Кортес одним из первых оценил все значение открытия Грихальвы, ничуть не сомневаясь, что наконец-то найдена обширная богатая земля на западе, о которой индейцы рассказывали великому мореплавателю Христофору Колумбу еще в 1502 году, во время его плавания по Гондурасскому заливу. Однако, по словам Колумба, он лишь приоткрыл заветную дверь, войти в которую предстояло другим.
Кортеса вновь обуяла жажда золота и приключений, и он захотел во что бы то ни стало первым проникнуть в приотворенную Колумбом дверь.
Кортесу в это время было тридцать четыре года. По свидетельству современников, то был высокий, статный, худощавый человек, широкогрудый и плечистый, с хорошо развитой мускулатурой, прекрасный наездник и опытный воин, отлично владевший любым оружием. У него было бледное задумчивое лицо, обрамленное черной бородой, которую он впоследствии, когда она поседела, старательно красил в черный цвет: На подбородке у него был шрам, едва прикрытый бородой, – след одной из дуэлей. Ясные черные глаза смотрели сурово и настороженно, голос звучал повелительно. Он обладал даром красноречия и охотно призывал в свидетели свою совесть, хотя весьма сомнительно, была ли она у него. Он был умерен в еде и питье, легко переносил лишения, не боялся тяжелого труда и равнодушно относился к опасностям. Страстный игрок в карты и кости, он в случае проигрыша не терял хорошего настроения.
Внешний облик, манеры и речь этого вождя разбойников свидетельствовали о его благородном происхождении. Дорогая одежда, подчеркивавшая стройность фигуры, никогда не была слишком яркой или пестрой. Кортес не увлекался украшениями, а надевал поверх одежды лишь золотую цепь с образом пресвятой девы.
По свидетельству современников, Кортес отличался воинственностью и простотой, ясным трезвым умом и несокрушимой волей, действовал решительно и без колебаний, умел заставить повиноваться и внушал страх даже своим ближайшим соратникам.
Таков был этот человек, которого поддерживали близкие губернатору лица.
Их настойчивые уговоры возымели свое действие, и Веласкес назначил Кортеса начальником экспедиции, возложив на него командование флотилией и присвоив звание капитан-генерала.
Кортес достиг цели, к которой неуклонно стремился с той самой поры, как сошел на берег Нового Света: отныне ему не нужно будет рыться в земле, заниматься хозяйством, выгонять на работу индейцев. Он возглавит большую военную экспедицию, будет открывать и завоевывать новые земли, его ждут честь, слава и богатство.
С этих пор Кортес преобразился. Он стал серьезным, целеустремленным, энергично принялся за вербовку добровольцев. В подготовку экспедиции он вложил не только все свое состояние и средства друзей, но и значительные суммы, взятые у купцов и ростовщиков под залог имения.
На добытые деньги Кортес закупил оружие, провиант и лошадей, которые в Новом Свете были очень дороги, а также товары для обменной торговли. Сам он оделся, как подобало капитан-генералу, – купил шляпу с пышными перьями, бархатный камзол с золотыми кистями и галунами, а также приказал изготовить особое знамя из черного бархата с королевским гербом, крестом и надписью, возвещавшей, что сильные верой одержат победу под знаком креста.
Знамя это Кортес повесил над дверьми своего дома, и агенты его принялись за вербовку солдат, щедро раздавая мелкие авансы, а в случае нужды обеспечивая оружием в счет будущей добычи.
– С божьей помощью каждый из нас разбогатеет и вернется домой с грузом золота и жемчуга. На золото, которое мы привезем, можно будет купить пол-Испании. Нет и не будет на свете рыцарей, чья слава способна затмить нашу славу, – любил повторять Кортес.
За короткий срок в экспедицию Кортеса записалось около трехсот добровольцев. Многие закладывали или продавали свои имения и скарб, чтобы вложить деньги в это заманчивое предприятие.
Энергичный капитан-генерал вскоре завоевал огромную популярность и уважение, чему немало способствовали его любезность и тонкое обхождение.
Для экспедиции Веласкес разработал подробные инструкции-предписания. В них главной задачей объявлялась обменная торговля с индейцами, причем подчеркивалось, что конкистадоры «не должны совершать по отношению к индейцам ничего плохого – обращаться с ними как можно ласковее, не обижать их и проявлять человеколюбие».
Такими лживыми, лицемерными фразами конкистадоры прикрывали грабительский характер своих экспедиций. На самом же деле они намеревались содрать с туземцев три шкуры.
Кортесу предписывалось прежде всего помнить о горячем желании испанского короля Карла V обратить индейцев в христианскую веру. Капитан-генерал должен был внушать дикарям мысль о могуществе испанского государя и его божественной власти, призывать их покориться королю и выразить ему свои верноподданнические чувства приличествующими подношениями золота, жемчуга и драгоценных камней, что доказало бы их усердие и снискало бы им высочайшую милость. Все добытое золото и другие драгоценности следовало доставить Веласкесу.
Экспедиции предстояло тщательно обследовать побережье, измерить глубину бухт и устьев рек, разведать природные богатства, завязать отношения с индейскими племенами.
Следует отметить, что в предписании не говорилось об основании новой колонии.
В свое время Кордова привез известие о шести христианах, томящихся в плену у индейцев где-то в глубине страны: по-видимому, то были несчастные спутники Никуэсы. Кортесу вменялось в обязанность найти и освободить их.
Вскоре, однако, подозрительному губернатору пришло на ум, что Кортес опасен для него: слишком смел, независим и энергичен был этот человек, чтобы и впредь оставаться послушным орудием губернатора. Враги и завистники Кортеса не преминули пустить в ход клевету, прибегнув к услугам придворного шута. Они использовали также коварные предсказания астролога, утверждавшего, что Кортес якобы собирается обмануть губернатора. Веласкес решил отстранить Кортеса от должности и назначить командиром Панфило Нарваэса, бывалого воина, участника покорения Ямайки.
Прощание Кортеса с разгневанным Веласкесом (со старинного рисунка).
Отношения между губернатором и Кортесом становились все холоднее, хотя последний и не упускал случая нарисовать Веласкесу заманчивые картины будущего богатства.
Друзья Кортеса предупредили его о намерениях губернатора. Не желая терять вложенные в экспедицию средства и отказаться от заманчивой перспективы, капитан-генерал поспешно привел свою эскадру в готовность и на рассвете 18 ноября 1518 года тайно вывел ее в море, немало удивив всех жителей Сантьяго, которые знали, что корабли еще не взяли на борт необходимые припасы.
Когда весть об этом дошла до Веласкеса, было уже поздно. Вскочив с постели, губернатор верхом помчался в порт, но корабли уже стояли на рейде. От одной из каравелл отчалила шлюпка и приблизилась к берегу. В ней находился Кортес с двумя капитанами и вооруженной охраной. Держась на безопасном расстоянии, капитан-генерал в самых учтивых выражениях принес Веласкесу извинения в том, что вышел в море, не дождавшись его приказа, – эскадра, дескать, должна спешить на поиски новых земель. Не будет ли у губернатора каких-либо распоряжений?
Оставив Веласкеса в бессильной злобе на берегу, Кортес приказал грести обратно к флагманскому кораблю. Затем эскадра вышла в Карибское море и двинулась вдоль берега на запад. Пройдя километров сто, Кортес бросил якорь в порту Макако и реквизировал на королевских приисках, находившихся поблизости, большие запасы продовольствия. Через шесть дней он отправился дальше к порту Тринидад на южном побережье острова.
Там он сошел на берег, приказал поднять свое знамя и приступил к вербовке добровольцев, обещая богатое вознаграждение. Желающих было много. На службу к Кортесу поступило около сотни солдат Грихальвы, вернувшихся с берегов Мексики, среди них несколько знатных идальго, впоследствии сыгравших большую роль в завоевании этой страны. Это были отважный капитан Педро Альварадо и три его брата, идальго Алонсо Авила, Хуан Эскаланте, Кристобаль Олид, Гонсало Сандоваль, Хуан Веласкес (близкий родственник губернатора) и другие.
Здесь Кортес тоже закупил много провианта и оружия. Он не постеснялся даже конфисковать у одного купца целое судно с запасами провианта, выдав ему за это лишь долговое обязательство. Кузнецы дни и ночи ковали для экспедиции наконечники копий и стрел. Конкистадоры обзавелись лошадьми, что для многих было недосягаемой мечтой, в том числе и для нищего идальго Алонсо Пуэртокарреро. Кортес сделал благородный жест: срезал со своего камзола золотые кисти и купил на них боевого коня для бедного идальго. А в Новом Свете лошади в то время стоили от пятисот до тысячи золотых песо. Этим поступком он покорил сердца всех своих солдат. О таком отзывчивом и щедром командире можно было только мечтать! Даже друзья и родственники Веласкеса, которых было немало среди воинов Кортеса, стали горячими приверженцами командира.
Вердуго – правитель и судья города Тринидад, тоже родственник губернатора – получил приказ об аресте Кортеса, но не посмел да и не смог бы выполнить его: слишком много было друзей у Кортеса и врагов у губернатора. По свидетельству Гомары, солдаты буквально носили Кортеса на руках и немедленно разгромили бы весь город, посмей кто-то хоть пальцем тронуть их любимого командира. Сам Кортес только посмеялся над угрозой ареста. Он прекрасно сознавал свою силу.
Затем экспедиция, обогнув западную оконечность острова, двинулась дальше по направлению к Гаване, где ее ожидали завербованные солдаты и оружейные мастера. Кортес намеревался пополнить там запасы провианта, и тщательно проверить состояние орудий.
В Гаване испанцы изготовили также особые панцири индейского образца – стеганые жилеты из толстого слоя ваты, предварительно замоченной в солевом растворе, от чего вата уплотнялась и становилась упругой. Такие панцири были лучшей защитой от стрел, камней и метательных копий, чем железные доспехи. В ватных панцирях стрелы застревали и, потеряв силу, повисали, а от железных отскакивали и могли ранить находившихся рядом солдат. Кроме того, в жарком климате легкие ватные жилеты были намного удобнее тяжелых железных лат.
Приказ об аресте непокорного Кортеса прибыл и в Гавану, однако Веласкес, не веря больше в его исполнение, прислал Кортесу письмо с предложением отложить выход в море и вступить в переговоры. Но попытки губернатора добиться примирения ни к чему не привели. Эрнандо Кортес поднял на флагманском корабле «Санта-Роса» свой штандарт – расшитое золотом черное бархатное знамя с красным крестом, обрамленным расходящимися во все стороны белыми и голубыми лучами, и надписью по-латыни: «Amici, sequamur crucem; si nos habuerimus fidem, in hoc signo vincemus» («Друзья, последуем за крестом; веруя, под сим знаком мы победим».)
Под этим крестом собралось свыше шестисот человек: сто десять матросов, пятьсот пятьдесят три солдата, из них тридцать два аркебузира и мушкетера (мушкеты – старинные тяжелые ружья, заряжавшиеся крупными пулями или картечью через ствол и опиравшиеся на подставки) и четырнадцать артиллеристов с десятью большими и четырьмя малыми пушками (фальконетами), заряжавшимися каменными и свинцовыми ядрами. Остальные солдаты были вооружены копьями, шпагами и арбалетами – большими деревянными или стальными луками с деревянными рукоятками для метания тяжелых стрел. Для тяжелой работы испанцы взяли с собой двести индейцев.
В войске Кортеса было шестнадцать лошадей. Этих животных привозили сюда из Испании, и в колониях они были большой редкостью. Однако Кортесу было хорошо известно, как велика их роль на поле брани. Внезапный удар кавалерии вносил смятение во вражеские ряды.
По сравнению с полчищами индейцев, с которыми испанцам предстояло сражаться, войско Кортеса представляло собой ничтожную горстку. Но нельзя забывать, что испанские солдаты были лучшими воинами в Европе, сильными, отважными, закаленными в бесчисленных боях с маврами на севере Африки, в битвах с итальянцами, французами, немцами и голландцами в Европе. Нищие идальго добывали себе пропитание только мечом, ибо другой труд считался тяжелым и унизительным, заниматься же торговлей и ремеслами им было запрещено. Выносливость, храбрость, упорство в достижении цели, презрение к смерти, беспощадность – вот черты, отличавшие испанских солдат. Во время битвы они своей яростной хваткой и упорством походили на бульдогов. Ни одна армия в мире не могла сравниться с испанцами: они ловко маневрировали, стремительно бросались в атаку, не боялись длительной осады и тяжелой обороны. Доспехи надежно защищали конкистадоров от стрел и копий индейцев, бессильных против стальных толедских клинков. Пушки и ружья, а также лошади, которых индейцы никогда прежде не видели, внушали им суеверный ужас.
У мыса Сан-Антонио – западной оконечности Кубы – капитан-генерал устроил смотр войскам и обратился к воинам с речью, сказав, что эта экспедиция прославит их в веках, что он поведет их в такую обширную и богатую страну, какую европейцы еще и не видывали.
«Вы получите великолепную награду, – обещал им Кортес, по свидетельству его капеллана – хрониста Гомары, – но ее нужно заслужить непрестанным и упорным Трудом. Великие деяния достигаются великими усилиями, и слава никогда не венчает ленивых. Я трудился неустанно и вложил в это предприятие все свое состояние, стремясь единственно к славе – благороднейшей из наград человека. Но если кто-то из вас выше славы ставит богатство, то оставайтесь верными мне, и я сделаю вас обладателями таких сокровищ, какие и не снились нашим соотечественникам! Вы малы числом, но сильны духом; если дух ваш и впредь останется непоколебимым, можете быть уверены, что всевышний, никогда не оставлявший испанцев в сражениях с неверными, защитит вас и теперь, даже если вы будете окружены бесчисленными врагами; наше дело правое, и вы будете сражаться под знаком креста на нашем знамени. Итак, смело вперед и завершим это предприятие со славой!»
Горячая речь командира затронула в грубых сердцах его спутников самые сокровенные струны: честолюбие, алчность и фанатизм. Толпа прожженных разбойников и авантюристов, рассчитывавших, что их ожидают не жестокие битвы и опасности, а легкие победы, ликующими криками приветствовала Кортеса.
В своей хронике Берналь Диас отмечал, что Кортесом руководили более возвышенные стремления и он в своем желании повелевать и властвовать старался походить на Александра Македонского, и речь его была действительно достойна античного героя.
18 января 1519 года флотилия, состоявшая из одиннадцати каравелл, покинула Кубу и взяла курс на Юкатан. Впереди шел флагманский корабль «Санта-Роса», за штурвалом которого стоял убеленный сединами андалузский моряк, прославленный кормчий Антонио Аламинос, водивший корабли в экспедициях Колумба, Понсе де Леона, Кордовы и Грихальвы.
У неведомых берегов
Насилие – не лучший способ исследования незнакомых стран. – Крест в языческом храме на острове Косумель. – Пленные испанцы в джунглях Юкатана. – Враждебная встреча в устье реки Табаско. – Пушки и конница против стрел и камней. – Кто же сильнее – апостол Яков или боевой конь? – Мирный договор.
На пути к Юкатану каравеллы Кортеса настигла страшная буря, какие часто свирепствуют осенью и зимой в Карибском море и Мексиканском заливе. Ураган разбросал корабли в разные стороны (некоторые из них получили серьезные повреждения) и отнес всю флотилию гораздо южнее того места, куда был проложен курс.
Когда буря утихла, корабли соединились у северной оконечности Юкатана, возле острова Косумель, знакомого испанцам по прежним экспедициям.
Кортес, прибывший на остров позднее других, был вынужден строгим внушением умерить горячий пыл конкистадоров, уже успевших во главе с капитаном Альварадо разграбить покинутое индейцами селение и храмы, перебить домашнюю птицу и захватить пленных. Кортес понимал, что насилие и разбой – не лучшие средства для начала обменной торговли с туземцами: испуганные индейцы скрылись в глубине острова.
С помощью переводчика Мельчорехо (индейца, привезенного с Юкатана и знавшего немного испанский язык) Кортес заверил пленных, что пришельцы не будут больше причинять островитянам зло и что их соплеменники могут спокойно вернуться в свое селение.