Самые ранние млекопитающие хищники (кредонты) появились в палеоцене и эоцене. Говоря языком эволюции, появление семейств псовых и кошачьих произошло 60–40 миллионов лет назад как шаг в сторону от собственно животных-охотников. На заре олигоцена возникло животное, похожее на виверру, а потом, в миоцене, более похожие на кошку животные. Хотя саблезубые кошки принадлежали к древней ветви, отошедшей во времена миоцена, большинство современных кошек, похоже, выделились в конце миоцена и в неоцене.
В более ранний период появились животные, похожие на современных крупных кошек, и это, вероятно, связано с образованием открытых саванн, где водилась подходящая для них дичь. В среднем и позднем плейстоцене были ледниковые периоды, в течение которых и появились мелкие дикие кошки.
Как бы то ни было, к тому времени, когда Homo sapiens только появился на доисторической сцене, Felis silvestris, прямой предок домашнего кота, уже занял прочное место в мире. Есть разные мнения о том, принадлежат ли европейский и африканский дикие коты и домашний кот к одному или разным видам. Для нас это не слишком важно, однако большинство исследователей пришли к выводу, что наиболее вероятным предком домашнего кота является африканский дикий кот. Желтый, полосатый зверь, чуть более крупного размера, чем домашний, африканский кот встречается чаще всего в пустынях Азии и Африки.
Африканский дикий кот (Felis silvestris) считается предком домашнего кота по нескольким причинам. Известный специалист Ф. Цойнер в своей двухтомной книге «История одомашнивания животных» показывает, что передний и задний края первого коренного зуба на нижней челюсти поднимаются более круто у европейского дикого кота, чем у домашнего.
«Это очень важный факт, — заключает Цойнер, — поскольку он предполагает происхождение домашнего кота от североафриканского подвида». Это подтверждает и простая зависимость между условиями обитания современного домашнего кота и его предка, их мифологическая и поведенческая приспособленность к этим условиям (например, слуховой аппарат домашнего кота приспособлен для открытых больших пространств — таких, как пустыня), а также физические характеристики мумифицированных кошек в Египте.
Многие ученые считают, что совместная жизнь человека и кошки началась около трехтысячного года до нашей эры. И произошло это скорее всего в Египте. Стоит, впрочем, заметить (что мы и делаем вместе с Джилл Меллен, научным координатором зоопарка в Портленде, штат Орегон), что «теорий одомашнивания животных, наверное, столько же, сколько исследователей занимается этой проблемой».
«К сожалению, информации, которая бы позволила нам сделать определенные выводы, просто не существует, — говорит Меллен. — У нас есть только конечный результат — домашний кот, но как этот результат достигнут — никому не известно. А сам кот, как известно, очень надежный хранитель тайн».
Поэтому неудивительно, что время одомашнивания различных животных, в том числе и кошки, называется исследователями по-разному. Также неизвестно, в какой последовательности это происходило. Многие уверены, что наша «кошка, которая гуляет сама по себе», была в самом деле приручена не более 5 тысяч лет назад. Другие доказывают, что она была одомашнена даже раньше, чем собака, и что разводить в неволе ее стали с религиозными целями по меньшей мере 9 тысяч лет назад. Третьи же говорят, что кошка до сих пор вообще не приручена. Итак, самый ранний срок, когда предположительно началось приручение кошек — 9 тысяч лет назад, однако не найдено ископаемых останков, подтверждающих эту теорию. Если же принять мнение некоторых специалистов, что кошка первоначально была приручена с целью контроля популяции грызунов, мы должны отсрочить это событие по крайней мере до 4000 года до нашей эры, поскольку к этому времени сельское хозяйство развилось настолько, что крысы и мыши стали серьезной проблемой, и это заставило человека искать средства, чтобы противостоять им.
Хотя хорошо известен факт, что домашние кошки уже были в Древнем Египте, поскольку об этом свидетельствуют тысячи мумифицированных зверьков, но пока не существует конкретных доказательств того, что в других частях мира происходило то же самое. Однако некоторые краниометрические исследования говорят в пользу гипотезы о том, что имелись и другие вероятные области раннего приручения кошек — Дальний Восток, Индия — обе, кстати, древние агрокультурные центры.
Информация о времени начала одомашнивания кошек может рассказать много о природе их взаимоотношений с человеком, однако, очевидно, одомашнивание подразумевало, что человек не только растил и воспитывал животных, но и, главное, контролировал их воспроизводство, так что с этого момента кошка больше не подлежала процессу естественного отбора, а полностью зависела от человека, то есть осуществлялся искусственный отбор. Начало его влияния на жизнь этих зверей расплывчато указывает на момент возникновения связи между человеком и кошкой. Могло быть, например, и так, что в течение длительного времени дикая кошка жила бок о бок с человеком, не проникая в его жизнь. В подтверждение этой теории свидетельствует случай с собакой (Canis familiaris), время приручения которой было установлено на основе ископаемых останков — 12 тысяч лет назад. Но недавно два специалиста обнаружили в Китае ископаемые останки, которые дали основание предположить, что собака, похожая на волка, жила с человеком примерно 500 тысяч лет назад.
Приручение с целью поедания. В прошлом кошки употреблялись в пищу; и в некоторых частях мира их едят еще и сейчас, причем мясо дикой кошки гораздо предпочтительнее мяса домашней. Очевидно, что если такое случается и сегодня (хотя нельзя сказать, что это широко распространено), то в прошлом было и подавно. Однако не похоже, чтобы человек приручал кошку только как возможный источник пищи. Плотоядные вообще не подходят для этой цели: их содержание обходится владельцу слишком дорого, поскольку они сами питаются мясом. Фактически единственное плотоядное, которым человек питается сегодня, — это рыбы, не млекопитающие. Напротив, затраты на содержание травоядных весьма скромны по сравнению с тем количеством мяса, которое можно от них получить.
И наконец, в широких масштабах «котоедство» никогда не было распространено, если не считать голодных времен, когда кошачье мясо оказывалось единственным спасением от смерти (вспомним блокадный Ленинград).
Приручение с целью использования на охоте. Эта теория возникла на основе древнеегипетского изображения кошки, помогающей человеку во время охоты (3000 г. до н. э.). Очевидно, кошке не отводилось при этом важное место; во всяком случае, она не играла настолько важную роль, чтобы прилагать усилия по приручению. Если это и имело место в широком масштабе, должно быть, охота с кошкой вскоре прекратилась. Для такой цели больше подходил гепард.
Приручение для контроля за грызунами. Одна из наиболее распространенных теорий приручения кошки связана с ее неоспоримым мастерством в ловле крыс и мышей. Скорее всего, дикие предки мышеловов подходили все ближе к городищам и поселениям в поисках пищевых отходов, притягиваемые большим числом мышей и крыс, которые процветали в идеальных для них жизненных условиях. Обнаружив кошачье умение, люди стали поощрять этих животных селиться ближе к своим жилищам, давая им пищу (в ограниченном количестве) и кров. С этого и начались взаимопомощь и дружба между кошкой и человеком.
Тут мы подходим к последней теории, которая представляет собой скорее дополнение к вышеописанному, нежели альтернативу предыдущей версии.
Одомашнивание ради дружеского общения. Многие специалисты соглашаются с тем, что дикие кошки, возможно, были одомашнены просто из-за естественной тяги человека к животным с намерением их приручить. Точно так же это могло возникнуть из-за природной страсти детей приносить домой животных: в данном случае котят диких кошек, найденных в лесу или поле. Может быть, приручение кошки началось не обязательно в утилитарных целях? У дикой, еще не одомашненной кошки, которой было позволено жить близко к человеку, чтобы она ловила мышей, рождались котята, которых забирали у нее совсем маленькими и воспитывали уже как домашних. Через некоторое время, помимо утилитарных преимуществ, которые давало человеку приручение кошки, ему стало приятно иметь рядом с собой существо другого вида. На протяжении тысячелетий через это прошли многие животные — а почему бы и не кошки?
Цойнер, чей авторитет в этой области не вызывает сомнений, утверждает, что наши предки приручили как минимум дюжину разных животных до того, как кошка вошла в их дома. Это собака, северный олень, коза и овца — в эпоху, когда сельского хозяйства как такового еще не было (более 10 тысяч лет назад); корова, буйвол, як и свинья (в раннесельскохозяйственную эпоху). И только потом были приручены слоны, лошади и мулы.
Все эти животные, кроме кошки, живут в рамках некой общественной организации, от которой они зависят «социально» и биологически. Так или иначе, у всех были достаточные предпосылки для одомашнивания: существование в большой группе и наличие в ней иерархической системы. Кошкам это не свойственно.
Как раз наличие иерархии у этих животных сыграло самую значительную роль при их одомашнивании. А ее отсутствие у кошек объясняет, почему они до сих пор не выполняют приказаний человека, как собаки, и не столь покорны, как лошади. Лошадь, например, всегда следует за доминирующей в стаде особью, обычно кобылой-маткой. Если та останавливается и кормится, то пасется и все стадо, если пускается в галоп, то следом скачут все, а когда она собирается отдохнуть, все остальные лошади также устраиваются на ночлег.
Древнейший инстинкт следования за лидером, полагает Катерина Хоупт, директор лаборатории поведения животных Корнеллского университета, дает человеку возможность выгодно использовать подчинение животного доминирующей особи при одомашнивании. Иначе говоря, человеку нетрудно играть роль вожака любой стаи.
Но на протяжении многих поколений раз за разом человек заключал с кошкой договор на равных, чтобы она вела войну с мышами в его жилище (и не случайно многие верят, что, когда кошка приносит убитую мышь хозяину, она просто пытается научить его охотиться).
Пресловутая независимость кошек — а Цойнер прямо пишет, что любому человеку покажется более легким добывать животное для еды или жертвоприношения на охоте, чем приручать его, — дает возможность предположить, что совместный путь человека и кошки значительно более длинен. И если мы предположим, что кошки были приручены потому, что хорошо ловят мышей, как это доказывает итальянский биолог Евгения Натоли, то придется допустить, что это произошло не раньше, чем человечеству понадобилось защищать урожай, то есть 4 тысячи лет до нашей эры. Спор с Цойнером только убедил Натоли в этой теории, потому что тот доказал, что дикий кот не играл никакой роли в хозяйстве человека эпохи мезолита (13 — 8 тыс. лет до н. э.). В самом деле, она убеждена, что «появление кошки в египетском обществе с полной уверенностью может быть отнесено к 3 тысячелетию до нашей эры». За 390 тысяч лет, прошедших между появлением Homo sapiens и заключением «договора» между ним и африканской дикой кошкой, они просто привыкли жить вместе. «Возможно, — утверждает Цойнер, — что египетская кошка долгое время сама приходила к человеку в дом в поисках своей обычной добычи — мелких грызунов, и ее допускали в селения». Цойнер уверен, что подобный подход — лучшее решение загадки одомашнивания.
«Я не думаю, что приручение кошки входило в задачу человека, — добавляет Джилл Медлен, — а полагаю, что дикий кот все ближе и ближе подходил к людям, и, возможно, однажды крестьянин выставил ему плошку с молоком, надеясь, что это заставит кота привыкнуть к дому и избавит от засилья мышей. Сейчас считают, что еще египтяне поняли, что для приручения лучше брать котят, но мне эта теория кажется не слишком убедительной».
Хотя современный домашний кот, скорее всего, прямой потомок африканского дикого предка, европейский дикий сородич также оказал немалое влияние на наших мурок. Когда одомашненные кошки были завезены в Европу, они смешались с местным диким видом, Felis silvestris, распространенным от Кавказа до Малой Азии. Этот лесной кот, привыкший лазать по деревьям в густых зарослях, возможно, передал свой ген более темной, пятнистой окраски светлоокрашенному африканскому коту. Поддерживая эту точку зрения, Цойнер замечает, что ни один вид кошек, кроме домашней, не имеет такой пятнистой или пестрой окраски. Возможно, однако, что она — плод обычных генетических мутаций.
Время, прошедшее с тех пор, как был одомашнен кот, — лишь мгновение на часах истории. Мы можем лишь размышлять о том, какими были те первые маленькие тигры, что пригрелись у человеческого очага, и строить догадки о внутренних изменениях, происшедших с ними с тех пор. Мы можем предположить, однако, что перестройка генетического кода постепенно привела к тому, что привычки взрослого дикого животного со временем исчезли. И мы любим и лелеем нашего кота за то, что иногда он ведет себя, как маленький котенок. Самостоятельный, гордый, суровый и кровожадный зверь уже не нужен нам в наших квартирах.
Исследователи, наконец, замечают, что кот — это «поучительный пример существа, находящегося еще на первой стадии приручения, постоянно готового вновь стать диким и очень мало измененного человеком».
«Что интересно, — размышляет Джилл Меллен, — так это разница в поведении дикой и домашней кошек. Если вы заведете детеныша дикого кота и обычного котенка и будете вместе растить их одновременно, вы заметите, что дикий кот более агрессивен и гораздо менее терпелив, чем домашний».
Но ясно, что даже самый милый домашний представитель кошачьего рода еще совсем не приручен. Ведь вспомним: одомашнивание предполагает не только приучение животного к среде обитания человека и изменение его генотипа, но и контроль за размножением с целью придания нужных нам качеств. Ясно, что в случае с кошкой этого не происходит. Как ни пытается человек уже в течение пяти тысяч лет взять под контроль личную жизнь своей кошки — все так же рвется в окно самец в разгар страстной и наполненной его пением ночи и катается по полу полубезумная кошка, жаждущая соединиться с «источником рулад».