Потом ты вернешься к Эрре.
Процедуры суда ты не запомнишь. Тебе действительно позволят выбрать мир самому, и ты выберешь тот мир и тот город, куда ушел Странник.
Уже очутившись там, ты обнаружишь, что твоя память осталась при тебе. То ли произошла осечка в системе, то ли в последний миг мера пресечения была изменена. Тогда, вместо того, чтобы ждать, пока Странник отыщет тебя, ты найдешь его сам. Расскажешь ему все, и он уйдет. Уйдет на Дорогу, туда, где он нужен.
Он оставит тебе Танк — тяжелый шарик-брелок, и теперь все твои силы будут уходить на то, чтобы не выпустить его.
А время будет равнодушно идти мимо, и тебе только останется верить, что Странник успел, и там, на Дороге, снова все хорошо…
Эпилог: БЕСКОНЕЧНАЯ ДОРОГА
Каждое утро, просыпаясь, человек видел за окном один и тот же пейзаж.
Бело-желтый дом с шиферными балконами, дальше за ним — ряды «хрущоб», фантастически напоминающих о прошлом, которому уже никогда не вернуться. Стоит ранняя весна, повсюду лежит тяжелый и ноздреватый грязный снег… Впрочем, кажется, нет нужды продолжать: и так каждое утро…
Но все дело в том, что теперь этот человек помнил. Вопреки всему, его память осталась с ним и ежеминутно жгла и грызла его горечью и тоской. И это было во много раз хуже беспамятства.
Иногда на улице шел снег, иногда — дождь, иногда вовсю парило солнце. Но для него ничего не менялось. Глядя на постылые одинаковые дома, он все равно видел другое.
Он видел свой мир.
Теперь он совершенно точно знал, что раньше жил в ином мире, в мире, которому он принадлежал и который принадлежал ему. И даже больше: он знал, что этот мир открыт для него сейчас, что стоит ему захотеть, и он в любой момент сможет вернуться, и, логически мысля, у него нет причин задерживаться…
Но в этот миг его взгляд всегда натыкался на брелок — тяжело поблескивающий темно-свинцовый шарик, — и он сжимался, будто от удара, и подолгу сидел сгорбленно-неподвижно, глядя в одну точку.
И так продолжалось день за днем.
Нет, он не сошел с ума и не выбросился из окна, он даже не постарался забыть.
Человек ждал.
Знака, слова, сигнала, письма.
И однажды у него побывал вестовой от Шерифа. Принес известие о том, что он может возвращаться — приговор отменен. Он сначала даже не поверил, а когда поверил, то сразу понял, что вернувшись, уже не сможет удерживать Танк. Может, этого-то и добивался Шериф… И — один Бог знает, чего это ему стоило — он ответил отказом.
Но на самом деле он по-прежнему ждал.
Он прекрасно понимал, что то, чего он ждет — невозможно. Но продолжал ждать.
Продолжал, зная, что это ожидание убьет его, рано или поздно.
Так кончаются Бесконечные Дороги.
Но нет, не торопитесь, это еще не все. Такой конец был бы слишком хорош, а жизнь редко оставляет место для «хэппи энда».
А дальше было так.
…Однажды он все-таки не выдержал. Дышать было невозможно из-за застрявшего в горле кома, глаза застилала пелена, и предметы виделись словно в тумане, сон исчезал, стоило ему только лечь, и он не выдержал.
Он вернулся.
Вернулся, зная, что делает непоправимое. Но что-то внутри билось и кричало, задыхаясь, хрипя… И он вернулся, отчаянно, обреченно надеясь… Безнадежно надеясь.
И он снова увидел золотистую пыль Дороги, и ясную зелень травы. В последний раз ощутил ласковость солнца, сиявшего в чистом голубом небе.
Он уже робко подумал было, что все обошлось, когда в неожиданно резанувшей глаза белесой вспышке он услышал радостный и уверенный рев мотора, и, судорожно схватившись за цепочку, он понял, что шарик-брелок исчез.
Он долго стоял в тоскливом отчаяньи, пока гул не затих вдали. И не стало сил что-то делать и куда-то идти.
А потом он со смертельной четкостью осознал, что все это он видит в последний раз, что теперь он и сам уже никогда не решится вернуться.
И тогда он медленно, безуспешно пытаясь оттянуть последнюю минуту, вернулся обратно.
Потом он довольно долго жил еще, бессмысленно и вяло, днями напролет шатаясь по улицам и ничего не видя перед собой.
А однажды открыл толстую тетрадь и, посидев минуту, задумчиво глядя в белизну листка, вывел:
«Его знали все. Он ходил по дорогам страны, помогая тем, кто нуждался в помощи…»
А потом уронил голову на стол и, чувствуя тяжесть во всем теле, не первый раз уже горько пожалел, что не умеет плакать…
И что удивительнее всего во всей этой истории — этот человек до сих пор ждет письма. Ждет, несмотря ни на что. Ждет, зная, что чудес не бывает, и что рано или поздно это ожидание убьет его.
Ждет…
Реприза: ВТОРОЕ ОСНОВАНИЕ
Это был Ленн Дэнесс, некогда — первый лорд Цитрода, властитель умов и сердец Озерной Империи. Вытертый темно-зеленый камзол с короткой накидкой, лицо под шапкой черных волос — визитная карточка аристократа; олимпийское спокойствие и спрятанная в уголках тонких губ презрительная усмешка. Против него на тропе стоял паренек лет тринадцати на вид; на лице застыло страшноватое угрюмое выражение. Рука лежала на поясе — у рукояти короткого широкого ножа.
— Остановись! Кто ты?
Ленн внимательно и раздумчиво посмотрел на мальчишку сверху вниз. Потом неторопливо ответил:
— Простите, а с кем имею?
— Я спросил первым.
Ленн усмехнулся.
— Первым и ответь.
Мальчишка сузил глаза:
— Твоя наглость может дорого тебе обойтись.
Первый клинок Озерной Империи отреагировал безмятежно-недоуменным взглядом:
— Ну, мой юный друг…
Паренек шагнул было к нему, но, опомнившись, остановился. Медленно выпустил рукоять, на миг опустил глаза. Сейчас он спросит о чем-то, подумал лорд. О чем-то очень важном.
— Послушай… Ты откуда идешь?
— С Востока.
— Издалека?
— Дня два, — Дэнесс все-таки заинтересовался. — А в чем, собственно?..
— Скажи, ты не видел здесь мальчишку… лет восьми… одного?
— Н-нет… — медленно произнес Дэнесс. — Что, братишка, потерялся?..
Паренек резко вскинул лицо.
— Откуда ты знаешь?.. — и с внезапной догадкой он угрожающе подступил к Денессу вплотную. — Что вы с ним сделали?!.
Ленн ошарашенно усмехнулся:
— Ну, мой юный друг!
«Убили?! Он за это ответит!»
Снисходительное «мой юный друг» окончательно вывело мальчишку из равновесия. Выражение его лица стало совершенно недвусмысленным. Дэнесса это позабавило. Как там ведут себя опереточные злодеи?.. С демонстративным наслаждением он взял мальчишку за подбородок и развернул лицом к себе. Тот мгновенно размахнулся, но направленный в подбородок кулак звонко шлепнулся прямо в середину подставленной Дэнессом ладони. Попытка боднуть злодея в живот окончилась столь же неудачно — Дэнесс, ухмыляясь, уклонился. Мальчишка схватился за кинжал, но тот, как назло, застрял в ножнах, а в следующий миг он уже обнаружил себя болтающимся у этой сволочи под мышкой. «Тварь! Еще издевается… Этого я ему точно не прощу! Убью…»
…Дэнесс споткнулся об этот взгляд и понял, что заигрался. Выпустив мальчишку, он отступил на шаг и поднял к плечу открытую ладонь. От последовавшей за этим сцены примирения обоим было тошно.
Прошло около получаса после того, как они распрощались. Легкое и ни к чему не обязывающее сочувствие, которое Дэнесс успел испытать к мальчишке, уже почти развеялось с прохладным предвечерним ветерком, когда в придорожном кустарнике, шагах в двадцати позади, Ленн расслышал неровные крадущиеся шаги. «Значит, не поверил, — с неожиданной досадой подумал он, — ну, что ж…» И, как ни в чем не бывало, ускорил шаг. Почему бы не устроить себе тренировочку — эдакий небольшой марш-бросок?.. Часа на четыре…
Стемнело. Шорох шагов вот уже некоторое время как стих. Порядком уставший Ленн выбрал в придорожных зарослях полянку, прикрытую от ветра густой кленовой порослью, и с удовольствием расположился на привал. Разложил костер; кленовый хворост разгорелся не сразу. Не торопясь, стащил сапоги, пристроил к огню. Потом извлек из-под накидки кожаную сумку, вытряхнул на траву тряпичный сверток, развернул. По полянке поплыл вкусный запах копченого мяса. Нанизав полоски мяса на щепки, Ленн стал поджаривать их над костром, и вот тут в зарослях опять послышался тихий, нерешительный шелест, и к костру, прихрамывая, с самым независимым видом вышел давешний парнишка.
— А, опять ты… Ну, раз уж встретились… Погреться можно?
Дэнесс покладисто кивнул. Потом спросил:
— С ногой-то что?
Угрюмый взгляд исподлобья:
— Натер.
— Покажи.
Помявшись несколько секунд, мальчишка присел к огню, осторожно снял башмаки. Ленн только присвистнул, разглядев на правой ноге, над пяткой, огромный содранный пузырь, сочащийся сукровицей. Не говоря ни слова, протянул мальчику флягу с водой.
— Вымой.
Потом выудил из сумки флакон темного стекла и лоскут ветхой, но чистой ткани. Плеснул на тряпицу густую коричневую жидкость (паренька передернуло от резкого неприятного запаха) и плотно прибинтовал примочку к ноге мальчика.
— Рекомендую пока походить босиком.
— Знаю, — мальчишка смотрел в землю.
— Тебя как зовут?
Мальчишка помолчал, потом сказал неохотно:
— Дарни.
— А я — Ленн. Держи, — он протянул пареньку ароматный, истекающий жиром кусок мяса и изрядный ломоть хлеба.
Мальчишке не спалось; он сидел у костра, обхватив колени руками. Его отчетливо знобило: то ли от усталости, то ли от постепенно уходящего нервного напряжения. Полуприкрыв глаза, он смотрел в огонь, слабо реагируя на треп Дэнесса. Вокруг торжествовала ночь. Темнота, окружавшая их, была свойственна тому глухому часу, когда мир словно вымирает, оставляя тем, кто осмеливается бодрствовать, ощущение немого, первобытного одиночества. Даже звезды поблекли в душноватой тишине, когда вдруг сквозь непроглядную мглу отчетливо проступил приближающийся стук копыт. Дэнесс быстрыми движениями раскидал костер — сразу стало очень темно, ярко-красные головни почти не давали света. Дэнесс бесшумно скользнул к дороге, притаился в густом кустарнике. Оглянулся — мальчишка тихонько сопел у него под левой рукой. На дороге было гораздо светлее. Из неясного сумрака выехали пятеро всадников в бурых, словно цвета спекшейся крови, плащах, и шестой — сгорбленная черная фигурка, руки скручены за спиной. Пленник, точно зная о них, бросил быстрый, обжигающий взгляд в сторону кустарника.
Дэнесс увидел, как мальчишка, судорожно хватанув воздух ртом, резко побелел, а потом, выхватив кинжал, метнулся в сторону ночных гостей. Передний всадник осадил коня и замахнулся плетью. Ленн схватился за голову, потом за меч и, отчаянно бранясь, поспешил на выручку.
Схватка была быстрой, жаркой и вполне бестолковой. Ленн сбросил на землю переднего всадника, вскочил на коня, тут же смел еще одного, пленник тем временем скатился с седла и выбрался из-под пляшущих копыт на обочину. Еще некоторое время Ленн ожесточенно рубился с тремя противниками, мальчик, размахивая кинжалом, молча метался где-то под ногами коней, потом лошадь одного из «бурых плащей», хрипло закричав, осела в пыль… Через несколько минут все пятеро стражей валялись на дороге в состоянии разной степени тяжести. Дэнесс спешился, молча освободил пленника. Тот быстро оглядел поле битвы, растирая затекшие руки, весело хмыкнул, сказал, качнув головой:
— Славно… Вот только теперь и вам придется делать ноги.
Ленн оглянулся, ища мальчишку. Тот стоял на коленях подле убитой им лошади, рядом валялся окровавленный кинжал. На лице паренька было такое отчаяние, что Ленн не сразу понял, что стряслось.
— Я… убил… ее… — мальчишка с трудом выдавливал слова. Сообразив, в чем дело, Дэнесс покачал головой, повернулся и молча пошел к костру. Собрал пожитки, огляделся — не забыл ли чего, вдвоем с пленником они быстро затушили остатки костра и вернулись к месту схватки. Две лошади все еще бродили поблизости. Дэнесс вывел их на дорогу:
— Уходим.
Мальчик ехал за спиной недавнего пленника, держась за его пояс. Уходили не торопясь, ночь смывала все следы. Дэнесс посмотрел на небо: в пути уже почти час. Неплохо бы сделать передышку и заодно узнать, что за спутника подсудобила ему эта беспокойная ночка. Он свернул с дороги, спешился и передал повод новому знакомцу:
— Поищу место для ночлега.
Тот кивнул:
— Пожалуй… Гнаться за нами пока все равно некому.
Они развели костер в чаще довольно далеко от дороги. Дэнесс отцепил от пояса фляжку, встряхнул, отхлебнул, протянул гостю:
— Изумительное вино, старый Ларс из «Векового Дуба» не поскупился…
Тот сделал пару глотков, благодарно улыбнулся, сверкнув белыми зубами, передал фляжку мальчику:
— Мое имя Дарни.
Мальчишка поперхнулся, вытер губы рукавом, несколько затравленно огляделся. Дэнесс смотрел на звезды, Дарни — на мальчика.
— Тогда… на всякий случай… я — Алис.
Теперь Дэнесс с интересом разглядывал обоих своих спутников.
— Ну? Теперь, мне думается, не мешало бы рассказать…
— С самого начала? — осторожно спросил Алис.
— Можно и с начала, — с готовностью отозвался Ленн.
— Тогда скажите мне, где я нахожусь.
Теперь уже оба спутника воззрились на паренька с удивлением.
— Мы во владениях Величайшего из Великих Короля Льелиса… — медленно произнес Дарни.
— Так это Дорога… О, я дурак!.. — Мальчишка сжался, запустив пальцы в лохматую, давно не мытую шевелюру.
— В чем дело? — невозмутимо спросил Дэнесс.
Алис медленно поднял взгляд…
…Его родной мир ничем не был примечателен среди множества других технократических миров. Средний уровень технологической цивилизации: телевидение, компьютеры, исследовательские полеты в ближнем космосе; перенаселение, отравленная ядовитыми отходами природа, общество, построенное на принципе удовлетворения потребностей.
И, как в любом подобном мире, здесь находились люди, мечтавшие о доброй старине, о благословенных рыцарских временах и иных мирах. Алис был заводилой в группе подростков, бредивших нездешними землями, далекими мирами, опасностями и приключениями. Сам он в своих фантазиях представлял себя… Ну да, Дарни, придворным менестрелем Королевского Дома Льелис.
(На этом месте рассказа Дарни осторожно заметил, что менестрель Короля он уже сильно в прошлом, а сейчас — так, мол, брожу вот…)
Льелис. Так назывался Мир, который нес в себе Дорогу…
…От фантазий и игр недалеко и до самодеятельных магических экспериментов. В один прекрасный момент ребята заигрались. В процессе магической битвы с очередным придуманным противником Алис, увлекшись, совсем забыл, где находится — да и его собственная комната, надо сказать, повела себя несколько странно — потом началось нечто совсем непонятное — короче, в себя мальчишка пришел, лежа вниз лицом на обочине сухого пыльного проселка. Он, безусловно, сообразил, что выброшен в какую-то совершенно иную реальность, но вот куда именно, а главное, что теперь делать? Самым ужасным было то, что в момент броска в комнате находился шестилетний братец нашего героя, существо исключительно трудного характера, но тем не менее…
…Алис довольно быстро сориентировался в обстановке, выбрал наугад направление и двинулся вперед. Пищу себе он добывал, помогая по хозяйству там, где его не гнали, ночевал, если не удавалось договориться, прямо под деревьями на обочинах, и, в общем-то, не находил такой порядок особенно неудобным.
А ночами ему снились удивительно яркие, почти болезненные, сны. Он видел младшего брата — то в руках незнакомых вооруженных людей, то в каком-то странном безлюдном городе, то одиноко бредущим по мокрой грязной дороге. Алис решил, что братишка где-то рядом, и, скорее всего, в беде, и с упорством одержимого занялся поисками, старательно не думая о том, как мала вероятность удачи.
Потом Алис заметил, что время словно застыло: по прошествии полугода листья были все так же зелены, а погода продолжала оставаться ненавязчиво мягкой. Ему встречались люди, словно вышедшие из различных эпох, и несколько раз он изумленно застывал при виде живых эльда (правда, в его мире их называли по-другому) или совсем уж фантастических тварей… Все это было странно, но наплевать, он старался не думать ни о чем, кроме поисков, пока безрезультатных.