зловещее. Замерев посреди помещения, я пыталась понять, что же мне не нравится. Понять не получалось. Единственное, что можно было сказать с уверенностью — опасным для жизни это что-то не было, а потому, плюнув на осторожность, я бодрой трусцой побежала на кухню.
Уже там, глядя на удобно устроившегося за столом директора, запоздало поняла, что напрягло меня в столовой.
Едва ощутимый, свежий запах, директорского одеколона, витавший в прохладном воздухе.
— Третью ночь тебя жду, — пожурил меня он, грея руки о кружку.
Прижав уши к голове, я невольно огляделась, ожидая увидеть сову, по примеру хозяина ждущую меня здесь уже не первую ночь. После случая в лесу мое к ней отношение заметно улучшилось, что не мешало вполне законно ее опасаться.
— Илли отдыхает, — директора мое поведение забавляло.
— А вы чего здесь делаете… — откровенно наглое «без присмотра» я дальновидно проглотила, но невысказанные слова остались висеть в воздухе.
— Мы с тобой так и не смогли поговорить, — напомнил он, похлопав по столу, приглашая меня расположиться рядом с большой тарелкой, полной сдобных булочек. Приняв приглашения, я осторожно приблизилась, влекомая тонким, сладким запахом свежей выпечки.
Притихшие, напряженные натовики следили за мной не моргая.
Следили, правда, не долго. Один мимолетный директорский взгляд, и они как по команде растаяли в воздухе, оставив недомытую посуду и недоперебранное зерно.
— Что…общаться будем без свидетелей, да? — оказавшись с ним наедине, я загрустила. Кухня сразу стала не такой уж и уютной, и булочки перестали к себе манить, превратившись в обычные, пускай и очень вкусные куски запеченного теста. Ничего особенного. К хозяину бы вернуться.
— Илли мне все рассказала, — Аррануш решительно перешёл к делу, пододвинув ко мне чашку. Чай был сладкий, я ощущала это даже по запаху, но все равно попробовала. Все что угодно, лишь бы оттянуть неминуемое. Необходимость говорить о том, о чем говорить категорически не хотелось, убивала.
Пока я лакала сладкий до приторности, горячий чай, Аррануш с исследовательским интересом следил за мной, лениво жуя булочку, умудрившись вымазать не только пальцы, но и рукав, сахарной пудрой.
— Если мне не изменяет память, в прошлый раз ты пила мой чай с большей охотой.
— В плослый лас он был не такой сладкий, — скривившись я брезгливо поморщилась, не имея понятия как он умудрялся пить такую приторную гадостьчай с булочками в сахарной посыпке.
— Нормальный чай, — возмутился директор. В отличие от своего сына, или того же Тайса, он оказался страшным сладкоежкой.
— Тогда сами и пейте, — предложила я, отодвинув чашку в сторону, — а я пойду.
Соскочить со стола не успела, была схвачена за заднюю лапу и протащена по столу. Поближе к директору.
— Не раньше, чем мы поговорим, — спокойно сообщил он.
Мое нежелание разговаривать никакого значения для него не имело.
— После случая в лесу, ещё превращения были?
— Н-нееет. Да и в лесу тоже, знаете ли…
— Знаю, — подтвердил Аррануш, вернув мне свободу.
Встряхнувшись, я отступила поближе к булочкам и деловито поинтересовалась, стараясь скрыть за деловитостью нервозность:
— Это все, что вы хотели узнать? Я могу идти?
— Ты подумала над мои предложением? — это было не все. Далеко не все. Судя по сосредоточенному директорскому лицу, разговор только начинался.
— Ну… — говорить о том, что я об этом разговоре благополучно забыла, было как-то стыдно. Дело, в общем-то, серьёзное. Едва ли хоть одна нечисть удостаивалась похожего предложения. Тут не каждого человека профессором возьмут, что уж обо мне говорить? — Я привязанная нечисть. Даже если бы хотела согласиться, то все равно не смогла бы.
— Но ты хочешь? — Аррануш услышал лишь то, что хотел.
— Я — нечисть вашего сына…
— Это ненадолго, — пообещал он, в упор глядя на меня.
— Чего? — где-то не очень глубоко внутри всколыхнулась паника, обещание это больше походило на угрозу.
— Илис найдёт тех, кто привязал тебя к нему, — он говорил глядя куда-то поверх моей головы. То ли чем-то любовался, то ли пытался разглядеть, но на меня не смотрел. Это успокаивало. Если хищник не смотрит, значит, не видит. И шансы выжить тут же повышаются, — и он их обязательно найдёт.
— Что-то по нему незаметно, чтобы он кого-то искал, — проворчала я, нервно подергивая ушами.
— А ты куда-то спешишь? — директор перевёл взгляд на меня.
— Вообще никуда, — бодро мотнув головой, заверила я, мечтая только об одном: пускай он отведёт взгляд. Ну, пожалуйста.
— Профессор Атари, руководящий практическими занятиями, сейчас не в академии, — Аррануш говорил уверенно и просто, словно эта новость все объясняла.
Мне она не объяснила ничего.
— Э?
— Каси, — улыбка ему шла. Всего одно движение губ, а директор помолодел лет на десять и сразу стал очень похож на сына, вызывая доверие и симпатию. Нечестный приём, — знаешь, сколько всего студентов обучается в академии?
Я не знала.
— Около тысячи. — просветили меня. — Первый и второй курсы отправляются на практику, разумеется, исключительно под присмотром. Но начиная с третьего, они уже получают задания, выполняющиеся группой без присмотра со стороны преподавателя.
— Иии?
— Илису нужны списки тех, кто проходил практику в Ланашских лесах в одно время с его группой.
— И списки эти есть только у этого вашего профессора, — понятливо закивала я.
— Атари возвращается на следующей неделе, — забывшись, он отпил чай из чашки, в которую я совсем недавно совала свой нос. Попыток его остановить не предпринимала. Я чистоплотная и совершенно незаразная нечисть, ничего ему не будет, — скоро Илис их найдёт.
— И что будет дальше?
— Они снимут привязку, — Аррануш был совершенно невозмутим. И от этой его невозмутимости лично мне было неспокойно.
— Зачем? — голос дрогнул и я замолчала. Зря, очень зря я нарушила данное себе обещание. Вот не пошла бы бродить по академии без хозяина, не наткнулась бы на директора, и все было бы хорошо.
— На пятом курсе все обучение кадетов сводится к работе с подчиненными. Если ты останешься нечистью Илиса, времени на обучение в качестве студентки общего потока, у тебя уже не будет, — директор все давно решил, с энтузиазмом расписывая мое незавидное будущее, — к счастью для всех нас, работу в связке вы ещё не начинали. Нам просто нужно снять привязку, чтобы Илис смог выбрать себе кого-то…более соответствующего статусу подчиненной нечисти.
Аррануш как мог пытался смягчить свои слова, но обидно все равно стало. Я не соответствую статусу подчиненной нечисти? Это я-то?
— А если Илис не согласится? — это была моя последняя надежда. Все упиралось в хозяина. — Зачем
ему какая-то другая нечисть, когда у него есть я? И вообще, вы же сами говорили, что на практику с ним поеду я.
— Исключительно в качестве студентки, — подтвердил он.
— Ваш план трещит по швам, — я злилась и боялась, и уже начала забывать об осторожности. Шерсть встала дыбом, я вскочила на лапы и, не отдавая себе в том отчёта, прижала к голове уши. Где-то глубоко внутри, сдерживаемые сознанием, клокотали животные инстинкты, требуя то ли бежать прочь сломя голову, то ли перегрызть глотку этому гаду, — если у хозяина появится другая нечисть, — от одной только мысли об этом становилось противно до тошноты, — что помешает ему отправиться к Серому хребту?
— Именно поэтому мы все ему расскажем?
— Что? — шлепнувшись на попу, я отчаянно не верила собственным ушам, которые ещё ни разу меня не подводили. До этого момента.
Ночь не задалась с самого вечера. Сначала хозяин со своей дурацкой идеей, теперь его отец со своими планами.
— Он несёт за тебя ответственность, — директор выглядел крайне довольным, — неважно останешься ли ты рагрой, или станешь студенткой, Илис будет за тобой присматривать. Тебе будет нужна его помощь и он не откажет.
— А если откажет?
— Я достаточно хорошо знаю своего сына, чтобы не сомневаться в нем.
— И что вы предлагаете?
— Вот, — передо мной положили книгу в твердом переплете. На тёмной обложке тиснеными золотыми буквами значилось одно емкое слово «Устав». Все остальное прописано было мелким шрифтом, белой не привлекающей внимания краской. С внушительного золотого тиснения глаз сразу соскальзывал на рисунок большого, такого же золотого щита, на котором лежал полуторный меч, сфера и книга со странной надписью на обложке — символы академии. Три предмета. Три направления. Боевые маги. Защитники. И общий поток. Боевики и защитники считались военными и гордо звались кадетами, в отличие от них, общий поток состоял исключительно из штатских — студентов, к которым относились лекари, некроманты и даже стихийники. Туда-то меня и хотел засунуть директор.
— И что мне с ней делать?
— Пока просто изучать. Надеюсь, в скором времени ты сможешь превращаться.
— Послушайте, но я ведь ещё не согласилась! И почему именно я? Вам высшей нечисти не хватает? Подберите кого-нибудь другого.
— Каси, чтобы обучать студентов, преподаватель должен хотя бы, не пытаться убить не сделавшего домашнее задание кадета. Для импульсивной и легко выводимой из себя нечисти, это условие является почти невыполнимым.
— Послушайте…
— Просто попробуй. Если не сможешь, или не будешь справляться, мы придумаем что-нибудь другое.
— И зачем вам это только нужно?
— Это интересно, оригинально и неожиданно. И я могу это сделать. Какие ещё нужны причины? — он почувствовал, как я сдалась, не мог не почувствовать.
— Надеюсь, хазяин не в вас пошёл.
— Напрасно надеешься, — усмехнулся он, — все же, его воспитывал я.
— А мать? — мне почему-то казалось, что в человеческих семьях большее внимания детёнышам уделяет как раз таки самка.
— Умерла во время родов, — на одно короткое мгновение синие глаза выцвели до полупрозрачной голубизны, между бровей залегла глубокая складка и губы плотно сжались. Подавляющая сила его тоски ещё не успела настигнуть меня, как Аррануш взял себя в руки и предложил, — давай отнесу тебя в комнату. Сомневаюсь, что ты справишься с этим, — выразительный кивок на книгу, — самостоятельно.
Я не возражала. Забравшись на директорское плечо, с грустным смирением доехала до комнаты хозяина, где меня сгрузили на пол у двери, положили рядом книгу и пообещали напоследок, что я не пожалею.
Я в этом сильно сомневалась, но глядя в спину удаляющемуся мужчине решила, что хотя бы попробую.
А если не получится, мне будет кого во всем обвинить.
***
— В нашем лесу, в нашем лесу, много уродов четвероногих. Ммм-мм-ммм-м, — напевая, я целеустремленно выцарапывала дыру в куртке из сыромятной кожи, со стальными, потертыми от времени нашивками. Мне она никогда не нравилась, но раньше портить ее я как-то опасалась, теперь мне было уже не страшно ничего. До ужина оставалось всего три часа, Илис где-то пропадал, а куртка, в которой он предпочитал бродить по лесам во время практических занятий, была беспечно оставлена на стуле. В ожидании скорой отправки в виварий, мною было решено оставить хозяину на память подарочек, чтобы он надолго запомнил этот день, — но самый в эпическом смысле особый, зверь в нашем лесу — это ра-а-гра.
Подкладку я уже хорошо распотрошила, но кожа оказалась стойкой, и поддавалась моим когтям с трудом.
— Много уродов в нашем лесу, а рагра средь них — неестественный гений. Ммм-мм-ммм-м, — увлеченная своим занятием, я не услышала, как открылась дверь и в комнату вошел хозяин. Мой хозяин. Хозяин увечной куртки. Хозяин комнаты, — странные звери живут на земле, но рагра — зверек сверхъестественной силы.*
— Интересная песня, — раздавшийся от двери, спокойный голос, заставил подпрыгнуть на добрых полметра, сполошно метнуться сначала к шкафу, потом к столу, въехать лбом в ножку стула и тихо скуля забиться под кровать.
Оттуда я хорошо видела, как Илис поднял куртку, осмотрел, убеждаясь, что легко она не отделалась и, со вполне понятным желанием вершить расправу, подошёл к кровати.
— Ушастая, что это значит? — лицо у хозяина было мрачное. Это было даже не лицо, а морда, с недобро прищуренными глазами и плотно сжатыми губами. Конкретно это выражение морды лица хозяина, заглянувшего под кровать в поисках вредительницы, мне совсем не нравилось.
— Кааааси, — проблеяла несмело, жалея, что нет у меня длинного и пушистого хвоста, за которым можно было бы спрятаться. Под кроватью не было даже пыли, не говоря уже о каких-нибудь вещах, способных скрыть меня от хозяйского гнева.
— Зачем ты это сделала? — напирал Илис, и единственное, что успокаивало в данной ситуации — попыток вытащить меня из-под кровати он не предпринимал. Ну, ещё внушал некоторую уверенность в себе «Устав», в котором чёрным по белому значилось, что серьёзные наказания применять по отношению к подчиненной нечисти дозволяется только с разрешения директора.
— Нервы успокаивала, — Илистар скептически выгнул бровь, не веря моему почти чистосердечному признанию, — да, хазяин, нервничала я. Скорая отправка на верную гибель, знаешь ли, особому спокойствию не способствует.
— На какую еще гибель? — заглядывающий под кровать кадет на моего любимого хозяина походил мало. Начиная от длинной царапины на щеке и заканчивая общим слегка помятым видом. Все это был не мой хозяин, а какой-то чужой, потрепанный доходяга с недобрым огнем в глазах и сильной жаждой к членовредительству.
— А в