– Тебя, – сказал Алешка, – какая-то невеста. Но не из зоопарка.
Я взял трубку и вместо нежного «невестиного» голоска услышал рокочущий бас:
– Сеня на проводе. Докладываю, командир. На работу принят. Формой обеспечен. Оклад приличный. Кормят сносно. Завтра в ночь заступаю на смену. Утром послезавтрего доложу. Конец связи. Отбой.
Потом мы узнали, что к телефону меня позвала соседка Сени, тоже, кстати, из нашей школы. А сейчас мама удивленно и недовольно сказала:
– Очень ты, Дим, своеобразно с девочками разговариваешь. Ни слова ей не сказал.
– Он онемел от счастья, – выдал Алешка.
Да, это мой прокол. Впредь надо быть осторожнее и находчивее.
– А как ее зовут? – спросила мама. – Она блондинка?
– Настя, – ответил я. – Брюнетка. Светловолосая такая.
– Рыжеватая, – подсказал Алешка.
– Отстаньте от него, – произнес папа. – Она ему сказала что-то приятное, и он потерял голову. Еще бы – светловолосая брюнетка!
Вот пристали. Спасибо Сене. Конспиратор! Хотя, конечно, он правильно поступил. Сняла бы трубку мама, а там: «Мамаша, кому-нибудь из моих кентов, в натуре, трубку передай». А мама ему: «Ты, друган, номерком ошибился. Дзинькани по новой».
С этого дня у нас установилась постоянная связь с нашим агентом Сеней. Как у Юстаса с Центром. После каждой смены он докладывал мне (как старшему) все, что ему удавалось узнать.
Но пока ему ничего не удавалось
– Слышь, Димон, вглухую все. Чего-то они тут химичат, а что – не врубаюсь по-чистому. Но какую-то туфту гонят, это точно.
Через день:
– Прикол случился. У них там в одной комнате доспех стоит. Грохнулся нынче, с лестницы. Ходячий доспех. Фишка какая-то.
Еще через день:
– Все обшарил. Пусто-пусто. Подвал остался. Очень серьезный. Но допуска туда нет. Думаю, в этом подвале самая суть. Буду пробовать.
Вот так мы и общались. И все бы ничего, но мама каждый раз интересовалась, как зовут эту девочку. А я как-то не смог запомнить с первого раза. И каждый раз называл новое имя.
Маме это не нравилось:
– Ты какой-то легкомысленный. А с другой стороны – мне приятно, что ты пользуешься успехом у девочек. Только уж очень ты «многословен». Вот когда папа за мной ухаживал, он знаешь какие красивые речи говорил! И что я самая красивая, и что я нравлюсь ему как человек, и что у меня самые светлые волосы. Ты поспрашивай у папы. Если он не забыл.
Я спросил. И ничего нового не узнал. Красивая, человек, светлые волосы...
Глава VIII
КУСАЧАЯ КОЗА
Мне эта «переписка по телефону» стала немного надоедать. Слушать – слушаю, а отвечать нечего. Ну, лепетал что-то подходящее, что на ум приходило. Вроде: «Настя, ты самая красивая в нашем микрорайоне». Или: «Лена, ты мне нравишься как человек».
Мама на мои ответы всегда реагировала. С возмущением.
– Дима, так кто все-таки самая красивая в микрорайоне и кто тебе нравится как человек?
У меня однажды сорвалось:
– Самая красивая – это ты, и как человек ты нам тоже нравишься.
– То-то, – сказала мама и ушла на кухню.
С Сеней, который бывший Клык, тоже случались заморочки.
В одном его докладе я невпопад выдал:
– Света, у тебя красивые волосы.
И услышал в ответ:
– Старшой, – он так нас иногда называл с Алешкой – старшой и младшой. – Старшой, какие светлые волосы? У меня сплошная плешь на тыкве.
Но вот случилось... Сеня позвонил и сказал, что надо увидеться.
– Крутая фишка заваривается. Думаю, без вашего бати не разобраться.
Этого еще не хватало.
Мы примчались на берег Самородинки. Сеня, бывший Клык, сидел на бревнышке в форме охранника и курил сигарету.
– Здорово, мальки! Приятно вас повидать, а то все на слуху да на слуху.
Нам тоже было приятно. Мне даже показалось, что Сеня довольно симпатичный мужчина. Несмотря на голую тыкву.
– Мы тоже соскучились, – сказал Алешка. – Докладайте, дядя Семен.
– Докладаю. Самое главное – что? Самое главное, что не я один в подвал стремлюся.
Вот это новость!
– А кто еще?
– Железяка эта ходячая. Будто в ней сидит кто. Непростая железяка. Для нее преград словно не существует. Все двери перед ней – настежь. Какой бы замок в ней ни стоял. Вот у меня, по старой работе, дружок такой был. Любую дверь распахивал, любой сейф. Но у него инструмент специальный был. – «Дружок по старой работе», как мы догадались – квартирный жулик со всякими отмычками. – А у этой железяки ничего в руках нет. Ткнет железным пальцем в замок – и вся хитрость. А замки непростые, карточками открываются.
В общем, рассказ дяди Сени был очень интересным. Фирма Хорькова в самом деле оказалась непростой. Снаружи, то есть на первом этаже, – контора конторой. А вот в подвале за стальной дверью с секретным замком работали какие-то другие сотрудники.
Сеня уже хорошо прижился, приспособился. Как только все сотрудники расходились по домам, а обслуга укладывалась в постели, Сеня принимался ждать. Ровно в полночь включался железный рыцарь и начинал бродить по дому. Сеня, чтобы не попасть в поле его зрения, пристраивался у него за спиной и бродил за ним следом. И попадал в такие помещения, в которые самостоятельно «по причине их запертости» проникнуть не мог.
Так Сеня забрался вслед за рыцарем в загадочный подвал. И на первый взгляд ничего там загадочного не было. Обычное офисное помещение, только без окон. И за хитрой дверью. Столы, рабочие кресла, компьютеры.
– И вот этот железный мужик все эти компьютеры перепробовал. Ходит, включает и все чего-то там смотрит.
Но в этой подвальной комнате одна стена представляла собой как бы стальной шкаф с несколькими дверцами.
– Правда, туда железяка не совалась. Она всё компьютеры перебирала. Дотошная она, я вам скажу, мальки. А вот что в этих ящиках – не знаю, не смог узнать. А любопытно. Может, позвать моего дружка по старой работе?
– Нельзя, – сказал я. – Это преступление.
– Так мы там ничего не возьмем. Только глянем – и все.
– Подержим и назад положим, – сказал Алешка. – А я и без вашего дружка знаю, что в этих ящиках.
– Ну так скажи. – Сеня очень удивился, как это так: знает, а молчит. Привирает малек, точно.
– Там деньги, – просто сказал Алешка. – Наворованные.
– Ты чё? – Сеня даже отодвинулся от него. – Чё такое лепишь-то?
– Ничего не лепишь! Сам подумай, дядь Сень. Вот у тебя есть подвал, а в подвале – железный шкаф со всякими замками...
– Ну и чё?
– Ну и чё ты там будешь прятать? Подшитые валенки? Или грязную посуду?
– Ну и сказал малек!
– Ты там будешь деньги прятать! – уверенно заявил «малек».
– Ты чё? У меня их нет, чтобы их прятать.
– А у него есть. И по телевизору говорили. Что деньги у всяких фирм стали пропадать.
– Ну так надо заявить! – Сеня решительно встал, будто прямо сейчас собрался в милицию.
– Не выдумывайте, – сказал я. – Это так не делается. Милиции основания для обыска нужны. А то такой скандал поднимется! Особенно если там не деньги, а старые носки. Надо папе намекнуть.
– Нужно дружку моему намекнуть, – понравилась Сене эта идея.
– Ага, а потом его посадят. Вам это надо?
– Это никому не надо, – согласился Сеня. – А что делать?
– Придется все-таки папе сказать, – вздохнул Алешка. – Пусть он в этом деле сам разбирается.
Меня эти слова сильно удивили. Небывалый случай, чтобы Алешка отказался от задуманного. Подозреваю в этом какую-то хитрость.
– Ладно, – сказал Сеня. – Мне пора на службу. Так что, может, дзинькануть дружку-то?
– Я подумаю, – произнес Алешка.
Он подумал. И сказал мне:
– Теперь, Дим, мне все ясно. И я знаю, что нужно делать. Идем к Стасику.
– А он нас прямо так и ждет! Давай хоть позвоним.
Алешка кивнул и снял трубку.
– Здесь Штирлиц, – сказал он решительно и резко. – Иду к вам. Включайте вашего Робика. На негласный обзор. – И Лешка положил трубку.
А я только и смог спросить:
– Он обалдел?
– Ни грамма. – И добавил загадочно: – Знает кошка, чье мясо съела.
А я обалдел. Но не признался и даже вида не показал.
– Да, – произнес я с умным лицом. – Идем на просмотр вечернего выпуска новостей. А Робик – это кто, собака? А чем он ее включает? Кошкиным мясом?
Алешка ласково взглянул на меня:
– Дим, какое у тебя умное лицо. – Помолчал чуть-чуть с опаской, но решился: – Прямо как у тети-Олиной Жучки. И такое же доброе.
Я не обиделся. Если человек не очень умный (не умнее Жучки), но при этом добрый – это не так уж плохо. Хуже, когда бывает умный злодей. Вроде Хорькова.
– Ну мы идем? – нетерпеливо спросил Алешка. – Или ты надолго задумался?
Мы пошли к Стасику почему-то через парк, берегом Самородинки.
– Козу проведать надо, – коротко и «понятно» объяснил Алешка. – Я за нее волнуюсь. Рожки да ножки.
– На берегах Самородинки, – важно сказал я, – серые волки не водятся.
– Там кое-что другое водится.
Вредный он бывает, однако. А на прибрежной лужайке, где дремала над вязанием бабуля и щипала травку ее козочка, Алешка еще вреднее оказался.
– Здравствуйте! – заорал он бабуле в самое ухо.
Она открыла глаза:
– Чего ты орешь? Я не глухая.
– Извините, не знал. Как ваше здоровье?
– А тебе-то что? – с подозрением спросила бабуля и покрепче вцепилась в недовязанный носок. Похоже, она нас не вспомнила. – Иди себе своей дорогой, а то козу на тебя натравлю.
– Кусается? – Алешка сделал вид, что сильно испугался. – Прямо зубами?
– Прямо рогами! Вот пристал.
– Удивительная у вас козочка – рогами кусается. А она у вас не терялась?
Лицо бабули стало очень внимательным, в глазах – беспокойство.
– А ты откуда знаешь?
– По телевизору говорили, в новостях. Что какая-то кусачая коза заблудилась в старом коллекторе. Не ваша?
– Наша. – Бабуля кивнула. – Пошла вон туда, – и она показала на большую бетонную трубу, из которой активно изливалась Самородинка, – напиться захотелось. И исчезла. Я ее два часа звала. В трубу орала.
– А что там в трубе-то?
– А ничего. Вода текет, и темнота кругом. И Анжелка копытами стучит.
И лицо у меня умное, и сам я довольно добрый, но этот безумный треп разозлил меня до крайности. Кусачая коза в новостях, труба в темноте, копыта стучат...
– Стасик с Робиком заждались, – ехидно напомнил я. – Робик уже включен. Разогрелся.
Алешка взглянул на меня с вопросом в глазах: неужели ты еще ничего не понял?
Ну, извините! Вот вы знаете все, что знаю я в этой темной истории. А вы что-нибудь в ней поняли? Вот и я – нет!
Не хватало еще на помощь Сениного дружка по прежним делам звать. И ведь как угадал! Алешка вежливо попрощался с бабулей (задав ей странный вопрос: «А как вы думаете, ей понравилось в старом, мокром, темном коллекторе? Она захочет еще раз туда заглянуть?») и, когда мы пошли дальше, сообщил:
– Надо Сене звонить. Насчет его дружка. – И сразу же поспешил: – Ты не беспокойся, Дим, он теперь квартиры не обворовывает, он сантехником работает. У него ведь руки золотые.
«А у тебя – голова!» – очень хотелось мне сказать, но я сдержался. Коза, робот, теперь еще и сантехник с золотыми зубами... то есть руками.
Стасик и правда нас заждался. Он даже освободил для нас место на тахте, переложив с нее книги и журналы на пол. Сам он сидел в кресле. Почему-то с маленьким пультом в руках.
– Ладно уж, – сказал он, – кое-что вам покажу, если вы такие умные.
– Это он такой, – показал я на Алешку. – Поэтому, если можно, не только показывайте, но и рассказывайте.
– Дим, сейчас увидишь – и все поймешь, – пожалел меня Алешка.
– Сначала смотрите, – сказал Стасик, – а потом спрашивайте, что непонятно. – И он нажал на пульте какую-то кнопку.
Сначала ничего не было, а потом на полке вспыхнул экран маленького телевизора. Такие в старину раньше были. Их через лупу смотрели. То есть через линзу.
На экране не появилось ничего особенного. Обычная деловая комната.
Стасик нажал другую кнопку. И комната как бы ожила. Она стала медленно поворачиваться всеми своими боками. Будто кто-то ее осматривал глазком видеокамеры. Рогатая вешалка. На ней красивый кожаный плащ. Сейф. Кожаный диван. Такое впечатление, что я где-то что-то такое когда-то видел. Или кто-то мне рассказывал.
Шикарный письменный стол. За ним сидит... Хорьков. Перед ним – небольшой портфель. Хорьков достает из него одну за другой пачки денег и выкладывает их на стол. Потом закрывает портфель, ставит его на пол и начинает укладывать деньги в сейф.
Стасик жмет еще одну кнопку на пульте. И знаете, что происходит? Изображение растет, как бы приближается, и видна рука Хорькова, набирающая цифры кода на сейфовом замке.
А потом опять медленно идет панорама кабинета. Сейф, письменный стол, рогатая вешалка с красивым кожаным плащом, кожаный диван.
– А на этом диване я спал, – спокойно говорит Алешка. – И этим пальтом укрывался.
Вот почему мне показался знакомым этот кабинет!
Стасик выключил «телевизор».
– А теперь вот что посмотрите. – Он берет другой пульт и включает другой телевизор. И на его экране точь-в-точь повторяется вся картина, которую мы только что видели. С плащом, вешалкой, диваном и с крупными цифрами сейфового кода. Неслабо!
– У этого Робика, – небрежно поясняет Алешка, – один глаз смотрит и показывает, а другой записывает.
Вообще-то это не очень хорошо. Подглядывание какое-то получается. Я даже нахмурился. Стасик это заметил:
– Все не так просто, Дима. Этот человек – мой прежний друг и мой самый большой враг. Он обокрал меня, он прервал мои работы. И я решил с ним расправиться. И подарил ему «в знак примирения» этого робота.
– А зачем? – тупо спросил я.
– А затем, чтобы быть в курсе всех его темных дел и в нужный момент нанести ему удар. Который его уничтожит как бизнесмена и как гражданина.
– А когда настанет этот момент? – спросил я с дрожью в голосе. Уж больно сурово говорил сейчас Стасик.
– Когда я проберусь в его подвал и проверю, что он прячет в стальных шкафах. Я и так ему уже здорово навредил. Ведь мой Робик обшарил все его компьютеры. И мне, зная все делишки Хорькова, легко удалось лишить его и компаньонов, и других деловых партнеров.
Значит, я понял так, что этот хитрый Робик бродит по ночам в офисе Хорькова и шарит в его документах. И даже умеет открывать кодовые замки. Однако не все я понял...
– А что же он тогда не заглянет в эти шкафы? Раз уж он такой ловкий.
– Моя недоработка. Я сначала хотел сделать руки Робика по принципу человеческих. Вроде тех управляемых протезов, которые я разрабатывал. Но не успел. И просто снабдил его руки всякими считывающими устройствами.
– Понял, – сказал я.
– Наконец-то, – хмыкнул Алешка.
Но я не обратил внимания на его «хмык». Я к этим «хмыкам» давно уже привык. Алешкино счастье, что у меня умное лицо и доброе сердце.
– Понял, – повторил я. – Ваш Робик шибко умный. Он умеет играть в шахматы, но не может играть в лото.
– Примерно так, – усмехнулся Стасик.
– Он запросто просчитывает и отпирает любой электронный запор, а отпереть висячий замок и выдвинуть засов ему слабо.
– А откуда ты знаешь про замки? – насторожился Стасик.
– Белый Клык рассказывал, – вставил Алешка.
– Сеня Клык, – поправил я. – Наш знакомый охранник. – И больше я про него ничего не стал говорить.
– А... Охранник. Амбал такой. Кулаки – с арбузы. – Стасик рассмеялся. – Я наблюдал однажды забавную сценку. Хорьков, он, знаете, почему-то считает, что богатый человек обязательно должен быть хамом и унижать свою прислугу. Кухарку и уборщицу он называет «Фроньками», а охранников – «козлами».
– Мы знаем, – сказал Алешка. – Но Сеню не больно-то так назовешь.
Стасик опять засмеялся.
– Я в этом убедился. Хорьков ему сказал: «Слышь, козел, вызывай машину». А ваш Сеня молча поднес к его носу свой арбуз. «Уволю!» – заорал Хорьков. «Не успеешь», – ответил Сеня. Вы, ребята, познакомьте меня с ним. Он может мне понадобиться.