Когда же Дмитрий узнал об осмии-187, и совсем голову потерял: он теперь был уверен — создаст такую систему, при помощи которой будет перекачивать из банка в банк финансовые потоки, крушить планы банкиров, помрачать разум вредным политиканам. Идея фантастическая, она, пожалуй, посильнее будет, чем гиперболоид инженера Гарина. И Дмитрий, увидев на горизонте новые возможности, устремился к своей цели с такой силой и яростью, на какую только и способен русский человек.
Пять лет прошло с тех пор. Идея стала реальностью, он теперь могучую силу управления миром держит, как синюю птицу, в своих руках. Держит! Но включить всемогущую систему не торопится. Болен Дмитрий. И ему все труднее двигаться по квартире. А кроме того, он еще не нашел способа маскировки своих пушек. Пальнуть-то он может, и действо нужное произведет, да только не сможет скрыть от мира свое местоположение. Вот почему он и решил пуститься в плавание на спортивной подводной лодке и обстреливать объекты из самых неожиданных мест.
Дмитрий стоит на балконе и жадно вдыхает лесной прохладный воздух, слушает, как, поглощая и тормозя потоки легкого морского ветерка, шумит листва деревьев. А над кроной сосен и дубов низко и бесшумно плывут облака.
Возвращается в комнату и любовно оглядывает свой компьютер. Он у него старенький и очень дешевый. Сейчас уже только школьники и бедные люди такими пользуются. У него слабая память, малый набор команд. Но в этом и заключена главная хитрость его хозяина. Примитивный компьютер для отвода глаз, для тех, кто будет искать виновника больших потрясений в компьютерном мире. На самом же деле в этой небольшой комнате сосредоточена целая компьютерная армия — такая система, которой нет нигде в мире и которая еще не умещается в головах самых смелых теоретиков. Здесь все уже приготовлено для нанесения мгновенного сокрушительного удара по целым странам и государствам. Дмитрий уже готов в течение нескольких минут разрушить крупнейший банк или целое семейство банков. В один миг он опустошит счета олигархов, ограбивших народы и государства, превратит вчерашнего миллиардера в нищего или банкрота. И вся эта мощь размещена на миниатюрных схемах — таких ничтожных по площади, что иные надо рассматривать в лупу. Нашел он и механизм маскировки, но пока он не надежен. Попробовать, что ли?.. Вот какая мысль сейчас сверлит голову Дмитрия. Или уж подождать того дня, когда они выйдут в плавание?..
Вопросы, вопросы. И нет на них ответа. Из комнаты своей выходит Катя.
— Ты чего не спишь? — испуганно вопрошает Дмитрий. Не было с ней такого, чтобы ночью выходила к нему.
— А так… Не спится мне.
— Араб, наверное, покой смутил?
Дмитрий привлек к себе сестренку, гладил ее шелковые волосы.
— Араб?.. Ну, что ты, Митя. Как можешь ты об этом думать.
Она приклонила голову на грудь брата, поцеловала его в щеку. Тревожилась за его судьбу, — и чем дальше, тем больше. Не было никаких надежд на излечение.
Подумала об этом и — расплакалась.
— Что ты, что ты, Катенька!..
— Боюсь я, Митя! Жизни боюсь.
— Жизнь она всё поставит на свои места. Ну, положим, свалюсь я, буду лежать. Но, если ты будешь со мной рядом, я и в таком состоянии пойду в плавание.
— Смеешься, а мне до смеха ли? Что поделать — женщина я, к борьбе не способная.
— Ну, ладно, ладно. Иди спать.
И Дмитрий повел сестру в ее спальню.
Дмитрий еще спал, когда у них в гостиной появился Саид. Он сидел взволнованный, в глазах его иссиня-черных, как слива, метался огонек тревоги, на смуглом лице проступала бледность.
— Да что случилось — на вас лица нет? — говорила Катя, штопая носки брата. Вопрос ее услышал Дмитрий; он как раз в эту минуту выходил из своей спальни.
— Прошу меня простить, — заговорил Саид. — Я не должен приходить к вам без приглашения, но мне некому довериться, а я хочу высказать свою тревогу. Американцы прислали корабли в Персидский залив, они снова угрожают моей стране.
Саид говорил правду: он тревожился за свою родину, но явился к своим новым друзьям еще и потому, что хотел увидеть Катю, хотел знать, замужем ли она, ее ли это девочки, которых он видел в Калиновке? А, может, они принадлежали той женщине — неприбранной, непричесанной?.. И тому парню — Евгению?..
Саид хотел бы все это знать, но боялся правды. Он готовится к экзаменам, ему нужны силы, спокойствие, а занятия не идут на ум; прошлой ночью не сомкнул глаз. Никогда раньше не знал он этого чувства. Двадцать два года живет на свете, многие девушки нравились ему, но то были легкие приятные встречи. А вот так, чтобы влечение стало неодолимым, чтобы он страшился потерять девушку!..
— Чего же они хотят? Что им нужно от вашего Хасана? — спрашивал Дмитрий, не включавший телевизора и не знавший, что происходит в мире.
— Они хотят, чтобы мы не вооружались, не имели сильной армии.
Катя пригласила ребят в столовую — там уже был накрыт стол, но Дмитрий от еды отказался и подошел к компьютеру. Включил систему дальнего обнаружения и задал команду: найти банки, снабжавшие деньгами военно-морской флот Америки. И тотчас на экране засветилось целое семейство банков. И среди них три, которым поручалось денежное обеспечение экипажей кораблей, ушедших в Персидский залив. Один из этих банков должен был еще и перечислить два миллиона долларов для проповедников-сектантов, отправлявшихся в Петербург на длительное проживание. Перед ними ставилась задача обращать русских в секты иеговистов, адвентистов, муна, аум-сенрикё…
— Ага-а!.. — потирал руки Дмитрий. — Попались, голубчики!.. Я и вас щелкну по носу!..
Набрал несколько кодов, и через десять секунд на экране высветилась информация: компьютерные системы этих трех банков поражены сильнейшим вирусом. Полетели вверх тормашками все счета, векселя и ценные бумаги. Завтра у них на биржах начнется паника. Всей финансовой системе Дмитрий нанес ощутимый удар.
Это была его первая операция в войне с темными силами. Довольный собой и своим суперкомпьютером, Дмитрий пошел обедать.
Вечером Катя с Саидом вновь уехали в Калиновку, а Дмитрий уселся перед телевизором. В первых же выпусках новостей раздались тревожные голоса о каких-то загадочных банковских катастрофах.
Диктор Кисельман, шевеля тараканьими усами, вещал:
— Вирус, словно тайфун, поднялся в Англии и, перелетев океан, поразил три банка: как раз те, которые финансируют операцию в Персидском заливе. Специалисты по электронным системам, служащие в органах разведки, доложили президенту: удар по банкам могла нанести только Россия, но нанесла его Англия.
В Америке паника. Как же так? Англия помогает арабам!.. Сердце Дмитрия трепетало от радости: сработала главная функция — переадресовка плацдарма, с которого наносится удар. Он эту способность своего компьютера искал пять лет, — наконец, нашел и уместил на квадратном сантиметре своей машины, на кусочке фольги толщиной в одну десятую миллиметра. И сделал это в самое последнее время. Ему помог осмий-187, долго лежавший в тайниках природы и открытый великим, но еще не всеми понятым и признанным Петриком.
Через час на экране телевизора появилась Помяло Сорока — дикторша, недавно перелетевшая в Москву из Петербурга. Треснутым голосом заговорила:
— Скандал вокруг банков разгорается. По их компьютерам ударил вирус, доселе никому не ведомый. Его предсказывали и ждали из Японии, но он грянул из страны дружественной — Британии. И поразил не только основные системы, но все три степени подстраховки и защиты. Эти системы находятся глубоко под землей и до сих пор не были подвержены никаким вирусам, но этот, прилетевший из Англии, поразил и запасные системы. Он как железной метлой вымел всю информацию. Банки остались голыми. Совет директоров принял решение: уволить всех служащих. Они не нужны, и им нечем платить зарплату. А служащих в трех банках две тысячи человек. Катастрофу сравнивают с космическим коллапсом. Газеты истерично голосят о вмешательстве божественной силы. Именно эти банки финансировали самые злонамеренные аферы, и последняя из них — десант американских кораблей, грозивших разрушить столицу Арабии — святой и любимый богами город.
Дмитрий потирал руки: осуществлялась его мечта — он вышел на поле боя и нанес первый удар. Никакая армия и даже целый фронт не имел такой силы, которую он держал на кончиках своих пальцев. Наверное, вот так же действует Бог, во власти которого сводить со сцены целые виды животных, прекращать жизнь народов и государств, творить космические катастрофы. И, может, сам Дмитрий — посланец Бога, его мессия и творение. Недаром же человека, изменившего облик мира, назвали сыном Божьим.
«И неужели, — обожгла его внезапная мысль, — сын Божий должен страдать? Неужели для того, чтобы изменить жизнь на земле, наказать виновных и поощрить праведных, он должен взойти на Голгофу и умереть?.. Именно такая участь постигла Христа».
Но тут ему пришла и другая мысль: «Христос воскрес! Он обрел жизнь вечную».
Подумал об этом и тотчас же успокоился. Если это и так, он покорится Богу. Он счастлив, что стал его избранником. Он готов, он умрет хоть завтра, но вначале…
И в голове его стали громоздиться планы дальнейших действий.
Машина бежала резво, Саид был в хорошем настроении. Он сегодня ночью как-то неожиданно для себя успокоился и уснул. И спал крепко до восьми часов утра. В девять был уже в институте и в течение часа сдал два экзамена. И получил пятерки.
— Вы меня можете поздравить: я без пяти минут врач. Мне осталось сдать лишь один экзамен.
— Это, конечно, счастье, когда мечта ваша рядом. Протяни руку и — вот она.
Саид задумался. На смуглом и красивом его лице отразилась грусть. Он бы мог и не признаваться, да этой девушке, которая вдруг стала для него самым дорогим человеком, хотелось раскрыть всю свою душу.
— Я не мечтал быть доктором. Но — повелел отец. Сказал матери: получишь пенсион в два раза больший, чем другие жены — пусть сын будет врачом. И пошли его учиться не в Англию, не во Францию, а в Россию. Русские угодны Аллаху. Они нам ближе.
И мать согласилась. Это была ее последняя ночь с любимым человеком. Мне ее жалко. Моей маме было всего лишь двадцать пять лет. И она знала: больше ей не бывать во дворце. Она если и увидит своего мужа, то лишь издалека, из толпы людей.
Саид замолчал и заговорил тогда, когда Катерина спросила его:
— Зачем ему — чтобы ты был доктором?
— Он думал о своем будущем. Хочет, чтобы в старости его лечили собственные дети.
А помолчав, добавил:
— Не будь он мой отец, я бы отомстил за мать.
— Она молодая. Красивая. Найдет себе мужа.
— Аллах не любит, чтобы жена владыки узнала другого мужчину. Мама хранит верность отцу. И будет верна ему до конца.
Печальная это была беседа. В сердце девушки шевельнулась жалость и к маме Саида, и к нему самому. Вот он хотя и принц, сын какого-то восточного владыки, а и ему больно за судьбу матери, и он страдает, и нет у него никакой возможности избавиться от душевных мук. Кате очень хотелось утешить Саида, и познакомиться с его мамой, и ей помочь, но она не знала, как это можно сделать.
Остальную часть пути ехали молча. Дорога втянула их в центр уютного городка, вывела за окраину, и здесь им открылись простор и черная лента шоссе, уводящая вдаль, в глубину темневшего у горизонта леса.
Картина в Калиновке была той же, что и вчера: ребята работали внутри лодки, а возле пирса на песке играли девочки. Они, казалось, только и ждали автомобиль, на котором смуглый красивый дядя привезет им Катю: побежали к ней навстречу.
По дороге они и на этот раз заезжали в магазин за продуктами. Саид знал, что их ждут Танечка с Манечкой, и покупал разные вкусности, но теперь, перенося покупки в дом, подумал о том, что им нужны игрушки, и решил завтра же приобрести куклы, кроватки и мебельный гарнитур для устройства столовой на песке.
Евгений сошел со стапелей и о чем-то говорил с Катериной. Потом они вместе направились к Саиду, стоявшему у машины. Евгений, поздоровавшись, попросил его подняться на второй этаж и посмотреть больную. Сказал:
— Какую-то гадость себе вколола.
Говорил так, чтобы не слышали дети. И когда Саид направился к дому, Евгений сказал Кате:
— Побудь с девочками, а то они побегут за нами.
Евгений привел Саида в комнату, где на диване, на чистых простынях лежала уже знакомая ему женщина. Голова запрокинута на подушке, волосы растрепаны, лицо опухшее с синими подтеками под глазами. Женщина чуть покачивала головой и стонала.
Саид пытался с ней заговорить, но больная его не слышала. Тогда он обратился к Евгению:
— Какой наркотик она принимает?
— Вон в пузырьке какая-то гадость! Чуть отвернешься, а она уже укололась.
— Наркотик сильный. У нее начинаются конвульсии — надо везти в больницу.
— Возил несколько раз — не принимают. Может, от вас примут, как от иностранца?
— Давайте ее документы, соберите вещи — и скажите, где тут поблизости больница?
— Я поеду с вами.
И Евгений скоренько собрал документы, вещи.
— Я спущусь вниз и уведу детей на ту половину дома. Боюсь, напугаются.
— Она им мать?
— Да, мать. Это наши с ней дети.
И Евгений побежал вниз, оставив Саида наедине со своей радостью. Наконец-то он узнал, кто тут кто и что Катя свободна, она никому не принадлежит, она может стать его подругой, женой… Мысль эта сладостно гудела в голове, наполняла все вокруг торжественной музыкой жизни. А рядом — стонала и корчилась в муках женщина. И он, без пяти минут доктор, не знал, как ей помочь.
Пришли ребята, завернули ее в шелковое одеяло, кое-как причесали, завязали платком и понесли в машину.
Катя осталась с детьми, а Саид с Евгением повезли больную в лечебницу.
Вернулись они часа через два, довольные исходом дела. Саид побывал у главного врача, и тот пообещал в устройстве для больной основательного лечения. Саид не сказал Евгению, что он заранее оплатил лечение.
Катя решила ночевать в Калиновке, она нужна детям.
— Если можно, и я останусь, — несмело проговорил Саид.
— Пожалуйста, места тут много. Мы будем рады.
Этот ее ответ и то, каким голосом она говорила, еще пуще обрадовали Саида.
И когда они уже в десятом часу ужинали, и Саид видел, как веселы и беззаботны были ребята и как любезна и мила с ним Катерина, он все больше укреплялся в своих самых радужных надеждах.
Евгению он снова — уж в который раз — сказал:
— Главный врач обещал вылечить вашу супругу.
— Ее уж лечили, но все без толку, однако будем надеяться.
— На этот раз она поправится. Только время лечения будет долгим — три-четыре месяца.
— Ну, нет — так долго они не лечат. Две-три недели и выпишут. Подолгу таких больных держат только в платной клинике.
Саиду очень бы хотелось сказать, что так оно и будет, что денег он заплатил много — пять тысяч долларов, но вместо этого он еще раз заверил, что жена Евгения будет здоровой. И спросил:
— Как ее зовут?
— Ирина. Она была очень хорошей, подарила мне очаровательных двойняшек, но вот… бес ее попутал.
Спать его положили в дальней комнате — просторной и чисто прибранной, с большим ковром посредине. Ребята прошли на половину, выходящую окнами на судоверфь. Катя куда-то ушла, — видимо, к детям на другую половину дома. И Саид очень бы хотел убедиться, что тут у нее нет избранника, никто ей не станет досаждать в ночные часы.
Саид никогда не испытывал ревности, считал это чувство недостойным настоящего мужчины, но теперь с горечью убедился: ревность является человеку с любовью, и чем сильнее любовь, тем яростнее грызет сердце эта вечная, как само проклятие, страсть.
Дверь в комнату он оставил приоткрытой и напрягал слух, надеясь уловить шаги и проследить, куда они последуют. Несколько раз ловил себя на мысли, что Катерина ему не принадлежит и он не имеет на нее никаких прав, но это чувство лишь являлось в сознании, а сердце продолжило ныть от ужасных подозрений.
И так он ворочался с боку на бок до двух или трех часов ночи, а потом, успокоенный тем, что никакого движения в доме нет, уснул. И спал сном младенца. И был несказанно рад, услышав над головой голос Катерины: