Я с кулаками бросился на Игоря. Он перехватил меня за пояс и откинул далеко на солому. Острый сук расцарапал мне коленку, так, что кровь закапала. Лицо Игоря сразу стало холодным и жестоким.
— Не надо бросаться на меня, Листик. Вы ведь в моей власти сейчас. Даже дурак Локи вас не спасёт. Да и вообще, пропал он куда-то… Что ты переживаешь? Я не собираюсь взрывать Посёлок, у меня там тоже мама с папой живут, не забывай.
— Тебе и не удастся! — выкрикнул я. — Мы с Иваном нашли твою бомбу и увезли её в Холмы.
— Да? — Игорь задумался. — Ты меня расстроил. Эксперимент сорвался. Ну да ладно. Придумаю что-нибудь. Дельфинов много.
Игорь направился к выходу.
— Подождите! — сказал Максим, и я вдруг испугался, что он встанет и уйдёт с Игорем изобретать страшные бомбы.
Игорь обернулся.
— Мне просто хочется понять: как вы узнали про анулейцев и зачем вы их обманываете?
— Ну что ты, Максим, разве я их обманываю? Я веду их к морю. Это давняя мечта дикого народа. Я их, можно сказать, спасаю. Они нужны мне. Как бесплатная рабочая сила, к тому же весьма искусная. И армия, хотя вояки они плохие, все, кроме Хвостов. Представляете, как будут они счастливы, когда попадут на свою прародину и увидят древнюю крепость, превращённую в маяк. А узнал… Дело случая. Если интересно — можете почитать.
И он положил у входа разбухшую от влаги и частого чтения тетрадь в тёмной обложке. Уже на пороге обернулся и сказал:
— Я надеюсь на сотрудничество, поэтому даю вам эту тетрадь. Только поэтому! Листик… Извини, что сделал тебе больно, я не хотел. Попроси Хвоста, он даст тебе лист заживлятки. Приложишь — и всё пройдёт.
Он ушёл. Мы молчали. Ненависть во мне была такая, что я даже головой потряс, чтобы хоть немножко начать думать. Я вспомнил, что родители Осташкиных погибли от бомбы в супермаркете. Террористический акт. Я посмотрел на Максима. Он должен ненавидеть бомбы в сто раз больше, чем я. Но Максим выглядел спокойным. Он взял тетрадку, оставленную Игорем, и сказал серьёзно, будто клятву давал:
— Не надо отчаиваться. Мы будем бороться. Он изучал, и мы изучим. Он наблюдал, и мы будем наблюдать. Мы всё равно победим, потому что мы правы, а не он.
Роська шмыгнула носом и сказала:
— Я только не понимаю, мальчики: откуда, ну откуда он может знать про всё? Про то, что мы приехали, про шуршунчиков, про «Ласточку»? Как он мог слышать Максимкин доклад?
6
Роська — голова! Я даже не подумал об этом! Не сразу мы поняли, КАК.
— Ну… — сказал Максим, — ведь он такой… изобретательный. Придумал что-нибудь.
— Может, отсюда до Посёлка есть тайный ход? — предположил я.
— Вот бы найти! — размечталась Роська. — прийти в Посёлок, всё рассказать…
— Нет, не может быть, что подземный ход. Тут что-то другое. Думайте, думайте, — сказал Максим, и вдруг показалось мне, что он гораздо старше нас с Роськой, что он уже почти совсем взрослый и чем-то похож на Ивана и немножко на Степанова.
— Очень даже может, — заспорил я, так мне понравилась идея с ходом. — Помните, Локи рассказывал, что его от костра через какой-то подземный ход спасли.
— Да, но…
— Такое ощущение, — перебила брата Роська. — Что он сразу в нескольких местах, будто знает, и что мы делаем, и что в Центре творится, и что на Маяке… Будто в каждом доме у него по шпиону…
И тут меня осенило! Я порылся в кармане и вытащил игрушечный красный самолётик с золотыми крыльями, тот самый, который подарил мне Игорь перед тем, как уйти в лес.
— И много таких игрушек в Посёлке? — спросил Максим после того, как мы разобрали самолётик и нашли там микрофончик.
— Почти у каждого, — подавленно ответил я. Два года я ношу с собой этот самолёт, два года Игорь прослушивает меня и всех в Посёлке!
Он слышит, как я разговариваю с Гаврюшей, когда мне скучно, как я пою песни, когда моюсь в душе, потому что я люблю петь, но ведь у меня ни слуха, ни голоса. Он слышал, как я недавно сказал дельфинихе Жанне, что пусть она родит крепкого симпатичного дельфинёнка, и что Роська — красивая. Он слышал, как я рассказывал Осташкиным про Холмы, и стихотворение, которое я недавно сам сочинил (первый раз получилось) тоже слышал, потому что я от радости скакал по Хребту Дракона и вопил его у моря во весь голос. Он слышал, что я боюсь прыгать с Хребта Дракона, хотя даже Роська прыгает. Теперь он знает, что я трус! Он про всех всё знает.
Он ведь слышит, как папа ругается с Вероникой, как Вероника отчитывает Лёшу Смелого, а тот признаётся ей в любви.
Слышит, как Мераб Романович спорит со Степановым о дельфинах. Как плачет по нему тётя Света. Как дядя Фаддей, гладя свою дочку Ксюшу по голове, говорит: «Девочка моя ненаглядная». И историю Осташкиных он тоже знает, ведь Роська рассказывала её мне…
Он знает все наши тайны, все наши игры, все дела.
Максим и Роська молчали. Потом Максим сгрёб в ладонь детальки от самолёта и вышел из шалаша. Наверное, закопал где-нибудь недалеко. А когда вернулся, сказал:
— Надо пробраться к нему в палатку, вырубить эту систему. Или… может быть, есть обратная связь с Посёлком?
Но я помотал головой: зачем она ему, обратная связь? Неужели кто-то в Посёлке будет помогать ему? Или все-таки Степанов? Но если он с Игорем заодно, то помогать нам не станет.
— Все просто, — сказала Роська, — кто-то один его отвлекает, а другой заберется к нему в палатку и посмотрит, что там.
— Интересно, кто сможет его отвлечь, — усмехнулся Максим, — уж не ты ли?
— Я, — невозмутимо сказала Роська, и глаза ее недобро сверкнули. — Я устрою ему такой экзамен из жизни богов, что мало не покажется. А вы с Листиком все разузнайте. Только осторожно.
— Это ты будь осторожна, — сказал я.
— Нет, это пусть Игорь будет осторожен, — улыбнулся Максим.
Когда через десять минут мы выглянули из шалаша, то увидели Игоря сидящего рядом с Роськой на камне у коло, а вокруг них — плотное кольцо анулейских ребятишек. Игорь что-то увлеченно рассказывал.
Мы с Максимом осторожно, чтобы Хвост, стороживший нас, не услышал, выбрались через лазейку в стене шалаша. Гуськом пересекли полянку и вбежали в палатку Игоря. У-уф! Кажется, никто нас не заметил. Я быстро застегнул замок-молнию на палатке. Внутри было светло, тесно, уютно. Сколоченный из досок топчан, коврик на полу, высокий кругляш сосны вместо стола, а на нем…
— Ух, ты! — выдохнул Максим.
На столе среди коробочек, микросхем, проводов и разных инструментов стоял новенький ноутбук. Тоненький, серебристый, такой красивый, что у меня даже дыхание перехватило. Я таких никогда не видел. Мечта! Он мерцал экраном, будто приглашал поиграть. Рядом с ним стояла странная конструкция. Похожая на колесо, в которое сажают белок, только вместо белки в колесе крутилось несколько синих шаров разных размеров. Они светились изнутри, освещая палатку.
— Как они крутятся? — удивился Максим и достал один крупный шар. — За счет чего?
Шар был будто из стекла, а внутри — ярко-синяя светящаяся жидкость. Тяжелый.
— Может, у них внутри мощная энергия, которая их двигает? — предположил я и тут же вспомнил. — Помнишь, он говорил про вещество, которое нашел в Холмах? Оно обладает такой неимоверной силой, что может и взрывать, и освещать…
— И быть аккумулятором, — подхватил Максим. — Значит, это они дают питание компьютеру.
Мы положили шар на место и посмотрели на экран.
— Это Поселок, — уверенно сказал я, так как много раз видел план Поселка, — вид сверху. Смотри, вот Центр, это Маяк, четвертый вольер…
Максим поводил мышкой по экрану, чуть-чуть задержался на своем доме, на моем, потом кликнул на квадратике Центра. Квадратик приблизился, был виден схематично нарисованный сад, площадка перед главным входом, антенны и дорожки, ведущие к вольерам. Максим приблизил крылечко главного входа. Загорелись две зеленые точки, и тут же из невидимого динамика послышалось:
— … Завтра обещали прислать.
— А к Фаддею заходил?
— Заходил… Очень плох. То есть, могло быть еще хуже, но состояние пока стабильно плохое. Он, конечно, в уме и в памяти, но ни поговорить, ни спросить невозможно. Парализовало полностью… Знаешь, мне показалось, будто он сообщить что-то хочет, будто что-то знает, особенно когда я сказал, что еще не нашли.
— Говорят, он на Зеленом Холме был?
— Да. Петушков видел, как он бежал из леса, что-то кричал, руками размахивал. Петушков уж подумал, что он их нашел. А Фаддей Матвеевич вдруг упал, будто споткнулся. Когда Иван подбежал, он только ртом воздух ловил. Сказать уже ничего не мог.
— Да, сердце у него всегда было…
— Кто это? — глухо спросил меня Максим.
— Силин и Георгий Чолария, — тихо ответил я.
Силин и дядя Жора там, в далеком Поселке, молча стояли рядом. Наверное, курили. Потом дядя Жора сказал:
— Говорят, Фаддей Матвеевич очень привязан к Максиму. Любит, как родного внука.
Максим дернулся к выходу, но я схватил его за руку.
— Надо же что-то сделать со всем этим, Максим. Чтобы Игорь больше не подслушивал.
Максим подошел к столу и с размаху швырнул ноутбук на пол, а я прыгнул на него со всей силы. Экран вспыхнул и погас, что-то треснуло, запищало, и все стихло. Только синие шарики в клетке засветились и закрутились сильнее. Видимо, компьютер отнимал у них много энергии.
— Ненавижу его, — процедил Максим.
— Пойдем, — я положил руку ему на плечо. Не вечно же Роська будет отвлекать Игоря.
Но тут послышался гул голосов, и Игорь рядом с палаткой — совсем рядом! — сказал радушно:
— Подходите, ребята, спрашивайте, Боги любят любопытных.
Мы с Максимом чуть не подскочили! Сейчас он зайдет, увидит, что мы сделали с его компьютером… Он же убьёт нас на месте! Где Роська? Почему она его не отвлекает? Или думает, что мы уже вернулись в шалаш? Игорь начал расстегивать замок палатки. Все, нам конец!
— Посланник Богов! — услышали мы отчаянный Роськин голос. — Ну, а Локи?
Рука Игоря замерла.
— Локи?
— Да, знаете, тут жил мальчик, Локи, его отправили к Богам, когда был мор… Встречали вы его там, в Небесном Доме?
— А-а-а… — облегченно протянул Игорь.
— Локи, внук Хоты… Конечно, конечно, встречал.
Сквозь гул голосов послышался звонкий голос Бира:
— Как ему там живется, Посланник Богов?
— Ну, как может житься в Доме Богов? — усмехнулся Игорь. — Прекрасно.
Снова гул голосов. Долго они будут стоять у палатки? Не выбраться нам, ни за что не выбраться…
— Посланник Богов!
— Что, Ярослава? — кажется, Игорю надоела эта болтовня. Или он что-то заподозрил? Услышал наше дыхание?
— Тогда, — сказала Роська, — может быть, вы сходите к Хоте, он очень страдает. Он так любил своего Локи и очень скучает по нему. Вы скажете, что видели Локи в Небесном Доме, что у него все хорошо, и Хота утешится.
— Хм… я схожу, Ярослава, я схожу потом сам.
— Игорь-Посланник, — твердо сказала Роська, — пойдемте сейчас. Нам тоже будет интересно послушать. Все знали и любили Локи. Правда, Бир? Правда, Ола?
Игорь вздохнул.
— Ладно. Будь по-вашему. Мой долг утешать скорбящих.
Они пошумели еще и ушли. Мы с Максимом переглянулись облегченно и выбрались из игоревой палатки. У дома Хоты толпились ребята со всего города. Мы незаметно присоединились к ним, будто всегда здесь были. Пока Игорь расписывал жизнь Локи (Хота смотрел на него суровыми глазами и молчал), Роська подошла к нам.
— Ну что? — азартно спросила она.
Мы молчали.
— Ну что? — уже тревожно спросила она.
— Рось, — твердо сказал Максим, — когда мы вернемся, напомни мне, что я хотел утопить в море мотор от «Ласточки».
7
В тот же день в сумерках мы сидели на парапете белой дороги, ели землянику, смотрели, как пастухи с рысями гонят из леса коз. Рядом, с копьем наперевес, застыл Хвост, поэтому сидели мы молча. Не обсуждать же при нем наши дела. Он немой, но не глухой.
— Ой, мальчики, вон Игорь идет… — сказала Роська испуганно, — он в бешенстве. Может, удерем?
— Вот еще! — сказали мы с Максимом хором.
А Игорь и правда был в бешенстве. Глаза его, казалось, вот-вот из орбит выскочат, рот скривился и дергался. Он сдернул Роську за руку с парапета и прошипел:
— Паршивка! Думаешь, провела меня? Никому этого не удавалось сделать безнаказанно! Значит, тебе интересно, как живут Боги? Скоро ты к ним отправишься!
— Не смей ее трогать! — соскочил я с парапета и встал рядом с Роськой.
— Убью! — процедил Максим.
— А вы! — взвизгнул Игорь. — Бездари и тупицы! Да вы хоть представляете, что вы наделали?! Вы представляете, сколько стоит эта техника?! И чего мне стоило доставить ее сюда?!
— А ты знаешь, чего стоило дяде Фаддею наше исчезновение?! — закричал Максим. — Жизни!
— Плевать я хотел на вашего дядю Фаддея! — заорал на него Игорь и так дернул Роськину руку, что она вскрикнула.
Может быть, мы бы даже подрались. А что? Втроем бы мы его точно завалили. Но тут подошел Дот, дядя Бира и один из Семи Отцов. Он мягко высвободил Роськину руку (на ней заалели отпечатки игоревых пальцев) и сказал с укоризной:
— В нашем городе нельзя обижать детей, тем более причинять им боль. Разве Солнце и Дождь не предупредили тебя об этом, Посланник Богов?
Что-то такое было в голосе Дота, что мне показалось, будто он не верит во всю эту чушь с Посланником. А Игорь сразу успокоился, только в глазах поблескивала еле сдерживаемая ярость.
— Конечно, Дот, — сказал он, — только некоторых детей иногда приходится воспитывать…
— Не кулаками! — возмутился Дот. — Дети мудрее нас, они понимают слова.
Сказал и пошел своей дорогой. Игорь посмотрел ему вслед, потом усмехнулся и сказал:
— Что ж… Я сделал вам честное и выгодное предложение. Но вы, видно, так глупы, что никакого сотрудничества не получится. Пусть ваша глупость будет видна всем. Или вы возомнили себе, что я не найду и не приручу шуршунов? Да и дельфины есть не только в вашем Центре. И вообще, в мире полным-полно брошенных, никому не нужных детей… Тетрадку! — крикнул он резко.
— Какую тетрадку? — притворно изумилась Роська.
— Ярослава Андреевна, не стройте из себя дурочку: вам это не идет, а меня выводит из себя. Так и до греха недалеко. Верните тетрадку, и я… постараюсь, чтобы ваше отправление к праотцам затянулось.
— Да какую тетрадку?! Листик, ты что-нибудь понимаешь?
— Неа, — глядя в небо, отозвался я. — А ты, Максим?
— Первый раз слышу!
Игорь взревел, как бешеный. Он бы кинулся на нас, точно, но Дот и Онго как раз проходили мимо. Они очень удивились, увидев, как Посланник Богов, нервно подпрыгивая, бежит к шалашу пленников, выбрасывает оттуда одеяла и сено…
Но мы не стали на это смотреть. Рассмеялись и побежали к каменной гряде. Там под одной плитой было углубление, не видное со стороны. Настоящий тайник! Там мы и спрятали тетрадь еще утром. И сейчас, очень довольные собой, мы уселись на вершине, открыли тетрадь и начали читать.
Глава VII. Что было в тетради
1
«… Уже пятый день, как я пришёл в сознание. Лежу в постели, курю, хоть врач и ругается. Перевирая моё имя, он ласково ворчит:
— Ну, что это такое, дорогой мой, Андрей Михайлович… От табака только слабость, да воздух плохой.
Он старый, вернее, любит быть старым, то есть мудрым и много повидавшим. Наверное, хороший врач; все говорят, что он вытащил меня с того света. Даже не знаю, как отблагодарить. Зовут его Павел Сергеевич.
Он вдруг замолкает, присаживается рядом со мной и говорит, похлопывая меня по руке:
— Что вы, голубчик… Радуйтесь — ведь живы. Уж сколько вы там пробыли, это же счастье, что живы! А рассказы ваши… вы уж не обижайтесь, я как врач говорю — привиделось вам. Такое бывает: лес, голод, такая рана глубокая… Ну, ничего, поправитесь окончательно — всё забудется. Перемелется — мука будет.