядом в бархатной ливрее слова «не знаю», «не отдам» и «не умею». И небольшой отдельной группой в свите шли «мне нужны», «желаю» и «купите».
Слова все эти говорил наш Петьо раз в десять чаще, чем другие дети:
— Хочу игрушку! Дайте то и дайте это! Дай, мама, мне халвы! Купи конфету!
…Как только гасла неба синева, здесь собирались эти фразы и слова. По кругу шествовали, пели, танцевали и все слова другие прогоняли. И восходило слово «дай» на трон, и крики радости неслись со всех сторон.
Но вот однажды, среди праздника такого, возникло новое, неведомое слово и объявило голосом глухим:
— Я вас приветствую! Меня зовут «режим». Послушайте, так дальше жить нельзя! Пришли со мной сюда мои друзья: слова «возьмите», «знаю», «помогу», «пожалуйста», «умею» и «могу». Все, что творится здесь, нас так тревожит! И дальше продолжаться так не может. Словечко «дай» поцарствовало всласть, дана ему большая слишком власть. Оно все время нарушает все законы, и мы решили свергнуть его с трона!
Конечно, слово «дай» сопротивлялось, кричало, возмущалось, упиралось, звало на помощь! Но его друзья и слуги исчезли, скрылись, спрятались в испуге.
Лишившись трона, слово «дай» мгновенно утихло, словом став обыкновенным.
И стали жить слова одним семейством дружным. И почему-то Петьо стал послушным.
КАК ПЕТЬО СТАЛ ПОСЛУШНЫМ
Вам объяснять, я думаю, не нужно, что мальчик должен быть всегда послушным. Все это знают, но — какая жалость! — у Петьо это ну никак не получалось.
Случалось и такое иногда — дед позовет его:
— Иди сюда!
А Петьо деда будто и не слышит — играет в мячик или лазает по крыше.
Но дед никак не может к этому привыкнуть. Бывает, что рассердится и крикнет:
— Эй, лодырь, принеси из дома лейку и клумбу с георгинами полей-ка!
Но с лейкою спешить не будет Петьо, подумает немного и ответит:
— Сейчас полью, ты не сердись напрасно, но только расскажи сначала сказку.
— Ну если так, то возражений нет, — с улыбкой отвечает внуку дед.
И он рассказывает сказку не спеша, а Петьо слушает, волнуясь, чуть дыша, как заяц от лисицы убегает… Вдруг дедушка рассказ свой прерывает:
— Забыл, что дальше… Что же с памятью моей? Я буду вспоминать, а ты цветы полей.
И Петьо вскакивает мигом со скамейки и мчится в дом, потом из дома — с лейкой, и ни минуты даром не теряет — он все цветы на клумбе поливает. Когда полил анютины он глазки, как раз и вспомнил дед конец у сказки.
Проходит день, дед снова просит внука:
— Сходи в сарай и принеси-ка лука!
— Пожалуйста! Я принесу хоть связку, но только расскажи сначала сказку.
— Ну ладно, расскажу тебе я, Петьо, как жил один чудак на белом свете, как над злодеями он одержал победу…
А Петьо слушает и глаз не сводит с деда: какие сказки интересные бывают!
Но дедушка рассказ свой прерывает: