- Что вам надо? - спросила безутешная вдова.
- Я принес постановление правительства, о передаче ордена Победы вашего мужа в Гохран.
Тут отец вытащил где то перепечатанное постановление.
- Леша, Леша, - завыла вдова, - здесь пришли за орденом.
Из соседней комнаты в пижаме вышел холеный молодой человек. Он небрежно взглянул на постановление.
- Ну если надо, так и отдай.
- Господи, за что же нам такие несчастья, - завыла женщина.
- Вы извините, я сейчас.
Молодой человек ушел в комнаты и вскоре явился с коробочкой ордена и лентой. Отец не торопясь взял, открыл коробочку, посмотрел номер.
- Да, он. Вот распишитесь на квитанциях, что сдали орден под таким номером.
- Мама, распишись ты, - просит молодой человек.
Вдова расписывается.
- Один экземпляр квитанции вам, другой в дело. Сержант, - обращается отец ко мне, - примите ценности.
Он передает мне коробочку с лентой. Я запихиваю все в портфель. Потом вдавливаю две нитки в пластилин и, вытащив из кармана печать, выдавливаю на пластилиновой поверхности герб Советского Союза.
- Вы уж извините нас, - говорит отец. - Сами понимаете...
- Ничего, ничего, - говорит Леша, провожая нас до двери.
- Мне хочется есть, - раздается с дивана.
- Сейчас поедим.
Складываю каталоги и иду на кухню. Хорошо хоть Инка все приготовила и не надо ничего делать. Я подогреваю кастрюли, раскидываю на столе тарелки.
- Ты сидеть можешь? - кричу через коридор.
- Наверно могу.
Возвращаюсь в комнату, подбираю с дивана еще вялое тело и тащу на кухню. Там усаживаю на стул и подвигаю к столу. Она ест аккуратно, не торопясь.
- Ты всегда такой?
- Какой?
- Молчаливый.
- Тебе скучно?
- Мне хочется услышать человеческий голос.
- Ты только что слышала его по телевизору.
Она опять миниатюрно пережевывает пищу.
- Значит я спала неделю?
- Не знаю, может и неделю. В институте Бехтерева есть человек, который спит несколько лет.
- Я хочу видеть маму.
Наверно у ее матери будет шок, когда она увидит дочь, а потом, как дочь объяснит матери, почему она жива и кто ее вытащил из могилы? Милиция копать начнет и нам с Толей будет крышка.
- Через день ты на нее можешь взглянуть.
- Разве ты не отвезешь меня к ней совсем?
- Нет.
- Почему?
- Здесь две причины. Первая, как твоя мать вторично переживет шок и неизвестно, что из этого получится. Вторая, как я объясню милиции, почему выкопал тебя из земли.
Она пьет молоко и руки ее чуть дрожат.
- Ты сказал, что я могу взглянуть на нее. Объясни мне, как ты это представляешь?
- Через два дня, девять дней после твоей...., во общем, мы приедем на кладбище и ты увидишь маму и всех родственников у своей могилы.
Молоко расплескалось у нее в руках.
- Отнеси меня на диван.
Я опять отношу ее в комнату.
Соня спит на диване. Теперь надо продумать, как расправиться с Сорняком.
Когда она проснулась, я только что вернулся из магазина.
- Ты куда ходил?
- На улицу. Хлеб купил.
Я занялся уборкой квартиры и только приблизился к дивану, как Соня спросила.
- Можно мне тебе задать вопрос?
- Пожалуйста.
- Я все думаю, почему ты выкопал меня? Ты знал, что я живая?
- Нет, не знал. Я даже сначала не хотел ехать на кладбище, но мой друг уговорил. Сказал, что видел как хоронят молодую девушку, а в руках у нее необыкновенная старая библия. Эта библия тебя и спасла.
- Где она?
Я достаю из полки железное чудо с камнями, кладу ей на колени. Она даже не раскрывает ее, а гладит руками. Слезы пробегают по щеке. Мне надо ее отвлечь.
- А кто такой Сережа?
- Сережа? Это мой парень. Мама все хотела, что бы я вышла замуж за него.
- Ты его любила?
- Не знаю. Так нравился, что то в нем хорошее есть. Может быть и люблю.
- Отец есть?
- Да, но папа с нами не живет. У него другая семья.
- Ты училась?
- В университете, окончила второй курс, - она сделала паузу. - Скажи, а почему ты один живешь?
- Отец с матерью умерли, а женщина, которую я любил, ушла к другому.
- Вася, а ты кем работаешь?
- Токарем.
- Токарем? Не вериться.
- Почему?
- У тебя столько книг и потом я видела, как ты с ними работаешь.
- Значит есть токаря с отклонением. Сейчас пойдем мыться.
- Не хочу.
- Что значит, не хочу?
Я стягиваю с нее одеяло и начинаю ее раздевать. Сил сопротивляться у Сони нет, но она визжит и ругается.
- Насильник..., бандит..., гробокопатель...
Взваливаю ее голое тело на руки и несу в ванну. Там сполоснув как следует, приношу обратно в комнату на кровать. Она уже не кричит, даже когда растираю полотенцем, закрыла глаза и сжала губы. Натягиваю на нее свою рубашку.
- Когда поднаберусь сил, - вдруг сказала она, - я тебе глаза выцарапаю.
- Замечательно. А если ты еще будешь ругаться, отшлепаю по одному месту.
ВОСКРЕСЕНИЕ, 18 АВГУСТА
В воскресение Соня пыталась встать. Слабые ноги подкашивались.
- Чего смотришь? Помоги мне дойти до туалета.
Я опять беру в охапку и несу туда. После завтрака она долго дулась, потом не выдержала.
- Дай что-нибудь почитать.
- Что ты хочешь?
- Все равно.
Я даю ей книгу Томаса Манна о Генрихе Четвертом.
Меня увлекает история некоторых великих исторических личностей. Не с точки зрения знаний, а с точки зрения наживы. Я интересуюсь, где они захоронены, разорены ли могилы, хоронили при параде или нет, что за награды они заработали в своей жизни? Вот и сейчас изучаю знаменитого палача времен Анны Иоановны, его превосходительство генерала Ушакова, "великого инквизитора", начальника тайной канцелярии. С ним еще начинал заниматься мой отец, но трагические обстоятельства не позволили ему закончить это дело. Похоронен генерал в Александро-Невской Лавре. Из воспоминаний статс секретаря Леонтьева, служившего у графа Кайзерлинга, сохранилась интересная запись.
"... С приходом к власти Елизаветы, ненависть дворян и их челяди обратилась против прислужников Бирона. Даже их могилы топтали, а каменные плиты разбивали и разбрасывали во все стороны. Особенно пострадали: генерал Ушаков, генерал Собинов, дворяне -прислужники Зубовы, а также много немцев. Только через год разрешили родственникам восстановить памятники, но могильными плитами прикрыли предполагаемые места, так как уже трудно было установить места настоящих захоронений. Да и кладбище уже разрослось, а старых планов не сохранилось..."
Ушаков, весьма интересная личность. Много наград, много подлости и зверств против своих соплеменников. Прошлым летом я облазил всю Лавру, нашел плиту генерала, поднял кладбищенские архивы и... только мог предположить, что тело его лежит где то рядом, может быть в полутора метрах от плиты, почти вплотную с могилой графа Свиридова. Ушаков, по свидетельству его современников, похоронен при полном параде, имеет много наград - немецких и российских орденов. Его гроб помещен в узком каменном подземном склепе на двоих, но второго гроба нет, так как ни один из родственников не захотел быть похоронен с ненавистным в России генералом, да и могилу тогда уже не могли найти.
В этом году я хотел все таки добраться до Ушакова.
- Ты что изучаешь? - спрашивает Соня.
- Читаю про дворян времен Анны Иоановны.
- Ого. Расскажи мне чего-нибудь.
- Хорошо. Слушай... У фаворита императрицы, Бирона, был верный слуга из русских дворян, генерал Ушаков... Это не тот знаменитый флотоводец адмирал Федор Федорович, а начальник пыточных камер и страшных застенков...
Я рассказываю ей три часа о том времени, о пытках, убийствах и заслугах начальника тайной канцелярии. Когда кончил говорить, она спросила.
- Это все ты нашел сам?
- Сам.
- Зачем мне врешь, что ты токарь?
- Действительно, я работаю в цехе токарем.
Соня не верит, но стала относиться ко мне более уважительно. Вечером уже не ругалась, а дала себя спокойно вымыть и легла спать.
ПОНЕДЕЛЬНИК, 19 АВГУСТА
Я ухожу на работу. Соня проснулась и следит за мной.
- К тебе придет соседка Ира, - говорю я ей, - покормит тебя, поможет во всем. Я тебя перетащу на диван. Чтобы не скучала, подвину телевизор и дам книги.
- Принеси книги про Ушакова, того, о ком говорил вчера.
- Хорошо. Я Ире сказал, что ты моя сестра, пожалуйста, не рассказывай ей, как ты мне досталась. Просто, приехала к брату и почувствовала себя плохо.
Она кивает головой.
Начало недели. Рабочие как не доспаны. Пришел трясущийся Кардан.
- Денисыч, душа горит...
- Я то причем здесь.
- Мы там нашли какую то банку с жидкостью. Посмотри, можно к ней приложиться.
- Где твоя банка?
- Я сейчас.
Через пять минут он приносит полиэтиленовую канистрочку, я выплескиваю часть пойла в стакан и рассматриваю эту жидкость на свет. Пахнет как спирт, чуть отдает сивухой.
- Вода есть?
- Сейчас принесу. У тебя есть еще стакан?
Кардан услужливо бежит в туалет за водой. Смешиваю жидкости и вижу, что мутной взвеси нет. Это наверняка метиловый. Этиловый с сивушными маслами сразу белеет как молоко.
- Кардан, это метиловый спирт. Яд. Его пить нельзя.
- Да что ты говоришь? Ребята пробовали, говорят нормальный спирт.
- Кто пробовал?
- Да, Дубок, но он немного, только на язык.
- Пусть твой Дубок, сейчас выпьет два литра воды, иначе ему будет плохо.
- Иду.
Кардан подхватил канистрочку и побежал в темные закоулки цеха, где собирались пьянчужки.
- Да вылей всю эту гадость, пока какой-нибудь идиот все таки не выпил, - кричу ему вслед.
В конце дня захожу к начальнику цеха.
- Мне нужно взять завтра день за свой счет...
- Что так?
- Девять дней надо справить, одной родственницы.
- Чего то я не помню, чтобы ты на похороны не ходил?
- Тогда забыли пригласить, а сейчас спохватились.
- Хорошо, иди. Скажи табельщице, что я разрешил.
В кабинет врывается дядя Федя.
- Начальник, беда, там четверо помирают.
Мы бежим на сварочный участок, там уже полно народа. Четверо мужиков нелепо скорчились на полу, пятый, схватившись за глаза, сидит и стонет в углу.
- Скорую вызвали? - орет начальник.
- Уже едут.
Я обращаю внимание на знакомую полиэтиленовую канистрочку. Эх, Кардан, Кардан, что ты наделал? Кстати, а где он сам? В одной из скорчившихся жалких фигурок, вижу его. Значит мне не поверил.
Соня уже выглядит веселее.
- Знаешь, я уже могу переставлять ноги.
- Давно пора.
- Ты бесчувственный...
- Наоборот. Я понимаю, как тебе неприятно, когда тебя таскают в туалет, теперь это будешь делать сама.
Она сжимает губы от негодования.
- Я прочла кое что про Ушакова. Почему ты им заинтересовался?
- Не могу тебе сказать...
- А я с удовольствием проглотила книгу о дворе Анны Иоановны.
- Я тоже. Ты не забыла, завтра мы едем на кладбище.
Соня сжалась на диване.
- Не забыла.
Она затихает.
ВТОРНИК, 20 АВГУСТА
С раннего утра, я помогаю Соне одеться. Нашел старые узкие брюки, одел ей свою рубашку. На пару носков натянул кеды.
- Ну как? - тревожно спрашивает она.
- Плохо. Брюки короткие.
Достаю расческу, причесываю ей волосы, потом стягиваю их в кичку назад и заматываю резинкой.
- Извини, помады нет, пудры тоже. Придется ехать так. Впрочем, тебе это не к чему.
- Только не неси меня до машины. Лучше поддержи.
- Конечно...
Я еду на своем "москвичишке" прямо по аллее кладбища. Развернуться невозможно, еду впритирку, слева и справа оградки или могилы. Недалеко от памятника какому то герою социалистического труда останавливаюсь.
- Посмотри направо, - говорю Соне, сидящей на заднем сиденье.
Она прильнула к окну. В узком проходе оградок видно несколько человек. На их лицах не видно скорби. Они пьют по очереди водку и о чем то оживленно беседуют. Молодой парень держит под руку девушку и вместе с ней хохочет. Пожилая женщина в черной шляпке укоризненно выговаривает мужчине, размахивая руками. Еще несколько мужчин и женщин, а так же девчат и парней организовали несколько групп и собираются уже уходить. Как только первая пара вошла в проход, я медленно отъезжаю и двигаюсь до конца аллеи. У забора крошечная площадка, где с трудом, подмяв мусорные бачки, мне все же удается машину развернуть. Мы едем обратно.
Опять останавливаемся у памятника. Уже никого нет.
- Я хочу посмотреть это место, - заявляет Соня.
- Может не надо?
- Надо.
Помогаю ей вылезти из машины и довожу до ее могилы. К крестику привинтили фотографию, с нее цветная Соня смотрела на Соню живую.
- Они бросили меня, - вдруг взрывается она. - Я им совсем не нужна...
Ее лицо утыкается мне в грудь и тело вздрагивает от плача.
- Пошли от сюда, мне страшно.
- Молодой парень, это был Сережа?
- Да. Он стоял с моей верной подругой. Мама с папой были. Дедушка только не приехал. Остальные родственники и с института
- Немножко окрепнешь, я тебя отвезу к матери.
- Нет. Не надо, она уже отрезала меня из жизни.
- Ты же так хотела к ней вернуться.
- Теперь не хочу. Я хочу начать новую жизнь.
- Хорошо. На какую фамилию тебе доставать паспорт?
- Если ты не против, у тебя будет новая сестра. По моему, ты так сказал Ире.
- Учиться будешь дальше?
- Хотела бы, да не знаю как?
- У меня есть знакомый ректор, только в институте механики и оптики, хочешь я устрою тебя туда.
- А как же документы?
- Надо взять переводку и выписку из университета, с указанием, какие предметы ты сдала, а в ВУЗе покажем твой новый паспорт и заявим, что вышла замуж и поменяла фамилию.
- Я согласна сейчас на все.
СРЕДА, 21 АВГУСТА
В цехе напряженка. Завтра похороны отравившихся рабочих. Меня вызывают к начальнику цеха. В его кабинете майор милиции.
- Василий Денисович, - говорит начальник цеха, - вчера всех в цеху допрашивала милиция, но тебя вчера не было, поэтому они пришли поговорить с тобой сейчас.
Я киваю головой.
- Василий Денисович, - начинает майор, - позавчера утром, к вам на рабочее место пришел Борис Григорьевич...
- Это кто?
И тут я вспомнил, что Кардан это кличка, а у него было еще имя и фамилия.
- Извините, продолжайте, - опомнился я.
- ... Он с вами о чем говорил?
- Он просил провести анализ жидкости, которую он где то нашел.
- Так прямо и анализ?
- Я во общем то химик и по некоторым признакам еще могу как то охарактеризовать пробу.
- Что же дальше?
- Я определил, что это метиловый спирт и спросил его, кто его принял. Он ответил, что Дубок... то есть Дубков, лизнул его на пробу. Тогда погнал его к нему с просьбой откачать водой...
- И все?
- Все.
- Почему вы не убрали канистру к себе? Почему вернули ее Дубкову? спросил меня начальник цеха.
- Я потом, когда увидел его мертвым, понял, что он мне не поверил. Кто то другой убедил его в обратном.
Они оба молчат. Потом начальник спрашивает майора.
- Вы моего зама будете привлекать?
- Буду.
- Идите, Василий Денисович, на свое рабочее место.
Мы с Толей сидим на кухне. Соня смотрит телевизор в комнате и чтобы она нам не мешала, я прикрыл двери.
- Толян, я хочу копнуть могилу генерала Ушакова в Лавре. Ты не хочешь мне помочь?
- Василий, я всегда с тобой и всегда тебе помогу.
- Нужно еще двое надежных рабочих. Там грунт жесткий, может еще придется сдвигать большие каменные плиты, наших сил не хватит.
- Я найду. Заплати им и все будет в порядке. Когда идем?