Буколики. Георгики. Энеида - Вергилий Марон Публий 38 стр.


И Аполлоном самим мне остаться велено было".

Молвив, прошел он вперед и алтарь показал и ворота,

Что и по сей еще день Карментальскими в Риме зовутся,

Ибо доныне у всех здесь в почете имя Карменты,

340 Нимфы-провидицы, встарь предрекавшей великую славу

Роду Энея в веках и удел Паллантея высокий.

Рощу царь показал, которой Убежища имя

Ромул дарует опять,[828] и под камнем холодным Луперкал

(Имя дано ему в честь паррасийского Пана-Ликея);[829]

345 Лес Аргилетский Эвандр показал и, поклявшись священным

Этим местом, гостям о кончине Арга поведал;[830]

Дальше к Тарпейской горе[831] он повел их – теперь Капитолий

Блещет золотом там, где тогда лишь терновник кустился.

Но и тогда уже лес и скала вселяли священный

350 Трепет в простые сердца и внушали благоговенье.

Молвил Эвандр: "Ты видишь тот холм с вершиной лесистой?

Там обитает один – но не ведаем, кто – из бессмертных.

Верят аркадцы, что здесь мы Юпитера видим, когда он

Темной эгидой своей потрясает и тучи сзывает.

355 Видны еще там двух городов разрушенных стены,

Память о древних мужах, следы времен стародавних:

Янусом был основан один, другой же – Сатурном,

Звался Сатурнией он, а первый Яникулом звался".

Так в разговорах они до чертогов дошли небогатых

360 Старца Эвандра. Стада попадались навстречу повсюду —

Там, где Форум теперь и Карин[832] роскошных кварталы.

Царь у порога сказал: "Сюда входил победитель —

Сын громовержца и был во дворце этом принят радушно.

Гость мой, решись, и презреть не страшись богатства, и дух свой

365 Бога достойным яви, не гнушаясь бедностью нашей".

Молвив, под низкий свой кров он могучего вводит Энея

И предлагает ему опочить на ложе из листьев,

Сверху набросив на них ливийской медведицы шкуру.

Ночь опустилась, обняв крылами темными землю.

370 Мать Венера, томясь ненапрасным страхом за сына,

Смутой встревожена злой и угрозами буйных латинян,

Речи такие вела в золотых палатах Вулкана,

Чтобы опять воспылал супруг божественной страстью:

"В годы, когда разоряли войной цари Арголиды

375 Отданный роком врагу Пергам, огню обреченный,

Я не просила тебя несчастным помочь и оружье

Выковать тевкрам твоей рукой искусной, супруг мой:

Я не хотела, чтоб ты свой растрачивал труд понапрасну,

Хоть перед царскими я была в долгу сыновьями[833]

380 И со слезами не раз на труды Энея смотрела.

В землю рутулов он по веленью Юпитера прибыл,

Значит, вправе я – мать – молить о доспехах для сына.

К просьбе да будет твоя благосклонна священная воля:

Некогда внял ты Авроры слезам и мольбам Нереиды.[834]

385 Сколько народов – взгляни! – собралось, какое оружье

Точат они на погибель и мне, и сыну, и внуку!"

Молвив, она обвила белоснежными мужа руками,

Нежно прильнула к нему, ибо он все медлил с ответом;

Жаром знакомым Вулкан загорелся тотчас, и пламя

390 В теле его разлилось, пробежав по костям и по жилам.

Огненной трещиной так разрывает темные тучи

Молний мигающий блеск под удары могучие грома.

Хитростям рада всегда и власть красоты своей зная,

Видит Венера, что вновь побежден он вечной любовью.

395 Молвит Вулкан: "Для чего начинаешь ты издали речи?

Где же твое доверье ко мне? Если б ты захотела,

Я и тогда бы посмел сковать для тевкров оружье:

Не запрещал ведь ни рок, ни Отец всемогущий, чтоб Троя

Десять еще простояла бы лет и продлилась Приама

400 Жизнь. И если теперь ты решилась готовиться к битвам, —

Все посулю, что стараньям моим и искусству под силу,

Все, что создать я могу, расплавляя электр и железо,

Все, что горнам моим и мехам доступно. Не нужно

Просьб: на силу мою положись". С такими словами

405 Ласкам желанным Вулкан предался, и мирной дремотой

Он опочил, поникнув на грудь супруги прекрасной.

Ночь прошла полпути, и часы покоя прогнали

Сон с отдохнувших очей. В это время жены, которым

Надобно хлеб добывать за станом Минервы и прялкой,

410 Встав, раздувают огонь, в очаге под золою заснувший,

И, удлинив дневные труды часами ночными,

Новый урок служанкам дают, ибо ложе супруга

Жаждут сберечь в чистоте и взрастить сыновей малолетних.

Столь же бодро восстал в такую же раннюю пору

415 С мягкого ложа и бог огнемощный, чтоб взяться за дело.

В море Синайском лежит близ Липары Эоловой остров,

Скалы крутые на нем день и ночь окутаны дымом,

Почву под ними изъел огонь циклоповых горнов,

Гулко в пещерах звучат удары молотов тяжких,

420 Докрасна раскалено, скрежещет железо халибов,

Пламя гудит в очагах, и несется грохот наружу.

Здесь – Вулкана чертог, и Вулканией остров зовется.

С выси небесной сюда низошел огнемощный владыка.

Тут железо куют в огромном гроте циклопы:

425 Бронт, и могучий Стероп, и Пиракмон с голою грудью.

Форму и блеск под руками у них в тот миг обретала

Молнии грозной стрела, какие во множестве мечет

С неба на землю Отец. Не закончили труд свой циклопы:

Облака три волокна, три нити ливня, три части

430 Алого пламени, три дуновенья летучего Австра

Сплавить успели они, а теперь добавляли сверканье,

Гул, и смятенье, и страх, и пожара проворного ярость.

Тут же крылатых колес ободья для Марса ковали,

Чтобы их грохотом в бой поднимал он мужей и твердыни.

435 Рядом Паллады доспех, наводящую ужас эгиду,

Спешно лощили – затем, чтобы золотом ярче блестела

Змей чешуя, чтоб грозней с груди богини глядела

Взором мертвых очей голова Горгоны убитой.

Молвит этнейским Вулкан циклопам: "Оставьте немедля

440 Все, что начали вы, и мне внемлите! Должны мы

Храброму мужу сковать доспехи. Теперь-то потребны

Сила, и рук быстрота, и наставник надежный – искусство.

Время терять нам нельзя!" И едва он закончил, циклопы

Сразу за дело взялись, разделив по жребью работы.

445 Медь ручьями течет, и золото плавится в горнах,

Льется халибский металл, наносящий смертельные раны, —

Щит создается такой, чтобы стрелы и копья латинян

Все он один отразил: в огромный круг семислойный

Семь скрепляют кругов. Нагнетают, мехи раздувая,

450 Воздух одни, шипящую медь окунают другие

В воду. Пещера гудит от ударов молота гулких,

Мерно один за другим поднимают руки циклопы

И, зажимая в клещах, раскаленное вертят железо.

Бог лемносский[835] пока на Эолии спешно трудился,

455 В скромных палатах Эвандр был разбужен благими лучами

Утра и песнею птиц, что под низкою кровлей гнездились.

Старец с ложа восстал, облачился туникой белой,

Голени плотно обвил ремнями тирренских сандалий,

Перевязь через плечо с мечом тегейским повесил,

460 Шкуру пантеры подняв, прикрывавшую левую руку.

Тут же к нему подбежали два пса, сторожившие двери,

Рядом пошли, ни на шаг от хозяина не отставая.

К гостю в дальний покой поспешил герой седовласый,

Помня и речи свои, и вчерашние все обещанья.

465 Встал на заре и Эней, и царю навстречу он вышел,

С ним был верный Ахат, а с Эвандром – сын его юный.

Встретившись, руки они пожали друг другу и сели

В среднем покое дворца, чтоб вести без помехи беседу.

Начал Эвандр:

470 "Тевкров доблестный вождь, пока ты жив – не признаю

Я, что погиб Илион и потеряно дело троянцев.

Силы наши, поверь, нашей славе не равны, и мало

Проку от нас в столь грозной войне: Этрусским потоком

Здесь отрезаны мы, а оттуда рутул теснит нас.

475 Я же тебе союзником дам народ многолюдный,

Царств обильных войска: этот путь к спасенью надежный

Случай пред вами открыл. Ты самой приведен к нам судьбою!

Здесь по соседству живет, основав на старинных утесах

Город Агиллу, народ, отвагой воинской славный:

480 Прибыл из Лидии он и средь гор поселился этрусских.

Долгие годы потом угнетал надменный Мезенций

Этот гордый народ, подчинив его силой оружья.

Что вспоминать о жестоких делах, о неслыханных казнях?

О, если б их на него самого обрушили боги!

485 Заживо жертвы свои он привязывал путами к трупам

Так, чтобы руки сплелись и уста к устам прижимались, —

Пытки мучительной род, убивавший медленной смертью

Тех, кто в объятьях лежал среди тленья, гноя и смрада.

Дольше не в силах терпеть несказанные эти злодейства,

490 Город восстал на царя: дворец окружают с оружьем,

Факелы мечут в него и тирана друзей истребляют.

Но средь резни ускользнул и у рутулов скрылся Мезенций,

Гостя преступного Турн под защиту принял охотно.

Ныне Этрурия вся, справедливой местью пылая,

495 Требует выдать его, угрожая Марсовой силой.

Я тебя, о Эней, во главе этих полчищ поставлю:

Сомкнутым строем стоят их суда, к сраженьям готовы,

Рвутся войска знамена поднять; лишь седой прорицатель

Тщится их удержать, предрекая: "О, цвет меонийцев[836],

500 Гордость отцов! Отвага бойцов и гнев справедливый

Вас влекут на врага, и Мезенций мести достоин, —

Но не дано победить столь могучий народ италийцам:

Нужно вождей иноземных найти!" И рати этрусков

В здешних остались полях, устрашенные волей бессмертных.

505 Сам Тархон посылал ко мне послов, предлагая

Знаки власти – венец и царский жезл, чтобы только

В лагерь к ним я пришел и власть над тирренцами принял.

Но не дают мне властителем стать леденящая тело

Старость и долгий мой век: не по силам подвиги старцу!

510 Сына отправил бы я – но сабинянки-матери кровью

Более с этой землей, чем с чужбиной, связан он. Ты лишь

Призван богами, тебе ни года, ни род не преграда:

К ним ступай, о могучий вождь италийцев и тевкров!

Вместе с тобой я пошлю утешенье мое и надежду —

515 Сына Палланта, чтоб ты в труде Маворса нелегком

Был наставник ему, чтоб твои он подвиги видел,

Чтобы тобою привык он с юных лет восхищаться.

Двести отборных мужей, аркадских всадников крепких

Дам я тебе, и столько же даст союзник твой юный".

520 Так говорил он гостям; но сидели, взоры потупив,

Сын Анхиза Эней и верный Ахат, и томили

Грустное сердце мужам непрестанные мрачные думы.

Тут ниспослала им знак Киферея с ясного неба:

Вспыхнул мерцающий блеск высоко над землей, и внезапный

525 Грохот раздался вокруг, будто рухнули своды эфира,

Ревом тирренской трубы огласились неба просторы,

Снова и снова звучал оглушительный грохот над ними.

Подняли взоры они: там, где неба не застили тучи,

В алом блеске мечи и копья с шумом сшибались.

530 В страхе замерли все. Лишь троянец, грохот заслышав,

Тотчас постиг, что дает бессмертная мать обещанье…

Молвил он: "Друг, не старайся понять, какие невзгоды

Знаменья эти сулят: лишь ко мне взывают с Олимпа!

Мать-богиня мне знак подает: если грянут сраженья,

535 С неба мне будет доспех, Вулканом кованный, послан,

Помощь нам будет дана.

Горе! Сколько смертей ожидает несчастных лаврентцев!

Как ты поплатишься, Турн! Как много, Тибр, повлечешь ты

Панцирей, шлемов, щитов и тел троянцев отважных!

540 Пусть нарушают союз! Пусть громче требуют битвы!"

Так промолвил Эней и с высокой поднялся скамейки.

Прежде всего пробудил он уснувший огонь Геркулесов

На алтаре и лара почтил, и малых пенатов,

Радости полный; и с ним Эвандр и юноши Трои

545 В жертву богам принесли овец по обряду отборных.

После того, к кораблям и спутникам вновь воротившись,

Самых отважных средь них отобрал Эней, чтобы в битвы

С ними вместе идти; а другим предстояло спуститься

Вниз по реке и проплыть, не тратя труда, по теченью,

550 Чтобы скорей об отце привезти Асканию вести.

Дали аркадцы коней отъезжавшим в Этрурию тевкрам,

Лучший скакун был вождю приведен: как чепрак, покрывала

Львиная шкура его и сверкала когтей позолотой.

Тотчас молва понеслась и наполнила маленький город

555 Слухом о том, что к царю тирренскому всадники едут.

Вдвое усердней мольбы возносят матери; ближе

Марса пугающий лик; обгоняют страхи опасность.

Долго держит Эвандр уходящего сына в объятьях,

Не оторвется никак, и ему говорит со слезами:

560 "Если бы сделал меня, воротив минувшие годы,

Вновь Юпитер таким, каким под Пренестой сразил я

Строй передний врагов и щиты их сжег, победитель;

Этой отправил рукой я владыку Эрула в Тартар,

Хоть при рожденье ему Ферония-мать даровала —

565 Страшно сказать – три души и три доспеха носил он;

Трижды его пришлось убивать – но этой рукою

Три души я исторг и сорвал с него столько ж доспехов.

Мне бы тогда не пришлось от твоих отрываться объятий,

Сын мой! Тогда б не посмел от меня так близко Мезенций

570 Столько людей истребить беспощадным железом и город

Стольких граждан лишить, на меня позор навлекая.

К вам, о боги, к тебе, о Юпитер, богов повелитель,

Я взываю теперь: над властителем сжальтесь аркадцев,

Просьбам внемлите отца! Если вашей воле угодно

575 Сына мне возвратить, если рок сохранит мне Палланта,

Если живу я, чтоб вновь увидать его, встретиться снова, —

Дайте мне жизнь! Я бремя ее понесу терпеливо.

Если же мне небывалый удар ты готовишь, Фортуна,

Дайте, о дайте сейчас оборваться жизни жестокой,

580 Есть надежда доколь и неведом исход опасений,

Сына доколе – ведь в нем лишь одном моя поздняя радость

Крепко в объятьях держу, доколе вестник несчастья

Ранить мой слух не успел". Так отец, стеная, прощался

С сыном; и тут же без чувств унесли его слуги в чертоги.

585 Всадники тою порой из ворот отворенных скакали,

Ехал Эней впереди, и с ним Ахат неразлучный,

Следом – Трои вожди, и меж них – Паллант, привлекавший

Взоры широким плащом и украшенным ярко доспехом.

Так же средь звездных огней увлажненный водой Океана

590 Блещет в ночи Люцифер, больше всех любимый Венерой,

Лик свой являя святой и с неба тьму прогоняя.

Матери, встав на стенах, провожают взором тревожным

Облако пыли и в нем горящие медью отряды.

Мчит напролом по кустам, сократить стараясь дорогу,

595 Конных воинов строй; далеко их разносятся клики,

Глухо копыта коней колотят по рыхлому полю.

Есть близ Церейской реки[837] прохладная роща густая, —

Назад Дальше