А Вяземский словно и не живой.
Взял тогда Митька поручика за ворот мундира и по земле потащил из крепости. Тяжело мальчишке - в поручике пудов до пяти, - но тащит. Плачет, но тащит. У самых ворот столкнулся Митька с Суворовым.
- Ты как здесь? - удивился Суворов.
- Да я... - начал было Митька и растерялся. Стоит, вытирает слезы.
Посмотрел Суворов на Митьку, на раненого.
- Поручик Вяземский? - спрашивает.
Митька кивает головой.
- Тот, что крепостную стену первым взял?
Митька опять кивает.
Крикнул Суворов солдат, приказал унести героя. А Митьку подозвал к себе, отодрал за ухо и сказал:
- Беги вон, и чтобы духу твоего тут не было.
МЕДАЛЬ
Два дня и две ночи просидел Митька в санитарной палатке, у постели поручика Вяземского. На третий день поручик пришел в себя, признал Митьку. А еще через день пожаловал в палатку Суворов.
Узнал Митька Суворова - спрятался. Поручик было привстал.
- Не сметь! Лежать! - крикнул Суворов. Подошел к постели Вяземского. - Герой! - сказал. - Достоин высочайшей награды. - И спрашивает: - А где твой денщик?
- Так я, ваше сиятельство, отправил его в Рязанскую губернию, отвечает Вяземский.
- Давно?
- Давно.
- Так, - говорит Суворов. - Дельно, хорошо, когда офицер исправен. Похвально. А то ведь вралей у нас - о-о - сколько развелось!
- Так точно, ваше сиятельство! - гаркнул поручик и думает: "Ну, пронесло!"
А Суворов вдруг как закричит:
- Солдат гренадерского Фанагорийского полка Дмитрий Мышкин, живо ко мне!
Притаился Митька. Не знает, что и делать. А Суворов снова подает команду.
Выбежал тогда Митька:
- Слушаю, ваше сиятельство! - и отдает честь.
Улыбнулся Суворов.
- Дельно, - говорит, - дельно! - Потом скомандовал "смирно" и произнес: - За подвиг, подражания достойный, за спасение жизни российского офицера, жалую тебя, солдат гренадерского Фанагорийского полка Дмитрий Мышкин, медалью!
Подошел Суворов к Митьке и приколол медаль.
Митька стоит, руки по швам, не знает, что и говорить.
А Суворов подсказывает:
- Говори: "Служу императрице и отечеству".
- Служу императрице и отечеству! - повторяет Митька.
- Дельно, - говорит Суворов, - дельно! Добрый из тебя солдат будет!
Потом повернулся Суворов к Вяземскому, сказал:
- Думал я тебя представить к высочайшей награде, а теперь вижу: зря думал. Негоже себя ведешь, поручик: приказа не выполняешь, командира обманываешь.
Покраснел поручик, молчит. И вдруг блеснули хитринкой глаза, и выпалил:
- Никак нет, ваше сиятельство!
- Что - никак?
- А как же я мог приказ выполнить, - говорит Вяземский, - коль дороги назад не было?
- Ай-яй! Не было? - переспросил Суворов. - Может, и вралей не было?
- Дорога солдату домой, - ответил Вяземский, - через Измаил ведет. Нет дороги российскому солдату домой иначе!
Посмотрел Суворов на поручика, крякнул, ничего не ответил. А через несколько дней пришел приказ простить Вяземскому дуэль с Дубасовым и отправить назад, в Питер. Видать, понравился ответ поручика Суворову.
Простились поручик и Митька с армией. И ехали они опять через всю Россию на перекладных от самого Черного до Балтийского моря. И снова менялись тройки, снова летели версты, снова проносились села и города.
Митька сидел гордый и медаль щупал. Солдат с войны ехал.
ПРОЩАЙ, ВЯЗЕМСКИЙ!
- Митька, друг ты мой, никогда тебя не забуду, никому не отдам! говорил Вяземский.
Появился вскоре у поручика новый товарищ - капитан Пикин. Взглянул Митька на капитана: глаза навыкате, нос клювом, губы поджаты, на всех смотрит косо и даже ходит не как все, а как-то боком, правое плечо вперед.
Соберутся, как бывало, у поручика приятели. Все смеются, кричат. А капитан сядет в стороне, молчит, не улыбнется. Начнут офицеры про политику спорить, про дела государства говорить, заведут речь о мужиках: мол, неспроста мужики волнуются, так и жди нового бунта. А капитан спорящих прервет, скажет: "Мало с них шкуру дерут! Мало помещики порют - вот и распустились мужики! Вон Митька твой - и не поймешь, где холоп, где барин".
Заговорят офицеры про войну, про Измаил, Суворова вспомнят. А капитан и здесь слово вставит: "Суворов выскочка, счастливый, в сорочке родился. Вот и везет".
"И чего это терпит его поручик?" - думает Митька. А терпел Вяземский капитана потому, что любил Пикин играть в карты. Уж никто не хочет, а капитан играет. На картах они и сдружились.
Как и раньше, собираются у поручика молодые офицеры, да только Митьке уже перестали казаться хорошими прежние вечера. Митька уже и на дудке играет не так охотно, и вино разносит с опаской. Боялся Митька Пикина: чуял, что беда от него пойдет.
Так оно и случилось.
Сели как-то офицеры играть в карты. Вошли в азарт. Играли до полуночи и все проигрались. В выигрыше был лишь один капитан Пикин. Разошлись другие по домам, а капитана поручик не отпускает.
- Играй, - говорит, - еще.
- Как же с тобой играть, - отвечает капитан, - ты уже все проиграл!
А поручик:
- Нет, играй.
Отказывается Пикин.
- Играй, - настаивает поручик. - В долг, - говорит, - играть буду.
- Нет, - возражает Пикин, - в долг не играю, хватит.
Понял Митька, что дело плохим кончится, подошел к поручику, говорит:
- Барин, спать пора.
А поручик резко оттолкнул Митьку и опять к капитану:
- Ставлю мундир!
Ну, и снова проиграл Вяземский. Вошел поручик в еще больший азарт. Смотрит по сторонам, на что бы еще сыграть.
А Митька опять подходит, говорит:
- Барин, спать пора.
Посмотрел поручик на Митьку, блеснул в глазах огонек, и вдруг говорит капитану:
- Вот на Митьку ставлю.
Митьку словно огнем обожгло.
А капитан Пикин снова сдает карты и приговаривает:
- Что ж, Митьку так Митьку. Вот он у меня узнает, кто холоп и кто барин!
Сыграли, и снова проиграл поручик.
- Митька! - закричал Пикин. - Собирай свои вещи, да медаль смотри не забудь. Будешь у меня при медали сапоги чистить.
Митька не отозвался.
Встал капитан, вышел на кухню: смотрит, а Митьки не видно.
Вбежал Вяземский:
- Митька!
Никто не отзывается.
- Митька! - снова закричал поручик.
А Митьки словно и не было.
Ушел Митька.
Смотрит Вяземский - только дверь на улицу слегка приоткрыта да лежит в углу забытая Митькой дудка.
Глава четвертая
ДОБРЫЙ БАРИН
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
Третий день кривой Савва жил в Питере. Привез Савва из Закопанок соленые огурцы, продавал ведрами.
- Огурцы соленые! Соленые-моченые! Кому соленые? - надрывал он глотку.
Да только мало кто покупал. Огурцов на базаре и без того хоть пруд пруди.
На четвертый день с самого утра Савва опять стоял около своих кадок отмерял огурцы. А рядом с бочками лежала большая краюха хлеба. Савва по куску от нее отламывал и ел. Вдруг видит - чья-то рука тянется к краюхе хлеба. Схватил он руку. Обернулся - мальчишка. Посмотрел - Митька.
Признал и Митька кривого Савву - растерялся.
- Жив! Ить те жив! - вскричал Савва. - Ух, радость-то какая! А мы тебя похоронили. Еще в тот год узнали, что ты от господ убег. А потом сказывали: уже по весне нашли в лесу замерзшего мальчишку. Так мы думали... Ан нет, жив-таки!
И рассказал Савва Митьке и про отца, и про мать, и про всю Закопанку.
- Жизнь-то в Закопанке совсем расстроилась, - говорил Савва. Распродали господа мужиков. Старосту Степана Грыжу - так и того продали. А родителев твоих, - говорил Савва, - сосед, князь и енерал Юсуповский, купили. Помещик-то у них добрый. А наши-то господа совсем разорились. Лесок, что по ту сторону речки, продали. Землицу, что от старой баньки шла, тоже продали. И из дворовых всего два человека осталось - девка Маланья да я. Кривой - никто не берет. Эхма, было времечко! - закончил свой рассказ Савва. - Другие нонче пошли времена.
- А вы тут чего, дядя Савва? - спросил Митька.
- Как - чего? Я теперь на месяц кажин раз в Питер езжу. Барыня посылают. Пшено вожу, редьку, огурцы. Оно дороже выходит... Да ты о себе расскажи, о себе.
Митька рассказал.
- Ить дела! - проговорил Савва. Потом подумал, сказал: - Митька, завезу-ка я тебя до родителев. Вот уж радость будет! А там, глядишь, князек ваш тебя и выкупит. Вот и заживете все вместе!
Всю дорогу Митька только и думал, что об отце и матери.
Ехали по талому снегу. Бурлили ручьи. Светило солнце.
И Митьке было легко и радостно.
- Дядя Савва, - спрашивал Митька, - а кот Васька жив?
- Жив, жив, - отвечал Савва. - Чего ему не жить!
- Дядя Савва, а барин, он добрый, выкупит?
- Выкупит, - отвечал Савва. - Вот крест - выкупит!
Как и обещал, привез Савва Митьку домой.
- Аксинья! - позвал. - Аксинья! Принимай гостя.
Выбежала Аксинья, увидела Митьку, онемела от счастья. А потом как заголосит, как заплачет! Схватила Митьку, целует...
- Ох ты, мой родненький! - причитает. - Похудал... Ох ты, мой ненаглядный.
Вышел Кузьма, посмотрел на сына, признал не сразу.
- Что стоишь? - крикнула Аксинья. - Чай, сын прибыл... Митя, Митенька! - и снова заголосила.
На шум выбежал кот Васька. Посмотрел на Митьку, мяукнул; подошел, выгнул спину, задрал хвост и стал тереться о Митькины ноги.
- Признал, признал! - воскликнул Савва. - Ить ты, паршивец, признал!
А Митька стоял, вытирая рукавом намокшие глаза. И не знал, плакать или смеяться.
Митька был счастлив.
БЛАЖЕННЫЙ
Князь Гаврила Захарович Юсуповский был генералом русской армии. Под Фокшанами генерал получил тяжелое ранение в голову, вышел в отставку и поселился в своем новгородском имении. Занялся генерал хозяйством. Усадьбу привел в порядок, дом перестроил. Накупил дворовых, тягловых мужиков прикупил. Выписал садовника из Питера и повара. И пошло генеральское хозяйство в гору. Барин был добр. Мужиков не обижал, на пасху и рождество гостинцами баб одаривал, а в день святого Гаврилы раздавал всем по пять копеек медью и бочку браги выкатывал.
Только стали мужики вскоре замечать за барином какие-то странности. Забываться стал временами, на себя всякое наговаривал. То возьмет в рот кинжал, бегает по двору и кричит: "Турок я! Турок!" То положит на порог голову и заплачет: "Пугачев я, Емелька, рубите мне, вору и разбойнику, буйную голову!" А еще, когда грянет, бывало, гром, бледнел барин и начинал шептать: "Война, война, снова турка в поход идет!"
В день приезда Митьки побежал Кузьма к князю, бросился в ноги.
- Не откажи, барин! - просит. - Уж пожалей, откупи сынка у графа Гущина!
Рассказал Кузьма генералу про Митьку, стоит на коленях, просит.
- Вот оно как! - удивился генерал. - На войне, говоришь, был?
- Был, был! - зачастил Кузьма. - Медаль с той войны привез.
- Ме-даль? - протянул генерал.
Приказал князь привести к нему Митьку.
- Падай, падай барину в ножки! - подталкивает Кузьма Митьку.
А Митька по-солдатски отбил шаг, подошел к генералу и докладывает:
- Солдат гренадерского Фанагорийского полка Дмитрий Мышкин прибыл!
У Кузьмы от удивления скула отвалилась. "Ну, все испортил", - решил.
Оказывается, нет. Взглянул генерал на Митьку, сказал: "Вольно". Потом обошел вокруг Митьки, осмотрел со всех сторон, медаль пощупал и ответил: "Ладно. Откуплю".
Кузьма бросился целовать барскую руку. А генерал вдруг как закричит: "Не трожь, не трожь, сейчас взорвется!" Отскочил Кузьма, стал неловко кланяться и пятиться к выходу.
- Что с ним, тять? - спросил потом Митька.
- Блаженный, - ответил Кузьма.
И вот снова живет Митька в родительском доме. И снова помогает отцу и матери.
А вечером все соберутся в светелке. Отец что-то стругает, мать веретено крутит. А на печи сидит кот Васька и, как прежде, смотрит на Митьку хитрым взглядом. И всем хорошо. И мирно трещит лучина, и от каждого вздоха, словно живое, колышется яркое пламя.
КАРТЫ
Неделю Митька прожил спокойно, а потом вызвал его к себе барин.
- Давай, - говорит, - играть в карты. Я тебя этому искусству враз обучу.
Вначале стал генерал Митьке карты показывать.
- Это, - говорит, - двойка, это тройка, это семерка. Так что старше, - спрашивает, - двойка или семерка?
- Семерка, - отвечает Митька.
- Правильно, - говорит генерал. - Молодец!
Потом стал объяснять картинки.
- Это, - говорит, - валет, это дама, это король. Кто старше?
- Король, - отвечает Митька.
- Правильно, - говорит генерал. - Ну, дело у тебя пойдет.