Мир, надо сказать, на удивление бережно обращался с мальчишкой — Алис до сих пор умудрился не влипнуть ни в одну по настоящему серьезную переделку. Но, тем не менее, он чувствовал себя беспомощным в этом непонятном мире и приучился нападать и бить первым при малейшем намеке на опасность…
— Скажи, — осторожно спросил Дарни, — а почему ты бросился меня выручать?
Алис в упор посмотрел на него:
— Потому что вот это вот лицо мне случалось видеть в зеркале…
— Знаете что, — подал голос Дэнесс, голова которого уже достаточно распухла от избытка новостей, — по-моему, нам всем не помешает выспаться. Кто как, а я — на боковую.
Дарни поежился:
— Спите. Я постерегу. Все равно не заснуть…
К собственному удивлению, Алис провалился в сон, едва коснувшись щекой плаща.
Утро было мерзким: промозглый туман и обильная роса на траве. Алис поднял голову. Дарни сидел у костра в той же позе, что и ночью — обхватив колени руками и глядя в огонь. Алис только собрался спросить, куда подевался Ленн, как увидел рослую фигуру Дэнесса, возникающую из белесых клочьев со стороны ближних кустов. Чуть поодаль в тумане плавали лошадиные спины. Алис выбрался из-под неведомо как оказавшейся на нем накидки Дэнесса и спросил, ни к кому, в общем, не обращаясь:
— Куда теперь?
— Пока вперед, — неопределенно ответил Дэнесс. Дарни молча кивнул.
Часа через два пути солнце уже жарило вовсю. Тумана не осталось и следа. Алис по-прежнему трясся за спиной у Дарни, и дорогу впереди видел плохо. Он не сразу сообразил, в чем дело, когда Дэнесс предостерегающе вскинул руку, на миг придержал коня, а потом быстрой рысью устремился вперед. Дарни тут же нагнал его.
Прямо посреди дороги шестеро или семеро солдат окружали маленькую фигурку в широком темном плаще с капюшоном; из-под капюшона выбивались длинные темно-русые пряди. Дэнесс соскочил с коня. Его средневековое одеяние смотрелось очень колоритно на фоне пятнистых комбинезонов, бронежилетов и высоких ботинок, не говоря уже об автоматах. Девушка и солдаты — от такой ситуации Ленн привык не ждать ничего хорошего.
Фигурка в плаще оглянулась на стук копыт. Из-под темной тяжелой ткани проявилось нежное девичье лицо, огромные, сияющие каким-то тревожным светом серые глаза, сжатые губы… Ленн осознал, что о том, чтобы отступить, не может быть и речи.
Никто не удивился. В ответ на требование освободить девушку или хотя бы объяснить, в чем дело, Дэнессу спокойно посоветовали идти своей дорогой. И, словно в подтверждение, один из солдат равнодушно повел в его сторону закопченным стволом.
— Почему ты так уверен, что эти штуки здесь работают? — прозвучал спокойный, даже мягкий голос Дарни.
Девчонка наклонила голову и понимающе улыбнулась.
Рослый капрал направил автомат в сторону и нажал на спуск. Раздался негромкий щелчок, но больше ничего не произошло. Капрал нажал еще раз — с тем же эффектом.
— К слову, — продолжил свою мысль Дарни, — в такой ситуации наше оружие может оказаться эффективнее…
Солдаты переглянулись. Дэнесс невозмутимо постукивал пальцами по эфесу. Дарни ждал, вертя в пальцах Алисовский кинжал, на клинке играли солнечные зайчики. Капрал прищурился, соображая. Противники были очень спокойны. Да, слишком спокойны… «Едрен корень, — тоскливо выругался он про себя, — свяжись с ведьмой…»
— На хрен! — Процедил он сквозь зубы. — Я говорю, пусть валят на хрен вместе со своей дрянью!
Не удостоив капрала взглядом, Дэнесс приблизился и подал даме руку. Девчонка сверкнула глазищами, ласково улыбнулась и, не оборачиваясь, проследовала с Ленном. Через несколько минут две лошади и четыре всадника, провожаемые угрюмым молчанием, удалились.
Девицу звали Элен. Более ничего она о себе сообщить не пожелала, правда, выразила благодарность за вовремя подоспевшую помощь. Дэнесс, и без того пребывавший в недоумении, погрузился в него еще больше и окончательно замолчал, когда спустя недолгое время над головой прошелестели просторные кожистые крылья, и на дорогу спикировал черный конь, несший на себе молодого темноволосого всадника. Спасенная девица приветствовала его радостным возгласом: «Дэнна!», за чем воспоследовала ее подозрительно довольная улыбка. Мало того, от внимания Ленна не ускользнул многозначительный взгляд, которым новоприбывший украдкой обменялся с Дарни, и он окончательно перестал что-либо понимать…
Реприза: СКАЗКА О ГОРОДЕ КРЫС (Елена Назаренко)
Простите меня, малыши, но эта сказка не для вас. Я расскажу вам много других: о Солнце и звездах, о земле и море, о цветах и песнях, о людях и магах. Но это — сказка для взрослых. Это сказка о Городе Крыс…
Вот вы и вздрогнули. А почему собственно? Нет, я, конечно, понимаю, что «Город Жирафов» звучало бы несколько благороднее… Но ведь действительно был город, и действительно в нем жили крысы!
Нет-нет, только не говорите, что крысы изгнали из города людей. Это был их город. Они сами построили его — может быть, не так, как хотели, но так, как смогли.
Возможно, по людским меркам в городе было маловато света, зато всем всегда хватало еды; возможно, вода в нем была затхлой, но крысы давно научились пользоваться хлоркой и привыкли к своей мутноватой воде. Возможно, городу всегда грозило перенаселение, но крысы не унывали и прокапывали целые этажи новых квартирок для себя и своих детей.
Разумеется, попади вы в Крысиный Город, вам бы показалось, что все его жители на одно лицо (ах, простите, мордочку). Но это же удобно: одинаковые серые шубки, одинаковые туповатые носы, одинаковое тонкое попискивание и одинаковые острые зубки. А что тут плохого? Зато так легко понять друг друга!
Кстати, они были очень дружным народцем и больше всего на свете любили играть. Если несколько крыс послабее кусали одну посильнее за неправильное поведение, то такая игра называлась «критика», а если две группы крыс грызли друг друга за хвосты до тех пор, пока одна из них не подчиняла себе остальных, то такая игра называлась «политика». Правда, подобные игры за последнее время резко уменьшили число хвостов, но, с другой стороны, отпала необходимость в похвостовой переписи населения.
Разумеется, в городе были и другие крысы. Не подумайте дурного — они так же выглядели и так же думали, как и все остальные. Но вот играть умели плохо (не у всех же от рождения здоровые зубы), и хвосты этих бедолаг всегда казались тонкими ниточками (ну как тут не укусить по-дружески). Однако, мудрая природа вознаградила их по-своему. Эти «полудохлики», как ласково называли их сограждане, обладали ну прямо-таки сказочной живучестью. Говорили даже, что они могут целый день провести на прямом солнечном свете, хотя, конечно, кто поверит в подобные сказки? Тем не менее, полудохликов повсеместно использовали в строительстве. Любая нормальная крыса трижды погибла бы на опасном производстве, а эти ничего, разве что вместо хвоста — обрубок, так ведь полгорода таких. Не привыкать.
Итак, однажды в семье крыс-строителей родилась (нет, вы только представьте!) одна-единственная крыса, а не десять-пятнадцать сорванцов, как обычно. Все соседи сбежались посмотреть на это чудо, но с той же скоростью промчались обратно, брезгливо приговаривая:
«Ну и уродина!»
«Да крыса ли это?»
«Фу, какая гадость…»
Впрочем, только что родившейся серой крысе не было до этого никакого дела, по крайней мере до тех пор, пока она не подросла.
А когда подросла…
Ну и что, что от тебя шарахаются все встречные. Если у тебя не бойкий характер и если тебя скорее раздражают, чем интересуют окружающие, то это не всегда плохо.
Одного только не могла понять молодая крыса, глядясь в водяные зеркала, которые были в доме:
— Ну почему они думают, что я уродина? У меня такие же мордочка, лапки, хвост, как у них, такие же черные глаза — бусинками и мой писк совсем не отличить, в общем. В чем же дело? Или врут зеркала? Или я себе лгу? Или что-то случилось с моими глазами, и я не вижу того, что видят они?
А потом наступила весна, и мох, росший на окраинах города, стал ярко-зеленым и мокрым, как это бывает весной. И крыса, теперь уже взрослая, полюбила далеко уходить и от города, и от других крыс, и от запаха грызни, который, казалось, выедал в домах стены. Но чем чаще крыса уходила из города, тем уродливее казалась остальным, когда возвращалась обратно.
И в апреле (календари что у нас, что у крыс похожи) в город пришел Странник. Нет-нет, на самом деле вы его не знаете. Тот, с которым вы два года назад пили ром в придорожном кабачке — это совсем не тот, о котором я говорю. Он был молод, красив (разумеется, не по меркам Крысиного Города), и больше всего на свете, наверное, любил свои странствия.
Но вот конкретно это странствие ему не нравилось категорически. Он терпеть не мог крыс, а тут целый город нацеливается на тебя несчитанным количеством хвостов и усиков. Было от чего вспотеть.
Да еще он не сразу разобрался, что это большие крысы, ходящие на задних лапах, а не люди, и разгневанные горожане едва не отгрызли ему голову, не найдя хвоста.
Так или иначе, Странник удрал из города, считая необходимым держаться подальше от игры в «критику».
Странник спал на холодном мокром мху и видел теплые сны. Но внезапно ему приснилось, что кто-то касается его плеча и говорит голосом, похожим на маленький серебряный колокольчик:
— А ты не крыса!
— А ты тоже, — буркнул Странник и проснулся.
Оказалось, голос ему не приснился. Странник закрыл глаза, потом открыл, потом опять закрыл, потом опять открыл, потом понял, что делает что-то не то и открыл рот.
Перед ним стояло Существо, и оно было таким прекрасным, что у него внезапно стало сухо и больно в горле.
— Ты кто? — хрипло спросил он, даже не надеясь, что странное Существо захочет с ним заговорить.
— Разве ты не видишь? — Удивилось Существо. — Я — крыса.
Странник поперхнулся, как будто хлебнул воды Крысиного Города, и пронзительно закашлялся, не сводя с Существа неверящих, изумленных глаз. Господи, да оно было похоже на что угодно: порыв пламени, лепесток цветка или грустную девчонку с огромными глазищами, в которых светилось любопытство, только не на…
— А ты кто? — спросило его Существо.
Он вздрогнул.
— Странник.
И порывисто вскочил на ноги.
— А вот ты откуда взялась? Кто ты?
Существо в испуге отступило на шаг:
— Я из города. Я здесь живу. А что такое «Странник?»
Странник рассмеялся. Вот так. Сваливается на голову чудо и растерянно спрашивает: «А что такое «Странник?"» Очень просто.
— Как зовут-то тебя? — спросил он, улыбнувшись глазами.
— Не понимаю, — Существо заколебалось, видно, хотело сделать шаг назад, но сделало шаг к нему. — Зовут?
— Ну, как твое имя?
— Имя?.. Не… не знаю. А что такое имя?
— Чудо чудное, диво дивное, да откуда ты такое взялось?
Огромные глазищи Существа с восторженным любопытством уставились на Странника, и ему почудилось в них сияющее небо:
— А что такое чудо-чуд… — Существо споткнулось на непонятном слове и засмеялось.
А Страннику на миг показалось, что это солнечный свет брызнул сквозь тучи на светло-зеленые поляны мха.
Каждый день они встречались неподалеку от города и бродили до вечера по кромкам болот, окружающих город. Странник рассказывал ей о землях, в которых бывал и которые придумал, чтобы там побывать. Он учил ее петь песни и каждый день сочинял ей новые, он рассказывал ей, что такое имя и что такое солнце, и что такое полет, а Существо все очень быстро понимало, и даже научилось — нет, не летать — танцевать в воздухе, и создавать из ничего цветы, и петь, как птица.
И сотни имен придумал Странник Существу, и оно откликалось на все. Но единственного настоящего среди них не было, как ни бился Странник. Но даже это было не слишком важно, раз здесь, рядом с Крысиным Городом он был весел и счастлив, и лютня его пела ясно и чисто.
Однажды Странник заметил, что Существо вот уже несколько дней подряд молчит и смотрит на него задумчиво и тревожно.
— Что случилось? — спросил он.
Золотистые волосы Существа взметнулись и серым от отчаяния веером скрыли лицо:
— Ты… ты же Странник. Значит, ты уйдешь? — голос сорвался.
Странник неловко усмехнулся, опустил голову и не сразу ответил:
— Я не могу. Мы обошли с тобой всю округу. Город окружают болота. Их не пройти.
— Но как же ты пришел сюда?! — голос Существа звенел недоверчиво и настойчиво.
— Так я же не через болота. — Странник говорил устало. — Я же рассказывал тебе. Не бывает двух одинаковых дорог.
— Помню, — Существо запрокинуло голову и пропело на одном из тех языков, что не забыли только Странники:
Может быть две судьбы,
Может быть две беды,
Солнца два или две Луны.
Но ни смертный, ни бог
Не видал двух дорог,
Чтобы были во всем равны…
Странник кивнул, пытаясь спрятать тоску в глазах, хотя, кажется, получилось у него неважно:
— Если ты пойдешь одной и той же дорогой дважды, то пройдешь две дороги. Даже если не изменится дорога, даже если время остановится. Потому что ты сам изменишься в любом случае.
— И поэтому ты не можешь уйти? — переспросило Существо.
— Дверь за мной захлопнулась, — коротко ответил Странник и больше ничего не говорил в тот вечер, только смотрел, не отрываясь, в огонь костра.
Той ночью Страннику приснилась музыка. Он лежал в полной темноте, а она играла вокруг в причудливые узоры, то рассыпаясь мелким дождем, то сплетаясь в золотистый ствол огненного дерева. Странник твердо знал, что на самом деле эта музыка как-то связана с Существом, и увлекся непрерывными, неровными звуками.
Он думал об их разговоре и понимал, что не сможет уйти из пределов Города Крыс, но не сможет и остаться. а на секунду ему показалось, что и Существо никогда не уйдет отсюда, и стало так страшно, что захотелось проснуться…
…Он словно ударился, падая, о теплую деревянную перегородку. Никакого падения, разумеется, не было, просто рядом с ним сидело Существо и стряхивало что-то с рук. Он взглянул пристальней и понял, что ее руки залиты голубоватой кровью.
Существо спокойно взглянуло на него. Тонкая полупрозрачная струйка пробежала незамеченной по пальцам. Оно недовольно тряхнуло рукой, сверкнувшие голубой ртутью капли упали в мох, и Страннику даже показалось, что одна капля — холодная, как сок ландыша — коснулась его руки.
Откуда на тонких запястьях белая паутинная сеть укусов? Четкие следы маленьких острых зубов испестрили кожу, как ручка — лист бумаги.
«Крысы, — его передернуло, — крысы».
Мелькнула и завертелась в мозгу мысль: схватить на руки и унести прочь, чтобы ни разу больше глаза Существа не встретились с глазами Города Крыс, а губы уже сами разжались в выдохе:
— Ты… Кто?!.. Они!..
Какой ясный, уравновешенный, словно маятник часов, взгляд. Существо мягко, но настойчиво отвело руку в сторону от его ладоней.
— Осторожно, ты испачкаешь одежду.
Странник внутренне содрогнулся от этого чуть усталого голоса.
— Ты знаешь, глупо получилось, — вид у Существа был слегка виноватый. — Зато теперь ты отсюда сможешь уйти.
— Что у тебя с руками? — глухо спросил он.
— Ну… — она с размаху ткнулась в его остекленевший взгляд.
— Рассказывай, — у него еще хватило сил ограничиться этим единственным словом и не впасть в приступ ужаса, смешанного с яростью.
Существо робко подняло на него глаза, как сделал бы нашкодивший котенок:
— Они тебя искали.
— Крысы? — Странник понял. — И взялись за тебя?
— Да подожди! — беспомощно выкрикнула она, — Ты не знаешь! Послушай…