К полудню вода отступила с большей часть дороги, на несколько ладоней приподнятой над лугами. Дюжина всадников пришпорила лошадей с холма: два священника, два знаменосца, а остальные - воины. На большем флаге красовался белый конь Этельреда, а на меньшем - святой, держащий крест.
- Мерсия и церковь, - отметил Финан.
- Западных саксов нет, - добавил я.
- Они послали Эрдвульфа выполнить грязную работу?
- Он может получить больше всех, - сказал я, - или потерять. Я сделал глубокий вдох, приготовившись к боли, и бросил себя в седло. Осферт, Финан и мой сын уже сидели в седлах. Мы оделись для битвы, хотя, как и те, кто приближался с севера, не взяли щиты.
- У нас есть знамя? - спросил сын.
- Не льсти им, - проворчал я и толкнул лошадь вперед.
Ворота форта возвышались над водой, но уже через несколько ярдов копыта коней погрузились в воду. Я отъехал около восьмидесяти или девяноста шагов от форта, осадил коня и стал ждать.
Мерсийцев возглавлял Эрдвульф. Его мрачное загорелое лицо обрамлял шлем, украшенный серебряными змеями, извивающимися вокруг металлического черепа. Окаймленный мехом горностая белый плащ развевался поверх отполированной кольчуги, а ножны были покрыты выбеленной кожей с отделкой из серебристых нитей. С шеи свисала массивная золотая цепь с усыпанным аметистами золотым крестом. По бокам от него сидели два священника на небольших лошадях. Их черные рясы вымокли, и по стременам стекали капли. Это были близнецы Цеолнот и Цеолберт, которых около тридцати лет назад вместе со мной захватили датчане. Я принял эту судьбу с радостью, а близнецы превратились в ярых ненавистников всех язычников. Они ненавидели и меня, особенно Цеолберт, которому я выбил зубы, но, по крайней мере, теперь я мог отличить их друг от друга. Большая часть всадников остановилась в пятидесяти шагах, но Эрдвульф и близнецы ехали, пока их лошади не встали прямо напротив наших на затопленной дороге.
- Я принёс сообщение от короля Эдуарда, - начал Цеолнот без приветствия, - он требует, чтобы ты...
- Притащил своих щенков потявкать вместо себя? - спросил я Эрдвульфа.
- Он просит, чтобы ты вернулся в Глевекестр, - Цеолнот повысил голос, - с мальчишкой Этельстаном и королевской племянницей Эльфвинн.
На несколько мгновений я уставился на них. Порыв ветра принес несколько капель дождя, резкого и колючего, но он закончился так же быстро, как и начался. Я посмотрел на небо, надеясь, что снова начнется ливень, потому что чем дольше длится наводнение, тем больше у меня времени, но тучи светлели. Финан, Осферт и мой сын смотрели на меня, ожидая ответа Цеолноту, но я просто развернул коня.
- Поехали, - сказал я.
- Лорд Утред! - позвал Эрдвульф.
Я пришпорил коня. Я бы рассмеялся, если бы это не причиняло такую боль. Эрдвульф позвал снова, но мы уже были вне пределов слышимости и галопом въехали в форт.
- Пусть поломают голову, - сказал я.
Он смутится. Эрдвульф рассчитывал испытать мою решимость, может даже в надежде, что я подчинюсь требованиям короля западных саксов, но мой отказ даже поговорить с ним предполагал, что ему придется сражаться, а я знал, что Эрдвульфу не хочется атаковать. Он, может, и сильнее меня по крайней мере в три раза, но понесет тяжелые потери в сражении, и никто не хотел бы столкнуться в драке с такими воинами, как Финан. Эрдвульф наверняка не был даже уверен, что все его воины станут сражаться: многие из них годами служили под моим командованием и могли отказаться меня атаковать. Я вспомнил чернобородого воина в воротах Глевекестра: он был мерсийцем, принес клятву Этельреду и Эрдвульфу, но улыбался мне, был рад меня видеть, и было бы трудно убедить таких как он драться со мной. И хотя Эрдвульф был воином и имел грозную репутацию, он не мог воззвать к верности своих воинов. Никто не рассказывал о его завоеваниях или побежденных им в единоборстве воинах. Он был достаточно умным лидером, но позволял другим заниматься мрачной резней, и именно поэтому не вызывал чувства преданности. Этельфлед вызывала, и, смею сказать, я тоже.
Когда я спешивался, Эрдвульф еще какое-то время смотрел на нас, а потом развернул коня и поехал обратно на сухое пространство, которое увеличивалась по мере того, как спадала вода, а день приносил всё больше плохих новостей. К Эрдвульфу присоединились новые воины. Они пришли с севера, и я предположил, что это патрули, искавшие нас, но уже отозванные, так что к вечеру на невысоком холме собралось более двухсот воинов, а вода почти спала.
- Они атакуют на рассвете,- сказал Финан.
- Возможно, - согласился я. Какие-то воины Эрдвульфа могли колебаться, но чем больше воинов он собирал, тем больше становилось вероятности, что они атакуют. А колеблющиеся встанут во второй ряд, надеясь, что другие примут на себя основную тяжесть битвы, церковники же тем временем будут подхлестывать их священный пыл, а Эрдвульф пообещает добычу. А атаковать Эрдвульфу придется. Мне стало ясно, что Эдуард и Этельхельм никоим образом не хотели участвовать в этой стычке. Они могли взять Мерсию когда захотят, Эрдвульф же может потерять наследство Этельреда. Если он проиграет, то западные саксы бросят его на произвол судьбы, и потому он просто обязан победить. Он атакует на рассвете.
- Думаешь, он атакует ночью? - спросил сын.
- Нет. Ночь будет черна как деготь, они будут блуждать в воде и заблудятся. Он может послать кого-нибудь пошуметь, но на дороге мы выставим часовых.
Мы также разожгли костры на валу, растащив два последних коровника на дрова. Эрдвульф видел, как мои часовые ходят в свете этих костров, хотя я сомневался, что он знает, что я разместил воинов еще чуть ближе к нему, но никого из них не потревожили. У Эрдвульфа не было необходимости в рискованной ночной атаке, когда у него хватало воинов, чтобы сокрушить меня на рассвете.
Перед рассветом в небе показалась звезда. Облака наконец разошлись, унесенные холодным восточным ветром. Я подумывал послать Осферта с сорока всадниками через мост, потому что на южном берегу реки было меньше противников, и отправить с ними Этельстана, его сестру и Эльфвинн, чтобы они поспешили на восток, к Лундену, а я бы остался, бросив вызов Эрдвульфу, но тот опередил меня, и когда первые солнечные лучи осветили край мира, я увидел сорок всадников, ожидающих сразу за мостом. От наводнения почти ничего не осталось. Солнце взошло, явив миру влажную землю. Поля стояли наполовину зеленые, наполовину покрытые мелкими лужами. С далекого моря прилетели чайки, стаями кружа над мокрой землей.
- Жаль, - сказал я Финану, указывая на всадников, что блокировали мост. Мы вдвоем сидели на лошадях в воротах старого форта.
- Жаль, - согласился он.
Судьба, подумал я. Просто судьба. Мы считаем, что контролируем свою жизнь, но боги играют с нами, как дети с соломенными куклами. Я вспомнил о том, как часто заманивал врагов в ловушки, о радости навязывания своей воли противнику. Враг считал, что у него есть выбор, но обнаруживал, что его нет, а теперь я сам попал в ловушку. Эрдвульф окружил меня, превосходил в числе и предвидел мой отчаянный шаг - бегство через мост.
- Еще есть время женить твоего сына на Эльфвинн, - предложил Финан.
- И, как ты и сказал, этим я лишь дам Эрдвульфу основание его убить, чтобы жениться на вдове.
Солнце отбрасывало длинные тени на влажные поля. На северном холме я разглядел воинов Эрдвульфа, седлающих лошадей. Теперь они держали щиты. Щиты и оружие.
- Я беспокоюсь за Этельстана, - сказал я. Я повернулся, чтобы взглянуть на мальчишку, с храбрым видом посмотревшего на меня в ответ. Он обречен, подумал я. Этельхельм перережет ему глотку во мгновение ока. Я поманил его.
- Господин? - взглянул он на меня.
- Я подвёл тебя.
- Нет, господин, никогда.
- Спокойно, мой мальчик, - сказал я ему, - выслушай меня. Ты сын короля. Старший сын. Нигде в наших законах не говорится, что старший сын должен стать следующим королем, но у этелинга больше прав на трон, чем у кого-либо другого. Ты должен стать королем Уэссекса после своего отца, но Этельхельм хочет видеть на троне твоего сводного брата. Понимаешь?
- Да, господин.
- Я поклялся защищать тебя и не смог. Прости меня за это, мой принц.
Он моргнул, когда я назвал его принцем. Никогда раньше я не обращался к нему как к королевской особе. Он открыл рот, будто желая что-то сказать, но не нашел слов.
- У меня есть сейчас выбор, - объяснил я ему. - Я могу сражаться, но нас превосходят в числе, и эту битву мы не выиграем. Ближе к полудню здесь будет сотня мертвецов, а ты станешь пленником. Они планируют отправить тебя за море в монастырь и через два-три года, когда о тебе забудут в Уэссексе, убьют.
- Да, господин, - прошептал он.
- Другой выбор - сдаться, - произнес я, и от этих слов саднило в горле. - Если я это сделаю, - продолжил я, - то выживу и буду продолжать сражаться. Я отправлюсь на корабле в Нейстрию и спасу тебя.
Это обещание, размышлял я, имело такой же вес, как и воздух зимним утром, но что я мог еще сказать? Правда, грустно подумал я, заключалась в том, что Эрдвульф, вероятно, перережет мальчишке глотку и обвинит меня. Это будет его подарком Этельхельму.
Этельстан посмотрел мимо меня. Он наблюдал за всадниками на дальнем холме.
- Они оставят тебя в живых, господин?
- А ты на месте Эрдвульфа оставил бы?
- Нет, - серьезно ответил он, покачав головой.
- Из тебя выйдет хороший король, - произнес я. - Они захотят убить меня, но им не хочется сражаться со мной. Эрдвульф потеряет половину своих людей, поэтому, вероятно, оставит меня в живых. Он унизит меня, но я буду жить.
Но я не собирался сдаваться так просто. По меньшей мере, я смогу его убедить, что драться со мной означает потерять людей, и возможно, это заставит его смягчить условия. Сразу к югу от форта река поворачивала, и я послал всех наших женщин и детей ожидать на заливном лугу, окаймленном излучиной реки. Воины встали в стену из щитов перед ними, и эта стена протянулась как раз от одного берега реки до другого. Таким образом, Эрдвульф сможет атаковать только спереди. Мы даже могли бы сражаться некоторое время, но его численное преимущество было таким огромным, что я не мог себе представить нашу победу. Мне нужно было его задержать. Я отправил троих молодых воинов за помощью, и может, она появится? Или, может, Тор сойдет из Асгарда и обрушит на врагов свой молот?
Мы с Финаном ждали, сидя верхом перед стеной из щитов. Воины позади нас, как и их семьи, стояли по щиколотку в воде. Лошади и пожитки еще находились в форте. К излучине я принес лишь свою казну - кожаные мешки с золотом и серебром. Почти всё, чем я владел, и почти все, кого я любил, сейчас находились в ловушке, в петле, которую делала река.
Богини судьбы смеялись надо мной, эти три ведьмы у подножия дерева, что решают, жить нам или умереть. Я прикоснулся к молоту на шее. Едва заметный туман над промокшими полями растворился, как только солнце поднялось выше. Где-то за рекой блеяла овца.
А Эрдвульф повел свои силы вниз с холма.
Глава пятая
Эрдвульф явился во всём блеске воинской славы, с оружием и в доспехах, его украшенный извивающейся змеей шлем ярко блестел, а лошадь была покрыта алой попоной с золотистыми кистями, скользящими по оставшейся после потопа воде. На его щите красовался вставший на дыбы конь Этельреда, и я гадал, сколько еще времени этот символ будет нарисован на ивовых досках. Как только он женится на Эльфвинн и будет объявлен наследником земель и состояния Этельреда, то, без сомнений, сделает собственную эмблему. Какой она будет? На его месте я бы взял мой символ с волчьей головой, намалевал бы ее кровью и пририсовал бы сверху крест в знак того, что он меня победил. Он станет Эрдвульфом Завоевателем, и внезапно я представил его путь наверх, как он не только становится властителем Мерсии, но, возможно, и всей Британии. Знают ли Эдуард и Этельхельм о том, что вскормили гадюку?
Wyrd bi? ful ar?d. Судьба неумолима. Мы получаем власть и теряем ее. Я был ранен и старел, и силы покидали меня, и я видел нового воина, нового лорда, и он имел грозный вид, продвигаясь со своими людьми по затопленным полям, распугивая чаек. Он выстроил воинов в боевой порядок, они широко разошлись по намокшему лугу - больше двух сотен всадников на огромных конях. Все они были одеты для битвы - в шлемах и с щитами, а яркие острые наконечники копий проглядывали сквозь слабый туман, рассеивающийся по мере того, как солнце поднималось выше. За Эрдвульфом следовали священники, сгрудившись рядом с двумя знаменосцами, что несли флаг Этельреда со вставшим на дыбы конем и знамя Святого Освальда с одноруким скелетом, поднимающим ярко-красный крест.
- Там женщина, - сказал Финан.
- Наверное, его сестра, - предположил я.
Эдит была любовницей Этельреда. Мне сказали, что она столь же амбициозна и коварна, как и брат, и без сомнений, она прибыла сюда, чтобы насладиться его победой, которая станет еще приятней, потому что это будет победа надо мной. Меня ненавидели, и я это знал. Частично по моей собственной вине - я слишком высокомерен. Мы живем в мире, где побеждает сильнейший, и этому сильнейшему следует ожидать, что его не будут любить. Кроме того, я был язычником, и хотя христиане учат возлюбить врагов, лишь немногие следуют совету.
- Если бы тебе довелось прожить жизнь заново, - спросил я Финана, - ты бы вел себя по-другому?
Он бросил на меня недоуменный взгляд.
- Странный вопрос.
- Но как бы ты поступил?
Он пожал плечами.
- Убил бы своего младшего брата, - буркнул он.
- В Ирландии?
- Где ж еще?
Он никогда не рассказывал, что заставило его покинуть Ирландию, но в его словах звучала горечь.
- Почему? - спросил я, но он промолчал. - Может, нам стоит туда съездить, - предложил я.
Он одарил меня быстрой, но безрадостной улыбкой.
- Хочешь умереть, да? - спросил Финан, а потом снова посмотрел на приближающихся всадников. - Похоже, твое желание исполнится. Будешь с ними драться?
- Только этим я и могу им пригрозить,
- Ага, но драться-то ты будешь?
- Нельзя угрожать попусту, - сказал я, - и тебе это известно.
Он кивнул.
- Это верно, - он посмотрел на людей Эрдвульфа, лаская рукой рукоять меча. - А что бы ты изменил в своей жизни? - спросил он через некоторое время.
- Уделял бы больше внимания детям.
Он улыбнулся.
- У тебя хорошие дети. И лучше бы тебе сейчас остаться в живых, чтобы за ними приглядеть, а значит, тебе не стоит биться в первом ряду.
- Я не... - начал я.
- Ты недостаточно силен! - настаивал он. - Встанешь во второй ряд, а я убью этого выродка шлюхи, прежде чем они убьют меня.
- Если я не убью его раньше, - вставил мой сын. Я не сразу сообразил, что он к нам присоединился, и почувствовал смущение от тех слов, что только что произнес. - Но я знаю кое-что об Эрдвульфе, - добавил Утред. - Он никогда не дерется в первом ряду, - он нащупал в ножнах Воронов Клюв, а потом поднес к губам висящий на шее крест. - Придется к нему пробиваться.
- Нам с тобой, - сказал Финан.
- И это мы тоже сделаем, - хищно ответствовал Утред. Он выглядел счастливым. Враг превосходил числом, мой сын стоял перед лицом смерти или бесчестья и выглядел счастливым.
Мы наблюдали, как Эрдвульф, его сестра и священники сошли с дороги и поскакали наискось по раскисшим полям в сторону излучины реки, где поджидали мы. В сотне шагов Эрдвульф поднял руку, чтобы остановить своих людей, но потом они медленно повели лошадей по оставшейся от наводнения воде и в конце концов остановились всего в десяти шагах от нас.
- Лорд Утред, - поприветствовал меня Эрдвульф. Его голос звучал приглушенно из-под нащечников серебряного шлема, которые почти полностью закрывали рот. Я промолчал.
- Просто отдай... - начал отец Цеолнот.
- Молчать! - рявкнул на него Эрдвульф неожиданно властным тоном. Священник удивленно на него посмотрел, но притих.