– Я не интересовался этим вопросом специально, но, если угодно, вечером вы получите самые точные сведения.
– Хорошо. От нашей вечерней беседы зависит многое… если не все.
Вечером, задолго до назначенного часа, Люси лежит на мраморной плите окна и смотрит вниз, на улицу. Она следит за каждым перебегающим площадь автомобилем и, наконец, замечает того, кто ей нужен. Он не один. С ним худой, неопределенного возраста человек. Они входят в подъезд.
Люси оглядывает низкий восьмиугольный столик. Вино, сигары, табак для трубок – все. Затем, когда в дверь стучатся, она идет навстречу, как обрадованная приятнейшим визитом хозяйка.
Майор Герд представляет неизвестного.
– Мистер Перси Гифт, мой секретарь.
Люси несколько удивлена. Официальный визит. Она предполагала только дружескую встречу в ее последний вечер в Мирате. Однако это деловой визит.
– Я полагаю прежде всего удовлетворить ваше любопытство по поводу человека, о котором вы говорили. Мистер Гифт, расскажите все, что вы знаете и видели.
Мистер Гифт принимает из рук Люси зеленоватый бокал и начинает, как бы припоминая, восстанавливая в памяти обстоятельства:
– Месяц назад… Месяц без двух дней секретарь совета министров Абду?Рахим?хан бежал из Мирата, имея основания опасаться преследования Мирзы Али?Мухамеда… Он бежал в провинцию Лар под защиту своего племени…
Мадемуазель Энно выказывает некоторое нетерпение.
– Я знаю все. Восстание, взятие Нового Ферраха, провозглашение независимости области Лар. Затем я знаю официальное сообщение о подавлении мятежа. Но там ничего не говорится о человеке, интересующем меня… В законодательном собрании говорят, что он перешел русскую границу и интернирован.
– Это не совсем верно. Королевское правительство мало заинтересовано в истории Абду?Рахим?хана, тем не менее оно располагает другими сведениями…
– Короче!
– Абду?Рахим?хан возбудил против себя духовенство и купечество Лара. Он провозгласил некоторые социальные лозунги, которые привлекли к нему симпатии низших классов населения. Однако он не сумел расположить к себе кровных врагов его племени – курдов. И когда он попытался заключить с ними соглашение, эта попытка кончилась печально.
– При каких обстоятельствах?
Майор Герд вмешивается в разговор:
– Мистер Гифт щадит нервы дамы… Мадемуазель приблизительно знает, на что способны фанатики и дикари.
– Однако я хочу знать.
Гифт говорит сухо, как бы читая протокол:
– На перевале Хорзар Абду?Рахим?хан должен был встретиться с вождями курдов. Обе стороны должны были явиться безоружными и сговориться со условиях примирения. Когда курды потребовали выкуп за кровь…
– Местный обычай… Отказ от кровавой мести покупается деньгами…
– Хорошо, дальше!
Она подносит к губам бокал.
– …Между курдами и Абду?Рахимом произошла ссора. Курды нарушили условия встречи. Они явились вооруженными, оружие было спрятано. Абду?Рахим?хан был менее предусмотрителен и погиб вместе со своими спутниками. Их зарубили курды.
Люси медленно отнимает бокал от губ и ставит его на стол. Несколько мгновений молчания.
– Нет ли подробностей?
Мистер Гифт пожимает плечами.
– А доказательства?
– Доказательства, разумеется, есть… Самые реальные.
Люси вопросительно смотрит на него. Перси Гифт вынимает бумажник и извлекает фотографию.
Шесть на девять. Довольно удачный снимок.
Он передает мадемуазель Люси фотографию, хотя, собственно, дамам не следует видеть такие снимки…
Это голова и плечи трупа. Полуоткрытые глаза. Черные полосы, через лоб к переносице глубокие сабельные раны. Однако лицо можно разглядеть. Никаких сомнений: Абду?Рахим?хан.
Люси возвращает фотографию.
– Кто фотографировал труп?
– Один европеец… Случайно находился поблизости.
Она внимательно смотрит на Перси Гифта.
– Нужна некоторая храбрость, чтобы быть вблизи.
Майор Герд выражает лицом сочувствие.
– Может быть, не следовало мадемуазель рассказывать эту историю…
– У меня крепкие нервы.
Некоторое время они молчат. Затем оба встают.
– Благодарю вас, майор Герд… И вас тоже.
– Мадемуазель помнит о том, что я…
– Конечно. Завтра вечером, если угодно. Я жду вас.
И она провожает их самой пленительной улыбкой.
Когда дверь за ними закрывается, Люси Энно бросается ничком на кровать и лежит неподвижно до глубокой ночи.
Перси Гифт приблизительно точно рассказал о гибели Абду?Рахим?хана.
Правда, он не посвятил Люси Энно в некоторые подробности. Он не сказал о том, что в течение двух недель он был гостем курдских старейшин, что это гостеприимство обошлось королевскому посольству в тысячу золотых и двести новых одиннадцатизарядных винговок.
Он не рассказал, что гибель Абду?Рахим?хана стоила жизни сыну курдского старшины, первым нанесшему удар Абду?Рахиму. Какой?то мальчишка, телохранитель Абду?Рахима, свалил убийцу ударом ножа в горло и скрылся на коне Абду?Рахима.
Наконец, он не рассказал о том, что произошло после того, как Абду?Рахим и его девять безоружных спутников были зарублены курдами. Мальчишка?телохранитель прискакал в Новый Феррах и поднял на ноги весь город. Пятьсот джемшиди на конях бросились к перевалу Хорзар. В десяти километрах от Хорзара они нагнали передовой отряд курдов и вырезали его до одного человека. Они отбили тело Абду?Рахима и перевезли его в Новый Феррах. Живого Абду?Рахима встречали тысячи, но мертвого встретили десятки тысяч. Розы всех садов Ферраха сыпались под колеса арбы, на которой везли тело. На плоских крышах плакали женщины, царапали себе лица и разрывали на себе одежды.
Абду?Рахима похоронили в мечети Джами, в десяти шагах от могилы святого, и три дня в память покойного раздавали на базаре пищу нищим и дервишам. Потом джемшиди ушли в горы, угнав с собой несколько тысяч голов баранов. Вслед за ними ушли союзники Абду?Рахима. И через два дня правительственные войска с двумя пушками и шестью пулеметами вошли в Феррах. Их встретили слабым ружейным огнем в той части города, где жили ремесленники?кожевники и оружейники, но они обстреляли с городской стены эти улицы и разрушили ветхие глиняные дома. Утром, когда стрельба затихла, его превосходительство губернатор провинции прибыл в свой дворец в Новом Феррахе.
Не трудно догадаться, чьи руки фотографировали труп Абду?Рахим?хана. Эти же руки тщательно обыскали труп.
ЕЩЕ ДЕЛОВОЙ РАЗГОВОР
– Вы все еще предполагаете ехать в Россию?
– Не знаю, майор…
– Но вы уезжаете?
– Уезжаю…
– Куда, мадемуазель?
– Не знаю, майор…
Оба молчат некоторое время. Затем майор берет в свои руки руку Люси Энно и говорит с видимым сочувствием.
– Я могу вам дать совет. Люси наклоняет голову.
– Это одновременно и совет и предложение.
– Я вас слушаю.
– Вы поедете в Россию, В Москву. Там вы будете выполнять некоторые поручения…
– Я вас понимаю! Не продолжайте!
– Тем лучше! Вы – умная женщина, Люси. У вас мужской склад ума. Жалею, что вы не мужчина. Впрочем, нет, я не жалею.
Он более чем внимательно осматривает ее шею, рыжеватые волосы, жемчуг в маленьких ушах и стройные ноги сквозь прозрачную шелковую сетку чулок.
– Однако я деловая женщина, майор. Что это мне даст?
– Независимое существование! Независимую от материальных соображений любовь. Полную обеспеченность, кроме того, крупные суммы, в зависимости от ваших способностей.
– Очаровательные перспективы. А опасности моего нового ремесла?
– Это придает ему некоторую прелесть. Разве вы не искательница приключений?
Она встает.
Они одни в пустых комнатах Люси Энно в отеле. Ее огромные сундуки уже увезены грузовым автомобилем. Завтра на рассвете, в 6 часов утра, их унесет аэроплан компании “Европа–Азия”, совершающий в два дня перелет между Миратом и Константинополем.
Странно волнующая тропическая птица в неудобной клетке – в комнатах отеля, и майор Герд чувствует некоторое волнение оттого, что очень скоро эта птица улетит и исчезнет навсегда.
– Вы согласны?
– Да, майор.
Секунда молчания.
– Вы начали, и я могла ожидать другого, более обычного для женщин предложения.
Майор краснеет так, что седина на висках и черные подстриженные усы выступают неестественно на его как бы загримированном лице. Он теряет обычную уверенность.
– Да… Но вы знаете… Я не настолько богат, чтобы…
– Какая трогательная искренность, майор…
Она подходит к нему ближе.
– Но теперь, когда я приняла предложение… Вы сказали, что мне обеспечена “независимая от материальных соображений любовь”.
Она наклоняется к нему так, что он чувствует запах духов и кожи и видит только треугольный вырез, колеблемую дыханием грудь.
Майор встает и отступает нетвердыми шагами к дверям.
– Все инструкции… и чек…
– Об этом после!
Он припадает к ее руке, отрывается и с усилием делает два шага к зеркальным дверям. Прямо перед собой он видит в зеркале Люси. Он видит трепет желания и руки, разрывающие платье на груди, видит обнаженные плечи, поворачивает в замке ключ и идет к Люси Энно.
– Нет, не сейчас… Ты приедешь ко мне. Да? А потом я поеду в Москву и куда хочешь…
Майор Герд выходит из подъезда отеля. Туземец?шофер едет привычным путем в клуб дипломатического корпуса, но майор треплет его хлыстом по плечу и указывает в сторону посольства. Майор чувствует некоторую усталость, тяжесть и боль в висках, связанность мускулов и челюстей. В сорок три года это дурные признаки.
Но это женщина…
В шесть часов утра на аэродроме компании “Европа–Азия”; восьмиместный аппарат Брегге. Мадемуазель Люси Энно, ее ирландка и несколько друзей с Жаком Маршаном.
От гор тянет холодом. Желтое небо и длинные тени.
Солнце еще низко. Снежные вершины на горизонте, как серебряная подкова, охватывают долину.
Жак Маршан помогает Люси войти в каюту.
– Привет Парижу.
– Когда я увижу Париж?
И странно блестят глаза… Неужели слезы?.
Ее друзья один за другим подымаются на лесенку и целуют руку Люси.
Оглушительный рев мотора. Покачиваясь, уходят вверх, упираясь в воздух, металлические крылья.
Земля стремительно падает вниз, накренясь в сторону.
Как темно?зеленые волны, плещется внизу зелень садов. Желтые плоские крыши, минареты с крошечными фигурками муэдзинов. Дальше скалистый, чудовищный, застывший прибой – горные цепи.
Мирата нет. Нет года жизни.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
“Его превосходительству королевскому послу в Гюлистане.
…Я снял фотографию с трупа Абду?Рахим?хана и тщательно осмотрел одежду. Во внутреннем кармане нашел два письма за подписью “Л.”, не представляющих никакого значения, и фотографию, изображающую молодую женщину. Письма и фотография были залиты кровью, однако я сумел установить, что то и другое принадлежит любовнице Абду?Рахим?хана, Люси Энно. Никаких других документов я не нашел. Так как караульные обнаружили приближение большого отряда джемшиди, я оставил найденные мною письма и фотографии вблизи трупа, там же оставил бумажник. Кольцо с печатью Абду?Рахима я снял с его указательного пальца, и таким образом создалось впечатление ограбления трупа.
Немедленно после занятия правительственными войсками Нового Ферраха я осмотрел комнату в цитадели, где жил Абду?Рахим?хан. Однако документ не найден до сих пор. Никакие опросы и розыски не дали результатов. По?видимому, документ находится у кого?нибудь из сообщников Абду?Рахим?хана. Если он находится у джемшиди, то есть возможность выкупить его за крупную сумму.
Перси Гифт, секретарь военного атташе королевского посольства”.
ДВА НЕСЕКРЕТНЫХ ДОКУМЕНТА
Первый: радиограмма.
“Мират Майору Герду военному атташе королевского посольства Константинополь точка Отель “То?коклиан” точка комната 133”.
Второй: вырезка из газеты “Свет Востока”, Мират, 24 июля (дословный перевод).
“Майор Герд – военный атташе королевского посольства в Гюлистане, на аэроплане компании “Европа – Азия” отбыл в двухнедельный отпуск, который он проведет на родине в кругу своей семьи”.
В КИПАРИСОВОЙ АЛЛЕЕ
Укатанное шоссе от летней резиденции повелителя Гюлистана ведет к кварталу иностранных миссий. От летнего дворца до квартала миссий – двенадцать километров. Европейцы называют шоссе кипарисовой аллеей и знают по фотографиям широкую, укатанную ленту шоссе в восемьсот кипарисов – стройную, единственную в мире колоннаду. Когда повелитель Гюлистана живет в летней резиденции, по шоссе с утра до ночи скачут всадники, катятся тяжелые придворные кареты и автомобили.
Летний дворец – в горах над городом; от дворца к долине идет заметное понижение пути. Автомобили, выехав из дворцовых ворот, выключив мотор, бесшумно, пролетают между кипарисов двенадцать километров.
Уже восемь месяцев повелитель Гюлистана лечится в Европе от одышки, и кипарисовая аллея забыта иностранцами и чиновниками. Выставка кровных лошадей, автомобилей и карет перенесена в город, в квартал миссий и министерств.
Теперь по вечерам в аллее только скромные пешеходы – студенты высшей школы Мирата, рабочие казенного оружейного завода – все те, кто не испытывает большого удовольствия от запаха бензина и облаков пыли в квартале миссий.
Так, в этот вечер идут вдоль аллеи двое хорошо знакомых Мирату людей – депутат законодательного собрания Омар эль Афгани и председатель рабочего союза, которого знают под кличкой “американец”.
– Кого ты подозреваешь?…
– Подожди! Уйдем с дороги. Здесь много встречных.
Они спускаются вниз с насыпи и идут рядом с аллеей. Остроугольные, длинные тени кипарисов падают от аллеи на поля.
– Нас пять человек. Трое, кроме тебя и меня. Кого из них ты подозреваешь? Османа – восемнадцать лет в тюрьме, бывший изгнанник?
– Нет! Это не он!
– Тогда Меджид – два сына казнены за мятеж, старый и верный товарищ. Нет? Тогда Абасс… Честнейший и искреннейший, самый смелый из всех нас…
Они идут долго, то скрываясь в тени кипарисов, то выходя на лунный свет.
– И однако, каждый шаг известен Роберту Кетлю. Предатель есть – это ясно! Почему в караван?сарае шпион ждал Акбера, почему у него похитили письмо Абду?Рахима к француженке? Они искали документ и знали, что мы его ждем. Если бы не прихоть Абду?Рахима, документ уже был бы в руках Мирзы?Али?Мухамеда, и мы были бы одурачены. Кто?то нас предает.
– Что же ты предлагаешь?…
– Я предлагаю… Молчи!
“Американец” сжал руку Омара.
Рядом с ними по аллее медленно ехал всадник. Лошадь хромала, тяжело ступая на переднюю ногу.
– Пропусти его.
Они слегка отстали. Но всадник остановил коня и ждал.
– Следит, – сказал “американец” сквозь зубы, опуская руку в карман, – слишком много людей, а то…
– Смотри, он опять рядом!
Вдруг всадник погнал коня и поехал к мосту. Здесь он съехал по тропинке вниз к мелкой речонке.
– Идем!
Они подошли к мосту ленивой и медленной походкой отдыхающих в вечерней прохладе. Всадник поил коня, подобрал поводья и повернул к ним запыленное, юношеское, но изможденное лицо.
– Омар эль Афгани?
– Да. А кто ты?
– Я Ахмед, сын Акбера. Я из Нового Ферраха.
– Абду?Рахим.
– Он умер?
– Да, но он…
– Молчи! Поезжай на старое кладбище к мечети Али. Мы придем.
ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ КАРАТА
Румын положил палочки, обернутые на концах материей, на струны инструмента, и опять майор Герд почувствовал непонятное и сладостное волнение. Когда играл румын, Герд как будто понимал, что заставило его, майора и военного атташе при посольстве, в сорок три года совершить ряд непростительнейших поступков. Почему он, получив телеграмму Люси, не спал всю ночь и утром убедил сэра Роберта Кетля, против всяких правил, отпустить его на две недели в отпуск. Почему майор Герд, лгавший только, когда это требовала его профессия, солгал сэру Роберту Кетлю, не поехал к невесте, а вот уже десятый день и десятую ночь возле него женщина с зеленоватыми, точно четырехугольными глазами и нежно увядающей кожей. И почему с тех пор, как он переступил порог этого отеля, он не может подавить в себе ненасытного и жгучего желания. Ночь за ночью и за ночами дни, превращаемые в ночи. Двадцать часов в сутки они наедине друг с другом и со своей страстью. Вечером несколько часов они проводят в ложе сомнительного варьете, где почему?то собираются разнообразно?замечательные люди безумного города.