— Дичь — это то, что ты говоришь, Жан-Поль. Рауль не интересовался подобными потаскушками.
— Мой капитан, мы считали вас воплощением находчивости! Неужели вы не понимаете?
— Разрази меня гром, если я понимаю логику нынешней молодежи!
— Хорошо, объясняю. Мы же друзья. А женщины — их хлебом не корми, а дай посплетничать на чей-нибудь счет. Они и давай приставать ко мне со всякими расспросами — 'что да как' . Но не буду же я рассказывать этим шалашовкам 'что да как' , а послать их к черту воспитание не позволяет. Вот я и начинаю: 'Вы меня очаровали, дорогая Ора, я сгораю от страсти, ваши божественные глаза…" И я ее обнимаю, целую и так далее… Ох и язва она, эта Ора! И подруга ее, Атенаиска, язва еще та.
— Атенаис еще себя покажет, — заметил Д'Артаньян, — Так что у тебя с Монтале?
— Мимолетная связь, ничего серьезного. Правда, Монтале, эта мартышка…
— Что Монтале?
— Да…Ничего, ничего, право, не стоит. Я же не от хорошей жизни за этими кокетками волочусь.
— Бедняжка! — сказал Д'Артаньян насмешливо.
— Капитан! — обиженно воскликнул Жан-Поль.
— Не обижайся, я пошутил. Оставим кокеток, еще что новенького?
— Сутки спустя после несчастья с принцем герцог де Бофор устроил бал у себя во дворце.
— Опять Бофор гуляет? Он же разорился.
— Вы забыли — Бофор Король Парижа.
— Рыночный Король, лучше скажи.
— Можно и так, — согласился Жюссак, — а можно иначе — Король Парижских Баррикад. Да, герцог остался в опустевшем дворце, сена для лошадей — и того не было.
— Где же тут балы давать?
— Внезапный приезд дочери герцога заставил его отложить на день отъезд из Вандомского отеля.
— Что еще за дочь?
— Девушка воспитывалась в монастыре Святой Агнессы в Бретани. Явилась проводить отца на войну. В честь своей любимицы Бофор внезапно решил устроить еще один праздник. И, как по волшебству, все вдруг появилось, вплоть до последнего канделябра. Вся бывшая Фронда, вся знать, парламентские советники, купцы, студенты Сорбонны, цветочники, кондитеры, художники, актеры — все помогли кто чем Бофору. Праздник удался на славу! А какой фейерверк был!
— И ты там был, Жан-Поль?
— Меня привел Оливье де Невиль — я очевидец.
— Кто еще был на балу?
— Да все наше высшее общество — Лонгвили, Роганы, Граммоны…Принц Конде. Граф де Гиш. Графиня де Фуа. Оливье со своей маркизой… Но я так до вечера могу перечислять. Кто вас интересует из окружения герцога?
— Герцогиня де Шеврез?
— Нет, Прекрасная Шевретта блистала своим отсутствием.
— Ты же сказал о Роганах.
— Другая дама, некая Диана де Роган, вроде аббатиса из Сен-Дени. Мне это Оливье сказал, она, конечно, не в монашеской одежде явилась.
— А король?
— Короля не было. Не знаю почему. Приглашения писала юная герцогиня, и сама решала, кого выбирать. Граф де Гиш танцевал с ней и долго о чем-то задушевно беседовал. А когда все сели за стол и выпили за здоровье дочери герцога, девушка с прелестной улыбкой на устах поблагодарила гостей, и после тоста за успех экспедиции или Девятого Крестового Похода — так стали именовать сию авантюру — поднялась, держа в руке хрустальный кубок с шампанским и произнесла:
— Господа! Я, Анжелика де Бофор де Вандом, дочь Короля Парижских Баррикад, правнучка короля Генриха IV, благодарю вас за честь, которую вы оказали нашему дому своим присутствием здесь, и хочу поднять тост за дворянина, который выручил меня из смертельной опасности и благополучно доставил сюда, чтобы я могла увидеть и обнять моего дорогого отца перед разлукой.
Мы не поняли, о какой опасности говорила герцогиня, но вывод сделать нетрудно — она ехала из Бретани в Париж, и по дороге некий дворянин оказал ей услугу, пожелав остаться неизвестным.
— Итак, господа, мой тост — за Шевалье де Сен-Дени!
— Я знать не знаю этого так называемого Шевалье де Сен-Дени, — пробормотал Д'Артаньян.
— Разумеется, дочь Бофора назвала вымышленное имя, и бывшая тут же графиня де Фуа сказала госпоже де Севинье, что это, скорее всего, мистификация, принцесса придумала этого шевалье, она с детства знает Анжелику де Бофор, у нее всегда было живое воображение. Но тост обе дамы поддержали. А герцогиня продолжала:
''Я, Анжелика де Бофор, клянусь выйти замуж только за Шевалье де Сен-Дени, потому что он лучше всех в мире, а, если мне более не суждено увидеть своего смелого и благородного защитника, моим уделом будет покрывало монахини. Богом клянусь!
И дочь Бофора поцеловала крест, висящий у нее на шее, а мы терялись в догадках — кто бы это мог быть? Что она хотела сказать?
— Что же скажет отец юной герцогини? — с еле уловимой иронией спросила Бофора Великая Мадемуазель, Мария-Луиза Орлеанская, герцогиня де Монпансье.
— Скажу, — серьезно отвечал Бофор, — что я подтверждаю клятву моей дочери и готов благословить ее союз с этим молодым человеком.
— Вы нас мистифицируете, герцог! — не унималась Мария-Луиза, — Признайтесь, что это шутка, и Шевалье де Сен-Дени не существует.
— Могу ли я обманывать героиню Сент-Антуанской битвы и Орлеана? — галантно сказал Бофор, намекая на известные события Фронды.
— Но кто он? — спросила герцогиня де Лонгвиль.
— Мы его знаем? — спросил принц Конде.
— Не хочу казаться любопытным, но всем интересно узнать настоящее имя Шевалье де Сен-Дени! — заявил граф де Гиш.
— Вы все узнаете в день свадьбы Анжелики. Несмотря на будущую войну, мне хотелось бы до него дожить! — отвечал Бофор.
— Надеюсь, герцог, все присутствующие здесь увидят вашу очаровательную дочь в подвенечном уборе в день ее свадьбы с вашим таинственным рыцарем, — улыбаясь, сказал Конде, — Мне хотелось бы погулять на свадьбе Юной Богини Фронды!
— Дай Бог, принц! — живо воскликнула Анжелика де Бофор.
И пошел пир горой! Все были заинтригованы, наше общество тайны просто обожает. Гости были удивлены такой декларацией дочери Бофора, а также реакцией самого герцога, который, будучи принцем беспечным и легкомысленным, на этот раз отнесся к смелым словам девушки вполне серьезно. Все хотели увидеть таинственного шевалье, узнать, кто же все-таки скрывается под этим псевдонимом, после анжеликиной клятвы имя Шевалье де Сен-Дени было у всех на устах. Молодая герцогиня очаровала общество. Изящная и остроумная, она беседовала о литературе с маркизой де Рамбулье, с госпожой де Лонгвиль делилась воспоминаниями о Ратуше, ибо в детские годы и дочь Бофора там побывала, Великой Мадемуазель ввернула комплимент, вспомнив пушки Бастилии, которые в дни Фронды гремели по приказу отважной дочери Гастона Орлеанского, она рассмешила и очаровала самого Конде, поведав принцу, как в детстве на уроке истории получила 'отлично' за Победу при Лансе… К концу вечера ее уже называли Бофорочкой, но поверьте, мой капитан, в этом, с позволения сказать, прозвище, нет ни на йоту неуважения или фамильярности по отношению к этой милой девушке, а только нежность и восхищение. Если герцог — Король Парижа, то Анжелика де Бофор была в тот день его принцессой. И каждому умела сказать приятное эта очаровательная принцесса!
— Принцесса… А принцесса Генриетта Орлеанская была у Бофора?
— Приглашение было послано, ее ждали, но принц, ее муж…вы же знаете что за человек брат короля.
— Никогда не слышал об этой девушке, Анжелике де Бофор, — заметил Д'Артаньян.
— Я уже сказал: она воспитывалась в провинции, в монастыре. Бофор прятал свое сокровище от всех.
— Теперь ее представят ко Двору?
— Нет. При дворе она так и не появилась. Полагаю, проводив отца, Анжелика де Бофор вернулась в свою обитель.
— Я видел Бофора при въезде в Тулон, и никакая дочь его не провожала.
— Вы видели герцога? Как же вы Оливье не заметили? Он должен быть подле Бофора. Оливье теперь от герцога ни на шаг — раз ему поручена охрана его светлости.
— А я и не разглядывал вашего Рыночного Короля! — огрызнулся Д'Артаньян, — У меня были дела поважнее.
— Так вот…Юная Богиня Фронды промелькнула как комета, как огонек фейерверка, вспыхнула и погасла. Нет, скорее как звездочка, которая сияет уже не в парижском небе, а Бог знает где — для этого загадочного Шевалье де Сен-Дени.
— Ты так дерзко говорил о Монтале и Атенаис и так восторженно об этой Бофорочке. Не влюблен ли ты в Анжелику де Бофор?
— Девушка само очарование, — сказал де Жюссак, — На вид ей лет шестнадцать, не более. Но я реалист, и не строю воздушные замки. Она же любит другого.
"Ну и фортель выкинул Бофор этим своим пиром, — подумал Д'Артаньян, — Всю Фронду собрал, лукавый герцог, да еще в довершение всего устроил фейерверк, взбудоражив все окрестности. Надо будет выяснить три вещи:
1. Что собой представляет дочь Бофора
2. Кто скрывается под именем Шевалье де Сен-Дени?
3. Кто расквасил нос Месье и отделал де Варда и де Лоррена?
Но это терпит, если я интересуюсь этим, то только из-за своего гасконского любопытства. Какое мне дело до этих счастливых влюбленных — Анжелики де Бофор и Шевалье де Сен-Дени. Пора заняться делами несчастного влюбленного и идти в этот курятник. Ах, Рауль!
4. ОТЕЦ И ДОЧЬ
Ни наяды и дриады парка Фонтенбло, ни сильваны из лесов Блуа и Ла Фера, ни фрондерские лидеры и кавалеры мадемуазель де Бофор на первом бале, ни капитан мушкетеров, который заинтересовался мадемуазель де Бофор пока только из-за своего гасконского любопытства, — никто и представить не мог, куда подевалась дочь Бофора. А дочь Бофора уговорила герцога взять ее с собой. Анжелика де Бофор сменила свое нарядное платье на пажеский костюмчик и назвалась именем Анри де Вандома.
Анри де Вандом быстро успел свыкнуться со своей ролью пажа. Неловкость первых дней прошла, когда мнимому пажу казалось, что все догадываются о том, что шевалье де Вандом — вовсе не паж, а переодетая девушка. Анри присматривался к поведению настоящих пажей и старался вести себя так же, как эти озорные, бойкие мальчишки. И все-таки Анри слишком легко краснел от двусмысленных шуток, слишком изящны были его манеры, весь он был слишком чистенький и аккуратненький, и это сразу выделяло Анри де Вандома в обществе пажей герцога.
Без особых приключений Анри де Вандом добрался до Тулона со свитой герцога де Бофора и всей бофоровой армией. Дорогой Анри жадно всматривался в окружающих, словно ожидал, что вот-вот появится Шевалье де Сен-Дени — его так настойчиво приглашала в экзотическое путешествие дочь Бофора! Ожидание это совсем измучило Анри. Иногда все приключения герцогини де Бофор и Сен-Дени начинали казаться Анри де Вандому почти сном.
Между тем герцог, оказавшись в приготовленном для него доме, позвал своего любимого пажа и, оставшись наедине с Анри, расцеловал в обе щеки со словами:
— Ты прекрасно держишься, моя умница! Все принимают тебя за настоящего мальчишку! Знаешь, даже пошли сплетни, что ты, Анри, не мой какой-то пятиюродный племянник, а… ха! — незаконный сын! Каково вам это слышать, Анжелика де Бофор?
— Ой, папочка, — зашептала Анжелика, ласкаясь к отцу, — Мне что-то стало страшно!
— Самое страшное еще впереди, — вздохнул герцог.
— Франсуа де Бофор! — воскликнула девушка, — Вы уже раскаиваетесь, что взяли меня с собой?! Мы уже обо всем сто раз договорились! Ведь вам не с кем меня оставить… А если меня, вашу единственную дочь, принимают за вашего внебрачного сына, это даже лучше — ведь я действительно похожа на вас так, как только дочь может походить на отца, и мы были очень наивны, полагая, что сходство удастся скрыть. Внешность выдает. Но я буду вести себя так, что никто не посмеет назвать меня в лицо вашим бастардом. А если все же назовут, надо что, на дуэли драться, да?
— Не посмеют.
— Ах, батюшка, Гиз-Меченый в Блуа тоже говорил "не посмеют", однако заговорщики посмели заколоть Гиза. А если посмеют, надо драться?
— Ох, — вздохнул герцог, — Все же лучше бы я тебя оставил во Франции.
— С кем, отец! Не с кем!
— Так уж и не с кем, — опять вздохнул Бофор, — Та же Диана, я знаю ее с детства — она, как и мой отец, участвовала в заговоре Шале. Диана из Сен-Дени. Ты жила бы почти в Париже, и я был бы спокоен…
— Менять шило на мыло? Святую Агнессу на Сен-Дени? Один монастырь на другой? Благодарю покорно! Довольно уроков! Мое образование закончено! Свободы хочу!
— Мой прощальный прием показал, что у меня все-таки много друзей. Я мог бы доверить тебя…
— Знаю, знаю! Герцогине де Лонгвиль, принцессе Конде, Анне-Марии-Луизе Орлеанской, женам и дочери ваших фрондерских товарищей по оружию. Я не спорю, герцогиня де Лонгвиль — прелесть, и мне очень нравятся ее малыши, особенно старший, дитя Фронды, родившийся в Ратуше, помните, я с ним нянчилась, с маленьким Лонгвилем? Я не спорю, Анна-Мария-Луиза Орлеанская, героиня Фронды, умна и отважна как амазонка, но покойный Гастон, ее отец, предавал всех своих сторонников, начиная с Анри де Шале, а я ненавижу предательство! Не дай Бог, заговорим о Гастоне, я что-нибудь выпалю в его адрес! Не хочу ссориться с Великой Мадемуазель, я ее люблю и уважаю… Я не спорю, принцесса Клара-Клеманс де Конде-милейшая женщина, и сын Великого Конде уже пытался за мной ухаживать, но комплименты, которые говорил мне ягненочек-Энгиенчик во время танца…
— Он твой ровесник, — усмехнулся Бофор, — Ты уж слишком, дочка! Ты и сын Конде родились в один год!
— Я знаю, но девочки взрослеют быстрее! Комплименты этого мальчугана мне представляются наивными и банальными, когда я вспоминаю слова, что говорил мне Шевалье де Сен-Дени!
— Да, язык-то у него подвешен, — заметил Бофор и вдруг спросил: — А если бы я тебя оставил у графа де Ла Фера?
— У Атоса? — вздохнула Анжелика, — Отлично вы придумали! 'Дорогой граф, я увожу вашего сына, а вам оставляю мою дочь. Приглядывайте за Анжеликой, а я присмотрю за вашим Раулем' .
— Адмирал не нянька, чтобы присматривать за Раулем, — усмехнулся герцог, — Ты плохо представляешь себе обязанности главнокомандующего.
— Я вообще не представляю себе обязанности главнокомандующего, такими скучными делами мне некогда заниматься!
— Но ты так и не ответила мне, — улыбнулся Бофор на слова дочери.
— Бедный Атос! — засмеялась Анжелика, — Такая ответственность!
— Меньше, чем пасти его виконта, — проворчал герцог.
— Ага! Значит, вы все-таки собираетесь присматривать за виконтом, как бы чего не вышло?
— А ты как думала? Парень-то он отчаянный.
Бофорочка улыбнулась. Те качества виконта, которые внушали тревогу Бофору — и не только Бофору — вызывали интерес у молодой принцессы. Ей нравились отчаянные парни.
— Так что же? Поедешь к Атосу? Я могу это устроить. Там и Вандом недалеко. И места красивые.
— Я знаю, но уже поздно. Нет. Не поеду. Скажи вы раньше, я пришла бы в восторг от вашей идеи, но сейчас, когда в моем сердце царит только Сен-Дени, Сен-Дени, Сен-Дени-и-и, я… Мне даже досадно, что в детстве мне немного нравился сын Атоса. И меньше всего я хочу встречаться с теми, кто может напомнить мне о том глупом увлечении.
— Немного! Ничего себе немного! Да ты так и бегала за Раулем!
Бофорочка покраснела.
— И вы смотрели на мое безобразное поведение сквозь пальцы! И никто не сказал мне о существовании соперницы — этой блондинки Лавальер!
— С малолеток какой спрос, — пробормотал герцог, — А Сен-Дени ты любишь?
— Всем сердцем! — воскликнула Анжелика.
— Но ведь Сен-Дени, это…
— Кто?!
— Оставим, — увильнул герцог.
— А вы, отец, разве еще увидите Атоса? Мы же уезжаем.
— Да, увижу. Но слушай, ангелочек, может, все-таки пересмотрим решение? Поеду-ка я один, детка…Я могу оставить тебя с кем-нибудь из рода Вандомов.
— Потерять такой шанс, отец, ни за что! Вы, мужчины, всю жизнь можете гоняться за приключениями. Но я когда-нибудь выйду замуж — я все-таки надеюсь, что Шевалье тоже любит меня — такие поцелуи не дарят без любви! Я выйду за него замуж, у нас появятся дети, и у меня прибавятся новые заботы, тогда мне уже будет не до путешествий в Африку! Правда же? Да что с вами, милый мой батюшка? — тревожно воскликнула Анжелика.
— Я сглупил, Анжелика, — прошептал герцог, — Боюсь, что я сглупил…