Удар в голову он получил как раз в те дни, когда в нем кипело нечто, похожее на Ельцина. И в то время, когда нагнеталась истерия страха: арабам грозили разрушить их столицу.
На авианосце был агент короля Хасана: он докладывал своему владыке о таинственной силе, поразившей ненавистного адмирала.
Оправившись и отдышавшись на палубе, Джигарян спустил на воду адмиральский катер, отправился на крейсер с визитом вежливости. На корабль его допустили, но никто не встретил. Провели к Великому Адмиралу.
В кают-компании за черным блестящим столом он увидел Дмитрия и двух военных моряков: Прибылова и Ким ду Хо.
— Садитесь, адмирал, — пригласил его Дмитрий.
— Мне нужен командир корабля, — с вызовом сказал гость.
— Вы можете говорить. Я вас слушаю.
— Но… ваше звание? И какой стране принадлежит корабль?
— Вы явились с визитом вежливости, но ваша речь напоминает допрос следователя. Я человек русский. Меня зовут Дмитрий Михайлович. Чем могу быть полезен?
— Пусть меня съедят черти, если я чего-нибудь понимаю! Не скажете ли вы мне толком: чего вы залезли в это вонючее болото, кто вас тут ждал?
— Такой вопрос более уместен к вам, чем ко мне.
— Меня послал Большой Билл и велел начистить зубы этим черномазым обезьянам. Но вас-то кто сунул в эту лужу? И почему на вас этот жалкий пиджачок? Скажите мне, наконец!
— Если у вас нет других вопросов, я вас не задерживаю.
И Дмитрий поднялся, и вместе с ним встали и Прибылов, и Ким ду Хо.
— Ну, ну, не надо обижаться, ребята. Должен же я знать, что происходит у меня под носом. Моя электронная система бунтует, я будто в мешке.
— Ваша электронная система перешла в мое распоряжение, — спокойно заговорил Дмитрий. — Я не советую вам ее трогать. Вы можете ее разладить, и тогда даже я не смогу вам помочь. Вы, например, пошлете ракету на Багдад, а она шарахнет по вашей же палубе. Будьте благоразумны, адмирал. Мы вступили в век, когда техника обретает функции человека и может работать против своих хозяев. Особенно, если хозяева ничего не понимают в электронике.
— Вы меня оскорбляете!
— А что, разве вы что-нибудь понимаете в электронных системах?
— Я-то не смыслю в них ни шиша! Но мои ребята…
— Ваши ребята тоже мало чего понимают. Отстраните их от системы — она у вас взбунтовалась и теперь подчиняется только мне. А теперь — до свидания, адмирал. Нас ждут дела.
Адмирал, в недоумении пожимая своими медвежьими плечами, удалился.
Джигарян, взбешенный, поднялся на борт флагманского авианосца. Приказал позвать к нему высших командиров. И они уже вошли в кают-компанию, рассаживались по своим местам, а Джигарян, содрогаясь от возмущения всем своим тучным телом, хотел произнести первую грозную фразу, но тут заверезжал торчавший в грудном кармане сотовый телефон.
— Адмирал! Это я, Дмитрий. Мой аппарат расшифровал страсти, кипящие в вашей голове, и вы уже готовы облечь их в грозные команды. Советую остеречься. У меня есть все средства охладить ваш пыл. Одна попытка причинить мне вред — и я лишу вас связи со всем внешним миром. Вторая попытка — накажу строже. Третья повлечет за собой катастрофу.
Глаза адмирала налились кровью, бычья шея сделалась малиновой.
— Вы слышали, что мне наболтал этот вшивый юнец? Я спрашиваю: вы слышали?..
Адмиралы и старшие офицеры мотали головой: нет, они ничего не слышали.
— Так я вам доложу: он нам угрожает. Матка боска! Я проучу эту грязную штафирку! Бенси Глен! — обратился он к сидевшему на краю стола командиру атомной подводной лодки. — Стукните его по башке ракетой с химической начинкой. И немедленно. Сейчас же!
— Кого, сэр?
— Ах, кого, кого? Ну, этого мальчишку в коротеньком пиджачке, который там, на русском корабле.
— Но мы еще не знаем, кому принадлежит крейсер.
— Черт бы вас побрал! Вечно вы, Глен, затеваете дискуссии. На корабле нет вымпела — это и хорошо. Мы вправе выпотрошить его как пирата.
— Но вы же знаете, что такое крейсер «Козьма Минин». У него лазерные пушки страшной силы. Они разрежут ракету в момент вылета из шахты. И тогда обломки посыплются нам на голову.
— Да, да — вы правы. Но там команда из косоглазых. Разве этим вонючкам доступна такая техника?
— Да, сэр! Их обучали русские офицеры. Они проворны, как белки, и смекалисты, как собаки. Нам лучше не связываться.
— Ну, хорошо. Тогда вы, Билл, поднимите в воздух ракетоносец, зайдите в небо Израиля и оттуда швырните в него ракетой средней мощности. Мы тогда посмотрим, как они там запрыгают, на этом заблудшем корыте.
Билл поднялся, но идти не торопился. Однако и не решился возражать адмиралу. Вышел из-за стола, но тут вдруг раздался стон и хрип. Оглянулся. Адмирал валился с кресла на пол. Все бросились к нему. Кто-то позвал врача. Но Джигарян лишь одну минуту корчился в судорогах. Потом он затих и лишь бессмысленно пучил глаза на своих подчиненных.
— Что со мной происходит, ребята? Я же здоров как бык и такого со мной никогда не было.
С трудом поднялся и втиснул свое тело в кресло. И тут в кармане вновь затрещал телефон.
— Адмирал, это я, Дмитрий, как ваше самочувствие? Я пытаюсь вас образумить. Повторяю: не делайте глупостей. Ракетоносец поднять в воздух я вам разрешу, но из этого для вас выйдет один конфуз.
Адмирал решил все-таки проучить наглеца с русским именем Дмитрий.
Самолет поднялся и взял курс на Суэцкий канал. Там развернулся и вошел в небо дружественного американцам Израиля. И, соединив в прицеле две точки над крейсером «Козьма Минин», нажал кнопку пуска. Ракета рванулась вперед, и огненный хвост от нее быстро растаял в жарком небе Израиля.
Адмирал заказал вина и угощал офицеров. С нетерпением и тайным страхом он ждал известия. И телефон в кармане зазвонил снова.
— Это я, Дмитрий. Ракета приближается, выйдите на палубу, и вы увидите результат вашей глупой шалости. Я ее мог взорвать над Израилем в момент пуска, но не стал этого делать. Не хочу людских жертв. И сейчас мог бы опустить ее вам же на голову…
В этот момент офицеры и все матросы, бывшие на верхних палубах авианосца, увидели голову огненного змея и за ней ослепительную полосу. Ракета пронеслась над кораблем, скрылась за горизонтом, но через несколько секунд снова летела на авианосец. И так она челночила несколько раз. Дмитрий сказал:
— Адмирал! Вы хотите, чтобы я послал вашу ракету вам же на голову — и тогда она, как корова языком, слизнет все самолеты и палубные надстройки, или вам угодно, чтобы я опустил ракету в воду?
— В воду, в воду! — захрипел адмирал.
Ракета взмыла вверх и оттуда с большой высоты устремилась в море. Сначала казалось, что она летит прямо на авианосец, но у самого его борта со страшной силой ударилась в волны.
Адмирал похолодел от ужаса. Красное лицо его покрылось потом.
В телефоне вновь раздался голос:
— Адмирал! У нас, у русских, говорят: это еще только цветочки, а ягодки будут впереди…
Дмитрий сделал паузу. И добавил:
— … если вы, конечно, будете баловаться своей допотопной техникой.
В мощные оптические приборы, установленные на крыше дворца, за полетом ракетоносца, а затем и самой ракеты, наблюдал король Хасан. Рядом с ним в плетеном кресле сидела Катя, а у нее за спиной стоял Саид. Получив у короля аудиенцию, он ее представил:
— Эта девушка помогает мне учиться. Она же родная сестра командира крейсера «Козьма Минин».
Король внимательно и пристально разглядывал русскую гостью, и то, что она была сестрой начальника экспедиции, — о нем уже подробно рассказал Саид, — королю очень понравилось, и он проявлял к ней отцовское благорасположение. Посадил с собой рядом и время от времени подносил к ее глазам оптическую трубу.
Увидев ракету, летящую на крейсер, он сильно встревожился, но тут же заметил, что летит она не на крейсер, а на авианосец. Король хотя и человек серьезный, и держит себя с подобающим величием, но и он способен радоваться, как все обычные люди. Может быть, он и не хотел такой катастрофы для ненавистного корабля, вторгшегося без приглашения в морские пределы своей страны, но ракету-то запустили сами американцы.
Затаив дыхание, он наблюдал, как ракета, пронесшись над флагманом американской эскадры, еще раз пролетела, и еще раз, а затем, взмыв в высоту, описала параболу и, как отличный прыгун, нырнула в море у самого борта авианосца.
Сцена показалась ему неправдоподобной, и он усиленно тёр свои виски. «Уж не сон ли это, а если не сон… Вот теперь раскричатся газеты! И чего только они не напишут своим читателям! Конечно же, все решат, что мне помогает сам Аллах».
Пригласил Катю и Саида в свою любимую залу, где для дорогой русской гостьи накрыли стол. Посадил ее рядом и осторожно, с восточной неторопливостью наводил разговор на её брата. Правду ли говорил ему Саид о его таинственном и божественном могуществе? И если правда, то в чем же оно заключается, его могущество? И, конечно же, очень бы хотел знать король об истории корабля «Козьма Минин», и о том, как это удалось обыкновенному русскому парню Дмитрию захватить такой корабль у Малой Азиатии и стать его капитаном?..
Король уже успел поговорить с послом своей страны в Москве — тот, к его удивлению, ничего не слышал о корабле; говорил и со специалистами по России — и они ничего не слышали. Как раз в это время в стране гостил странный политик из России, яростно нападавший на российского президента, но в трудные для президента дни так же яростно кидавшийся на его защиту. Но и этот флюгер ничего не знал о корабле. И американская печать о нем молчала. Что же это за корабль такой и что там у него за капитан? Очень бы хотелось королю знать все это.
Саид много уже рассказал королю, но, казалось Владыке, что в его рассказе не было и капли правды. Но может быть, эта прекрасная девушка что-нибудь прояснит?
Катя ничего не скрывала, была по-детски простодушна в разговоре с королем. Кажется, она даже и не смущалась близостью такой высокой персоны.
— Мой брат — изобретатель, он сделал какое-то открытие, которое очень важно для государства, и наш президент прислал ему своего полномочного представителя.
— И он здесь, в экипаже вашей подлодки?
— Да, ваше величество, она очень милая женщина и пошла с нами в плавание.
— А президент знает о вашем плавании? Вы ему докладывали?
— Знает, но, видимо, и не очень знает. Он болен, и Мария Владимировна старается не загружать его работой. Митя же давно собирался в плавание, и мы отплыли тайно — об этом журналисты узнали только в последнюю минуту. Мы им сказали, что пойдем к Северному полюсу, а направились в восточные моря, а потом вот — к вам.
— Мария Владимировна?
— Да, это представитель президента. Если хотите, я ее приглашу к вам.
— Нет, нет, не надо беспокоить такую важную персону, но если бы мне позволили посетить ваш корабль…
На столе лежал сотовый телефон. Катя, показав на него, спросила:
— Можно, я им воспользуюсь?
— Да, конечно. Но куда вам нужно звонить? Он берет на небольшие расстояния.
— У Мити аппарат… принимает слабые сигналы. С ним и по этому телефону можно говорить из Англии, и даже из Америки.
— О-о!.. Это чудесно. И он подал телефон Кате. Она набрала номер.
— Митя, нас с Саидом принимает король. Он бы хотел посетить крейсер.
— А ты можешь дать ему трубку?
Катя, отстранив телефон, спросила:
— Ваше величество! Мой брат хотел бы с вами поговорить.
Король взял трубку и сказал:
— Я вас слушаю.
— Ваше величество! Я прошу прощения, что без соизволения привел два корабля в ваши воды, но мы пришли к вам с благими намерениями.
— Два корабля? Но разве в наши воды зашли два корабля?
— Да, ваше величество: крейсер «Козьма Минин» и подводная лодка спортивного класса «Русалка».
— Ах, да. Конечно, конечно. Два корабля. И я рад вашему визиту. Хотел бы вам быть полезен. Готов встретиться с вами.
Дмитрий Кособоков пригласил короля на крейсер «Козьма Минин».
Король был смелым человеком — решил полететь на личном вертолете.
— Это опасно! — сказал ему Саид, сын нефтяного магната Мансура, младшего брата короля.
— Ага! — воскликнул дядя. — Трусишь ты, парень. Вот оно, новое поколение. Куда же вы годитесь?
— Не за себя боюсь. Ваша жизнь нам дорога. Вы ведь теперь лидер всего арабского мира.
— Вот потому я и не боюсь никого. Меня Аллах бережет.
Саид ушел в отдельную комнату и позвонил Дмитрию. Не сказал ему прямо, а дал понять: король полетит к нему на вертолете.
Дмитрий не сразу ответил, но, помедлив, сказал:
— Пусть будет так!
И пошел на пульт крейсера. Включил все блоки слежения за подводной, наземной и воздушной обстановкой. Но на всякий случай поставил на рабочий режим излучатель коротких электронных пучков. И тотчас же он уложил сидевшего за пультом авианосца оператора. Но ненадолго, на несколько секунд. Тот, очнувшись, пополз к двери и, очутившись на палубе, долго и трудно дышал.
— Проклятая нечистая сила! Опять ударила в голову.
И не поднимал тревоги. Боялся гнева адмирала. Гулял у двери главного пульта и посматривал по сторонам: не идет ли какой-нибудь офицер?
Вертолет шел со стороны моря — курсом на крейсер. И что там думали сторожевые американские корабли, какие запросы летели на флагман — никто не знал, а только вертолет, как гром с ясного неба, свалился на авиационную палубу крейсера. Из него радостный и счастливый вышел король. Он, как всегда, был одет в свой традиционный армейский костюм, на голове берет. Он дружески развел руки, заключил Дмитрия в объятия.
Такая чувствительность не предусматривалась этикетом, но король видел доблести русского парня, восхищался им и на английском языке сказал:
— Дмитрий! Я бы хотел иметь такого сына.
— А я, ваше величество, был бы счастлив иметь такого отца.
И они снова обнялись.
— В моей стране, — продолжал Дмитрий, — знают и любят вас все от мала до велика. Вы подаёте нам пример мужества и чести. Мы так же, как вы, хотели бы любить свою Родину.
— Россия — страна героев. В годы войны с немцами вы спасли мир.
— В годы войны — да, наши отцы и деды были героями, но с моим поколением что-то приключилось. Мы без боя отдали свою страну жалким бродягам, и сейчас еще русский медведь спит и не может проснуться. Проснёмся ли? А, может, нам суждено погибнуть?
— Русский народ не может погибнуть. Аллах нам говорит: держитесь поближе к русским. Только русские могут быть верными друзьями.
— Спасибо вам, ваше величество. Прошу в кают-компанию.
Дмитрий предложил королю место капитана, но король сказал:
— Я немного служил на флоте и знаю законы моря: на корабле капитан хозяин и никто не может его заменить. Если позволите, я сяду здесь.
И показал на стул справа от капитана. Дмитрий узнал Владыку по фотографиям газет и телепередачам. Он и здесь был точно такой же. И даже берет сидел на крупной красивой голове так же ладно и молодецки, но вот образ короля-тирана и грубого повелителя, каким его представляли угодные Вашингтону журналисты, а в России они все такие, сразу рассыпался. Это был вежливый, мягкий и даже скромный человек, умеющий слушать и говорить, внимательно наблюдавший за собеседником. Он даже как-то умело и тонко мог прятать свое величие, не давить авторитетом. Ждал, когда говорить начнет собеседник, и, казалось, готов был выполнять его просьбы и пожелания. Но, видя, что Дмитрий не решается заговорить первым, сказал:
— Как живет ваш экипаж? Довольно ли у вас продовольствия?
Он очень бы хотел спросить, а почему у вас, русского капитана, экипаж нерусский? Но из чувства такта не спросил этого. Но Дмитрий заговорил об этом сам.
— Вы, очевидно, заметили, что экипаж крейсера нерусский?
И рассказал историю корабля, не пощадив чести флотского начальства.
— Да, я слышал, что крейсер был продан Малой Азиатии, но я не предполагал, что такой грозный корабль, способный быть флагманом любого флота, можно продавать иностранцам как породистого скакуна.
Тут зазвонил телефон, и Дмитрий, извинившись, поднёс его к уху. Евгений сообщал с «Русалки», что адмирал Джигарян вошел в пульт управления авианосцем.