...Вахтанга в машине не было. Жерар осмотрел машину, сказал:
- Слушай, кажется, он и пистолет мой прихватил... здесь лежал, под сиденьем... Куда он пошел?
Даниэль молчал, в растерянности оглядывался по сторонам. И вдруг Жерар увидел на ветровом щитке небольшой клочок бумаги, взял его, вылез из машины:
- Смотри, что я нашел... Тут по-русски... Ты понимаешь по-русски?
Даниэль взял клочок бумаги, с трудом разобрал в прозрачном свете фонаря неровные буквы русского алфавита:
"ДРУЗЬЯ, ПРОЩАЙТЕ. Я УШЕЛ. МНЕ ВОЗВРАЩАТЬСЯ НЕКУДА. Я ПОЛЮБИЛ ВАС ВСЕМ СЕРДЦЕМ. ВАХТАНГ".
Даниэль смял в кулаке бумажку:
- Че-ерт! Где же его искать? О Бог мой, где его искать!?
- Что он написал? - спросил его Жерар.
- Он стреляться ушел, понимаешь? Стреляться! - Даниэль завертел головой по сторонам, бросился к бульвару на набережной, закричал на бегу:
- Вахта-а-анг! Вахта-а-анг!
Жерар наклонился к собаке, вертевшейся рядом, проговорил:
- Давай собака, ищи Вахтанга! Ищи! Вахтанга!
Овчарка прыжками помчалась следом за Даниэлем и последним тяжело побежал Жерар...
...Вахтанг действительно был на бульваре. Он сидел на лавочке в тени громадного дерева, и в темноте его почти не было видно. Он смотрел на ночной Дунай, на катера, освещенные гирляндами лампочек. Бульвар пустынен, с улицы доносился рокот автомобилей. Он смотрел на Дунай, и рука с пистолетом лежала на колене, и другой рукой поглаживал пистолет, и лицо его было спокойным...
...Лишь на мгновение мелькнула перед ним Кура, стиснутая горными кручами, и древний монастырь на вершине горы... старые улочки Тбилиси... Лишь на мгновение... Вахтанг тряхнул головой, приходя в себя, медленно перекрестился, медленно произнес фразу по-грузински, переложил пистолет из левой руки в правую, передернул затвор и приставил пистолет к сердцу. Прошла секунда, другая... и вдруг из темноты послышалось частое громкое дыхание, и перед ним выросла овчарка с разинутой пастью и вываленным языком. Она остановилась, как вкопанная, и завиляла хвостом, и гавкнула совсем негромко, словно, радовалась встрече. И из черной глубины бульвара Вахтанг услышал протяжные крики друзей:
- Вахта-а-анг! Вахта-а-анг!
...Жерар, Даниэль, Вахтанг медленно шли по бульвару, и Жерар громко возмущался:
- Как ты мог решаться на такое, не посоветовавшись с нами, сукин ты сын! После всего, что мы пережили на войне! В этом проклятом концлагере! И остались живы! Я думал, самый дурацкий народ на свете - это славяне!
При этих словах Даниэль усмехнулся, покачал головой, сказал:
- Слышал бы это Владимир...
- А, оказывается, есть еще более сумасшедшие люди! Грузины!
- Перестань... - тихо сказал Вахтанг.
- Почему ты не можешь вернуться домой? Что это за тайны такие? Почему я не смогу понять?
- Потому что ты француз, - за Вахтанга ответил Даниэль.
- Отдай мой пистолет, - сказал Жерар. - Это наш общий пистолет, - Вахтанг впервые улыбнулся, взглянув на него.
- Черт с вами! Я решил, как мы будем жить дальше! - махнул рукой Жерар.
- Решил без нас? - улыбнулся Даниэль.
- А вы все равно ничего не смыслите в жизни на западе. И потому слушайте меня! Мы будем путешествовать! Поедем во Францию, потом в Италию, потом в Южную Америку...
- А деньги? - спросил Даниэль.
- Нам будут давать взаймы, - подмигнул ему Жерар. - Решено! Завтра я еду во Французскую миссию и разузнаю, как нам легче всего проехать во Францию.
- Боюсь, ничего не выйдет... - вздохнул Даниэль.
- Почему?
- Я хочу на родину...
- Ну вас к черту! И слушать ничего не хочу! Мы не для того каждый день подыхали в концлагере! Теперь надо держать жизнь за горло! Вот так! - он сжал здоровенный кулачище. - И не распускать нюни!
...Они лежали в постели, и лунный свет освещал полутемную спальню. Владимир - на спине, с закрытыми глазами. Элиза, приподнявшись на локте, смотрел а на него, гладила кончиками пальцев по обнаженной груди, осторожно поцеловала в лоб, щеку. Ее волосы упали ему на лицо. Она улыбнулась и прошептала:
- Володья... за столько лет я впервые счастлива... Господь услышал мои молитвы...
Он вдруг открыл глаза и посмотрел на нее в упор:
- Что тебе нужно, чтобы ты всегда была счастлива?
- Ты... - она смущенно улыбнулась.
- А еще?
- Еще... немного... совсем немного денег, чтобы мы могли жить вместе... она наклонилась и поцеловала его, но Владимир не ответил на поцелуй, смотрел на нее в упор:
- Сколько тебе нужно денег?
- Я же сказала... совсем немного...
Владимир вскочил с постели, вытащил из-под кровати саквояж, раскрыл его и начал швырять на кровать пачки банкнот:
- На! Все бери! Хватит тебе? Хватит? Элиза в страхе смотрела на пачки, на саквояж, на дне которого лежал пистолет.
- Что ты делаешь, Володья?
Он разогнулся, тяжело дыша, пошел к столику у окна, пошарил рукой в поисках пачки сигарет. Налил рюмку, выпил, спросил:
- У тебя нет сигарет?
- Ты все выкурил... Ты очень много куришь, Володья...
- Подожди, я скоро вернусь... - и он вышел из номера...
...Улица перед отелем пустынна. Проезжали редкие автомашины, полыхали рекламные вывески. Владимир медленно шел по улице. Спрашивал у редких прохожих:
Прошу прощения, вы сигарет не продадите?
Прохожие испуганно прибавляли шагу, отвечая "а ходу:
- Извините, не курю...
Другие совсем не отвечали. Владимир зябко поежился. И вдруг заметил патруль. Трое русских солдат и офицер в гимнастерке. На груди офицера и солдат поблескивали ордена и медали. Владимир нетвердыми шагами направился к ним.
- Ребята... здорово, ребята, - проговорил он пьяноватым голосом. Папиросы не будет, а? Сто лет не курил папирос
Солдаты посмотрели на лейтенанта. Тот секунду помедлил, потом достал из кармана широких галифе пачку "Казбека", протянул Владимиру, щелкнул зажигалкой. Владимир жадно затянулся, выпустил дым, проговорил улыбаясь:
- Вот это табак... настоящий табак, а? Вы откуда воюете, ребята?
- От Сталинграда, - ответил лейтенант.
- А какой фронт?
- Сначала Воронежский, потом третий Украинский...
- А на Кубани летом сорок второго не были?
- Нет, - ответил лейтенант.
- А-а, то-то и оно, что не были... А на Кубани было... интересно, ребята... оч-чень интересно... - Владимир жадно курил, стоял перед патрулем, покачиваясь, в расстегнутой на груди рубашке с закатанными рукавами. Спасибо, ребята...
- А вы кто? - после паузы спросил лейтенант.
- Как кто? - пожал плечами Владимир. - Ч-человек... Я че-ло-век и больше ничего... Дайте еще папирос, а? Я заплачу, - он начал шарить по карманам, но денег не нашел.
Лейтенант вынул из пачки несколько папирос, положил их в карман гимнастерки, а пачку протянул Владимиру
- Ребята... - хмельно улыбнулся Владимир. - Вы золотые ребята... Жаль, вас не было на Кубани в сорок втором... Спасибо, ребята...
Он все так же стоял, покачиваясь и дымя папиросой, а патруль уходил по улице. Солдаты о чем-то переговаривались с лейтенантом, оглядываясь на Владимира. И вдруг они резко повернули обратно, быстро подошли:
- Эй, как вас? Документы предъявите, пожалуйста.
- Что вы, ребята... Какие документы? - пьяно улыбнулся Владимир и вывернул пустые карманы. - Откуда у меня документы?
- Вам придется пройти с нами в комендатуру, - сказал лейтенант, а один из солдат стянул с плеча автомат.
- Да что вы, ребята... - Владимир хотел уйти, но второй солдат встал у него за спиной и тоже снял с плеча автомат.
И в это время у обочины тротуара резко, с визгом затормозил черный "майбах", из него выскочил Жерар, подбежал к Владимиру и солдатам. Оттолкнув лейтенанта, Жерар схватил Владимира за плечо приставил его к стене дома.
А в "майбахе" сидели в напряжении Даниэль и Вахтанг, один держал наготове автомат, другой - пистолет.
- Руки за голову! - скомандовал Жерар, наставив пистолет Владимиру в затылок, и начал обшаривать его карманы. Обернувшись к растерянным солдатам и лейтенанту, Жерар быстро сказал:
- Я инспектор военной полиции, господа! Этого человека мы давно ищем! Это опасный преступник! Спасибо за помощь, господа! В машину! Быстро! - приставив пистолет к спине Владимира, Жерар повел его к машине, открыл дверцу и втолкнул внутрь.
Затем забрался сам. Даниэль выжал газ, и машина сорвалась с места. Солдаты и лейтенант растерянно смотрели ей вслед.
- Я так и думал, что этому сукиному сыну захочется поговорить со своими соотечественниками! - зло говорил Жерар. - Один уже поговорил и решил застрелиться! Теперь этот! Ну что с вами делать, а?
- Я еще не говорил со своими соотечественниками, - усмехнулся Даниэль.
- Попробуй. Наверное, побежишь топиться в Дунае. К черту, давайте в отель, я спать хочу!
- Я вышел за сигаретами...-оправдывался Владимир. - Шел и шел... Спрашивал, а никто не дает... А потом патруль...
Машина свернула за угол и приблизилась к отелю с другой стороны улицы. И вдруг Даниэль резко нажал на тормоз. Они увидели, что к отелю подкатили две полицейские машины, из них выскочили полицейские и побежали в отель, на ходу доставая пистолеты.
Даниэль медленно отъехал назад, проговорил:
- Кажется, это за нами...
- Выключи фары, - приказал Жерар, - слушай, а твоя певичка - шустрая бабенка! Пока ты ходил за сигаретам, она успела донести в полицию. Вместо того, чтобы любить ее, как следует, ты, наверное, напугал ее до смерти...
- Мог заявить и портье, - сказал Даниэль, - или хозяин отеля.
- Ну что ж, раз вы не захотели жить в номерах, где останавливался Гиммлер, Геринг и прочая сволочь, теперь будете жить под мостом... - вздохнул Жерар.
- Как порядочные люди... - улыбнулся Вахтанг.
- Мы не против, - тоже улыбнулся Даниэль, - боюсь, твоя собака будет возражать.
- И машину придется бросить, - сказал Владимир, - наверняка нас ищут по этой машине.
- О, Владимир, ты бываешь удивительно догадлив! - сказал Жерар...
...Ранним утром друзья сидели в парикмахерской, каждый в своем кресле, и четверо парикмахеров тщательно брили их.
У входа в парикмахерскую, привязанная к водосточной трубе, сидела овчарка в ожидании хозяина.
- Мне надоело в этом дурацком городе, - сказал Жерар, - давно пора отсюда сматываться.
- Угу, - не поворачивая головы, ответил Владимир.
- Давно пора, - глядя на себя в зеркало, сказал Даниэль.
- Я мечтаю об этом, - добавил Вахтанг.
- Как вы можете так говорить про Вену, господа! - развел руками и грустно улыбнулся пожилой парикмахер. - Вена - это... сказочный город. Это город музыки и любви!
- Это город воров и спекулянтов, - ответил Жерар.
- Это город певичек - предательниц, - добавил Владимир.
- Это город тоски и смерти, - сказал Вахтанг.
- Последние четверо честных людей уедут из этого города сегодня же! решительно заявил Даниэль...
- ...Поймите, мадемуазель, это очень приличные люди, - говорил по-французски Жерар, облокотившись о дубовую перегородку, за которой сидела миловидная девушка. Ее большие серые глаза внимательно смотрели на Жерара.
- Но кто они, эти люди? - улыбаясь, спросила она.
- Неважно. Они мои друзья - этого достаточно. Они хотят поехать во Францию, и я должен им помочь. Поймите, мадемуазель, у меня никого нет, только эти друзья...
- Но кто они такие? Как их фамилии?
- Фамилии? - Жерар растерянно смотрел на девушку. - Я не знаю их фамилий... Мы обращаемся друг к другу по именам.
Девушка засмеялась, затем вновь стала серьезной.
- Они военнопленные, - нахмурившись, сказал Жерар, - мы вместе сидели в концлагере.
- Нужно обратиться в репатриационную комиссию. Кто они по национальности?
- Русский, поляк и грузин.
- Грузин? - девушка удивленно вскинула брови.
- Вы никогда не была в Грузии? Это... это прекрасная... удивительная страна! Она находится... но это неважно... Я не видел ничего более экзотического и прекрасного, чем Грузия! Клянусь вам! А какой там народ! Ах, какой там народ! Ах, какой прекрасный народ эти грузины!
- И что же, ни один из них не хочет ехать на родину? - перебила его девушка. Жерар замолчал, опустив голову. Девушка добавила после паузы. - Мне вы можете сказать. Я ведь тоже была в концлагере. Почти два года...
- Неужели, мадемуазель?! - Жерар вскинул голову, тревожно посмотрел на нее. - Значит, вы знаете, что это такое?
- К сожалению... - вздохнула девушка.
- А почему вы не едете во Францию?
- Пока мы говорим о ваших друзьях, - опять улыбнулась она, - фамилий, которых вы не знаете.
- Понимаете, мадемуазель, они тоже одинокие, неприкаянные люди... И нам не хотелось бы расставаться. Потому что единственное, что осталось у нас в этом мире, - это мы сами... Понимаете, мадемуазель, мы сами...
...Владимир, Вахтанг и Даниэль прогуливались с собакой в сквере напротив французской миссии, поглядывали на подъезд. Собака все время рвалась с поводка, тащила Даниэля вперед. Владимир и Вахтанг заметно отстали. Вахтанг глухим голосом рассказывал по-русски:
- Отца объявили врагом народа в апреле... а третьего мая арестовали. Он был большой дирижер, в Грузии его знали все... Как дирижер может быть врагом народа, скажи, а? - он иногда вскидывал голову, и его горячие черные глаза с болью смотрели на Владимира. - Третьего мая арестовали, а уже двадцать пятого мая отказались принимать передачи. Потом матери по секрету сказали, что его уже расстреляли... Даже суда не было, ты можешь это понять? Мне пришлось уйти из консерватории. Сестренку Манану из художественной школы выгнали. Ах, как она хорошо рисует, если б ты видел! Брат Леван хотел в институт поступить даже документы не взяли... - Вахтанг время от времени замолкал, словно набирал сил.-Два года работал учителем в музыкальной школе - тоже выгнали. Сын врага народа не может обучать детей. Но ведь я их музыке обучал, а не политике! гнев и горечь сверкнули в глазах Вахтанга. - Ты знаешь, Володя, я все думал, думал... Дома думал, потом на фронте, потом в лагере... Ты знаешь, не на классы людей делить надо, не на сословия, а... на честных и подлых, на злых и добрых, понимаешь?
Владимир усмехнулся, пожал плечами. А Вахтанг продолжал, с силой выговаривая слова:
- Есть люди - от Бога, а есть люди от дьявола... они везде есть, Володя... Сколько прекрасных, замечательных людей погубили, оклеветали, растоптали... Они даже прекрасную идею в страшное оружие превратили... В оружие против самих людей... Послушай, Володя, как могут близкие не верить друг другу, а? Чтобы сын отцу не верил, брат сестре! А они так сделали! Отец - враг народа, да? И старший сын пошел воевать и в плен попал, хорошо, да?
- Ну-да, лучше некуда... - нахмурился Владимир.
- Я не за себя боюсь, Володя, я новое горе всей семье принести не хочу, понимаешь, да? И домой так хочется - сердце горит. Как тут быть, а? Уж лучше "пропал без вести".
- Не думаю, что для них это будет лучше, - вновь нахмурился Владимир.
- А по-другому как? Застрелиться? Как я докажу, что не сам в плен сдался? Что меня почти мертвого взяли? А ты как докажешь?
- Но не все же такие! - почти крикнул Владимир. - Не все!
- Не знаю...
- Сволочи... бей своих, чтоб чужие боялись. Это мне особист в полку говорил... Жерару что! Ему вся Европа - родной дом! И Даниэль проживет, устроится... А мы? Мы же сдохнем тут! Без родины! Сдохнем, как рыбы без воды! Нет, надо возвращаться, а там будь, что будет...
- Как возвращаться? - Вахтанг смотрел на него горячими, тоскливыми глазами.
- Не знаю... А может, плюнем, а, Вахтанг? И пойдем шататься по Европам? Мы вчетвером не пропадем! - гибельный восторг светился в глазах Владимира. - А если пропадать - так с музыкой!
- ...А вам не надоело жить в этом паршивом городе? - спрашивал Жерар. Неужели вам никуда не хочется поехать?