Мартин подождал, пока мать скроется из виду. Потом бросился к сараю и поспешно вскарабкался по лестнице на чердак. Он вскочил на комод рядом с ванной и, с облегчением открыв рот, высыпал свою ношу. Челюсти болели от напряжения.
— Смотри, что я тебе принес! — радостно крикнул он.
Но ответа не услышал.
На какое-то ужасное мгновение Мартин подумал, что мышь все-таки сбежала, но тут зашевелилась солома, которая теперь оказалась скатанной в аккуратный шар. Из дырочки на боку шара вылезла мышка и принялась с аппетитом уплетать кроличий корм.
Но это была не его мышка! Это была не его толстенькая мышь со странным именем. Беременная, так она, кажется, назвалась. А эта мышь была просто тощая!
— Эй, послушай, — удивился Мартин, — ты же не Беременная!
— Это точно, — подтвердила мышь, засовывая в рот еще одну палочку корма и принимаясь усердно хрустеть ею.
— Я тебя не понимаю.
Мышь пристально посмотрела на него черными глазами-бусинками.
— А я не понимаю тебя. Но все равно большое спасибо за еду. Если хочешь, можешь заглянуть.
— Заглянуть?
— Ну да, в гнездо. Только осторожно.
Мартин спрыгнул в ванну и осторожно снял несколько соломинок с шара-гнезда.
В нем лежали восемь крошечных мышат, слепых и безволосых.
— Ой, какие! — восхитился Мартин. — Ну разве они не прелесть!
— Это благодаря тебе, Мартин, — сказала мышь. — Я слышала, что у кошки девять жизней, а ты столько же жизней спас — мою и моих детей. Я тебе очень благодарна.
— Да ладно, — смутился Мартин, — чего уж там... я... э...
— Боюсь, я ввела тебя в заблуждение относительно своего имени, — продолжала мышь. — На самом деле меня зовут Друзилла.
— Какое чудесное имя!
Мышь снова принялась за еду, а Мартин воспользовался моментом и обратился к ней как следует.
— Тебе нравится эта еда, Друзилла? — поинтересовался он.
— Высший класс! — отозвалась она.
— Этого хватит?
— И не на один день! Принес во рту, да? — Да.
Друзилла облизнула губы.
— Не хотелось бы тебя еще беспокоить, Мартин, — вздохнула она, — ты и так был очень добр, но мне очень хочется пить, просто умираю от жажды.
— Да, конечно, — кивнул Мартин.
— Боюсь, тебе будет трудновато принести воду таким же образом. Ты позволишь дать тебе совет?
— Конечно, Друзилла.
— Если ты поставишь лапы в лужу, а потом быстро вернешься, на них останется достаточно влаги. Мне нужно совсем немного. Ты не возражаешь?
— Конечно нет, Друзилла, — заверил ее Мартин. — Уже иду, я быстро.
***
Выйдя во двор, он огляделся в поисках лужи, но погода последнее время была сухая и теплая, луж нигде не было. Мартин почувствовал облегчение: как и все кошки, он не любил мочить лапы.
Но тут он вспомнил нежный голосок: «Я просто умираю от жажды».
Конечно, в корыте, из которого поили скот, воды было полно, но котенок побоялся свалиться туда и отправился к пруду, где плавали утки. Вода в пруду выглядела ужасно мокрой, и все же Мартин собрался с духом. Он быстро макнул туда одну лапу, потом осторожно вошел в воду. Утки так и покатились со смеху.
Как раз в этот момент на стене, окружавшей утиный пруд, показались Робин и Ларк. Они остановились напротив Мартина, уселись, обернув передние лапы хвостом, и внимательно уставились на стоящего в воде брата.
— Он не только девчонка, — начал Робин.
— И не только неженка, — поддержала его Ларк.
— Он... — продолжили оба, а Мартин приготовился, что сейчас его снова назовут так, как уже называли овца, корова, свинья и кролики, когда рядом раздался громкий лай. Черно-белая колли фермера любила гоняться за кошками. Мартин подождал, пока брата и сестру отгонят подальше. Потом вышел из воды и пошел к своей любимице.
Он старался идти не слишком быстро, чтобы вода не отряхнулась с лап, но и не слишком медленно, чтобы она не успела стечь, поэтому передвигался немного странно, осторожно ставя перед собой лапы так, словно шел по тонкому льду.
Наконец он снова оказался в ванне.
— Мартин! — обрадовалась Друзилла, жадно слизывая капли воды, стекавшие с кошачьих лап на дно ванны.
Мартин спрыгнул на комод и принялся вылизывать лапы. Он с нежностью взирал на свою мышку — теперь у нее есть уютное гнездышко, еда и вода — все, что нужно домашнему любимцу.
— Друзилла, как чувствуют себя твои малыши?
— Спасибо, прекрасно. На самом деле все хорошо, кроме одного.
— Что такое?
— Ну, если я правильно понимаю, ты решил держать меня как пленницу, так?
— Не пленницу, а любимицу Как кролики у девочки.
— Ну хорошо. Я не жалуюсь. Лучше уж быть твоей любимицей, чем завтраком. Для обычного кота я им бы и стала. Но, видишь ли, Мартин, домашним любимцам вроде кроликов нужны не только постель, еда и вода. Есть еще кое-что, что девочка должна регулярно делать для своих кроликов.
— Что же это, Друзилла? — не понял Мартин.
— За ними еще нужно и убирать. Они не приучены ходить в туалет. А я не приучена ходить в ванну.
Глава четвертая
Теперь у меня их девять!
— О! — только и мог сказать Мартин.
«Ну и что же с этим делать?» — размышлял он. Как и все кошки, Мартин был очень щепетилен в этом вопросе. К тому же Дульси Мод приучила котят к аккуратности с самого рождения.
— Когда вам нужно в туалет, — говорила она, — найдите клочок земли, выройте ямку, а закончив свое дело, закидайте все землей. Все кошки так делают.
«Но вряд ли так же делают и мыши, — думал Мартин. — Да и в ванне ямку не выкопаешь».
Вдруг его взгляд упал на затычку в дне ванны. А что под ней? Отверстие для слива!
Мартин подождал, пока Друзилла вернулась в гнездо к малышам, и тихонько спрыгнул в ванну. Он заметил, что на пробке сохранился даже обрывок цепочки — полдюжины мелких латунных звеньев, прикрепленных к круглому куску старой коричневой резины.
Он ухватил цепочку зубами и потянул.
На мгновение у Мартина перехватило дыхание. Сливное отверстие было достаточно большим, чтобы через него могла проскочить мышь. Неужели он сейчас готовит для своей любимицы способ побега? Он заглянул в дырку и с облегчением обнаружил, что отверстие перекрыто решеткой наподобие спиц велосипедного колеса. В решетке оказалось целых шесть отверстий, но они были слишком маленькими даже для его похудевшей Друзиллы.
Нет, это не путь для побега. Это — идеальный туалет.
Тут солома зашуршала, и Друзилла оказалась рядом с Мартином. В смущении он пытался сообразить, как же объяснить ей эту санитарную проблему. Но его волнения были напрасны.
— Вот это да! — обрадовалась Друзилла. — Дамский туалет!
***
Прошло несколько недель. Мышата подрастали с каждым днем, и казалось, что в ванне все в полном порядке. К концу второй недели у малышей прорезались зубки, а к концу третьей они были готовы опробовать их на настоящей твердой пище. Как только мышата начали вылезать из гнезда, такие нарядные, в своих серых шелковистых шкурках, Друзилла стала приучать их к туалету, а Мартин принялся добывать еду, чтобы удовлетворить их здоровый молодой аппетит. Еще раньше Друзилла ему кое-что объяснила.
— Что такое «всеядный»? — спросил он ее как-то раз.
— А что?
— Мне кто-то сказал, что мыши всеядные, — объяснил Мартин.
— Так и есть.
— Что это значит?
— Это значит, что они могут есть все что угодно.
— А! — сказал Мартин. — Понятно.
— Как люди, — добавила Друзилла.
— И свиньи. — Да.
Теперь Мартин кормил своих мышей самой разной едой. На ферме было из чего выбирать.
Он таскал еду у коров, овец и свиней, приносил зерно от кур и уток и даже умудрился стащить хлебные крошки, которые хозяйка насыпала для птичек. Яблока, которое он нашел под деревом в саду, всему семейству хватило надолго. Оно оказалось таким сочным, что пару дней Мартину даже не надо было ходить к пруду за водой. Однажды он даже принес кусочек собственной кошачьей еды, консервированного мяса со вкусом печени, но Друзилла строго отчитала его за это.
— Ты бы сначала хорошенько подумал, — сказала она. — Дети еще слишком маленькие для такой тяжелой пищи. У них будет расстройство желудка. — И съела все сама.
Но обычно она бывала очень мила и покладиста, вежливо благодарила Мартина за все, что он приносил, и учила детей делать то же самое.
— Дети, что нужно сказать? — спрашивала она, когда появлялся Мартин с очередным приношением. И восемь тоненьких голосков хором отвечали:
— Спасибо, дядя Мартин.
«Милые крошки, — думал Мартин. — Разводить мышей — лучшее из занятий». Подумать только, он начал всего с одной, а теперь их у него целых девять! Но даже когда он любовался своими подопечными, его не оставлял тайный страх. А вдруг на чердак заберется кто-то из кошек? От девяти тут же ничего не останется.
В этот момент он услышал, как чьи-то когти царапают ступеньки лестницы.
Глава пятая
Что такое самец?
«Робин! — подумал Мартин. — Или Ларк! Или оба! Если они их найдут, моим мышкам конец! Они не должны подняться сюда. Надо столкнуть их с лестницы. Не важно, что они подумают, я должен их остановить!»
Он спрыгнул с комода и бросился к отверстию в полу, откуда и доносился звук шагов. В сарае не было окон, и в густом полумраке можно было различить лишь неясный кошачий силуэт на ступеньке. С криком: «Я вам покажу, кто тут неженка!» — Мартин бросился вниз. Они вместе свалились вниз, и тут котенок получил оглушительную затрещину.
— Глупый мальчишка! — прошипела Дульси Мод, отвешивая ему еще одну оплеуху. — Совсем ничего не соображаешь?
— Прости, мама! — пропыхтел Мартин. — Я не знал, что это ты.
— Ну что же, теперь знаешь, — заметила Дульси Мод и дала своему отпрыску третью оплеуху — для ровного счета, на счастье.
— Что, скажи на милость, ты делал на этом чердаке? — поинтересовалась она. — Там нет мышей. Тебе уже следовало бы знать, что мыши живут только там, где для них есть еда — в коровнике, в свинарнике, в птичнике. На этом старом чердаке им есть нечего, поэтому мышей там быть не может, так ведь?
Мартин ничего не ответил.
— Я заметила, что ты входишь в сарай, — продолжала Дульси Мод, — и решила посмотреть, что ты тут делаешь. А ты кидаешься на меня, вопишь какую-то чушь и сбиваешь бедную мать с лестницы.
— Прости, мама, — еще раз повторил Мартин. — Я думал, это Робин. Или Ларк. Или оба. Я просто играл. Это была игра.
— Послушай-ка, Мартин, — рассердилась Дульси Мод, — ты слишком большой, чтобы играть в глупые игры. Твое дело — ловить мышей. Твои брат с сестрой поймали уже не по одному десятку. Мало того, вчера они на пару убили крысу. А чем занимаешься ты, позволь спросить? Сколько мышей у тебя?
— Девять, мама, — ответил Мартин.
— Вот как? — удивилась Дульси Мод. — В самом деле?
Как и большинство матерей, устроив сыну хорошую взбучку, она подумала, что, возможно, была с ним слишком строга. Котята есть котята, вздохнула Дульси Мод и лизнула его в нос.
— Ну что же, Мартин, неплохо, — ласково мурлыкнула она. — Девять — это совсем неплохо. Но помни: там, наверху, ты мышей не найдешь.
— Да, мама.
— Ларк и Робин не станут попусту терять время в таком месте.
— Да, мама.
— И ты этого не делай. Марш отсюда. По мышке на обед — не будешь знать бед, — добавила Дульси Мод.
— Да, мама. Я пойду и поймаю ее прямо сейчас.
— А знаешь что, — решила мать, — пойду-ка я с тобой.
— Э... — замялся Мартин. — Да не надо, я справлюсь.
— Надеюсь. Но мне бы хотелось посмотреть тебя в деле — так ли ты хорош, как двое других. Давай пойдем в курятник, там много мышей.
***
Куры гуляли в саду, курятник был пуст, только в гнезде сидела наседка, сердито встопорщившая перья при виде кошек. Дульси Мод удобно устроилась возле дверей, на солнышке. Мартин притаился у мышиной норки в дальней стене. Наседка успокоилась. Все стихло.
Долгое время никто не шевелился. Обе кошки были неподвижны, как статуи. Только в луче света плясали пылинки.
Дульси Мод закрыла глаза. «Уснула, — подумал Мартин. — Ну же, мышка, выходи. Я тебя напугаю, ты убежишь обратно, и мама ничего не узнает».
Словно услышав его мысли, мышь высунулась из норки.
В это время в курятник вошла курица, которая собиралась снести яйцо. Она разбудила Дульси Мод, и как раз в этот момент мышь выскочила на середину курятника. Мартин краем глаза глянул на мать. Она внимательно наблюдала за ним.
«Мне просто придется поймать эту мышь, — подумал Мартин. — Если я нарочно ее упущу, она сначала наподдаст мне еще разок, а потом будет таскаться за мной следом до тех пор, пока я не поймаю какую- нибудь другую».
Он подобрался и прыгнул.
— Молодец, — одобрительно кивнула Дульси Мод. Она встала и потянулась. — Неси ее сюда, мне пора перекусить.
Мартин не шелохнулся.
— Мартин! — резко окликнула его мать. — Ты слышал, что я сказала?
Мартин не отвечал. Он скорчился, держа в лапах мышь (когти он, конечно, втянул) и смотрел на мать.
Вдруг он очень рассердился. «Сначала она лезет ко мне на чердак, потом бьет меня, заставляет ловить мышь, которая мне не нужна, а теперь еще и требует ее себе! Не получит!»
Он припал к полу, прижал уши, сердито взмахнул хвостом и зарычал как можно свирепее.
— Ох-ох-ох! Какие мы кровожадные! — хмыкнула Дульси Мод. Она испытывала смешанные чувства — материнскую гордость, что ребенок вырос, и гнев, что он вырос непослушным.
Мартин зарычал снова.
— Ой, да забирай ты свою паршивую мышь, — фыркнула она, повернулась и вышла из курятника.
Мартин дождался, пока мать не скрылась из виду, и отпустил мышь.
— Беги! — сказал он.
— Беги? — слабым голосом переспросила мышь.
— Ну да. Беги, чеши, вали, дуй отсюда!
Мышь с трудом поднялась и на заплетающихся лапах поковыляла в норку.
***
— Это был самец? — поинтересовалась Друзилла, когда Мартин рассказывал ей эту историю.
— Самец? — не понял он.
— Ну да. Мышь-мужчина. Он называется самец. А мышь-женщина, такая» как я, — самка.
— Понятия не имею. Я не спрашивал. А тебе зачем?
— Да так, — небрежно бросила Друзилла. — Просто интересно.
Глава шестая
Это так скучно!
Мартину стало любопытно. Какая Друзилле разница — он или она была та мышь, которую он поймал? Он подумал и сказал:
— О, я, кажется, догадался. Если бы это была самка, вроде тебя, ты была бы рада, если бы я принес ее сюда и у тебя была бы подруга?
— Не валяй дурака, Мартин! — зашипела Друзилла.
— Ты прямо как моя мама, — вздохнул котенок.
— Я иногда и чувствую себя твоей мамой. Твоя наивность меня порой просто бесит.
— Почему ты на меня сердишься? — не понял он.
— Да потому, что мне приходится воспитывать тебя, как девятого ребенка. А мне и этих восьми обормотов хватает за глаза и за уши.
— Неужели ты не любишь своих детей? — удивился Мартин. — А мне они кажутся такими милыми.
К этому времени мышата выросли почти в половину мамы и стали довольно нахальными, они уже не называли его «дядя Мартин».
— Привет, Март! — весело крикнули двое мышат, пробегая мимо.
— Конечно, люблю! — возмутилась Друзилла. — Просто я уже сыта ими по горло. Если бы я жила нормальной жизнью, а не сидела взаперти в этой дурацкой ванне, я бы уже выставила их из дома. Вы уже взрослые, сказала бы я, всего хорошего. А так они просто сводят меня с ума. Ни минуты покоя. Что же удивительного, что я сержусь?
— А! — только и мог сказать Мартин.
Он очень полюбил Друзиллу и не хотел, чтобы она расстраивалась.
— Что я должен сделать? — спросил он.
— Выпустить их.
— Выпустить? Но тогда у меня будет одна мышь вместо девяти.
— Зато у тебя будет одна счастливая мышь вместо девяти несчастных. — И она с сердитым видом удалилась в гнездо.
— Друзилла! Ну что ты? — окликнул ее Мартин. Но мышь не ответила.