— Карета ждёт вас, миледи, — сказал он, принимая у неё шаль и прочую мелочь, с которой она не расставалась в поезде; а леди Мюриел
[29]
, подав мне руку и с милой улыбкой пожелав спокойной ночи, последовала за ним.
С каким-то чувством пустоты и одиночества я направился к багажному отделению, откуда уже выносили чемоданы; отдав указания отправить мои короба вслед за мной, я двинулся пешком на квартиру к Артуру, и вскоре сердечные приветствия моего старого приятеля и уютная теплота весело освещённой маленькой гостиной, куда он меня провёл, заставили меня позабыть о досадных мелочах.
— Тесновато, как видишь, но вполне достаточно места для нас двоих. Садись вон в то кресло, дружище, и давай ещё раз хорошенько поглядим друг на друга! Ха! У тебя здорово изнурённый вид! — И строгим профессиональным тоном он продолжал: — Предписываю озон и развлечения в обществе — в пилюлях чем покрупнее. Принимать за пиршественным столом три раза в день.
— Но, доктор! — запротестовал я. — В обществе не принимают по три раза в день!
— И это всё, что ты знаешь об Обществе? — весело отозвался молодой доктор. — Теннис на лужайке, в три часа дня; принимать в гостях. Званый чай, в пять часов вечера; принимать в домашних условиях. Музицирование (здесь, в Эльфстоне, обедов не дают), в восемь часов вечера; принимать в непринуждённой обстановке. Экипажи к десяти, и по домам!
Я вынужден был признать, что звучит это весьма привлекательно. А заодно похвастался:
— А я уже кое-что узнал о вашем
[30]
.
— Чего это он заявился под таким потешным титулом? — сказала миледи.
— Не сумел его изменить за время путешествия, — смиренно ответил Профессор. — В его багаже оказалось чересчур много припасов.
— Ты пойдёшь и примешь его, — обратилась миледи к Вице-Премьеру, — а я займусь детьми.
ГЛАВА VII. Барон-посол
Я отправился было за Вице-Премьером, но, немного подумав, решил всё же понаблюдать за его супругой, любопытствуя видеть, как она ухитрится избавиться от детей.
Я отыскал её в ту минуту, когда она, держа за руку Сильвию, другой своей рукой с самой что ни на есть материнской нежностью гладила Бруно по головке. Оба ребёнка глядели настороженно и почти испуганно.
— Мои ненаглядные, — говорила она, — я задумала приготовить для вас угощение! Этим чудесным вечерком Профессор возьмёт вас с собой далеко в лес; я дам вам сумку с едой, и вы устроите славненький пикник на берегу реки!
Услышав такое, Бруно подпрыгнул и захлопал в ладоши.
— Вот здорово! — закричал он. — Правда, Сильвия?
Сильвия, с лица которой ещё не совсем исчезло недоверчивое выражение, всё-таки вежливо сказала: «Большое спасибо» и запрокинула головку для поцелуя.
Миледи отвернулась, чтобы скрыть улыбку торжества, появившуюся на её широченном лице, подобно ряби на поверхности озера.
— Маленькие дурачки, — пробормотала она, зашагав к дому.
Я поспешил следом.
— ...Именно так, Ваше Превосходительство, — говорил Барон, когда мы входили в библиотеку. — Вся пехота была под началом у меня. — Он повернулся к нам и был официальным образом представлен миледи.
— Так вы к тому же военный герой? — спросила миледи.
Маленький толстый человечек самодовольно улыбнулся.
— Ну да, — произнёс он, потупив взгляд. — Все мои предки прославились своими воинскими талантами.
Миледи милостиво улыбнулась.
— Таланты — это наследственное, — заметила она. — Как и любовь к пирожным.
Барон принял обиженный вид, и Вице-Премьер благоразумно сменил тему.
— Обед скоро будет готов, — сказал он. — Могу ли я иметь честь проводить Ваше Ожирение в комнату для гостей?
— Конечно, конечно! — закивал Барон. — Никогда не следует оставлять обед в ожидании! — И он рысью припустил из комнаты вослед Вице-Премьеру.
Но вернулся он так скоро, что пришедший раньше Вице-Премьер едва успел втолковать своей супруге, что её замечание насчёт «любви к пирожным» было
— ...неуместным. Вы бы и сами могли догадаться, — добавил он, — что наш гость носится со своими наследственными талантами, как не знаю с чем. Военный гений, да что вы! Тьфу!
— Стол уже накрыт? — вопросил Барон, влетая в комнату.
— Ещё пару минут, — обернулся к нему Вице-Премьер. — А пока давайте-ка заглянем в сад. Вы говорили мне, — продолжал он, когда все трое выходили из дома, — что-то о большом сражении, в котором вы командовали пехотой.
— Именно, — сказал Барон. — Противник, как я уже сказал, далеко превосходил нас численностью. Но я повёл своих людей в самый центр их... Что это? — обеспокоенно воскликнул герой, прячась за спину Вице-Премьера, в то время как странное существо стремительно бросилось к ним, размахивая лопатой.
— Это всего лишь Садовник! — ободряюще вскричал Вице-Премьер. — Уверяю вас, он совершенно неопасен. Вот послушайте, он даже поёт! Это его любимое развлечение!
И вновь раздался тот же резкий дребезжащий голос:
«Он думал — это Секретарь
Приехал по делам.
Он присмотрелся — нет, в дверях
Стоял Гиппопотам.
Сказал он: “Этого кормить —
Тогда не хватит нам!”»
И, отбросив свою лопату прочь, Садовник принялся отплясывать свою безумную жигу, прищёлкивая пальцами и баз конца повторяя:
«Тогда не хватит нам,
Тогда не хватит нам!»
Барон вновь принял обиженный вид, но Вице-Премьер поспешил объяснить, что в песне не было никакого намёка на него, да и вообще песня не имела смысла.
— Ты же не имел всего этого в виду, ведь так? — обратился он к Садовнику, который бросил петь и теперь стоял, балансируя на одной ноге и разглядывая их с разинутым ртом.
— Я никогда не имею в виду всего, — ответил Садовник, и в этот момент, к счастью, явился Уггуг, что придало беседе новое направление.
— Позвольте представить вам моего сына, — сказал Вице-Премьер, шёпотом прибавив: — Это один из самых замечательных и разумнейших мальчиков, которые когда-либо рождались на свет! Я рассчитываю показать вам его одарённость на примерах. Он постиг многое из того, о чём его сверстники ещё и понятия не имеют; а в стрельбе из лука, в ужении рыбы, в рисовании и музыке его таланты... Но вы сами их оцените. Видите вон там мишень? Сейчас он выстрелит в неё стрелой. Сынок! — громко позвал он. — Его Ожирение желают видеть, как ты стреляешь. Подать Его Высочеству лук и стрелы!
Надувшись от важности, Уггуг принял лук и стрелы и приготовился стрелять. Лишь только стрела сорвалась с тетивы, Вице-Премьер наступил Барону на ногу и так навалился на неё всем своим весом, что Барон взвыл от боли.
— Тысяча извинений! — вскричал Вице-Премьер. — Это я оступился от восхищения. Глядите! Прямо в яблочко!
Барон изумлённо вытаращил глаза.
— Мальчик так неловко держал лук, что это просто невероятно! — вымолвил он.
Однако сомневаться не приходилось: стрела была там, в самом центре мишени!
— А вот и озеро, — продолжал Вице-Премьер. — Подать Его Высочеству удочку!
Уггуг нехотя принял удочку и с размаху забросил блесну в воду.
— У вас на руке жучок! — вскричала миледи, с такой силой ущипнув Барона за руку, как если бы в неё разом вцепился десяток омаров. — Жук был кусачий, — объяснила она. — Но какая жалость! Вы не увидели, как мой сыночек вытащил рыбу из воды!
На берегу лежала громадная дохлая треска с крючком во рту. Барон неуверенно проговорил:
— Я, признаться, воображал, что треска водится лишь в солёных водах.
— Только не в нашей стране, — пояснил Вице-Премьер. — Пойдёмте в дом. По дороге задайте моему сыночку какие хотите вопросы — на любую тему!
И надутого мальчика основательно подтолкнули вперед, чтобы он оказался рядом с Бароном.
— Не могли бы вы, Ваше Высочество, сказать мне, — осторожно начал Барон, — сколько будет семью девять?
— Сверните налево! — вскрикнул Вице-Премьер и поспешил забежать им вперёд, чтобы указать путь, да так поспешил, что налетел на своего несчастного гостя, который грузно рухнул вниз лицом.
— Ох, простите! — воскликнула миледи, помогая своему мужу вновь водрузить посла на ноги. — Мой сын только что сказал «шестьдесят три»!
Барон ничего не ответил; он был весь в пыли и явно повреждён, как телом, так и умом. Но стоило им ввести его в дом и порядком почистить щёткой, как все неприятности, казалось, были позабыты.
Стол был сервирован самым изысканным образом, и с каждым новым блюдом настроение Барона улучшалось на глазах; но все усилия родителей выудить его мнение по поводу умственных способностей Уггуга были тщетны, пока этот предмет всеобщего интереса не покинул комнату и не оказался внизу под окном, рыская по лужайке с маленькой сеточкой, в которую он совал лягушек.
— Милый мальчик, он обожает Естественные Науки, — сказала слеполюбящая мать. — Ну, скажите же, барон, какого вы о нём мнения?
— Чтобы быть совершенно беспристрастным, — сказал осторожный Барон, — я предпочёл бы иметь ещё немножко свидетельств. Мне кажется, вы упоминали о его способностях к...
— К музыке? — подхватил Вице-Премьер. — Они просто необыкновенные! Сейчас вы услышите его игру на фортепиано. — И Вице-Премьер подошёл к окну. — Уг... то есть, мальчик мой! Зайди-ка на минутку, да приведи с собой учителя музыки! Чтобы переворачивал ноты, — добавил он в качестве объяснения.
Уггуг, уже доверху набивший лягушками свою сетку, подчинился без возражений и вскоре появился в комнате в сопровождении маленького человечка свирепого вида, который обратился к Вице-Премьеру с вопросом:
— Што за музик ви хотите?
— Сонату, которую Его Высочество исполняет так очаровательно, — сказал Вице-Премьер.
— Его Высочество не... — начал было учитель музыки, однако Вице-Премьер резко остановил его.
— Ни слова, сударь! Идите и переворачивайте ноты для Его Высочества. Дорогая моя, — обратился он к вице-премьерше, — не объясните ли вы дорогому педагогу, что надо делать? А тем временем я, Барон, покажу вам нашу самую интересную карту — на ней изображены Запределье и Сказочная страна, и вообще всё остальное.
К тому времени, как миледи вернулась от учителя музыки, которому она дала необходимые указания, карта была развешена, и Барон уже оказался немало сбит с толку привычкой Вице-Премьера указывать на одно место и при этом называть совершенно другое.
Миледи присоединилась к ним и тоже стала указывать на одно место, называя при этом другое, чем усугубляла путаницу, пока, наконец, отчаявшийся Барон не решился сам указать на карту и при этом промямлил: