— Как будто сам ничего не ломал!
— Мы такие лопаты даже сделать можем, не то что сломать, — заявил Командировочный Витька.
— А хотите доказать Новикову, что вы в самом деле хорошие мастера? — спросил Игорь.
— Хотим! — закричали мы во весь голос.
— А как? — спросил председатель Генька.
— Собирайте старые лопаты, — приказал вожатый, — отнесём их в школьную мастерскую и починим!
— Починим! Починим! — ликовал я, очень довольный тем, что мы ещё раз досадим Новикову.
А Юрик-Артист принялся от радости жонглировать лопатой. Но у него ничего не получилось. Чуть шишку себе не набил.
— Сделаем так, — распорядился Игорь, — девочки останутся утеплять яблоньки, а мы заберём старые лопаты и подновим их. Возражений нет?
— Нет! — дружно подтвердили все.
Мы собрали семь старых лопат и понесли их в школу ремонтировать. На дырки в лопатах мы наложили ровные фанерные заплатки и прибили их к рукояткам так крепко, что нарочно не оторвёшь. А обломанные концы аккуратно подровняли ножовкой.
Полюбовавшись своей работой, мы вышли в школьный сад. У сарая Новиков уже принимал выданный ребятам инвентарь.
Мы нарочно подняли лопаты высоко над головами и с песней «Всегда найдётся дело для умелых рук» понесли их к сараю так, как несут на демонстрации транспаранты. К нам подошёл старший вожатый Андрей.
— Ну как, познакомились? — спросил он не то нас, не то Игоря.
— Познакомились! — ответили вместе Игорь и Генька, и от этого оба рассмеялись.
Потом Игорь сказал старшему вожатому, что мы, оказывается, настоящие мастера, и Генька стал хвалиться отремонтированной им лопатой. Я свою лопату старшему вожатому не показал, хотя сделал её не хуже Геньки. Мне было не до этого. Я сердился на себя за то, что не вернул Принца-Федьку, и он не видел, как ловко Игорь разыграл Новикова.
Сами попались
На другой день у нас в классе только и говорили о том, как мы проучили жадину Новикова и как он обалдел, когда увидел отремонтированные нами лопаты.
— Так уставился на меня, точно я не лопату починил, а в космос летал, — смеялся председатель Генька.
— В другой раз он нам без очереди лопаты выдаст, вот увидите, — уверял всех Командировочный.
— Без очереди у Новикова только по шее получить можно, — сострил Борька-Кочевник и сам громче всех захохотал.
Я посмотрел на Федьку и его свиту. Небось жалеют, что убежали вчера из сада и ничего не видели. Нет! Они ни о чём не жалели. Даже не прислушивались к нашим разговорам. Точно ребята не про наш класс говорили, а про какой-нибудь посторонний. Вот люди! Я подошёл к Геньке и сказал:
— Ты, председатель, должен отчитать Принца. Вчера он не работал в саду. Убежал!
— Как — убежал? — воскликнул Генька и сделал удивлённое лицо. Будто не знал, что Федьки вчера в саду не было. Это он нарочно, чтоб на меня сильнее накинуться. Так и есть! — Это безобразие, Мошкин! — начал он. — Вечно твоё звено отличается. Ты должен был принять меры вчера, а не махать кулаками после драки.
— После какой драки? — спросил я.
— После драки кулаками не машут, — ввязался в разговор Димка Астахов.
— А я и не машу, — сказал я Димке и замахал руками перед его носом. — Не знаешь, о чём говорим, а учишь. У нас, к твоему сведению, никакой драки не было.
— Не было, а у самого ухо поцарапано, — сказал мне Димка.
— Где? Какое ухо? — удивился я.
— Третье слева, — засмеялся он.
Я понял, что попался, и тоже улыбнулся. Вместе с Генькой мы подошли к Принцу.
— Удрал вчера из школьного сада? — наступая на него, спросил Генька.
— Ну и что? — равнодушно протянул Федька.
— Теперь пеняй на себя. Выпустим сегодня критическую «молнию»: «Позор дезертиру!»
Принц даже бровью не повёл, только усмехнулся. Как будто дезертиром Генька назвал меня или Димку.
На следующей перемене я напомнил Геньке:
— Когда Рогов «молнию» выпустит?
— Какую? — спросил Генька так, точно мы ни о чём не говорили.
— Критическую, в которой Принца заклеймит.
— А-а-а! — протянул Генька. — Что выпускай, что нет — ему всё равно.
— Нет, не всё равно, — рассердился я и подозвал Женьку Рогова. — Надо срочно выпустить «молнию», — сказал я ему, — «Батов — дезертир, в саду не работал, а баклуши бил».
— Здо?рово! — одобрил Женька. — Ты, Мошкин, оказывается, поэт. Выпускай, посмеёмся.
— Тебе как раз смеяться не придётся, — сказал Генька, — «молнию» должен выпустить ты.
Женька сразу помрачнел и запротестовал:
— Мне некогда. Дел по горло. Кроме того, после уроков у нас совет редакторов. Будет важный разговор. Надо присутствовать. Если хотите, выпущу «молнию» завтра.
— Какая же это будет молния, — засмеялся Борька-Кочевник, — это уже отдалённый гром.
— Тогда выпускайте сами, доверяю, — сказал Женька и, сделав вид, будто ему нужно сказать Геньке что-то по секрету, увёл его в конец коридора.
«Вот хитрюга! Придётся самому попробовать!» — решил я и пошёл разыскивать Павлика.
Павлик согласился помочь мне. Но всё-таки проворчал:
— Зря только время потеряем, вот увидишь!
На уроке природоведения я вырвал из альбома рисования лист бумаги и написал на нём красным карандашом крест-накрест сверху вниз: «Позор трём дизертирам!» — а снизу вверх: «Кто они — известно всем».
Павлик потянул лист к себе и провёл по нему синими чернилами из конца в конец острую, ломаную линию. Я сразу догадался, что это молния. Хорошо Павлик придумал. Теперь и писать не нужно, что мы выпускаем. Каждый, кто посмотрит, без слов поймёт: висит «молния».
Как только прозвенел звонок с урока, мы отдали этот листок дежурным Ане Полозовой и Светке Конторович.
— Вывесите, когда все выйдут из класса, — попросил я.
Всю перемену мы с Павликом переживали: как отнесётся Принц-Федька к нашей «молнии»? Если разозлится — хорошо. Значит, подействовала. Плохо, если усмехнётся и ничего не скажет. Павлик был уверен, что Принц ничего не скажет, даже не усмехнётся.
Что ж, посмотрим. Вот и звонок. Мы решили войти в класс самыми последними, когда все уже прочитают нашу «молнию». Войти и сразу посмотреть на Федьку. Будет ли он хоть чуть-чуть переживать. Так мы и сделали. Но наше появление в классе почему-то вызвало бурю смеха. Смеялись все. Даже Принц со своей свитой. В чём дело? Я посмотрел на «молнию» и оцепенел. От того, что я прочитал там, у меня даже похолодело в животе. В нашей «молнии», в слове «дизертир» была перечёркнута первая буква «И» и сверху крупно написано «Е», а ниже шла приписка. «Молния» читалась теперь так: «Позор трём дезертирам и двум безграмотным! Кто они — известно всем!»
Мы с Павликом пол-урока в себя не могли прийти. А когда наконец пришли, то так сильно рассердились на Аньку Полозову и Светку Конторович, что я даже им кулаком погрозил, а Павлик кинул в них стиралку. Дождавшись перемены, я тотчас вскочил с парты, подбежал к «молнии» и сорвал её.
— Зачем? — остановил меня Женька Рогов. — Пусть висит.
— Мы её написали, мы её и сорвём! — самым решительным тоном заявил Павлик.
А я сказал окружившим нас ребятам:
— «Молния», к вашему сведению, долго не висит. Сверкнула и исчезла! — и порвал листок на мелкие клочки.
— Да, сверкнули вы здорово! — затрясся от смеха жирный Борька-Кочевник.
Я боднул его головой в плечо и побежал в коридор. В дверях я столкнулся с вожатым Игорем.
«Как хорошо, что мы успели разорвать «молнию»!» — пронеслось у меня в голове.
Несколько ребят снова вошли в класс за Игорем, но он сказал, что нарушать правила не положено, и выпроводил всех, кроме дежурных.
Минуты через две Игорь вышел из класса и объявил нам загадочно:
— Зачем я приходил, вы узнаете, как только войдёте в класс после перемены. А пока — до свидания.
Только Игорь ушёл, мы стали ломиться в класс, но Аня и Светка заперли двери стулом. Наша попытка прорваться к ним ни к чему не привела. И, как нарочно, была большая перемена. Тогда Генька сказал шёпотом:
— Сейчас я пройду в класс как председатель отряда. Узнаю, в чём дело, и вернусь.
Он требовательно застучал в дверь и строгим голосом сказал:
— Девчонки, откройте. Это я — Геня Шубин, председатель совета отряда.
— Спасибо, что доложил, кто ты такой. А то мы не знали и всё спросить хотели, — захихикали за дверью Аня со Светкой.
— Откройте, вредные! — крикнул в замочную скважину Генька.
— Сейчас, сейчас, только перемена кончится, — подала голос Аня.
— Эй вы, сторожа-жадины, — забарабанил в дверь Павлик, — хватит вам насмешничать.
— Аня не насмешница, — неожиданно для себя сказал я. — Она просто соблюдает порядок. Ведь она дежурная.
— А ты — жених! — вдруг выпалил разъярённый Генька.
Павлик, наверное, тоже хотел обозвать меня «женихом», но передумал и сказал немного вежливее:
— Чего ты её защищаешь, что она, твоя невеста?
Все кругом засмеялись и стали кричать:
— Мошкин — жених! У Мошкина невеста!
А Принц-Федька как загогочет:
— Малограмотный жених, двоечки — приданое.
Все так и покатились со смеху.
Я не выдержал и сказал Федьке:
— Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала.
— Ты сам не мычи, — заступились за него Антон с Гришкой.
— А вы чего замычали? — встал на мою защиту Павлик. — Без вас разберёмся. — Он скорчил противную рожу и замычал: — Му-у!
Антон с Гришкой решили его передразнить и тоже замычали. А за ними принялись мычать уже все ребята. Просто так, из интереса. У кого громче получится. Шум поднялся ужасный. Даже Ираида Кондратьевна пришла из учительской раньше времени и спросила нас:
— Что это у вас за странная игра?
Мы смутились и перестали мычать. Начали чинно ходить по коридору и дожидаться, когда же кончится перемена. Всем не терпелось узнать, зачем к нам приходил Игорь. Наконец зазвенел звонок, и мы ворвались в класс. На доске большими буквами было написано:
— Что это за точки?
— С кем мы будем знакомиться? — зашумели ребята. — Эй, дежурные, вы ничего не стёрли?
— Вот ещё! — фыркнула Светка Конторович. — Это Игорь так написал.
— Ребята, к нам засекреченный космонавт приедет, который ещё только к полёту готовится… — предположил Генька.
— А может, знаменитый киноартист, — перебила его Светка Конторович и мечтательно закатила свои чёрные глазищи.
— А вдруг участковый! — прыснул Борька-Кочевник. — Он и три точки велел написать, чтоб мы не разбежались.
— С участковым я знаком, — похвастался Принц, — могу не оставаться.
— В этих точках что-то кроется, — прищурился звеньевой второго звена Саша Авилов.
— Капкан! — крикнул Юрик Беляков и сделал такой уморительный вид, точно сам попал в него.
— А вот и нет, вот и нет! — быстро заговорила Аня. — Игорь собирает нас по очень важному делу.
Я был уверен, что Аня Полозова не знает, зачем нас собирает Игорь, а говорит так для того, чтобы мы все пришли и не подвели вожатого.
Нет, всё-таки она не плохая. И в «молнии», если сказать по совести критиковала меня правильно. Русский письменный для меня самый трудный предмет. Все диктанты на троечки пишу. Не мешало бы подтянуться. Я решил в один из ближайших вечеров подучить правила по грамматике. А ещё решил перестать сердиться на Аню. Но это уже с завтрашнего утра. А сегодня ещё немного покажу, что обижен. Всё-таки они со Светкой здорово подорвали мой авторитет звеньевого.
Три точки
Вот что значит таинственное приглашение! Напиши Игорь просто: приходите в школу знакомиться с тем-то, тем-то — полкласса не явилось бы. А сейчас все в сборе. Даже мои «ненадёжные» Принц-Федька и Антон с Гришкой.
Витька-Командировочный пришёл на сбор с отцовским чемоданчиком.
— Что в нём? — тотчас поинтересовался Борька-Кочевник.
— НЗ, — сообщил Витька. — Может, мы сегодня до ночи в школе засидимся, так не беспокойтесь, голодными не уйдём. Мать пирожки с вареньем пекла, я и набрал.
— Может, угостишь, чего тянуть, — попросил Борька. Он любит поесть, жуёт даже на уроках.
Мы съели по пирожку.
— Повторим, — предложил Борька.
— Ты жуй, а не глотай, — посмотрев, как он ест, посоветовал Витька, — а то подавишься.
— Не подавлюсь, — заверил Борька и потянулся за третьим пирогом, — не бойся, до ночи мы не засидимся.
Витька захлопнул пустой чемодан. Всё-таки ужасный обжора Кочевник!
Тут в пионерскую комнату вошёл Игорь.
— Хорошо, что вы все собрались, — сказал он. — Мне хочется познакомить вас с бывшей ученицей нашей школы, героем Отечественной войны Надей Матвеевой.
— А где же она? — спросил председатель Генька.
— Балда ты! — не грубо, а с укором сказал Принц-Федька. — Надя Матвеева погибла перед самой победой. Она снайпером была, я знаю.
— Верно, — кивнул ему головой Игорь, — вот и давайте устроим в пионерской комнате уголок её памяти. У меня есть адреса трёх человек, которые хорошо знали Надю. Нужно будет побывать у них.
— А кто они? — снова выкрикнул нетерпеливый Генька.
— Это бывший командир Нади, её учительница и соседка по квартире.
— Чур, мы идём к её командиру! — выпалил звеньевой второго звена Саша Авилов.
— Никаких «чур»! — запротестовал Генька. — Все хотят идти к командиру.
— Как же тогда быть? — спросила Марина Козарезова.
— Чтоб не спорить, мы вот что сделаем. — Генька вырвал из чистой тетради лист бумаги, разорвал его на три части и на каждой написал: «Командир», «Учительница», «Соседка». Потом вытряс из своего портфеля всё содержимое и положил в него надписанные бумажки. — Тяните, — приказал он звеньевым. — И никаких споров. Судьба!
— Кто первый тянет? — спросил Принц, толкая меня вперёд.
— Может, уступим первое место Вере Озолиной, как девочке, — предложил Игорь.
— Нет! Нет! — запротестовал председатель Генька. — В таких случаях все равны. Пусть тянут по номерам звеньев: первое, второе и третье.
— Так я же всё равно первое звено, — сказала Вера Озолина.
— Всё равно, да не одно! — гаркнул Принц-Федька.
— Правильно, — поддержал его председатель. — Это дело серьёзное, не место в трамвае уступить.
— А мне что тянуть? — спросил я Геньку. — После Веры с Сашкой в твоём портфеле всего одна записка останется.
— Её и вытянешь, — ответил мне Генька и приказал: — Раскрывать записки всем вместе по моей команде. — Он поднёс портфель Вере: — Тяни!
Вера вынула одну из трёх бумажных трубочек и сразу зажала её в кулаке. Сашка Авилов спрятал свою записку в карман, а мне Генька вручил портфель с оставшейся бумажкой.
— Приготовиться! — скомандовал он. — Как скажу «три» — читайте. Раз… — махнул си рукой. — Два!.. Два с половиной!.. Три!!!
Мы развернули бумажки.
— Ура! — закричало звено Веры Озолиной.
— Эх ты, «везучка»! Тянуть не умеешь! — накинулись на Сашку мальчишки из его звена.
— Учительница обязательно что-нибудь интересное расскажет, вот увидишь, — утешила меня Аня Полозова.
— Вы попросите у неё письма от Нади с фронта. Мне сообщили, что они переписывались, — сказал Игорь.
Учительница Нади была уже на пенсии и жила не в городе, а в тридцати километрах от нас, в посёлке Подрезки. К ней надо было ехать на электричке.
То, что учительница переписывалась с Надей-снайпером, обрадовало нас. Все вместе мы договорились отправиться в свои первые разведки в предстоящее воскресенье. Но сбор наш на этом не кончился. Игорь достал из своего портфеля старую, уже пожелтевшую газету и прочитал статью, под названием «Наши земляки — герои фронта». Из этой статьи мы узнали, что снайпер Надя Матвеева уничтожила 166 фашистов и погибла за три дня до нашей победы, подорвав себя и окруживших её врагов гранатой. Закончив чтение, Игорь вдруг хлопнул себя по лбу:
— Ой, ребята, я же не сказал вам о самом главном. Знаете, почему мы со старшим вожатым решили, чтобы уголок Нади Матвеевой оформлял ваш отряд?