После отъезда Шаллера даже рассматривалась возможность отстрела тигров! Как ни плохо это вязалось с усилиями по их охране…
Возглавив в Канхе мероприятия, предусмотренные «Операцией Тигр», Панвар первым делом принял решение, подкупающее своей очевидностью: он стал подкармливать тигров в двух различных точках за пределами оленьей территории. И добился желаемого — барасинги наконец-то обрели покой. Возрождение популяции пошло так быстро, что впору говорить о чуде: ныне она насчитывает свыше 300 особей, тогда как после Шаллера их оставалось около четырех десятков.
Если тигров по сей день подкармливают, то прежде всего затем, чтобы численность барасинг достигла цифры, обеспечивающей выживание подвида. Заодно другим оленям и не только им — всем диким копытным, составляющим добычу тигра, — представилась возможность обрести оптимальную и желаемую для данной местности численность. Поскольку Индия кишит тощими буйволами, а поголовье диких животных чудовищно сократилось под воздействием человека, вполне оправданно стремление помочь выжить тигру и копытным, тогда как чрезмерная численность буйволов непременно должна быть сокращена. Кстати, сегодня на корм идут буйволы, которые по своему физическому состоянию уже обречены. Они продаются дешево на аукционах; некоторые околевают еще по пути в Канху. И все же многие считают варварским такой метод, когда приносится в жертву «невинное» животное. Стоит, однако, учитывать, что каждый трехсоткилограммовый буйвол, достающийся тиграм, спасает жизнь по меньшей мере двум барасингам, Или четырем аксисам… Санкхала в своей книге подсчитал, что годичная норма одного тигра — около 70 аксисов. Это предполагает наличие минимум 350 плодовитых особей, иначе популяция постепенно сойдет на нет. Выходит, для шести десятков тигров Канхи нужна популяция, насчитывающая 21 тысячу аксисов или 4—1168 соответствующее количество особей других видов. До этого еще очень далеко… В 1978 году учет численности аксисов дал цифру 15 тысяч.
Что до психического стресса, который нам с нашим богатым воображением, возможно, представляется чрезмерным, то заметки Шаллера показывают, что привязанные копытные ему не подвержены. Описанный им буйвол спокойно жевал свою жвачку, весьма довольный тучным пастбищем и тем, что избавлен от повседневного труда в ярме. Его мозгу чужды какие-либо мысли о надвигающейся опасности, пока она не проявилась реально, а переход на тот свет при быстрой атаке тигра, наверное, совершается намного легче, чем когда в других районах мира загоняют стадо коров на бойню, где вся обстановка необычна для жертв и где пахнет кровью и смертью. Шаллер рассказывает, как привязанный буйвол, на которого набросилась тигрица с почти взрослыми тигрятами, отбился от них рогами и, хотя ему крепко досталось от когтей неопытных юнцов, спокойно продолжал пастись все утро, окруженный своими врагами.
Каждый день из деревни Канха под вечер выходит старик, ведя тощего буйвола к месту его заклания; одновременно к второй точке ведут другого буйвола. Чаще всего буйволы утром возвращаются в деревню, не дождавшись исполнения смертного приговора. Было бы неверно думать, будто тигры Канхи всецело зависят от привязанных буйволов. К тому же такая зависимость вредно сказалась бы прежде всего на молодых хищниках, мешая им приобрести навыки активной охоты. Подкармливая тигров, Панвар обеспечивает им возможность выжить, когда сами они не в состоянии прокормиться охотой. Беременной, отяжелевшей тигрице приходится довольно трудно перед родами; что до тигрят, то в нормальных условиях из всего помета только один или два достигают зрелого возраста. Так что подкармливание укрепляет тигриную популяцию и ослабляет давление на диких копытных. Конечно, тигры убивают и аксисов, и других копытных, однако я уверен, что жертвами в основном оказываются больные или травмированные особи. Как-то раз я приметил в стаде аксисов сильно хромающего оленя. Видел я его и на другой день, но потом он исчез. В суровой игре действует правило, по которому выживают только физически крепкие особи. Часто больное животное само отделяется от стада; на Шри-Ланке я наблюдал, как леопард под вечер издали взял на примету отбившегося оленя и с наступлением сумерек зарезал его.
Мы снимали, так сказать, фон, на котором развертывается тигриное бытие, — взаимопомощь лангуров и сказочно красивых аксисов, статных барасинг, стройных гари, обихаживающих свой гарем, маленькие группы гауров на косогорах и прочую живность. Вот только сами тигры заставляли себя ждать…
Шаллеру удалось пронаблюдать за тигрицей с тигрятами с того времени, когда мать впервые начала брать детенышей в свои вылазки, и до той поры, когда тигрята стали почти самостоятельными. Какая прекрасная возможность подробно запечатлеть на документальных кадрах социальное поведение тигра осталась неиспользованной! Как бы вы ни полагались на свое восприятие той или иной ситуации и способность описать ее словами, ничто не сравнится с документальностью хорошо снятого звукового фильма. Такие ленты — инструмент точного научного исследования; ведь каждая деталь может изучаться различными специалистами после того, как миновала данная ситуация и давно уже нет на свете ни отснятых животных, ни самого оператора.
К сожалению, мы попали в Канху в не столь благоприятное время. Правда, в районе, где происходит кормление, была одна тигрица, но без маленьких тигрят. Сопровождавший ее детеныш — юная самочка — достиг уже двухлетнего возраста, когда зависимость от матери кончается. Вместе они совершали большие переходы и лишь изредка приближались к центральному району Канхи, где находились кормовые угодья барасинг, защищенные буферной зоной с привязанными буйволами. На другой «кормопункт» наведывался за подношением очень крупный самец, но это случалось редко.
Каждое утро три махоута выезжают в парк верхом на слонах, предназначенных для туристов. От них мы однажды услышали, что тигрица со взрослой дочерью зарезала буйвола и стережет добычу. Отправившись туда на слоне, мы увидели среди густой травы растерзанную тушу. Как обычно, зверь уволок ее довольно далеко от места убоя. «Служители похоронного бюро» — грифы уже явились, однако они сидели на деревьях, а не на туше, из чего следовало, что тигры находятся поблизости, иначе вся стая, числом до полусотни белоспинных птиц, была бы занята трапезой. Грифы способны моментально очистить от мяса скелет крупного буйвола. (Санкхала засек на часах продолжительность одного такого скоростного завтрака: 32 грифа управились с частично съеденным замбаром за десять минут.)
Невысокая трава поразительно хорошо камуфлировала тигров. Не менее десяти минут понадобилось опытному махоуту, чтобы высмотреть младшую самку, двухлетку, которая залегла в нескольких метрах от добычи. Черные полосы совершенно сливались с тенями от стеблей. Мы едва не наткнулись на юную тигрицу, прежде чем заметили ее. Но мамаша куда-то исчезла. Махоут направлял нашего слона то в одну, то в другую сторону; он был явно растерян.
Высмотрев в траве канаву — русло пересохшего ручья глубиной чуть больше метра, — махоут решил спуститься в нее, чтобы продолжить поиски на другом участке луга. Слон не очень охотно подчинился команде. Я подумал, что наш тяжеловес боится опрокинуться на крутом уступе, но оказалось, что дело не в этом. В ту самую минуту, когда слон неуклюже спустил передние ноги в русло, по нашим барабанным перепонкам неожиданно ударил громкий рев. Менее полутора метров отделяло наши болтающиеся ноги от зверя, ревевшего что было сил.
К счастью, тигрица набила брюхо мясом, и ей было не до прыжков, иначе пришлось бы нам худо, учитывая не совсем обычную позу слона и седоков.
Сидя на слоне, толкового фильма не снимешь, но спускаться на землю было строго-настрого запрещено. Трудно представить себе более неустойчивую опору, чем слоновья спина, а снять еще одну версию методом «лупа времени» меня не манило. Еще важнее было то, что мне хотелось наблюдать животных в естественной обстановке, без помех извне, но какая уж тут непринужденность в поведении, если поблизости топает слон. Поэтому я попросил Панвара, чтобы он разрешил нам соорудить поблизости платформу на дереве и поснимать с нее. К моему удивлению, Панвар наотрез отказался брать на себя такую ответственность. И он объяснил — почему.
Руководитель «Операции Тигр» Санкхала еще раньше задумал воспользоваться бесстрашием этой тигрицы и сфотографировать ее с тигрятами (тогда их было два). Несмотря на предупреждения Панвара, он перебрался со слона на толстый сук дерева возле зарезанного тигрицей буйвола. Превосходное утреннее освещение сулило ему уникальные кадры.
Тигрица скоро вернулась к добыче, однако вид человека на дереве над тушей, к которой она собиралась вести детенышей, привел ее в ярость. С ужасающим ревом она бросилась на дерево и поднялась довольно высоко, цепляясь когтями за ствол, тогда как Санкхала не решался лезть вверх, не надеясь на прочность ветвей. Восемь часов длилась осада, и тигрица, как пишет Санкхала в своей книге, явно «жаждала крови». Снова и снова шла она в атаку, и, когда Панвар явился на слоне, чтобы снять его с дерева, не больше метра, по словам Панвара, отделяло тигрицу от ног Санкалы.
Тигры, утратившие страх перед человеком, опасны тем, что относятся к нему без всякого почтения и легко становятся людоедами. Если учесть соотношение сил, остается лишь удивляться сравнительно малому числу жертв. Самки весят в среднем около 130 кг (рекорд — 160 кг), самец достигает 250 кг, так что средний вес тигров — около 190 кг. В Канхе с начала «Операции Тигр» только один тигр стал убийцей. У него были серьезные повреждения, и он начал резать скот на окраине Канхи, а когда его попробовали изгнать оттуда, он убил четверых местных жителей. В конце концов убийца погиб от собственных повреждений, и выяснилось, что у него пулями перебито четыре ребра. Видимо, раненый зверь воспринял попытки отогнать его за новые атаки; тогда его реакцию можно понять. Вообще же в прямохождении человека и высоком расположении глаз есть что-то, внушающее почтение крупным кошкам. Я сам убеждался в этом не раз. На нашей стороне преимущество, обусловленное важным поведенческим фактором, который, кстати, определяет доминантность и во взаимоотношениях между людьми.
Я отлично понимал опасения Панвара, ведь он отвечал за все происходящее в национальном парке, а значит, и за нас. В конце концов мне все же удалось добиться разрешения соорудить платформу вблизи предполагаемых маршрутов тигрицы при условии, что мы воспользуемся платформой лишь после того, как зверь к ней привыкнет.
Каждый день мы колесили по парку на джипе, и нам представлялись отличные возможности снимать вое что угодно — кроме тигра. Мы даже видели красных волков. Четверка этих редких и редко наблюдаемых зверей внезапно предстала нашим глазам. Они бежали бодрой трусцой и выглядели очень симпатично, уголки губ были изогнуты в улыбке, как у веселого пса. Однако их появление вызвало великий переполох, лангуры подняли страшный шум, неотрывно глядя на квартет, который стремительно бежал по крупным, громко шуршащим листьям сореи, и представители оленьих быстрыми ручьями растеклись по лесистым склонам, прорываясь сквозь шелестящий кустарник. Обширное пространство на пути волков совершенно опустело. Еще бы: красные волки — грозные охотники. Легкой трусцой они преследуют облюбованную добычу, доводя ее до изнеможения, причем умелая тактика обычно приводит к тому, что жертва оказывается окруженной со всех сторон этими маленькими, но сообразительными хищниками. (Вес красного волка не превышает 20 кг.)
А вот тигры, как уже говорилось, ни разу не встречались нам во время наших вылазок на джипе. Конечно, тигру не очень-то интересно быть предметом любования шумных туристов, и он сторонится дороги, по которой едет машина. Но вообще-то тигры ходят как раз по дорогам. Причин для этого много. Прежде всего, дороги свободны от шуршащих листьев, устилающих лесную почву и затрудняющих хищнику бесшумное продвижение, хотя с этой задачей он при желании вполне может справиться. Далее, на дороге, как правило, нет острых шипов, которые норовят вонзиться в лапы. Подушечки на лапах тигра очень мягкие и чувствительные, поэтому он предпочитает обходить места, где могут лежать колючие ветки. Наконец, дороги проложены так, что открывают хороший обзор, а это чрезвычайно важно для четвероногого охотника. Поэтому на грунтовых дорогах нам встречались длинные цепочки отчетливых следов; порой тигр проходил не один километр по петляющей трассе. Постоянные маршруты тигров вдоль пыльных дорог и выстланных мелким мягким песком сухих русел сильно помогают охотоведам выслеживать и опознавать обитающих в Канхе особей.
В Казиранге нам во многих отношениях сопутствовала редкостная удача. Рассчитывать на такое же везение на новом месте было бы чересчур, но и пасовать перед трудностями не хотелось. Вооружившись девизом: «Тигр хитер — перехитри тигра!» — мы взялись за дело. Конечно, наиболее выигрышными для фильма были бы кадры, показывающие тигрицу с тигрятами. Однако в этом плане есть и другие интересные мотивы. Большой редкостью остаются, например, записи голосов тигра на воле. Я не знаю в животном мире более внушительного звука, чем удивительно мощное гулкое рыканье тигра в ночи. Лично мне не приходилось слышать подобных записей, во всяком случае приличного качества, так что тут перед нами стояла важная задача.
Панвар сообщил, что две ночи подряд слышал на редкость сильные и продолжительные рыканья вблизи деревушки Кисли, расположенной неподалеку от въезда в национальный парк, где находилась его служебная квартира. Чтобы сделать хорошую запись, нам было желательно провести ночь по соседству с тигром, но он не должен подозревать о нашем присутствии. В этом деле на платформу не приходилось рассчитывать, однако я нашел подходящее решение.
В моем багаже были два больших венесуэльских гамака. Что, если подвесить их на дереве в районе обитания тигра? По нейлоновой веревке зверь до нас никак не доберется. После некоторых колебаний Панвар одобрил этот вариант, и, когда вечернее солнце приготовилось уйти на ночлег за укутанные в облака пригорки на западе, мы, стараясь не шуметь, направились к тому участку тигровой трассы, где зверь рычал особенно громко. Между двумя небольшими деревьями довольно быстро натянули гамаки и, подражая начинающим канатоходцам, забрались на качающиеся ложа. Подтянув на веревке магнитофон и прочие принадлежности, мы подвесили направленный микрофон на двух нейлоновых шнурках так, чтобы я мог сверху поворачивать его в сторону тигра. Мы искренне надеялись, что он усладит нам лесную ночевку на высоте избранными номерами своего репертуара. К сожалению, на установку аппаратуры ушло довольно много времени, и наши помощники, коим вовсе не улыбалось стоять на тигровой эстраде после захода солнца, уже исчезли к тому времени, когда мы завершили приготовления. Говорю «к сожалению», потому что я рассчитывал, что последним признаком человеческой: активности будет шуршание листьев под ногами уходящих. Теперь же тигр, вероятно, услышал, как мы двигались в своих гамаках, ибо его вокализы заставили себя ждать.
Багрец вечернего неба сменился голубым лунным сиянием, и вскоре стало очень даже холодно. Минул час с лишним, прежде чем прозвучал сигнал тревоги, означающий, что луна выманила на тропу тигра или леопарда: мы услышали фальцетные крики аксисов, после чего наконец-то раздалось рыканье тигра. Однако зверь находился не менее, чем в полукилометре от нас, рычал с большими перерывами и явно удалялся. Минула ночь, забрезжил рассвет, и мы успели превратиться почти в ледышки, когда явились наши помощники.
На другой вечер мы сделали новую попытку записать голос тигра из Кисли. Углубились на туристском микроавтобусе в сгущающийся мрак и остановились поблизости от участка, где можно было ожидать тигровой серенады. Увы, два приданных нам никчемных помощника не могли сидеть тихо и спокойно; одного поскрипывания хлипкого микроавтобуса в ночной тиши, казалось мне, было довольно, чтобы спугнуть стадо слонов.
Следующий вечер — следующая попытка. В сопровождении одного только шофера, который, слава богу, скоро уснул. Во избежание всяких металлических звуков, свободно улавливаемых сверхчувствительным микрофоном (марки «Зеннхайссер МКХ 805»), я вышел из автобуса, расстелил на опушке одеяло, примостился на нем вместе с магнитофоном, накрылся другим одеялом и направил микрофон на заросли. Наушники позволяли мне без помех слышать весь «звуковой фон.