– Врешь! – выдохнула Салма.
– Ага, – ответил Антон, – вру.
Посмотрел на костер – тот погас. Прошла секунда, минута, вторая...
– Зажигай, – попросила Салма, – верю.
Костер загорелся. Девчонки изумленно смотрели на Антона.
– Сам поражен!
– У тебя так раньше получалось? – осторожно спросила Маша.
– Я не пробовал никогда.
– А-а-а...
Не в силах осознать только что увиденное, Салма решила пока об этом не думать и задала вопрос, который никому не давал спать.
– Почему к нам никто не приплыл, не прилетел? Почему о нас никто не волнуется?
– Да... Удивительная история... По сравнению с этим моё поджигательство – просто мелочь.
– Антон, ну ты же умный, ну найди какой-то ответ, – взмолилась Маша.
Антон пожал плечами:
– Слишком много неизвестных...
***
Мудрица, Красинда и Форчунья тоже не спали. Мудрица думала о том, что делать, если сидеть на острове придется долго. Еды не хватит, на здешних апельсинах дети не протянут. Если бы можно было предупредить их, что продукты нужно экономить! Но хрангелам строго-настрого запрещено вступать с детьми в прямой контакт: мало ли как это отразится на детской психике! «Может, записку подбросить?.. Нет, это не вариант – не поймут, откуда взялась... Навеять сон? Могут не отреагировать... Тогда – что?»
Красинда не спала совсем по другой причине.
– Где моя кровать? Где моя подушка, на которой я сплю уже сто лет и ни разу – ни разу! – у меня не болела голова. Где мое одеяло, моё верное одеяло – теплое в холод и прохладное в жару? Где всё это? – бурчала она, ворочаясь уже второй час. – Ужас! Я уже половину перьев потеряла на этом пыточном ложе! Еще немного – и меня придется переименовать в Лысинду!
Она с завистью посмотрела на Толчунью, безмятежно спавшую в той же комнате.
– Хорошо ей! С таким весом – сам себе и подушка, и перина, и даже одеяло.
Отчаявшись уснуть, она пошла в соседнюю комнату: может,
Мудрица и Форчунья тоже не спят и хоть как-то развлекут несчастную, лишенную привычного комфорта подругу. Красинда тихонечко поскреблась в дверь и услышала:
– Открыто!
Форчунья с Мудрицей пытались найти выход из создавшегося положения. Красинда как раз попала на обсуждение различных вариантов, и сразу же уловив суть дела, спросила:
– С чего вы взяли, что это надолго?
– Лучше быть готовым к тому, что надолго, чем вдруг обнаружить, что нечего есть, разве нет? – сказала Форчунья.
– Ладно, раз так, чего вы так долго обсуждаете? Совершенно ясно, что нужно делать.
Мудрица и Форчунья переглянулись.
– Ты знаешь, как их предупредить?
– Да зачем их предупреждать-то? Просто часть продуктов нужно спрятать. В надежное место. Потом понемногу возвращать, – Красинда пожала плечами: мол, что тут сложного?
– Ты знаешь, это мысль, – сказала Мудрица. – Красинда – ты молодец.
– А то! Если бы мою проблему было так же легко решить, как эту!
– А какая у тебя проблема?
– Ужасная! Просто кошмарная! У меня неудобная подушка!
– Красинда, в этом – вся ты! – рассмеялась Форчунья. – Две-три ночи, и ты привыкнешь.
– Тебе всё легко! Я к своей подушке год привыкала, а ты – «две-три ночи».
– Придется потерпеть, выбора-то нет.
Красинда только вздохнула.
– Жалеешь, что ты здесь? – спросила Мудрица. – Хотела бы дома быть?
– Нет, что ты! Слава богу, что я здесь! Я бы дома с ума сошла, не зная, что с детьми. Ладно, пойду попробую договориться с этими, так сказать, постельными принадлежностями.
«И правда, чего это я расстрадалась, – думала она, возвращаясь в свою кровать, – счастье, что я с детьми, а не умираю от беспокойства на своей удобной подушке».
***
Пошли вторые сутки изоляции. Техника по-прежнему не работала. Никакие звуки – ни летящего, ни плывущего – не доносились со стороны океана. В палатке на берегу сменился уже четвертый дежурный, сейчас это был Дино. Итальянский темперамент не давал ему просто так стоять на посту. За первый час дежурства он переделал кучу дел! Переставил палатку ( считая, что её плохо видно с воды). Сложил новый костер (он, конечно, верил, что до вечера к ним кто-нибудь прибудет, но надо же чем-то заниматься!). Попытался починить камеру и, кажется, окончательно её угробил. Пятьдесят раз отжался. Восемьдесят раз присел... Дежурить оставалось еще три часа, а Дино уже никак не мог придумать, чем бы ещё себя занять.
Улегшись в тень палатки, он уставился на небо и стал рассматривать облака. Как подлинно художественная натура, тут же углядел в проплывающих облаках очертания животных, птиц, предметов. Некоторые полностью соответствовали образу, который выбрал для них Дино. Некоторые никак не соглашались стать слонами, носорогами, дельфинами... «Вот если бы к большому облаку прямо надо мной приделать во-он то маленькое, получился бы настоящий двугорбый верблюд», – подумал Дино, прищурился и мысленно притянул маленькое облачко к большому. Оно притянулось, причем, по-настоящему.
«Бр-р-р, вот это насмотрелся, уже галлюцинации начинаются!» – Дино надавил пальцами на глаза – он где-то читал, что так избавляются от зрительных галлюцинаций. Верблюд не исчез. Облака словно приклеились друг к другу. «Ну-ка, на место», – приказал маленькому облаку Дино. То послушно переместилось на значительное расстояние, и верблюд остался с одним горбом.
«Может, я перегрелся? Надо пойти окунуться».
Солнце было уже довольно высоко и порядочно припекало. Ступив на песок за границей тени, Дино тут же отдернул ногу – горячо! Поискал глазами свои шлепанцы – поблизости нет. И тут он вспомнил, что оставил шлепки там, где палатка стояла раньше. Точно, они виднелись метрах в тридцати отстоящего на одной ноге Дино.
«Лучше бы они, а не облака, двигались по моему желанию – больше пользы было бы».
Он с тоской посмотрел на свою недосягаемую обувь и тихонечко сказал: «ну-ка, идите к хозяину, а?». Через секунду Дино изумленно опустился на песок, уже не обращая внимание на его температуру. Шлепки оказались прямо у его ног. Как это произошло, было совершенно непонятно, но это было именно так!
– В воду, срочно в воду! – приказал себе Дино и помчался в телепортировавшихся шлепанцах к спасительной прохладе океана.
В лагере между тем заканчивался завтрак. Ник громко объявил:
– Пожалуйста, не расходитесь.
Он поднялся на импровизированную сцену, с которой всего лишь три дня назад директор приветствовал их и знакомил друг с другом. Так непривычно стоять перед ребятами, а не сидеть с ними в зале. «С чего же лучше начать?», – думал он.
Ник не очень (мягко говоря) любил выступать перед аудиторией, но так уж сложилось, что со вчерашнего дня он оказался в роли лидера: к нему шли за помощью и за советом.
– Ребята, нам нужно обсудить несколько важных вопросов, – сказал он без предисловий. – Скорее всего, в ближайшее время к нам кто-нибудь доберется, но пока, вы сами видите, мы как будто на необитаемом острове. Вернее, обитаемом, но забытом. Вернее, не забытом, но потерянном... Что-то я запутался!
– Да поняли мы, – крикнул кто-то из зала, – дальше говори.
– Ага... Мы вот тут с утра посоветовались и думаем, что нам нужно организовать свою жизнь так, будто помощь придет нескоро. Она-то, конечно, придет скоро, – поспешно добавил он, увидев испуганные
Сарины глаза, – но как будто не сегодня. Давайте представим, что это такая игра, такое конкурсное задание, и нам нужно выполнить его как можно лучше – я имею в виду, какое-то время жить одним на острове.
– Ничего себе игра, – прошептал Френк. – Посреди океана, за сотню километров от цивилизации – без присмотра, без связи, без информации.
– Ну да, я понимаю, звучит дико, – как будто прочитав его мысли, сказал Ник, – но, мне кажется, другого выхода нет. Нужно организовать дежурство в столовой, непрерывный пост на берегу, как-то наладить жизнь. Вы согласны?
– Согласны, согласны, – раздался нестройный хор голосов.
– Вот и хорошо. Давайте сейчас этим и займемся.
И началось распределение обязанностей: кто готовит обед, кто дежурит в палатке до вечера... Ник видел, что для всех сейчас это и правда было игрой. Они от души веселились, обсуждая меню, выдумывая невероятные названия для еще не существующих блюд, которые предстояло готовить самодеятельным поварам. Ему же было совсем не весело, и на душе кошки скребли...
– Ты что это нос повесил? – спросила потихоньку Маша,.
– Не знаю, – пожал плечами Ник, – у меня такое чувство, что мы здесь надолго...
– Надолго мне нельзя, – улыбнулась Маша, – у моей мамы через месяц день рождения. Я ей всегда праздничный стол готовить помогаю.
Ник понимал, что она пытается хоть как-то его рассмешить. Но ему было просто катастрофически не смешно...
Чудеса продолжаются
Генимыслей молча сидел за столом в своем кабинете. Было тихо, но какая это была тишина! Тишина перед бурей, беззвучие за секунду до взрыва, вдох перед оглушительным криком. «Может, правда, покричать? – подумал Генимыслей. – Станет легче... Да только ведь народ сбежится, объясняйся потом». В дверь тихонько поскреблись.
– Войдите! – рявкнул он.
Это «Войдите!» было чересчур громким для приглашения в кабинет.
Вошла удивленная Готта.
– Господин Глава Совета, Вы чего это?
– Командный голос вырабатываю, – усмехнулся Генимыслей. – Что у тебя?
– Ну... Если честно, ничего конкретного. Давайте просто поговорим?
– Давай. Говори.
– Говорю, – вздохнула Готта. – Я устала. Вы устали. Все устали.
– Ну что ты! Нельзя нам уставать. В любой момент надо ждать схватки, и далеко не такой, как на острове. Там это были цветочки... Ты видишь, что происходит?
– И вижу, и чувствую. Не совсем понимаю, правда. Наверное, рано мне было старейшиной становиться...
– Опять не то говоришь! Старейшине не только мудрость нужны и жизненный опыт, а еще и огромная сила. Как раз такая, как у тебя! Вот ты сказала: чувствую, что происходит... И что же это, по-твоему?
– Не знаю... Не уверена, но, кажется, темноны собираются атаковать купол.
– А говоришь – рано старейшиной быть... Нет, все правильно! ...И данные подтверждают.
– Какие данные, господин Глава Совета? Вы что-то новое узнали?
– Вот именно, госпожа Готта, – в тон ей ответил Генимыслей, – вот именно!
– Ну не томите уже, говорите.
Готта всегда с трудом сдерживала эмоции, хоть и понимала, что старейшине следует учиться бесстрастности и выдержке.
– Помнишь, как быстро темноны узнали про детей на острове? Прямо-таки поразительно быстро. По-моему, Огманд один из первых предположил, что к нам пробрался шпион, не помнишь?
– Помню. Не Огманд. Вы.
– Разве? А мне казалось – Огманд. Ну да ладно... В общем, шпион и правда был. Имя его мы узнать не можем, да это и неважно. Важно, что он оставил свой энергетический отпечаток, а по нему, как по ДНК, восстановили его энергетическую сущность, и сейчас она
транслирует нам информацию из темного мира.
– Бр-р-р, – даже поежилась Гота, – жуть... Как это – «сущность транслирует информацию»? Не очень-то я понимаю.
– Ты знаешь, – понизив голос, признался Генимыслей, – я и сам не совсем понимаю. В старинных заклинаниях и магических методах я хорошо разбираюсь, а тут – сплошные новые технологии! Хай-тек волшебства, так сказать...
– Ну и что же эта сущность натранслировала?
– Беда в том, что темнон, который был к нам заслан, и сам мало что знает. Однако даже из этого ясно: они уверены, что тот, кто им нужен – на острове. Кто намнужен. Кто всем нужен... Поэтому сейчас они уже почти не тратят время и силы на распространение так сказать, вируса. Надеются, пробив защиту, ребенка уничтожить, а уж потом беспрепятственно продолжать свое черное дело.
– Вот почему зло стало менее активным... А я обрадовалась, думала – всё налаживается.
– Нет. К огромному сожалению – нет.
– Выходит, надо готовиться к атаке на купол?
– Да. Вот только расстраиваться не надо. Побереги энергию – еще пригодится! Наоборот, с этого момента начинаем тренироваться и крепнуть, ясно?
– Ясно, – кивнула Готта, – а мы не можем сделать что-то такое, ну... профилактическое?
– Нет. Разве что уничтожить всех темнонов сразу, одним махом.
– А мы можем?
– Можем. В принципе. Но только тогда мы и людей уничтожим. Так устроен мир – нет только одного цвета, нет только света, нет добра без существования зла. Во все времена человек борется за то, чтобы зла в нем было меньше, а добра – больше. Ну, по крайней мере, такой, который себя человекомсчитает....
– Но помочь-то ему в этом можно?
– Нет. Каждый должен справиться сам. И многим удается... Мы только поддерживаем, совсем чуть-чуть, но без этого «чуть-чуть»
человеку труднее противостоять вмешательству темнонов.
– А они вмешиваются?
– Ещё как! Даже больше, чем им позволено.
– Господин Глава Совета, – возмутилась Готта, – не кажется ли вам, что это несправедливо: они, значит, вмешиваются, и «ещё как!», а мы честно выполняем правила игры!
– Не кажется. На то мы и силы добра, чтобы честно выполнять правила игры.
***
Темноны упорно искали способ разрушить купол над островом. Чернокнижники рылись в старинных манускриптах и магических свитках, ища самые сильные заклинания, воины тренировались, наращивая силу. Старейшины обдумывали, что предпринять, если купол все-таки не удастся уничтожить... Дарк исходил бессильной злобой из-за того, что преимущество темных висит на волоске. Если этого потенциального спасителя человечества (пропади он пропадом, подумал Дарк) вдруг осенит, то все их колоссальные усилия напрасны.
– С одной стороны, купол – это проблема, – рассуждал он вслух, – но с другой, – отлично, что он есть! Дети на острове даже не догадываются, что должны кого-то спасать, кроме самих себя. Их мысли заняты совсем другим, никто из них не знает, что происходит в мире, никто об этом не думает. Может, никакая битва и не нужна? Подохнут, как пауки в банке – без еды, без присмотра...
Обитатели GT, однако, не собирались следовать планам Дарка. Пошел третий день «беспризорного» житья, и все у них было нормально, если так можно сказать о жизни на клочке суши без связи с внешним миром, без информации, без привычных и необходимых вещей – телефона, Интернета, электронной почты, телевизора. Все как-то неожиданно быстро привыкли к самообслуживанию, смирились с безмолвием средств коммуникации, втянулись в ритм дежурств,
перестали удивляться тому, что никто их пока не нашёл. И без этого удивляться было чему! Кроме Антона, вдруг научившегося поджигать словом и взглядом даже то, что в принципе гореть не умело, и Дино, двигавшего с одинаковой лёгкостью свою и чужую обувь, тяжеленные баллоны с водой и другие предметы на любое заказываемое расстояние, необычные способности проявили и другие «островитяне».
Салма, например, могла моментально превратить в кипяток холодную воду, и – наоборот. Обнаружилось это, как и в случае с Дино и Антоном, совершено случайно!
Распределив дежурства по столовой, девчонки с удовольствием готовили еду и накрывали на стол, но вот мыть посуду не нравилось никому. Тем более когда блюда были сложными, и требовали неограниченного количества сковородок, сковородочек, противней, кастрюль и всякого такого. Те, кто уже однажды дежурил, пытались готовить максимально просто – «посудоемко».
Накануне вечером Салма, дежурившая впервые, решила поразить воображение едоков настоящей мексиканской кухней.
– Так, на первое – гаспачо, на второе – такито с гуакамоле, на десерт – сладкая кесада, – огласила она запланированное меню.
– Ух ты, – восхитилась Сара, – как красиво звучит! Непонятно, но красиво!