Святослав Сахарнов
Утро
Дима подошёл к окну.
За окном блестела бухта, синяя, в белую и чёрную полоску. Полоски шевелились. Это шли волны. Они огибали маленький островок посреди бухты, опрокидывались у берега.
На берегу рыбаки в брезентовых куртках и резиновых сапогах растягивали коричневую сеть. В сети зеркальцами вспыхивали стеклянные буйки.
— Ай-ай-ай! — сказала мама. — До сих пор не верится: заехали на край земли, Японское море! Кто-то, помню, сказал: «Там живут одни киты!»
— Да, — сказал папа. — Три дня на пароходе! У меня до сих пор качается под ногами пол.
Посреди комнаты стояли восемь чемоданов. Один — с посудой, один — с одеждой, два — с книгами, один — с постельным бельём, и ещё три чемодана неизвестно с чем.
— Всё-таки у нас недопустимо много барахла! — сказал папа. — Когда мы, наконец, будем ездить налегке?
— Наверное, никогда! — сказала мама. — Интересно, какую работу предложат мне здесь? В Мурманске я преподавала музыку, в Севастополе озеленяла город. Осталось только научиться печь хлеб!
Скосяченная рыба
После завтрака пришёл папин начальник Виктор Васильевич.
— Привет европейцам! — сказал он. — Сегодня увидите моё хозяйство. К сожалению, Владивосток помогает нам плохо, но думаю, к зиме отделение мы всё-таки развернём. Беда с аквариумами — текут!
— Аквариум — это очень важно, — сказал папа. — Все мои опыты — аквариальные. Попробуйте изучать кальмаров в море!
— Нас, промысловиков, — сказал Виктор Васильевич, — интересует больше всего скосяченная рыба.
— Как скосяченная? — удивился Дима.
— Такая, которая собирается в косяки. Её удобнее ловить сетью. Пока рыба не скосячена…
— Скосяченная — какое ужасное слово! — сказала мама. Она повернулась к папе: — Не забудь, что Диме через два дня в школу!
— Да, да! — сказал папа. — Мы сегодня же отнесём документы.
— Школа? Вот она! — сказал Виктор Васильевич и показал на белое здание на той стороне бухты. — Смотри не дерись с мальчишками!
— Что вы! — сказала мама. — Наш Дима — большой. А потом, он в жизни не дрался!.. Интересно, как дети добираются до школы?
— Рейсовым катером.
— А зимой?
— По льду, пешком, мимо острова. Между прочим, он называется Устрица. Там у рыбаков склад дизельного топлива, А сторож — женщина, и живёт одна — с козой.
— С козой? — удивился папа. — Я бы жил с собакой. Ну что ж, идёмте взглянем на аквариум. Дима, ты идёшь?
— Сейчас, он пришьёт пуговицу.
Дима поморщился, сел на чемодан и начал пришивать к зелёному пальто большую чёрную пуговицу. Мама строго смотрела на него.
— А где мой портфель? — спросил папа. — Безобразие, когда нужно — ничего не найдёшь!
— Он у тебя в руке, — сказала мама.
— Ах, да! Итак… Дима, ты пошёл? Подожди на улице, мы сейчас догоним. Интересно, — добавил папа вполголоса, — как у него здесь будет с товарищами? До сих пор он сходился с детьми очень трудно. Всё с нами и с нами. Надо дать ему самостоятельность!
Пятеро
Улица была немощеной. Вдоль заборов тянулись неровные дощатые тротуары.
Не успел Дима сделать десяток шагов, как за заборами послышались голоса.
— Петька-а!
— А?
— Петька-а!
— Тут!
— Петька-а!
— Что?
— Петька-а!.. Эдик!.. Зина идёт!
Дима оглянулся. Кроме него, на улице никого не было. Из-за дощатых некрашеных заборов на улицу выходили по одному мальчишки. Они были кто в прошитой парусиновой куртке, кто в тельняшке. Собралось пятеро: четверо больших, пятый поменьше. Тот, что поменьше, был косой. Мальчишки подошли к Димке.
— Глянь, не Зина! — удивлённо сказал косой.
— Новенький!
— Вчера пароходом приехал.
— Городской!
— Жаль, что не Зина!
Косой подошёл к Диме вплотную.
— А ну, Эдик, спроси, чья у него пуговица! — сказал самый большой из мальчишек. Косой взялся двумя пальцами за чёрную пуговицу.
— Чья? — спросил он.
— Моя, — тихо ответил Дима.
— Держи крепче! — Эдик оборвал пуговицу и сунул её Диме в карман.
— А эта чья? — Он взялся за вторую.
— Атас! — крикнул кто-то. Мальчишки бросились в стороны. Захлопали калитки. Дима остался один.
По тротуару шли папа и Виктор Васильевич.
— О-о! — сказал папа. — Я вижу, ты делаешь успехи. Познакомился? Очень хорошо! Но где твоя пуговица? Ты что, глотаешь их?
— Глотаю! — угрюмо ответил Дима.
Аквариумы
«Отделение Института рыбной промышленности. Бухта Надежда».
Надпись была сделана мелом, прямо на двери. Две лестницы за дверью вели: одна наверх — на второй этаж, вторая — вниз, в подвал.
Виктор Васильевич повёл папу вниз.
В подвале было тепло и сыро. Горело много электрических ламп. Журчала вода.
Посреди подвала стояли три больших стеклянных ящика с водой.
— Текут! — горестно вздохнув, сказал Виктор Васильевич. — Уж мы их и замазкой, и клеем бэ-эф… Какие махины! А вот — крабы. Их в Надежде добывают до сотни тонн в год.
Крабы сидели в первом аквариуме. Они были лиловатые, все в колючках и выростах. Крабы беззвучно жевали что-то и царапали стёкла суставчатыми лапами.
Второй аквариум был закрыт сеткой.
— А этих мы для тебя оставили, — сказал Виктор Васильевич. — Кальмары. Видал бездельников? Чисто рыбы!
К стеклу подплыла стайка беловатых, вытянутых, словно сигары, животных. Они, как истребители, держали строй. Заметив людей, кальмары взмахнули хвостами и сделали поворот «все вдруг».
— Понимаешь, — сказал папа Диме, — кальмар — родственник осьминога и улитки. Интереснейшее животное! У него внутри — реактивный двигатель. Кальмар набирает в себя воду, с силой её выталкивает и сам в другую сторону — шасть!
— Животное интересное, но промысловое значение имеет малое, — сказал Виктор Васильевич.
— Пока, — сказал папа.
— Знаешь, когда не было сетки, они всё время выпрыгивали, — сказал Виктор Васильевич. — Раз прихожу, а один на полу — засох…
В третьем аквариуме ничего не было видно. На илистом дне возвышался низкий плоский бугор. Дима постучал пальцем по стеклу. Бугор вспучился, стрельнул во все стороны жёлтыми иловыми фонтанчиками, привсплыл и оказался рыбой, плоской и круглой, как тарелка. Глаза сбиты на одну сторону, рот и жаберные крышки свёрнуты набок…
— Скосяченная рыба? — сказал Дима.
— Камбала! — объяснил Виктор Васильевич. — Основной объект добычи в летние месяцы… Так что мы будем сегодня делать?
— Сейчас мы с Димой съездим в школу, и я вернусь, — сказал папа. — Надо немедленно составить план зимних работ, заказать рыбакам кальмаров, выписать микроскоп…
Школа
Рейсовый катер ходил через бухту раз в три часа. На него попали удачно.
Затарахтел мотор, палуба затряслась: матрос в рубке крутанул рулевое колесо. Катер отошёл.
Кроме папы и Димы, на палубе оказался ещё один пассажир — мальчишка в зелёном пальто.
— Смотри, пальто — как у тебя! — шепнул папа. — Может, он тоже приезжий?
Мальчишка стоял спиной к ним, на самом носу катера.
Катер шёл мимо Устрицы. На острове хорошо была видна изгородь из колючей проволоки, за изгородью — белые металлические бочки, красная пожарная доска, сторожевой домик.
Около доски стояла коза.
Матрос дал гудок.
Из сторожки вышла женщина в чёрной шинели. Из-за спины у неё торчала винтовка. Коза подошла к женщине и потёрлась о её ноги.
— Папа, а киты здесь, верно, живут? — спросил Дима.
Папа задумчиво посмотрел на бухту.
— Ты знаешь, любопытная вещь, — сказал он. — Виктор Васильевич рассказывает, что раньше киты появлялись здесь часто. Затем между входными мысами к маяку проложили по дну электрический кабель. Киты перестали заходить в бухту!
— Испугались! — сказал Дима. — Наверно, они чувствуют электричество.
Женщина-сторож посмотрела на катер, повернулась и пошла назад в сторожку.
Катер миновал остров, пересёк бухту; замедлив ход, подошёл к берегу.
— Знаешь что, — сказал папа, — мне надо ещё на почту и в магазин. Может быть, ты пока подождёшь меня здесь?
На берегу
Сойдя с причала, папа направился в посёлок, а Дима побрёл по тропинке вдоль берега.
— Не уходи далеко! — крикнул папа.
Тропинка, вильнув, незаметно отступила от воды и запетляла между деревьями. Под каблуками начал поскрипывать сухой мох. Запахло вялыми сосновыми иглами.
Вдруг Дима остановился.
Под раскидистой невысокой сосной стояли два креста. Железный и деревянный.
К деревянному была прибита добела отмытая дождями доска. На ней виднелись полустёртые латинские буквы и год — 1878.
На железном кресте надпись была русская, ясная, свежеподкрашенная:
ШТУРМАНЪ ВАСИЛЬЕВЪ
и дъвять нижнихъ чиновъ.
ТРАНСПОРТЪ «НАДЪЖДА».
Скончались отъ цинги в зиму 1854 года
«Так вот почему бухта Надежда», — подумал Дима.
Он огляделся по сторонам. Сквозь частокол красных стволов просвечивала зелёная вода. Клочья тумана ползли над головой. Было очень тихо.
Позади хрустнула ветка. Дима обернулся. На тропинке стоял мальчишка в зелёном пальто.
— Здоров! — спокойно сказал мальчишка. — Тебе на катер?
— На катер, — ответил Дима.
— Пошли!
В руках мальчишки была небольшая торба. Холст оттопыривали уголки хлебного кирпичика.
Мальчики сделали шагов сто и вышли к бухте. Школа, причал, у причала готовый в обратный рейс катер.
Оба молчали.
Не оглянувшись на Диму, мальчишка бросил торбу на катер, перепрыгнул через борт.
— Ди-ма-а! — раздался голос. К причалу бежал папа.
— Уф! — сказал он. — Успел всё, кроме школы: канцелярия закрыта, директор будет через час. Здесь можно просидеть до вечера. Знаешь что, я останусь, а ты иди.
— Хорошо! — сказал Дима.
Осторожно ступая по шатким брёвнам настила, он направился к катеру.
Назад
Назад шли против ветра. Мелкие брызги, перелетая через борт, больно били в лицо… Похолодало.
Мальчишка в зелёном пальто снова стоял на носу. От брызг его лицо стало мокрым. На пальто по груди и животу расползлось тёмное пятно.
На этот раз, когда катер проплывал мимо Устрицы, женщина из сторожки не вышла.
Мальчишка ушёл и спрятался от ветра за рубку. Береге посёлком приближался.
Катер с размаху ударился о причал и остановился. Матрос закрыл рубку на замок, подождал, когда из машины вылезет моторист, и они оба спустились на берег.
За ними сошёл мальчишка в зелёном пальто. Потом — Дима.
Зина
Глинистой размытой дорогой Дима поднялся от причала к посёлку.
Дощатый тротуар запрыгал у него под ногами. Поворот… Второй… Какой-то шум. Посреди улицы стоял мальчишка в зелёном пальто. Пятеро — тех же, с Эдиком, — ребят окружили его.
— Зачем лодку берёшь? Зачем? — спрашивал самый большой.
— Не твоё дело.
— Будешь брать?
— Буду.
— Будет! Будет! — закричал Эдик.
Зелёное пальто было расстёгнуто. На животе мальчишки жёлтым пятном светилась бляха.
— Пятеро на одного, да? — сказал мальчишка.
Враги переглянулись. Трое отошли в сторону. Двое остались.
Увидя Диму, мальчишка крикнул:
— Давай сюда!
От неожиданности Дима задохнулся. Ему стало жарко. Он сделал шаг вперёд, остановился и вдруг рысцой побежал к мальчишке.
Не успел он добежать, как кто-то с ходу стукнул его в затылок, чей-то кулак мелькнул перед носом, в глазах всё завертелось, и он упал на колени.
Когда Дима пришёл в себя, голоса противников удалялись. На спине его лежала рука мальчишки. Вместо домов перед глазами стояли мутные серые пятна.
Дима встал на ноги.
— Здорово ты! — сказал мальчишка. — Я думал, сдрейфишь!
Дима невидяще посмотрел на него.
— Больно?
Дима кивнул. Шея была как деревянная. За ухом огоньком разгоралась боль.
Он прищурился. Между серыми пятнами домов мельтешили чёрные убегающие точки.
— Петька! Петька! — раздавались голоса. — Эдик!
— Кто из них Петька? — спросил Дима.
— Они все Петьки, — ответил мальчишка. — Четыре Петьки и один — Косой Эдик.
— А кто Зина?
— Зина — это я. Зинченко, Борис.
Дима потрогал шею.
— Скосяченная, — невесело проговорил он.
Борис стоял, широко расставив ноги, и смотрел поверх Диминой головы на бухту.
— За что они тебя? — спросил Дима.
— За лодку. Лодку я у них беру. Не дают, а я беру. Нужна она мне, — ответил Борис и помрачнел. — Нужна… Ну как, жив? Пошли, что ли?
Одной страшно
Шли серединой улицы. Улица была поката, и дома со стороны бухты не заслоняли ни причала, ни синей воды, ни моря.
— Ты откуда приехал? — спросил Борис.
— Из Севастополя.
— Там тепло?
Дима кивнул.
— Книг много привёз?
— Чемодан.
Борис свистнул.
— Петьки в одну школу с тобой ходят? — спросил Дима.
— А как же, другой нет.
— Драться будут.
— Ничего. В школе не подерутся. Это они сейчас. А зимой они в хоккей и в баскет играют. Хорошо играют: четыре человека — почти команда. Только фоля?т здорово!
Дима остановился и посмотрел на бухту. По маленькой Устрице двигалась чёрная фигурка.
— Почему она там живёт? — спросил Дима. — Я с катера её видел. Одной ведь страшно.
Борис поёжился.
— Это моя мать, — сказал он. — Она от отца ушла. Дерётся отец. Гордая она у нас очень.
Дима растерянно тронул больное ухо.
В конце улицы показалась высокая беловолосая девушка.
— Ну бывай! — вздохнув, сказал Борис. — Вон меня Тоська ищет. Соседская. Я им хлеб покупал… Отец сказал, он через месяц уедет. Я думаю, тогда всё наладится. Ты в каком классе? Я тоже в шестом. А Тоська — в девятом. Она как парень. Прощай!
Вечер
Когда вечером все собрались дома, папа сказал:
— Всё уладил: ты записан, будешь учиться в первую смену. Но как мне не везёт: ни одного исправного микроскопа! А я собирался начать изучение кальмара со строения его мышц. Запросим Владивосток: у них, говорят, пять микроскопов на одного сотрудника!
— Знаешь, где я буду работать? — спросила мама. — Прямо анекдот — ведь я угадала: на пекарне. Им нужен счетовод. Дима, что у тебя с шеей?
— Ударился.
— Странно… Познакомился с кем-нибудь?
— Познакомился.
— Как его зовут?
— Зина.
— Очень хорошо! Я всегда мечтала, чтобы ты подружился с девочкой.
— Это мальчик.
— Да? А ещё с кем?
— С Петькой.
— Это что — тоже девочка?
— Это четыре мальчика… Ещё с Косым Эдиком.
— Удивительные имена! — сказала мама. — Ну что ж, я вижу, жизнь налаживается. Давайте ложиться спать!
Умываться Дима вышел на крыльцо. Из моря вставала большая расплющенная луна. Она красила воду в оранжевый цвет. В море за входными мысами то появлялись, то исчезали чёрные полоски.
— Это, наверное, киты! — подумал Дима и осторожно плеснул в лицо солоноватой холодной водой.
Фрегат «Паллада»