— Я буду беречь ее, и любить, и разговаривать с ней,— сказала Маша, положила ладошку под щеку и заснула.
— И я больше не стану ломать свои самосвалы, тракторы и пароходы,— сказал Саша.—Никогда. Они —как настоящие.
Повернулся на другой бок и заснул.
Ночью им ничего не снилось. День был такой большой, полный до краев, что для снов уже не осталось места. В половине десятого Лёка тоже спала. Ей необходимо было хорошо выспаться, чтобы завтра встать в шесть утра…
Воздушный пирог с румяной корочкой и лев по имени Лев
Нет, нельзя сказать, что Маше совсем не снились сны в ту ночь. Ей приснилась Лёка в красной майке и джинсах, с желтым рюкзаком за плечами, в руках она держала бо-ольшой котелок. И как будто она подошла к Машиной постели и поправила одеяло! И Саше приснился точно такой же сон: Лёка подошла к нему и поправила подушку!
Проснулись они одновременно, и оба еще в постели закричали:
— Ой, Лёка, ты мне приснилась с рюкзаком!
— Ой, нет, Лёка, это ты мне приснилась. С котелком!
А ответа нет.
— Лёка! Где ты? — Саша промчался по всей квартире, а за ним и Маша. И посыпались вопросы к Лёкиной маме и к Лёкиному папе.
— Доброе утро, а где Лёка?
— Доброе утро, а Лёка где?
А Лёка, оказывается, уехала! На весь день! В Снегири! Значит, это был не сон, а всамделишное утро?
— А мы, что ли, без путешествия останемся?—спросила Маша.
— Нам будет очень грустно, что Лёки целый день не будет,—сказал Саша.
Не помогли ни вкусные пирожки, испеченные к завтраку мамой Ромашовой, ни путешествие в кукольный театр, в который они так хотели попасть еще три дня назад, ни заманчивая прогулка в парк на игровую площадку.
В большом нарядном зале кукольного театра было полным-полно детей. Они хлопали, кричали «браво», много смеялись, когда было смешно, немного боялись, когда было страшно, и очень радовались, когда все кончилось благополучно. Даже мама Ромашова хлопала и смеялась, а вот Маше и Саше было неинтересно. Так они говорили… Правда, были смешной волк с облезлым хвостом и смешные поросята. А как волк вылетал в трубу? Смешно!
— И всё равно, не смешно,—упрямо поджимал губы Саша.
— Нисколечко! — задирала нос Маша.
Когда, наконец, вернулись домой и мама Ромашова уложила их на часок отдохнуть, она облегченно вздохнула.
— Как Лёка с ними справляется? Не понимаю! Упрямые, своевольные, несговорчивые и очень ворчливые.
Тогда за дело взялся папа Ромашов. Он отправился с Машей и Сашей в парк, на детскую площадку. Чего там только не было!
Избушка на курьих ножках.
Деревянная горка, раскатанная до блеска.
Качели на толстых крепких канатах.
Карусель.
Лесенки с малыми, средними и большими ступеньками.
Качалки.
И турник.
— Скучно! — сказала Маша, посмотрев на ватагу ребятишек, кубарем слетающих с горки.
— Подумаешь! — отвернулся Саша от турника.
Папа Ромашов принес с собой фотоаппарат. Он щелкал спуском, перекручивал пленку и то и дело приговаривал:
— Улыбнитесь, снимаю! Съезжаем с горки! Улыбнитесь, снимаю.
Маша смотрела хмурыми глазами и не улыбалась.
— Научить вас фотографировать? — в отчаянии предложил папа Ромашов.
Как хотелось Саше сказать: «Да, да!» А вместо этого он ответил:
— Спасибо. Мне не хочется.—Почему он так сказал, Саша не смог бы объяснить.
А Маша подставила ладошку, поймала одну разнесчастную дождевую каплю и затараторила:
— Ой, ой! Уходим! Сейчас начнется сильная гроза! И дождь!
— Какая гроза? — возмутился папа Ромашов.— Посмотри на небо! Маленькая тучка набежала. Сейчас солнце выглянет. Я еще вас сфотографирую. Осталось два кадра. Цветные слайды!
— Нет, нет! — сказала Маша.— Набегут черные тучи. Мы промокнем, простудимся и будем страшно болеть.—Глаза у нее стали серыми, как тучи, которые ей привиделись.
Папа Ромашов махнул рукой, привел их домой и с отчаяния углубился в газету. А Саша и Маша вытащили синюю сумку с игрушками и вывалили все свое богатство на ковер…
Не бывает ли с тобой, Читатель, так же? Хочешь сказать одно, а говоришь совсем другое. Конечно, Маша и Саша переживали Лёкин отъезд, но разве можно так себя распускать? Лёка с вечера не стала говорить об отъезде— боялась их растревожить, а утром она с ними попрощалась. Помнишь, какой им сон приснился? Между прочим, Маша больше всего на свете любит качаться на качелях. Качаться-раскачиваться, только вихри летят. И Саша хорош! Мечтал хотя бы разок щелкнуть спуском фотоаппарата, так хотел посмотреть в синий глазок-объектив: смотришь туда прямо, а сам в нем перевернутый. Почему перевернутый? И вот —отказался… И папу и маму Ромашовых за целый день наобижали — то не буду, этого не хочу. Глупое поведение. Как ты думаешь, Читатель?
…Вывалили они игрушки из сумки и удивились. Забыли, что у них такой «Конструктор» есть —разные пластмассовые детали, шайбы, ключи разводные. Из такого «Конструктора» можно что хочешь собрать. Вспоминая удивительные машины на строительстве нового моста, они собрали желтый бульдозер, красный скрепер и желто-красно-синий экскаватор. Машины очень пригодятся: из остатков «Конструктора» и кубиков можно построить мост. Но Маша не захотела строить мост. Она собиралась даже слегка всплакнуть. И вдруг — увидела куклу, та сидела на книжной полке, смотрела на Машу черными кукольными глазами и ласково улыбалась. Маша вспомнила, о чем предупреждала ее Лёка, и подошла поближе.
— Здравствуй, Калинка-маленькая! Я плакать собралась. Лёка уехала! Мы были в театре… Мне так хотелось на качелях покачаться. А Саша хотел фотографировать…
Саша достроил мост и пришел похвалиться Маше. Она сидела на маленькой скамейке в уголке, за оконной занавеской, причесывала кукле волосы. И глаза у Маши были ясные и васильковые.
— Хорошо,— сказала Маша,— я посмотрю мост. Сначала заплету косичку. Знаешь, как трудно плести косу!— она с некоторым сожалением провела рукой по своей короткой мальчишеской стрижке. И потрогала бант, которым теперь всегда перевязывала кудрявый чубчик.
Сашин мост был красив и крепок. По нему ехали разные машины: синий «Жигуленок» с открывающимися дверцами и настоящим рулем, военный локатор и военная самоходка с солдатами, три машины, собранные из желто-сине-красного «Конструктора», две машины из спичечных коробков и катушек от ниток. А среди них шел фарфоровый мальчик, взятый с книжного шкафа.
Маша внимательно все осмотрела, потрогала машины.
— Мост мне нравится. Мальчика поставь на эту платформу, пусть едет. Среди машин ходить нельзя! — Помолчала, подумала и добавила: —Мы были не правы. Глупо себя вели. Пойдем извинимся?
И они, взявшись за руки, отправились сначала на кухню к маме Ромашовой. Она, вся розовая и вся в муке, пекла ароматный воздушный пирог и так обрадовалась их словам, что дала попробовать чего-то необыкновенно приятного: немного сладкого и немного кисловатого, белого и тающего.
Потом они отправились к папе Ромашову. Долго заглядывали под газету, чтобы он их увидел, а когда, наконец, он увидел и услышал те же слова, что они маме сказали, то очень обрадовался, отложил газеты в сторону и вместе с Машей и Сашей начал фотографировать:
Сашин мост с фарфоровым мальчиком;
Машу и Сашу вместе и каждого отдельно;
розовую маму в муке;
румяный удавшийся пирог;
Машу на балконе и балкон без Маши, а за балконом сиреневые облака на сиреневом небе.
Саша щелкнул спуском не один, а три раза и долго смотрел в синий глазок на себя перевернутого. Маша тоже смотрела и тоже щелкала…
Интересно, какие слова сказали Маша и Саша? Может быть, им что-то подсказала Калинка-маленькая? Нет, мне кажется, они сами догадались, какие слова надо сказать и, самое главное, как сказать. Как ты думаешь, Младший Читатель?
…Пока они фотографировали, мама прибрала в кухне, вытерла насухо стол и достала с полки две большие коробки. В белой коробке с выдвижным ящичком и многими отделениями были разноцветные нитки, иголки, резинки, кнопки, пуговицы, ножницы и сантиметр. Синяя коробка была доверху набита лоскутами, лентами, тесьмой и кружевами.
Тут же она пристроила гладильную доску и утюг. Принесла тюбик чудодейственного клея «Феникс», несколько листов белой бумаги и миллиметровки, прозрачную пластмассовую линейку и двухцветный карандаш: с одной стороны красный, с другой — черный.
— Что вы будете делать? — спросил Саша.
— Вы начнете шить? — спросила Маша.
— Интересно было в кукольном театре? — тоже спросила мама.— Понравился кукольный спектакль?
— Очень! — заулыбалась Маша.—Так было замечательно!—И вспомнила… и смутилась.
— Да я не про ваши капризы! Теперь вы все сами поняли,—отмахнулась мама.— Я о другом. Хотите дома или в школе устроить кукольный театр? Я научу вас мастерить кукольных артистов. Это могут быть и звери.— И она нарисовала льва.
— Такой лев получится?—удивился Саша.
— То, что я нарисовала, называется эскиз. Когда начнем льва мастерить из материала, может быть, слегка его изменим. Теперь по этому эскизу сделаем чертежи на миллиметровке, специальной чертежной бумаге… Смотрите. Здесь все части по половинке: туловище, голова, хвост, лапы. Зачерним черным грифелем оборотную сторону миллиметровки и, наложив ее на белые листки, не торопясь обведем по контуру. Теперь вырежем ножницами все детали из белой бумаги. По две детали туловища, головы и хвоста — и по четыре детали передних и задних лап… Ну-ка, Маша и Саша, найдите лоскуты подходящего цвета!
Ребята усердно пересмотрели богатство синей коробки и нашли лоскуты: песочного цвета и поярче, оранжевые. С одной стороны лоскуты были гладкие, а с другой — мохнатые.
— Молодцы, нашли подходящий материал. Сейчас и начнутся отклонения от эскиза. Внимание! Подумайте! Туловище и хвост можно сделать оранжевыми, а голову и лапы песочными. Тогда лев получится бледным, печальным. А если наоборот, то получится краснощеким веселым здоровяком.
— Хотим веселого!
— Хорошо. Пусть будет веселый лев. Утюгом разгладим лоскуты, пришпилим булавками к внутренней гладкой стороне ткани бумажные детали, внимательно очертим их карандашом… Теперь так же внимательно вырежем ножницами, не задевая черной линии, все детали… До сих пор мы чертили черным карандашом. Повернем карандаш, отступим на полсантиметра от черной линии и проведем вторую — красную. По красной линии начнем сшивать детали.
— На машинке?
— Можем на машинке, можем и руками, стежком «вперед иголку».— И Лёкина мама показала, как это делается.— Стежки следует вести точно по красной линии, как можно мельче и крепче, чуть-чуть затягивая нитку… Запомним, что чертили мы на левой, изнаночной, стороне и сшивали так же. Теперь выворачиваем наше шитье… Разглаживаем утюгом через мокрую тряпку швы. Набиваем поролоном все части. А в хвост протянем проволоку. У льва хвост упругий, сильный… К туловищу пришьем лапы, голову, хвост. Внутренним швом. Из ниток сделаем гриву и кисточку на хвост. Сложим нитки петлями, приклеим клеем «Феникс». Еще добавим несколько черточек и закончим работу.
— Разве это работа? — удивилась Маша.—Это —игра! Лёкина мама на нее ласково посмотрела и погладила
по стриженой макушке.
— По-твоему игра — веселая? А какая работа?
— Скучная — вы уезжаете на работу каждый день так рано, когда мы еще спим! Трудная — все приходят с работы усталые.
— Когда ты весь день играешь, ты разве не устаешь?
— Ого, еще как устаю!
— Значит, не усталость и не раннее вставание отличают работу. И не скука. Работа похожа на игру, только играют в нее взрослые. Иногда про кого-нибудь говорят: «Работает играючи». Это значит легко, с удовольствием, ловко. От работы приходит радость. Каждому человеку хочется показать, на что способны его руки, его голова. Вы красили забор. Не устали разве?
— Устали! — ответила Маша,—Но мы отдохнули и еще в теннис сколько играли. А ограда получилась очень красивая, все идут и смотрят.
— Такой подарок себе сделали,—улыбнулась мама.— А теперь закончим нашу работу-игру. Вышьем коричневой ниткой рот и нос льву. Пришьем маленький красный лоскуток…
— Язык! —сказал Саша.—И загнем хвост.
— А уши! Уши,—прошептала Маша.
— Уши забыли! Вырежем из оранжевого лоскута круглые уши, приклеим «Фениксом». Капнем, дадим подсохнуть полминутки и прижмем.— Она все так и сделала и спросила: — Сколько длятся полминутки?
Саша скорее вспомнил и выпалил:
— Тридцать раз сказать: «Раз… и…» Нам Лёка объяснила!
— А!— Мама одобрительно закивала головой.—Ну, тогда считай!
Саша считал, считал, даже устал. А прошло только полминуты! Раньше он думал, что минута — чепуха, полминуты — совсем чепуха, а оказывается, не так. За минуту можно длинный прут покрасить, можно пятно на шортах отчистить, можно пять строчек в книжке прочитать, можно пыльные башмаки вытереть и щеткой до блеска надраить. А за половину — только! — минуты можно уши льву приклеить!
— Теперь всё на месте.—Мама потрогала уши, они держались крепко,—Но лев еще не настоящий. Сейчас мы выберем ему… Что?
— Глаза. Нарисуем ему глаза! — закричал Саша.— Скорее.
— Спокойно. В таком деле спешка не годится. Не нарисуем, а пришьем. Выбирайте две одинаковые.—И высыпала на стол полную пригоршню мелких пуговиц.
С каким вниманием Маша и Саша выискивали необходимые пуговицы! Наконец нашли четыре пары: черные, коричневые, голубые и серые.
— У львов не бывают серые глаза,— сказала Маша, придвигая выбранные черные пуговицы.
— Бывают,—твердо сказал Саша и выдвинул серые.
— Спорить не надо. Мы примерим и тогда решим,— сказала Лёкина мама.
По очереди приложили пуговицы к мордочке льва. И вот что оказалось.
Серые — сделали льва хмурым.
Коричневые — сонным и безразличным.
Черные — свирепым.
А приложили голубые пуговицы чуть-чуть косовато, прихватили их голубой ниткой, и… лев получился веселый, добродушный увалень. Такой смешной! Такой смешной!!
— О-о-о! — зашумели, запрыгали, затанцевали Маша и Саша.
— Ох-хо-хо! — смеялась, никак не могла остановиться мама.
На этот шум прибежал прикорнувший в кресле с газетой папа. И тоже стал смеяться. Мама, чуть не плача от смеха, переставила попрямее, правильнее, голубые пуговицы и пришила их крепко, крест-накрест, черной ниткой. И все сразу перестали смеяться. Перед ними стоял не веселый увалень, а
смелый и храбрый,
сильный и стойкий
и отважный…
— Это лев по имени Лев! — сказал Саша и вытянулся в струнку, расправив плечи.
— Лев — герой! — подтвердил папа.
— Только язычок надо спрятать,—шепнула Маша.
— Правильно,—и мама убрала язычок.—Да-а! Вот, оказывается, как интересно мастерить игрушки! Одна-две детали, особенно такая важная, как глаза, могут изменить облик, характер, судьбу кукольного артиста. Как хотите? Оставим его смелым и храбрым или снова сделаем глупым и веселым?