- Думаешь, это произошло на самом деле? - рассмеялся я. - Эта история с потопом?
- Конечно же, господин. Это была кара Господня грешному миру.
Я смотрел на ливень.
- Тогда кто-то очень сильно нагрешил, чтобы вызвать этот дождь, - беспечно ответил я.
- Это не ты, господин, - преданно ответил Кутберт.
- Для разнообразия, - ответил я, всё еще улыбаясь. И отец Кутберт был прав - нам нужен был ковчег. Мне следовало бы послать Осферта с семьями и всеми пожитками к Темезу, чтобы найти корабль, а мы бы присоединились к нему. Путешествие к Честеру отняло бы кучу времени, но оказавшись в море, мы были бы в безопасности от преследования. А еще лучше было бы держать корабль на Сэферне, к югу от Глевекестра, но после моей схватки с Кнутом я стал слишком слаб, чтобы даже подумать о таких вещах.
- Значит мы просто продолжим двигаться вперед, господин? - спросил Кутберт, своим тоном подразумевая, что последнее, чего бы он хотел, так это еще один день тяжелой поездки сквозь ливень.
- Я не уверен, что мы сможем, - сказал я, и спустя пару мгновений зашлепал по мокрой траве и поднялся на низкий вал, чтобы увидеть, что форт теперь почти превратился в остров. В полумраке рассвета я видел лишь воду. Реки вышли из берегов, а дождь по-прежнему лил. Я смотрел, как медленно светало, и услышал мяукающий звук и, обернувшись, увидел, что отец Кутберт последовал за мной и теперь заплутал, стоя по щиколотку в воде и тыкая вокруг длинным посохом, который использовал, чтобы найти дорогу.
- Что ты делаешь? - спросил я. - Ты не видишь, так зачем же пошел сюда?
- Я не знаю, - печально ответил он.
Я забрал его на потрепанный непогодой крепостной вал.
- Да и смотреть тут не на что, только потоп.
Кутберт оперся на посох, пустые глазницы глядели на север.
- Ты когда-нибудь слышал о святом Логине?
- Никогда.
- Иногда его еще зовут Лонгином, - добавил он, как будто это могло освежить мне память.
- Что же он сделал? Проповедовал хорькам?
- Насколько я знаю, нет, господин, хотя возможно. Это был слепой солдат, что вонзил копьё в бок Господа нашего, когда тот висел на кресте.
- Почему слепому солдату дали копьё? - обернулся я к Кутберту.
- Не знаю. Так уж вышло.
- Продолжай, - поощрил я. Мне были скучны рассказы о святых: как они вешали плащи на солнечные лучи или воскрешали мертвых, или превращали мел в сыр. Я бы поверил в эту чепуху, если бы увидел хотя бы одно из этих чудес, но потворствовал отцу Кутберту. Я любил его.
- Он не был христианином, - сказал священник, - но когда ударил копьём, немного крови Господа нашего попало ему на лицо, и он прозрел! Исцелился! И стал христианином.
Я улыбнулся, ничего не сказав. Дождь падал вертикально, ни дуновения ветра.
- Логин исцелился, - продолжил отец Кутберт, - но также был проклят. Он ранил нашего Спасителя, и проклятье значило, что он не умрет никогда.
- Вот так проклятье, - прочувственно ответил я.
- Он до сих пор жив, господин, и каждый день получает смертельную рану. Может быть, ты сражался с ним! Может, в тот день ты нанес ему смертельную рану, и каждую ночь он ложится умирать, и копье, которое он применил против Господа нашего, находится рядом и излечивает его.
Я понял, что он рассказывает мне эту историю, потому что хочет помочь. Я молчал, глядя на несколько торчащих над водой кочек. Скот столпился на одном из таких пригорков. К основанию вала прибило утонувшего ягненка, и первые вороны уже рвали его шерсть. Изуродованное лицо отца Кутберта повернулось ко мне. Я знал, что он скажет, но всё равно спросил:
- Так что ты предлагаешь?
- Оружие, что нанесло рану, может и исцелить её, - ответил он.
- Но копьё Логина не ранило его, - указал я.
- Логин ранил сам себя, когда его копьё пронзило бок Христа, господин. Он ранил всех нас. Ранил человечество.
- Запутанная история, - сказал я. - Стал христианином, но был проклят? Умирает каждый день, и всё же живет? Копье лечит его, хотя и не ранило?
- Господин, - отец Кутберт упрашивал меня, - найди тот меч, что ранил тебя. Он исцелит.
- Ледяная Злоба.
- Он должен существовать!
- О, он существует, - ответил я. Я предполагал, что с поля битвы меч унес один из воинов Кнута. - Но как я его найду?
- Не знаю, - ответил Кутберт, - я только знаю, что ты должен. Он говорил так искренне, и я знал, что его слова исходят от преданности. Он не первый, кто предположил, что клинок, который меня ранил, может и исцелить, и я в это верил, но как я найду один-единственный меч в целой Британии? Меч Кнута, думал я, находится в руках врага, и этот враг использовал его, чтобы причинять мне боль. Имелись заклинания и заговоры, которые могли это сделать. Это древняя магия, древнее, чем христианское колдовство Кутберта, магия, что вела к истокам времён.
- Я поищу его, друг мой. Теперь иди, нет нужды мокнуть под дождём.
Я отвел его обратно в дом.
А дождь так и не остановился.
Как и враги.
Наводнение загнало нас в ловушку. Телеги, которые Осферт взял в Фагранфорде, не могли проехать дальше, по крайней мере, пока не спадет вода, да и я не хотел от них отказываться. В них загрузили всё наши ценности. Кроме того, даже если мы всё же выберемся на возвышенность, то на открытой местности нас поймают всадники, которые, как я знал, нас ищут. Лучше оставаться в римском форте, где на данный момент мы были в безопасности. Наводнение означало, что к нам можно пробраться только с севера, а обойти с фланга невозможно.
Тем не менее, остаться, значило пригласить врага нас отыскать, и когда воды потопа высохнут, на нас смогут напасть с востока, запада и севера, и потому я отправил троих молодых воинов на восток. Сначала они должны были ехать на север, следуя по римской дороге, построенной на небольшом возвышении, но даже в этом случае вода поднималась намного выше стремян, а когда они достигнут низких холмов, то повернут на восток. Они должны были найти людей Этельфлед.
- Скажите им, что Этельред умер, - напутствовал их я, - и что Эрдвульф пытается стать лордом Мерсийским. И попросите прислать сюда людей.
- Ты затеваешь мятеж, - обвинил меня Осферт.
- Против кого? - вопросил я.
Он заколебался и наконец предположил:
- Против Этельреда?
- Он мертв.
- Мы этого не знаем.
- Так что бы ты мне предложил сделать? - задал я тот же вопрос, что и в Сирренсестре, и снова у него не нашлось ответа. Он не пытался мне противостоять, а, скорее, как и его отец, был человеком, что пёкся о законности. Бог, по его мнению, будет поддерживать правое дело, и Осферта грызла совесть, когда он пытался выяснить, что правильно, а что нет, и, по его мнению, обычно являлось правильным всё то, что поддерживает церковь.
- Предположим, что Этельред всё ещё жив, - надавил я, - даёт ли это ему право помочь Этельхельму уничтожить Этельстана?
- Нет, - признал он.
- Или выдавать Эльфвинн замуж за Эрдвульфа?
- Она его дочь. Он может делать с ней всё, что захочет.
- И у матери нет права голоса?
- Этельред - лорд Мерсийский, и даже если бы им не был, то муж - глава семьи.
- Тогда почему ты покрываешь чужую жену? - спросил я его. Он выглядел ужасно несчастным. Бедняга, подумал я о борьбе, в которой он разрывался между любовью к Ингульфрид и неодобрением распятого бога. - И если Этельред мертв, - задал я еще один вопрос, чтобы ему не пришлось отвечать на первый, - что это оставляет Этельфлед?
Он по-прежнему выглядел несчастным. Этельфлед приходилась ему сводной сестрой, и он любил ее, но его также преследовали нелепые требования его бога.
- По традиции, - тихо сказал он, - вдова правителя уходит в монастырь.
- Ты этого для неё хочешь? - гневно спросил я.
От вопроса он вздрогнул.
- А что еще она может поделать? - вопрошал он.
- Занять место своего мужа.
- Она может править Мерсией? - уставился он на меня.
- Можешь предложить кого-нибудь получше?
- Но женщина не может править!
- Этельфлед может.
- Но... - начал он и замолчал.
- Кто лучше? - потребовал я.
- Её брат?
- Эдуард! А что если Мерсия не захочет находиться под властью Уэссекса?
- Она уже под ней, - ответил он, что на самом деле являлось правдой, хотя каждый делал вид, что это не так.
- А кто будет лучшим правителем? Твой сводный брат или твоя сводная сестра?
Какое-то время он молчал, но Осферт всегда был справедлив:
- Этельфлед, - наконец признал он.
- Она и должна править Мерсией, - твердо сказал я, хотя это произойдет, только если я смогу уберечь её дочь от брачного ложа Эрдвульфа и таким образом удержать Уэссекс от поглощения Мерсии.
И что было маловероятно, потому что ближе к полудню, когда дождь, наконец, стал слабеть, с запада пришли всадники. Сначала только один всадник на небольшой лошади, которую он осадил на вершине холма по ту сторону затопленной долины. Он посмотрел на нас, затем пришпорил лошадь и исчез из виду, но через несколько мгновений на горизонте появились шесть всадников. Потом еще десять или одиннадцать, трудно было сказать точнее, потому что они рассеялись, чтобы исследовать долину реки и найти место для переправы.
- Что теперь будет? - спросила моя дочь.
- Они не могут причинить нам вред, пока не спадет вода, - сказал я, потому что сейчас имелся только один узкий путь, чтобы приблизиться к старой крепости, а у меня было более чем достаточно людей, чтобы его удержать.
- А когда вода спадет?
- Тогда начнутся трудности, - скривился я.
Стиорра держала в руке мешочек из овчины, который теперь протягивала мне. Я посмотрел на мешочек, но не взял его.
- Где ты это нашла?
- В Фагранфорде.
- Я думал, он сгорел вместе со всем остальным.
Я многое потерял, когда христиане сожгли мои постройки.
- Я давно это нашла, еще до того, как Вульфхед сжег дом, и хочу научиться ими пользоваться.
- Я не знаю, как, - ответил я, взял мешочек и развязал шнурок. Внутри лежало два десятка палочек из ольхи: тонких, отполированных, не длиннее предплечья. Палочки для гадания, принадлежавшие матери Стиорры, что могли предсказывать будущее. Гизела знала, как их толковать, но я так и не познал эту тайну. - А Гелла знает?
- Никогда этому не училась.
Я повертел тонкие палочки, припоминая, что с ними делала Гизела.
- Сигунн тебя научит, - сказал я. Сигунн была моей женщиной, ее, как и служанку Стиорры, захватили при Бамфлеоте. Сигунн находилась среди женщин и детей, которых привел сюда Осферт.
- Сигунн знает, как читать руны? - с сомнением спросила Стиорра.
- Немного. Она говорит, что нужно практиковаться. Практиковаться и грезить. Я высыпал палочки обратно в мешок и печально улыбнулся. - Они как-то предсказали, что ты станешь матерью королей.
- Таково было пророчество мамы?
- Да.
- А руны не лгут?
- Твоей матери они никогда не лгали.
- Тогда эти люди не причинят нам вреда, - сказала Стиорра, кивая в сторону всадников в долине.
Но они причинят, как только наводнение пойдет на убыль, и я мало что мог предпринять, чтобы их остановить. Я послал людей, чтобы найти в затопленной деревне эль, а другие снесли еще один коровник, поэтому топлива для очагов нам хватало, но я почувствовал, как враг сжимает вокруг нас кольцо. Во второй половине дня дождь был небольшим, с порывами холодного восточного ветра. Я наблюдал со стен и видел всадников со всех сторон, а затем, когда сумерки накрыли затопленные земли, заметил ряд всадников на холме к северу. Один из них нес знамя, но ткань настолько промокла, что висела безвольной тряпкой, и было невозможно его опознать.
В ту ночь отсвет походных костров озарил небо на севере. Дождь прекратился, хотя время от времени холодные капли пронзали тьму. Я выставил часовых на единственной дороге с севера, но никто не пытался приблизиться к нам в темноте. Они спокойно ждали, зная, что наводнение схлынет, и мы станем уязвимы. Люди смотрели на меня в свете очага. Они ожидали чуда.
Сигунн показывала Стиорре руны, но Сигунн, как я знал, не вполне их понимала. Она бросила палочки, и они вместе смотрели на их узор, но что он означал, никто не мог сказать. Ничего хорошего, подозревал я, но мне не нужны были палочки, чтобы узреть будущее. Утром противник потребует две вещи: Этельстана и Эльфвинн. Отдадим их, и нас оставят в покое, но если я откажусь?
Финан тоже это понимал.
- Ну что? - спросил он, присаживаясь на корточки рядом со мной.
- Хотел бы я знать.
- Им не захочется с нами драться.
- Но будут, если придется.
- И их будет много, - кивнул Финан.
- Что я сделаю, так это женю Утреда на Эльфвинн. Отец Кутберт может этим заняться.
- Ты можешь так сделать, но это лишь побудит Эрдвульфа убить его и оставить Эльфвинн вдовой. Эрдвульф может жениться и на вдове, если она принесет ему Мерсию.
И он был прав.
- Ты возьмешь шестерых и увезешь Этельстана.
- Они повсюду.
- Завтра ночью. В темноте.
Он снова кивнул, но мы оба знали, что мочимся против ветра. Я попытался, но потерпел поражение. Я привел своих людей, их женщин, семьи, и всё, чем мы обладаем, в этот полузатонувший форт в сердце Мерсии, а теперь мои враги повсюду. Если бы я был здоров, был тем Утредом, что вел людей на битву против Кнута, то враги бы нервничали, но они знали, что я ослаб. Когда-то я вселял в людей страх, теперь же боялся сам.
- Если мы выживем, - сказал я Финану, - то я хочу найти Ледяную Злобу.
- Потому что она исцелит тебя?
- Да.
- Так и будет.
- Но сейчас, - мрачно продолжил я, - ей владеет какой-то датский ублюдок, и кто знает где она.
- Датчанин? - он уставился на меня и покачал головой.
- А кто же еще?
- Это не может быть датчанин, - заявил он, нахмурившись. - Ты спустился с холма, чтобы встретить Кнута, а он поднялся по склону.
- Это я помню.
- Вы сражались на открытом пространстве. Около вас не было датчан, а когда ты убил его, датчане побежали. Я первым к тебе подбежал.
Я этого не помнил, но я мало что помнил о той битве за исключением внезапного удивления от меча Кнута у меня в боку и крика, что я издал, когда перерезал ему глотку.
- Датчане не могли унести меч, - продолжил Финан, - потому что их и близко не было рядом с его телом.
- Тогда кто был?
- Мы, - нахмурился Финан. - Кнут лежал на земле, а ты на нём. Меч Кнута торчал из тебя. Я стащил тебя и вынул меч, но не забрал его - больше беспокоился о тебе. Я поискал его позже, но меч исчез. Потом я о нём забыл.
- Значит, он здесь, - тихо произнес я, имея в виду, что меч где то в саксонской части Британии. - Кто еще был с тобой?
- Господи! Да все сбежались с холма. Наши люди, валлийцы, отец Пирлиг, отец... - Финан внезапно остановился.
- Отец Иуда, - закончил я.
- Конечно, он пришел! - решительно сказал Финан. - Он волновался за тебя.
Отец Иуда раньше был моим сыном. Сейчас он звал себя как-то иначе.
- Он не причинил бы тебе вреда, господин, - искренне добавил Финан.
- Уже причинил, - яростно воскликнул я.
- Это не он, - твердо сказал Финан.
Но кто бы то ни был, он победил. Потому что я находился в ловушке, и рассвет показал, что наводнение уже спадает. Вода пенилась у римского моста, где деревья и ветки попали в ловушку под его сводами, а дорога на обеих берегах была еще затоплена, и эта вода удерживала воинов на южных и западных холмах вдали от форта. Но самое большое их количество скопилось с северной стороны, и они могли атаковать прямо по римской дороге, по меньшей мере сто пятьдесят воинов стояли на небольшой возвышенности среди залитых водой лугов. Несколько из них пришпорили лошадей через затопленное пространство, но вернулись, когда вода поднялась выше стремян. Теперь они просто ждали, прогуливаясь вверх-вниз или просто сидя на ближайшем склоне и глядя в нашу сторону. Я различил черные рясы священников, но большинство было воинами, кольчуги и шлемы серели в сумрачном свете ненастного дня.