Когда я поднялся, на шоссе, то увидел, что площадка вокруг люка очищена и оцеплена спецназовцами. БМВ и Жигуленка нет, их оттащили к обочине дороги. Ольги тоже нет, зато на асфальте лежат два трупа, рядом стоит Мухин и еще несколько офицеров.
— А вот и проводник, — увидел меня майор и подошел ко мне. — Что произошло?
— Мы нашли, кого вы просили. Была перестрелка. Там в туннеле негде спрятаться, вот и досталось…
Мухин кивает головой.
— Сейчас с нами поедешь, все опишешь…
— Хорошо. Только у меня машина там… в конце… коллектора.
— Знаю, потом подкинем.
Я и Оля работаем в одном конструкторском бюро, поэтому, когда на следующий день я явился на работу, то меня сразу же вызвал к себе начальник отдела. Милейшая Антонина Петровна, красивая, полноватая русская женщина, лет тридцати шести, руководит отделом уже лет пять. Не скажу, что она талантлива, но дело свое знает и с людьми ладит.
— Что там у вас произошло, Коля? Мне мама Оли звонила…
— Нас попросила милиция помочь осмотреть туннели…
— Опять вы за свое. Я Оле говорила раз десять, не бабье это дело таскаться по грязным подземельям. Дальше, что?
— Нарвались на того, кого искали и в перестрелке ранили Олю.
— Опасно? Куда ранили?
— По моему в лицо.
— А куда ее отвезли?
— Не знаю.
— Как не знаешь? Девушку ранили, куда то увезли, а он ничего не знает.
— Я потом водил милицию в коллектор, помогал вытаскивать тела и еще долго допрашивали… не успел…
— Говоришь, тела. Значит там были убитые?
— Да, Антонина Петровна.
— Ладно, иди… Постой. Мама Оли сказала, что она лежит в больнице Антоненко.
— Я понял.
— Иди.
К Ольге меня не пустили, зато попался врач, который делал ей операцию.
— Вы ей кто? — сразу он спросил меня.
— Знакомый, мы с ней работаем вместе.
— Понятно… и что вы хотите?
— Как она там?
— Жить будет, кости срастутся.
— Говорить то будет?
— Слушайте, молодой человек, если бы вы сказали, что вы ее муж, жених хотя бы, я бы воспринял это вполне естественно, но когда приходят с работы ее коллеги и интересуются будет ли у нее дефект речи, это… просто ненормальность какая то.
— Чего вы раздражайтесь? Я переживаю, потому что, она была первой и приняла пулю на себя. Поэтому часть вины чувствую за собой.
Врач уже с интересом смотрит на меня.
— Понимаете, молодой человек, девушка она… крепкая, хорошая фигура, возможно будет прекрасной матерью, а вот с лицом, конечно, природа подкачала. Поэтому такие как вы и не замечаете ее наверно, чувствуете только коллегу, сотрудницу, а я уверен, ей хочется другого. Вот вы пришли от коллектива, вежливо узнали о ее здоровье, речи, пару раз потом принесете подарки, там фрукты… соки, а дальше…., она опять будет с вами на работе, все затихнет и будет по старому. Как вы думаете, это справедливо?
— Нет…
— Я тоже так думаю.
— Но может чем то ей помочь. Вот вы врач, скажите, можно ей заодно с лечением, сделать пластическую операцию, изменить нос, лицо?
— Можно. Для этого нужно две вещи. Ее согласие и деньги.
— Сколько денег?
— Три тысячи долларов.
— Так поговорите с ней, попросите у нее согласия.
— А деньги, она может дать деньги?
— Наверно нет. Как я знаю, они живут не богато, только мама и она.
— То-то и оно.
— Хорошо, я поищу их.
— Это уже другой разговор. Когда найдете деньги, позвоните вечером мне домой.
Доктор пишет на листке бумаги свой телефон и передает мне.
— До свидания, молодой человек, — пожимает на прощание он мне руку.
Я вышел от него в отчаянии. Где мне взять эти деньги, даже если я продам машину, это не та сумма, которая нужна.
В течении дня обзвонил и обегал друзей, но кроме трехсот долларов ничего не мог собрать.
Прошло три дня. Я все же пошел в больницу Антоненко, узнать, как Ольга. Она уже не в реанимации и лежала в общей палате. Пол лица перебинтовано и говорить мы могли только через карандаш.
— Тебе что-нибудь нужно? — спрашиваю ее.
"Нет" — пишется в ответ.
— Тебе в отделе все посылают привет, желают выздоровления.
Она старательно выводит на бумаге каракули.
"Куда ты дел мое снаряжение?"
— Какое? Тебя сюда привезли в куртке и штанах.
"А пояс? Там у меня много инструментов, веревки еще…"
— Это все валяется там, в тоннеле.
"Коленька, прошу тебя достань. В поясе нож, папин подарок. Все что осталось от него."
— Хорошо, спущусь.
После работы, поехал в Юго-западный район, опять в тот же чертов коллектор, где произошли все последние события. В этой зловонной трубе идти одному неприятно, но уже привычка, отработанная годами позволяет мне не бояться даже того, что увижу. Вот и переход в туннель. Свет от фонаря высвечивает на стене всю трагедию того парня, что стрелял в нас. Вот я дошел до пересечения, мы свернули сюда… А ведь этот тип пошел по этому отводу, когда вернулся от коллектора. Откуда же он пришел? Изучаю все углы перекрестка. Ага, он в темноте запутался и пер с этой стороны тоннеля. Ладно, сейчас найду Ольгины вещи и потом посмотрю, откуда он топал. Пояс, каска и веревки валялись почти на проходе. Ботинок одного из спецназовцев, тащивших тело убитого, протопали по поясу, оставив на нем грязный след. Нож отца Ольги весьма симпатичен, с широким синеватым лезвием и чуть скривленной ручкой из слоновой кости, сидел в кармашке пояса. Я все хозяйство закидываю на себя и ради любопытства все же протопал до места, где был убит неизвестный. Вот и темное пятно высохшей крови, но что это… на стене след руки… второй. Он обрывается на месте трагедии. Значит парень возвращался и нарвался на нас. Я тогда пошел в глубину тоннеля, читая все события по стене. Через триста метров от места трагедии, тоннель преграждается железной дверью. Здесь полно следов на пыльном железе, но увы… засов с той стороны и пробиться дальше невозможно. Стена у дверей оголена от пыли и я понял, он здесь сидел. Фонариком высвечиваю на бетонном полу, под петлей двери, пакет, завернутый в полиэтилен. Осторожно его разворачиваю. Это кожаный кошелек, в котором небольшая пачка долларов и российских рублей. В одном из кармашков маленький ключик, с затейливой резьбой бороздок и маленькой железной биркой с номером 37, прикрепленной кольцом к проушине. Потом, на свету разгляжу, все богатство засовываю в карман. Иду обратно, вот и пересечение. Испачканная стена указывает, что парень пришел от туда. Вот и отводы на люки, но они слева, а он шел чувствуя в темноте только правую сторону. Стоп… здесь все обрывается и отвод в колодец с правой стороны. Я ползу вверх по ступенькам скоб. Осторожно приподнимаю люк и вижу край тротуара, рядом застывшие колеса машины. Уже вечер и свет от фонарей и рекламы прикрывает припаркованный грузовик. Скидываю люк и вылезаю наружу. Это полу пустая улица, где даже мало движущегося транспорта. Так вот как забрался этот тип в коллектор, от сюда. Мне не хочется возвращаться в туннель, я закрываю люк и начитаю тут же у капота грузовика стягивать с себя амуницию и брезентовую одежду. Все заворачиваю в куртку и обматываю Ольгиной веревкой, получился вполне приличный тюк.
В кошельке оказалось тысяча триста долларов и восемьсот рублей, эти деньги я решил приобщить в помощь Ольге. Итого, вместе с трестами долларов от друзей, получается тысяча шесть сот.
Антонина Петровна внимательно смотрит на меня.
— Ты кажется хотел со мной поговорить?
— Да. Антонина Петровна, купите у меня машину.
У нее брови полезли вверх от такого предложения.
— Машину?
— Ну да, мой «москвич». Мне не хватает денег.
— Чего ты там еще придумал?
— Я говорил с врачом, лечащим Ольгу и он предложил сделать пластическую операцию Ольге, но естественно за деньги. Мне не хватает тысяча четыреста долларов, вот я и хочу продать машину.
Она задумчиво смотрит на меня.
— Я поговорю с мужем, он мечтает о машине, но твой «Москвич», не новый, сам понимаешь, не дороговато будет…?
— Отец, перед смертью, сменил движок, так что она этого стоит, бегает как молодая и без ремонта.
— Хорошо, я тебе сегодня вечером позвоню.
— У меня еще к вам просьба. Никому не говорите, что я собираю деньги для Ольги.
— Договорились. Не скажу.
— Тогда я пошел.
К врачу я позвонил вечером.
— Але. Вы помните меня, у нас с вами был разговор по поводу вашей пациентки раненной в челюсть.
— А… Это вы, молодой человек, помню, помню… Так что вы решили?
— Я заплачу вам три тысячи долларов.
— Это не мне, это другому врачу, но я рад, что вы согласились. Что же приносите деньги в четверг, я вас познакомлю с Ириной Владимировной, прекрасный врач, она и будет заниматься с вашей знакомой.
— Но вы мне обещали подготовить Ольгу, поговорить по душам.
— Уже, поговорил. Она, в принципе, согласна и даже согласна, если ей лицо закажет тот, кто платит деньги.
— А сказали ей чего-нибудь по поводу того, кто дает деньги?
— Нет. Как вы решите, так мы и скажем.
— Скажите, что нашелся фонд благотворительности, который оплатит ей эту операцию.
— Боитесь себя раскрыть?
— Не хочу…
— Ладно, до четверга, молодой человек, несите деньги.
Днем на работу мне позвонили. Это была Валя.
— Колька, привет. Рой, просил тебе сообщить, на Карманной улице произошел провал. Рухнул асфальт, воронка метров пять, слава богу никто не пострадал, но прибывшие пожарные и другие службы города, определили, что видели в земле толи лазы, толи какие то проходы. Ты не сможешь после работы съездить туда и проверить, куда идут эти норы?
— Постараюсь. На Карманной, говоришь?
— Да там. Коль, возьми меня с собой?
— Это опасно, неизвестные норы самые плохие, если сводов нет, то обоих засыпать может.
— Я тебя подстрахую…
— Хорошо. А как отреагирует на это Рой?
— Он в принципе тоже согласен, но ждет твоего решения.
— Ну и хитрая же ты, Валька.
— Значит, договорились. Когда встречаемся?
— В шесть тридцать…
На Карманной улице все перегорожено. У провала трудятся рабочие, вытаскивая обломки асфальтовых плит. Валя уже здесь, в брезентовой одежде, стоит на краю воронки, увидев меня, машет рукой.
— Николай, чего так долго?
— Машины нет, вот и… своим ходом добираюсь.
— А где машина?
— Продал.
— С ума сошел. Сейчас без колес просто невозможно жить.
— У тебя то нет колес, но ты живешь…
— Я же женщина, мне можно.
— Понятно. Так что здесь у нас?
— Смотри, — она пальцем водит по провалу, — видишь, под кирпичной кладкой проход, а с другой стороны, прямо в стене, отверстие, но… непростое. Видно продолжение этого прохода, но его засыпало.
Я разглядываю окружающие дома, с левой стороны улицы хрущевские пятиэтажки, с правой — старые кирпичные постройки.
— Пойдем под кирпичный свод.
— А почему не туда? — Валя кивает в противоположную сторону.
— Там постройки пятидесятых годов, проход наверняка разрушен.
— А за домами?
— Может быть и есть продолжение, но это будет уже другая история. А сейчас полезли сюда.
К нам подходит крупный мужик в каске.
— Вы чего здесь крутитесь? — грубо спрашивает он.
— У меня разрешение, — отвечает Валя, — мы должны обследовать причину провала и проверить нет ли еще каких каверз в земле… Вон видите лаз…
— Да…, что то есть.
— Сейчас полезем туда.
Мужик с сомнением потирает пальцем щеку.
— Ну, давайте, только быстрей, через два часа будем засыпать песком…
— Постараемся управиться. Коля, давай поспешим.
Я запрыгиваю в яму, скидываю вещь мешок и, развязав его, начинаю натягивать амуницию землероя…
Это была странная галерея. Свод ее был полукругом, выложен из старого обоженного кирпича, но размер не соответствовал обычным тоннелям. Надо было осторожно ползти по пыльной выкладке красноватых плит, иногда задевая спиной потолок. Фонарь высвечивает небольшую горку земли. Верхняя часть выкладки лопнула и чуть просела.
— Валя, — тихо говорю я, — Валя…
— Что? — эхом отдается сзади.
— Здесь опасный участок. Ползи по миллиметру.
— Понятно.
Трогать свод нельзя, громко кричать тоже, иначе рухнет, так рухнет. Я не дыша, осторожно раздвигаю по бокам горку земли и начинаю еле-еле двигаться. Только прошел опасный участок, как фонарь высветил провал. Это был огромный подвал выложенный из кирпича, опирающийся на солидные столбы из того же материала, ровно расширяющиеся к верху полукругом. На полу пирамиды… ядер, да, да настоящих пушечных чугунных ядер, разных размеров. Здесь целый склад этого барахла. Я встал и сделал первые шаги, стараясь не задеть ровные кладки. Вползла в подвал Валя и с удивлением стала оглядываться.
— Что же это такое?
— Хранилище боеприпасов.
— Какой ужас. Неужели это все с порохом?
— Не знаю. Давай посмотрим дальше.
Склад абсолютно сухой, но я никак не могу понять, зачем этот узенький туннель, по которому мы ползли, прорыт сюда. Фонарь высвечивает дверь на массивных кованных петлях. Я подхожу к ней и дергаю за ручку. Не поддается, тогда прикладываюсь посильней и тут раздается ужасный визг и скрип.
— Ой, что это? — подпрыгивает сзади Валя.
— Все заржавело.
За дверью новый подвал, но весь забитый, сложенными в штабеля, небольшими дубовыми бочками. Недалеко несколько бочек толи разбиты, толи развалились и бугорки черного порошка выступают вокруг деревяшек.
— Валя, здесь, по моему, порох.
— Боже ты мой, да если это взорвется, пол Москвы не будет.
— Будет, это даже на ближайших зданиях не отразится, видишь какой свод.
— А где же выход?
— Пошли от сюда, поищем в другом месте.
Опять возвращаемся в склад ядер и ощупываем светом стены.
— Есть, — кричит Валя. — Вот дверь.
Но дверь не поддается, видно старый замок намертво заржавел внутри. Я беру свою фомку и начинаю кончиком раскачивать щель. Что то хрустнуло в дверях и я ее с ужасным шумом открыл. За дверью каменная кладка стены, судя по всему в один ряд.
— Валечка, этот склад давно замурован.
— Как же он замурован, мы то к нему пролезли.
И тут мне в голову ударила мысль.
— Валечка, ты не помнишь по карте, что с той стороны, за Карманной улицей?
— Дома.
— А за ними?
— Там парк.
— В парке водоем есть?
— А как же, от Москвы-реки канал к нему прорыт.
— Все понятно. Мы ползли по пожарному тоннелю, строители того времени предусмотрели отвод к воде. В случае чего, этот склад можно было утопить.
Она недоверчиво хмыкает.
— Когда здесь загорится, нужно сбегать к задвижке водоема, открыть ее…, да это же время… Все должно уже взлететь на воздух.
— Я понимаю, телефона не было, но наверно были какие-нибудь звуковые сигналы, а может световые. Пошли-ка от сюда.
Опять ползем по узкому тоннелю обратно.
Бригадир уже психует наверху.
— Вы мне срываете, график. Машины с песком вон стоят. Уже префект звонил…
— График придется сорвать, а машинам подождать долго… Там пороховой склад.
— Чего? — недоуменно смотрит на меня мужик.
— Склад, говорю, пороховой. Звони лучше в МЧС, археологам и своему префекту.
— Это вы, правда, ребята?
— Правда.
Бригадир испарился. А мы с Валей уселись на обломок асфальта.
— Сейчас начнется…, - говорит Валя.
— Не сейчас, но начнется.
Через час начался бедлам. Яму окружили военные, к нам спустился полковник и какой то гражданский.
— Чего вы там нашли, ребята? — спросил военный.
— Старый пороховой склад и массу ядер к пушкам.
— Шутите?
— Нет, серьезно.
— Это где?
— В районе этих кирпичных строений.
Я показываю им в стену ямы.
— Хорошо, я сейчас пошлю туда саперов.
— Только осторожно, там есть опасная зона.
— А вы сможете их провести?
— Смогу.
В этот склад я прополз еще дважды, сначала притащил саперов, потом археологов. Валя не стала участвовать в этой операции и быстренько смоталась.