Пораскинув своим варварским умишком, Гавр решил, что под засранцем Юлия подразумевает Квинта. Гавр хорошо знал об их ссоре, и ненависть Юлии к мужу была вполне понятной. Потом Гавр связал воедино и остальные два слова и при-шел к выводу, что корибант предсказал Юлии, будто бы на Квинта в бане нападет горячка.
Подивившись своей сообразительности, Гавр с еще большим усердием стал прижимать ухо к двери. За этим занятием его и застала Фотида, служанка Юлии. Она шла из кухни в комнату госпожи и несла под мышкой жареную курицу и копченую белугу. Эта живность предназначалась корибантам за прорицания. Увидев Гавра у двери в комнату Юлии, Фотида очень испугалась. Она была в курсе всех любовных дел своей госпожи, и от Фотиды очень многое зависело. Недаром, когда Квинт устраивал дознания по поводу слухов об измене жены, то первым делом взялся за Фотиду. Квинт правильно рассудил, что от нее можно узнать очень много интересного о своей жене. Он приказал Гавру бить Фотиду плетью, пока она не расскажет все, что знает. Но здесь Квинт просчитался. Преданная служанка мужественно снесла все побои и ни словом не выдала свою госпожу.
Однако кровавые полосы на спине Фотиды долго напоминали ей о тяжелой руке Гавра. В какой-нибудь другой раз Фотида предпочла бы не встречаться с ним, но теперь она смело направилась к Гавру, чтобы помешать ему что-либо пронюхать о замыслах Юлии.
Гавр стоял спиной к Фотиде и поэтому не заметил, как она подошла к нему сзади.
— Ну ты Гавр и обнаглел! — произнесла она громко.
От неожиданного окрика Гавр вздрогнул и быстро обернулся.
— Я все хозяину расскажу! — пыталась настращать его Фотида, — он с тебя шкуру сдерет за то, что ты подглядываешь за госпожой!
— Пошла вон отсюда! — грубо перебил ее Гавр, — или ты, может, по моей плетке соскучилась?
— Я по тебе соскучилась, Гаврик, — произнесла она весело, — а ты на госпожу заглядываешься, негодник. Ты лучше сюда поглазей!
И с этими словами Фотида, явно издеваясь над Гавром, повернулась к нему спиной и стала вызывающе вилять перед ним задом. Гавр, не долго думая, изловчился, и с размаху пнул кожаным сапожищем по ее мягким ягодицам. Фотида отлетела к противоположной стене коридора и, роняя рыбу с курицей, упала на пол. Делая вид, что она больно ударилась, Фотида завопила на весь коридор. Этот шум Гавру был совсем ни к чему.
— Заткнись, дура!.. — только и успел сказать Гавр Фотиде, как дверь в комнату Юлии приоткрылась и оттуда высунулась голова корибанта в тиаре. Он сразу догадался, в чем тут дело, и захлопнул дверь. Теперь подслушивать их было бесполезно. Гавр с ненавистью посмотрел на Фотиду. Та уже перестала вопить, но, продолжая разыгрывать боль, стонала и кривила лицо.
— Ненормальный! — ругалась она. — Ты меня чуть не убил!
— Тебя, сука, убить мало, — бросил он ей, соображая, что же ему делать дальше. В этот момент из-за угла коридора показался Квинт. Он шел в сопровождении своих рабов в триклиний, где для него уже был приготовлен роскошный завтрак. Фотида быстро встала с пола и подобрала рыбу с курицей. Однако Квинт успел заметить, как она поднималась.
— Ты что это на полу валяешься? — строго спросил он ее, подойдя ближе. — Ты что, пьяна?
— Это я ее пихнул, — пояснил Гавр, — чтобы под ногами меньше путалась.
— А-а, вон оно что, — оскалился Квинт, — правильно сделал. А утку ты зачем притащила? — спросил он Фотиду, — кастратам, что ли?
Квинт кивнул на дверь, из-за которой доносился волчий вой корибанта.
— Да, — ответила Фотида, — меня за ней госпожа послала.
— Неси обратно, — приказал Квинт, — слишком жирно для них. Так никаких уток не напасешься.
Фотида развернулась и торопливо ушла на кухню. Гавр наклонился к уху Квинта.
— Я тут, хозяин, — зашептал он, косясь на дверь, — кое-что подслушал из разгово-ра твоей жены с этими полумужиками.
— Да? — оживился Квинт, — и о чем же они там трепались?
— Корибанты предсказали Юлии, что тебя сегодня в бане охватит горячка! — сообщил Гавр беспокойно.
— Как?! — воскликнул Квинт. — Меня что там, кипятком ошпарят?
— Не знаю, — пожал плечами Гавр, — может и ошпарят. Но то, что ты будешь в горячке, — это точно.
— Типун тебе на язык, — поспешил зачураться Квинт, — вот же змея, — заговорил он о жене. — А день моей смерти она там у них не выпытывала?
— Все может быть. Я плохо слышал их разговор. Мне корибант мешал своим воем.
— А ну-ка, отойди, — отстранил Квинт Гавра от двери. — Сейчас я с ними разбе-русь!
Квинт дернул дверь и решительно вошел в комнату Юлии. Корибант в тиаре перестал петь и приплясывать. Юлия с удивлением посмотрела на Квинта. Тот бесцеремонно подошел к столу.
— Ну и что они тебе тут напредсказывали? — спросил он Юлию с наглой ухмылкой.
— Эй, Луперк! — крикнул Квинт своему рабу, — пойди, открой окно, а то тут дышать нечем, надымили здесь всякой дрянью.
Луперк быстро метнулся к окну и открыл задвинутые ставни. В комнату хлынули свет и свежий воздух.
— Квинт, ты нам мешаешь, — возмущенно произнесла Юлия. — Видишь, мы тут гадаем.
— Что, не терпится узнать, когда меня понесут на костер? — спросил Квинт, разглядывая пергамент.
— Хватит паясничать. Твоя судьба меня совсем не интересует. Мне бы со своей разобраться.
— Разберешься, потом. А сейчас я хочу знать, что вы обо мне тут болтали? И не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю. Ваш разговор слышали, так что давай выкладывай все и про баню, и про горячку.
Юлия побледнела, но сразу взяла себя в руки. Если Квинт несет какую-то чушь про горячку, значит, он толком ничего не знает. Это ее слегка успокоило, и она стала лихорадочно придумывать, как же ей выкрутиться.
— А у нас тут о тебе и речи не было, — смело отвечала ему Юлия. — Ах да, совсем забыла, мой друг, — она кивнула на корибанта, — предсказал, что ты скоро сде-лаешь мне щедрый подарок в знак твоей горячей любви. Вот и все.
— Я? Тебе? Подарок? И он такое предсказал?
— Да, предсказал,? подтвердила Юлия.
— Вот же бестолочь! — засмеялся Квинт, — он тебя обманул. Я тебе ничего дарить не собираюсь. Разве что только в горячке — острил Квинт, — так что гони их в шею за такие прорицания. А то они тебя тут дурят, а ты их утками откармливаешь.
Квинт презрительно посмотрел на корибанта, но тот важно сидел на стуле, не обращая на обидные слова Квинта никакого внимания. «Пусть себе гавкает»,? думал корибант, пряча в рукаве кошелек с деньгами Юлии. Квинт обернулся, чтобы посмотреть на второго корибанта.
— А это кто еще такой? — вдруг воскликнул он удивленно. — Он что, тоже корибант?
— А ты что, сам не видишь? — ответила Юлия, не оборачиваясь.
— Я-то вижу, — произнес Квинт, испытующе вглядываясь в юного служителя, — вот только слишком он молод для корибанта. Может, это твой переодетый любовник, а?
— Ты, Квинт, меньше пей. А то тебе везде одни любовники мерещатся. Так ведь и с ума сойти можно, — усмехнулась Юлия.
— Ты кого угодно с ума сведешь, — проговорил Квинт, не отрывая взгляда от молодого корибанта. — А этого сопляка надо все же проверить. Чует мое сердце, неспроста он здесь отирается. А ну-ка, юнец, — приказал он корибанту, — задирай свое платье, посмотрим, действительно ты тот, за кого себя выдаешь?
Корибант не шелохнулся. Он растерянно взирал то на Квинта, то на своего наставника.
— Чего ждешь? — торопил его Квинт, — давай задирай, а то мои молодцы быстро тебя разденут.
Квинт указал на рабов, толпившихся у двери. Ему было достаточно лишь моргнуть, чтобы они вмиг набросились на корибанта.
— Не сходи с ума! — вступилась за корибанта Юлия, — он служитель богини, она тебе потом это припомнит.
— А что это ты так вдруг заволновалась? — все больше проникался подозрением Квинт. — Боишься? Ну, уж теперь я его обяза-тельно проверю.
— Я не позволю его проверять! — вдруг внушительно сказал плешивый корибант, поднимаясь со стула, — это кощунство, мой брат под защитой богини…
— Твой брат? — перебил его Квинт, — ты хотел сказать: твоя сестра, — поправил он корибанта. — Не волнуйся, я умею обращаться с девушками. Давайте, — кивнул Квинт своим рабам, и те схва-тили молодого корибанта за руки с двух сторон. Корибант попытался вырваться, но не тут-то было. Квинт не держал у себя в доме хилых рабов. Плешивый корибант поспешил на помощь своему собрату, но широкоплечий Гавр стеною стал на его пути.
Между тем Луперк проворно задрал подол платья юного служителя Кибелы и Квинт смог воочию убедиться, что его не обманули.
— Можете отпускать, — махнул он рабам и повернулся к плешивому. — Что ж вы так юношу жестоко изуродовали? — издевался Квинт, — под самый корень ему рубанули. А был такой смазливый мальчик, — с сожалением проговорил Квинт и похлопал осрамленного корибанта по щеке.
— Ты теперь доволен? — бросила ему Юлия, не скрывая своего гнева.
— Теперь доволен, — отозвался Квинт, ухмыляясь, и направился к выходу. — Дом мне здесь смотрите не подожгите, — сказал им Квинт на прощанье. — И не дай бог, против меня колдовать начнете, — я вам тогда тут наколдую.
Квинт и его рабы вышли из комнаты. Квинт остался доволен посещением своей женушки. Он вдоволь поглумился над корибантами, и, кроме того, теперь будет что рассказать сегодня друзьям.
Спустившись в триклиний, Квинт обнаружил там своего двоюродного брата Луция. Тот уже успел влезть на ложе и, подмяв под себя подушку, смаковал медовый пирог.
Квинта это слегка огорчило. Он привык, что гости сперва дожидаются его и только тогда приступают к трапезе. Но Луций был не просто гость, он был его братом и поэтому вел себя в доме Квинта без церемоний.
— Ты чего так долго? — спросил Луций Квинта жующим ртом. — Мне сказали, ты уже давно проснулся.
— Я у Юлии корибантов проверял, — ответил Квинт, устраиваясь на ложе, — ты же знаешь, от этих кастратов всего можно ожидать.
— Это точно, — согласился Луций и полюбопытствовал, как это можно проверять корибантов.
Оказалось, что очень даже просто. Достаточно лишь заглянуть под платье корибанту и сразу станет ясно, кто перед тобой. Луций с хохотом слушал, как это проделывал Квинт.
— Ты теперь, конечно, Квинт, в баню сегодня не пойдешь, — заключил Луций в конце рассказа.
— С чего это ты взял? Думаешь, меня напугали их пророчества насчет горячки? Да ни в жизнь! — произнес Квинт бесстрашно и отломил себе большой кусок пирога.
— А я бы не пошел, — сказал Луций, отхлебнув вина. — Мало ли, а вдруг это прав-да?
— Да чушь это все, — отмахнулся Квинт. — Мой астролог мне не предсказывал никакой горячки.
— А может, он чего не доглядел в своих планетах? — предположил Луций. — Пусть еще раз посмотрит по гороскопу, да повнимательней.
— Ладно, уговорил. Эй, Луперк! — позвал Квинт слугу, — беги за Шумшером, скажи ему, пусть идет сюда с гороскопом. Послушаем, что он мне напредсказывает.
Шумшер был личным астрологом Квинта. Он жил у него в доме и пользовался большим уважением. По происхождению он был перс. Об этом красноречиво говори-ли его смуглое лицо, орлиный нос, черная густая борода и мохнатые брови. Чтобы еще больше подчеркнуть свое восточное происхождение, он носил белый тюрбан с вышитыми на нем изображениями крылатых богов и длинный пестрый халат, ниспадающий до самых пяток. При ходьбе он опирался на посох, увенчанный голо-вой льва. Где бы он ни появлялся, все с любопытством разглядывали его одеяние и особенно огромную золотую серьгу в ухе.
Шумшер своей внешностью чем-то походил на корибантов. Однако он жутко оби-жался, когда ему об этом говорили. Корибантов он ненавидел, и называл их не иначе, как сбродом кастрированных проходимцев, готовых на любой обман ради денег. Он видел в них соперников, которые своими прорицаниями могли лишить его куска хлеба. Поэтому Шумшер при каждом удобном случае настраивал Квинта против корибантов.
Когда к Шумшеру пришел Луперк и сказал ему, что хозяин ждет его в триклинии, то перс не стал особо торопиться. Сначала он подробно обо всем расспросил Луперка: во сколько хозяин встал, в каком настроении и о чем говорил со слу-гами. Шумшер всегда старался быть в курсе всех событий, происходивших в доме. За любопытные сведения он даже приплачивал рабам. Слуги об этом знали, и если кто в доме выведывал что-нибудь интересное, то сразу спешил к Шумшеру в надежде получить за новость несколько ассов. Такая осведомленность очень помогала астрологу в его ремесле. Он порой немало удивлял Квинта, предсказы-вая ему по гороскопу вещи, о которых знал заранее.
Вот и теперь Луперк подробно рассказал персу все, что произошло утром в комнате Юлии и зачем Квинт зовет его теперь к себе. Наградив раба сестерцием, Шумшер придал своему лицу глубокомысленный вид и направился в триклиний.
— А вот и Шумшер! — воскликнул Квинт, завидя входящего астролога. — Послушай, дружище, — обратился он к персу, — загляни-ка в свой гороскоп. Хочу узнать, что меня сегодня ожидает.
— Ты чем-то встревожен? — спросил его Шумшер, разворачивая свиток папируса.
— Да, мне не дает покоя дурной сон, — соврал Квинт. Он не хотел говорить, что его встревожили бредни корибантов.
— Это не страшно, — спокойно произнес Шумшер, разглядывая гороскоп, — сны часто бывают лживыми.
— Это я знаю, ты давай в гороскоп смотри, — торопил его Квинт, — и главное — глянь, ничего там не говорится про баню?
— Про баню? — с удивлением повторил Шумшер, — нет, про баню здесь ничего не говорится. Зато сказано, что какие-то брехливые прорицатели посеют в твоей душе сомнения…
— Ты слышал, Луций?! — радостно воскликнул Квинт, поглядывая на брата,? я же тебе говорил, что они все наврали.
— Ты это о ком? — разыграл Шумшер удивление, приподнимая голову.
— Неважно, — отозвался Квинт, — продолжай.
Шумшер вновь погрузился в свой папирус.
— А день у тебя пройдет как обычно, — вещал он, скользя взглядом по гороскопу. — Правда, присутствие Марса в созвездии Псов, указывает на то, что день может выдаться жарким.
— Что значит «жарким»? — встревожился Квинт, вспоминая слова Гавра о го-рячке,? я случайно не заболею?
— Ну что ты, — поспешил успокоить его Шумшер, — твоему здоровью ничего не угрожает. Скорее всего, и это подтверждают планеты, у тебя будет жаркая встреча с красивой девушкой.
— А, вон оно что, — вздохнул облегченно Квинт. — Ну, это другое дело. Если так рассуждать, то у меня каждый день жаркий, — рассмеялся он. — Ну все, можешь идти, — отпустил Квинт астролога. — А, хотя нет, стой, — попридержал он перса. — Раз ты уже здесь скажи-ка нам, когда приедет мой сын из Египта?
— Сейчас посмотрим, — сказал Шумшер и углубился взглядом в гороскоп.
Больше всего он боялся именно этого вопроса. Сын Квинта Марк мог вернуться из Египта когда угодно. И хотя уже прошло больше месяца, как он отправился в страну фараонов, и все со дня на день ожидали его возвращения, сказать точно, когда он приедет, было невозможно. Но Шумшер и виду не подал, что его смутил этот вопрос. Он только еще больше сгустил брови и важно сказал:
— Судя по тому, что Нептун благоприятствует твоему сыну, он вернется очень скоро.
— Я и сам знаю, что скоро. Я хочу знать, когда именно, — не унимался Квинт.
На это Шумшер сказал, что для более точного ответа ему нужно провести кое-какие наблюдения за ночными светилами.
— Так в чем же дело?! — горячился Квинт, — почему ты их до сих пор не провел?
Но оказалось, что вчера ночью Шумшер как раз этим-то и занимался, но ему помешали. В то время, когда он во дворе наблюдал за ходом планет, Квинт позвал его в триклиний, где шла пирушка. На этом настояли его пьяные гости, которым захотелось узнать у астролога о своем будущем. Шумшер, согласно гороскопу, дал каждому полный расклад его судьбы. На обещания он тогда не скупился. Кому-то сулил богатый урожай, другому — успех в торговле, третьему — удачный брак дочери. Благо Шумшер хорошо знал гостей Квинта и кто чем занимается. Довольные предсказаниями гости наградили перса большим кубком вина. Пока он пил вино, какая-то сволочь сняла с его головы тюрбан, и шапка астролога пошла по рукам. Пирующие с хохотом стали напяливать тюрбан на себя и, подражая Шумшеру, выдавали паскудные прорицания о своих собутыльниках. Квинту тогда предсказали, что у него родится тройня, причем один ребенок будет мавром, второй индусом, а третий эфиопом. В ответ Квинт напредсказывал своим дружкам такого, что гости багровели и давились едой от его слов. Когда гостям эта забава надоела, они отдали тюрбан Шумшеру, но заставили его выпить еще. После стольких возлияний о наблюдении планет и речи быть не могло. Планеты в глазах Шумшера двоились, расползались, а то и вовсе гасли вместе со всеми звездами. Поэтому Шумшер и не смог вчера как следует понаблюдать за ночными светилами, чтобы теперь точно предсказать день возращения Марка.