Гектор неспешно зашагал вперед. В животе возник тугой узел страха, и через несколько шагов древко заскользило в разом вспотевших руках. Чтобы успокоиться, юноша несколько раз глубоко вздохнул и сосредоточился на том, чтобы белый флаг оставался на виду. Пройдя ярдов пятьдесят, он украдкой кинул быстрый взгляд направо, где должна была прятаться штурмовая группа Соукинса, надеясь увидеть Изрееля или Жака. Но ничего не увидел — тростники скрывала складка местности. Гектор еще выше поднял белый флаг и решил, что будет неотрывно смотреть на деревянный частокол, как будто это каким-то образом заставит испанцев уважать флаг перемирия.
Между палисадом и опушкой леса, откуда вышел Гектор, лежал кочковатый выгон, усеянный низкорослыми кустами. Юноша догадался, что первоначально лес тут был вырублен испанцами, чтобы открытое пространство облегчило оборону и упростило стрельбу из-за частокола, но с годами подобной предосторожностью стали пренебрегать. Здесь вновь выросли кусты и высокая трава, так что Гектор вынужден был тщательно выбирать маршрут, чтобы защитники палисада не теряли его из вида. Время от времени за штаны цеплялись всякие колючки и шипы, и он терялся в догадках, что будет, если, угодив ногой в какую-нибудь яму или кротовую нору, он споткнется и упадет. Не решат ли испанские мушкетеры, что это какая-то уловка, и не откроют ли огонь? Не приходится сомневаться, нервы у стрелков напряжены и стволы мушкетов отслеживают каждый его шаг.
На голое плечо Гектора уселось насекомое, а через секунду он почувствовал жгучую боль от укуса. Он стиснул зубы и едва удержался, чтобы не прихлопнуть обидчика одним шлепком. Но одной рукой он белый флаг высоко и уверенно не удержит, здесь требуются обе.
Вероятно, минуло три или четыре минуты с тех пор, как Гектор сделал первый шаг к частоколу, и оттуда по-прежнему не было никакого отклика. Ни мушкетного выстрела, ни какого-либо движения. Все будто затихло. Гектор задышал чуть свободнее, почувствовал тепло утреннего солнца на коже, ощутил слабый сладковатый запах — вероятно, от плодов, гниющих на земле под кустами, — заметил и черное пятно, кружившее в небе высоко над палисадом. Наверное, какая-то хищная птица.
Упорно Гектор продолжал идти дальше.
Он благополучно преодолел, вероятно, половину расстояния до палисада, когда, без всякого предупреждения, внезапно раздались выстрелы, а следом — дикий истошный вопль. Потрясенный, Гектор споткнулся, не в силах поверить, что испанцы наплевали на белый флаг. Но над частоколом не клубились облачка порохового дыма, и в тот же миг юноша сообразил, что стрелять начали не со стороны испанцев, а у него за спиной. Огонь открыли бойцы авангарда Соукинса.
Через несколько секунд из-за частокола зазвучали ответные беспорядочные выстрелы. Это отреагировали защитники, и на сей раз Гектор отчетливо слышал жужжание пролетающих мимо мушкетных пуль. Видно, кто-то из испанских стрелков счел Гектора, стоящего, словно напоказ, на открытом месте, хорошей целью. Мушкетная пуля хлестнула по ближайшему кусту, следом наземь с шорохом посыпались срезанные веточки. Еще одна пуля прогудела рядом с головой Гектора.
Ужаснувшись, он отбросил древко с флагом и рухнул на землю. Уткнувшись носом в траву, Гектор услышал новый залп мушкетов позади себя, а затем и второй клич.
Он лежал неподвижно, не смея пошевелиться. Мелькнула мысль, не вскочить ли на ноги и не побежать ли обратно к лесу, но он отказался от этой идеи как от самоубийственной. Он был уверен, что его подстрелят испанские стрелки.
Еще один дружный вопль, на сей раз намного ближе. Послышались хруст и треск, топот бегущих ног. Осторожно Гектор посмотрел вверх и направо. Ярдах в сорока он увидел Соукинса, узнать которого не составляло труда по ярко-желтому шарфу через грудь. Он прыжками несся по высокой траве к частоколу, громко улюлюкая, с мушкетом в одной руке и абордажной саблей в другой. Рядом с ним к испанским укреплениям мчался со всех ног десяток увешанных оружием буканьеров. На глазах Гектора один из буканьеров припал на колено, навел мушкет и выстрелил в сторону палисада. Через секунду он вновь оказался на ногах и устремился вперед, ухватив мушкет наперевес, как дубину.
И вот уже первый боец ударного отряда достиг частокола, затем второй, третий. Потом кто-то отыскал, должно быть, щелочку меж деревянных столбов, потому что двое или трое атакующих воткнули туда нечто вроде большого лома. Еще через несколько секунд небольшая секция частокола рухнула, образовав брешь в стене.
Теперь буканьеры набросились на щель, расширяя ее. Подбежавшие позже просовывали стволы мушкетов в бойницы и стреляли в защитников. В общей свалке казалось, что испанский гарнизон почти не оказывает сопротивления.
Дрожа всем телом, Гектор поднялся на ноги.
— Какого дьявола ты тут делаешь? — произнес кто-то с французским акцентом. Это был Жак, с мушкетом в руках. Он явно был потрясен, увидев поднимающегося с земли Гектора.
— Я шел на переговоры, с белым флагом, а вы атаковали, — выпалил Гектор. Он по-прежнему был в смятении, не веря, что едва избежал смертельной опасности.
— Мы тебя не видели, — сказал Жак. — Тебя же могли застрелить ни за понюх табака!
— Но я должен был предложить гарнизону гарантию безопасности, если они выдадут золото.
— О Господи! Какому придурку пришла в голову такая мысль?
— Меня послал капитан Коксон.
— Коксон? Но он же должен знать, что капитан Соукинс предложил атаковать врага в лоб. Поэтому ему и поручили командовать авангардом.
— Но Коксон велел Соукинсу атаковать после его сигнала.
— Да ну? — недоверчиво протянул Жак. — Впервые слышу. Ничего такого Соукинс не говорил ни мне, ни Изреелю, вообще никому. Он провел нас через заросли тростника и, когда мы разглядели испанские позиции, приказал открыть огонь и атаковать.
— Коксон заявил, будто пока идут переговоры, авангард успеет выйти на позицию, а испанцы не смогут выяснить нашу численность.
Жак недовольно скривился.
— Вот тут, может, и есть нечто здравое. Белый флаг может быть военной хитростью. Но ты спятил, коли сам вызвался нести флаг.
— А я не вызывался, — признался Гектор. — Коксон приказал мне, и я подумал, что и в самом деле будут переговоры.
Жак окинул юношу испытующим взглядом.
— Гектор, сдается мне, что капитан Коксон едва не отправил тебя на тот свет.
* * *
К этому времени бой у частокола закончился, и испанский гарнизон сдался. Сражение продлилось меньше трети часа, и буканьеры полностью овладели и палисадом, и самим городком. Гектор пошел вместе с Жаком туда, куда сгоняли испанских пленных. Они представляли собой жалкую толпу, это были мужчины разного возраста, от юнцов-подростков и до седых стариков. Некоторые оказались вооружены аркебузами столь устаревших моделей, что для неповоротливых стволов требовались подпорки.
— То-то стреляли они так удручающе редко, — заметил Жак. — Их, видать, перезаряжать надо целый год. Неужели кто-то думал, что они сумеют защитить городок?
— А может, тут и защищать-то нечего, — сказал Гектор. Он уже заметил разочарованные лица буканьеров, успевших осмотреть поселок и вернуться. С собой они привели перепуганного испанца, судя по одежде, секретаря или писаря из канцелярии.
— Ну и трущобы! — воскликнул один буканьер. — Ничего стоящего! Одни лишь жалкие халупы и нищие людишки.
— Золото нашли? — с надеждой спросил Жак.
Тот горько рассмеялся.
— Ну да, это же город сокровищ! Дверь мы вышибли, но внутри все пусто. Этот вот прятался неподалеку. Он тут был кем-то вроде счетовода.
— Давайте я его расспрошу, — предложил Гектор.
— Валяй. Он до смерти перетрусил, аж обделался. Думает, отдадим его индейцам.
Испанец с готовностью согласился ответить на все вопросы Гектора. Обыватели Санта-Марии уже несколько дней знали о приближении буканьеров, поэтому губернатор приготовил флотилию лодок, чтобы вывезти на них женщин и детей, кого смогут. Сокровищницу опустошили, и триста мер золота погрузили на маленький шлюп и отправили по реке в Панаму. В конце концов отбыли также губернатор, вице-губернатор, местные сановники и священники. В Санта-Марии остались только те горожане, которым нечего терять; куда бежать беднякам или обездоленным?
— Вот как, значит?! — воскликнул Жак. — Мы проделали весь этот путь, ноги сбивали, через реки шлепали, спали на голой земле, жрали всякую дрянь, и ради чего! Чтобы найти выпотрошенный шкаф! — Он с отвращением фыркнул.
В этот момент к ним подошел капитан Соукинс. Его желтый шарф испещряли черные крапинки пороха, и на плече куртки из буйволовой кожи виднелся разрез от удара клинком.
— Что удалось узнать от этого испанца? — спросил он.
Гектор рассказал ему о бегстве испанцев из города, и Соукинс немедленно загорелся желанием отправиться в погоню.
— Если поторопимся, то нагоним судно с золотым песком. Можно взять пирогу, которую бросили испанцы.
Он наставил палец на Гектора.
— Пойдешь со мной и испанца бери с собой. Он покажет нам ту посудину с золотом.
— Я — ассистент хирурга Смитона. Он ждет меня в лагере, — напомнил капитану Гектор. — Мне нужно сообщить ему, куда я отправляюсь.
— Тогда извести его, а раз все равно туда-сюда бегаешь, прихвати с собой лекарств. Наверняка нам повоевать придется. — Соукинс глянул на Изрееля и Жака. — Вы двое пока еще в авангарде. Также пойдете со мной. Готовьтесь — выступим вниз по реке в течение часа.
* * *
Гектор побежал туда, где оставил свой ранец, по пути подобрав брошенное копье и надев рубашку. Когда он добрался до лагеря, то увидел там лысого боцмана из команды Харриса. Тот сидел, опустив голову, на бревне, а над ним склонился Смитон, пришивая лоскут кожи обратно к черепу боцмана.
— Вот ты где, Гектор, — промолвил хирург обычным тоном, словно бы находился в своем врачебном кабинете в Порт-Ройяле. — Незначительная рана на голове, и посмотри, в чем преимущество, если нет волос. Не нужно их сбривать перед тем, как пустить в ход иголку и нитку.
Закончил накладывать швы, он наложил повязку на рану, и боцман встал и зашагал прочь.
— Капитан Соукинс попросил меня отправиться с ним вниз по реке, в погоню за испанскими сокровищами, — сказал Гектор.
— Тогда, конечно же, иди, — ответил Смитон. — Здесь для тебя очень мало работы с точки зрения медицины. В бою мы потеряли двоих убитыми и с полдюжины ранеными, так что вряд ли тебе тут будет чем заняться. В других отрядах, по меньшей мере, по двое врачей в каждом. В действительности в этот поход, по-видимому, столько врачей записалось, что я подумываю, не вернуться ли мне к кораблям, вместе с ходячими ранеными. Теперь, когда мы пересекли перешеек, я вряд ли сумею добавить что-то существенное к своей фармакопее.
— А будет ли правильным, если я возьму с собой немного лекарств? — спросил Гектор. — Капитан Соукинс просил меня об этом.
Смитон снисходительно улыбнулся.
— Ну разумеется. Будет шанс воспользоваться теми записями, что ты составил, пока сортировал препараты в аптечном сундуке.
Гектор открыл сундучок с лекарствами и заглянул внутрь. Место мазей и притираний, использованных при переходе через перешеек, заняла разношерстная коллекция, которую собрал Смитон и которая, как он полагал, обладала целебными свойствами: мертвые змеи, странного вида корешки, высушенные листья, кусочки коры, семена, по-разному окрашенные образчики земли, обезьяньи фекалии. Нашелся уголок даже для черепа животного, которое смахивало на карликового слона. Оно паслось возле реки, где его и обнаружил Дан вместе с другими гарпунерами из племени мискито. Они убили его, и более трех десятков голодных буканьеров полакомились свежим мясом. Корабельному же доктору достался череп.
Затем взгляд Гектора упал на пакет, подаренный ему знахарем-куна. Это была мазь, которую дети луны использовали как припарку для своих кожных болячек. Он достал сверток из сундучка, сверился со своими записями и отыскал баночку с ярлычком «Cantharides». [6]Повернувшись спиной к Смитону, чтобы тот не видел, что он делает, юноша осторожно развязал лист, в который было завернуто снадобье куна. Внутри оказался комок белой восковой мази размером с кулак человека. Разложив лист на земле, Гектор аккуратно вывалил несколько столовых ложек желтовато-коричневого порошка из склянки Смитона и, воспользовавшись сучком, смешал порошок с мазью куна. Затем он вновь свернул пакет и уложил и пакет, и баночку обратно в сундучок.
Загрузил в свой ранец лекарства, Гектор попрощался со Смитоном, а потом, повернувшись, как бы мимоходом промолвил:
— У вас не было еще случая опробовать индейскую мазь для кожи?
— Нет, — ответил корабельный врач. — Было бы небезынтересно.
— Капитан Коксон спрашивал, нет ли у вас чего-то от высыпаний на коже. В последние несколько дней в джунглях его все сильнее донимает зуд.
Гектор направился туда, где его поджидали Изреель и Жак, и мысленно улыбался. Именно лысая голова боцмана напомнила ему о том, что у Смитона есть в запасе порошок из шпанской мушки. Смитон приводил его в качестве еще одного примера — наряду со змеиным ядом — отравы, которая может обладать целительными свойствами. Порошок из шпанской мушки готовился из истолченных крылышек этого жучка и пользовался у буканьеров большой популярностью как афродизиак. Но Смитон отметил и более прозаичное применение этого порошка: использование в крайне скупых дозах способствует росту волос. Однако большое количество порошка, попав на кожу, вызывает страшный зуд и болезненную сыпь и оставляет массу волдырей.
Глава 9
А в сотне миль от Санта-Марии, в городе Новая Панама, губернатор, его превосходительство дон Алонсо Меркадо де Вильякорта, был потрясен известием о падении Санта-Марии. Новости принесли в город растерянные и перепуганные беженцы, которые живописали, как куна, улучив момент, зверски перебили испанских поселенцев, до того обезоруженных буканьерами.
— В любой момент случившееся может обернуться настоящим бедствием, — заявил губернатор свойственным ему унылым тоном на экстренном совещании, которое он созвал в своем кабинете. — Банда пиратов прорвалась к Южному морю. Именно об этой опасности я, как и прочие, столько лет предупреждал вышестоящие власти. Но никто даже капельки внимания не обратил. Что нам делать?
Он посмотрел на сидевших за столом для совещаний. Взор губернатора скользнул по членам городского совета и церковным сановникам, едва задержавшись на двух полковниках, командовавших кавалеристами и пехотинцами, и остановился на доне Хасинто де Бараоне, дежурном офицере Тихоокеанской военно-морской эскадры.
Бараона подумал, что губернатор настроен уж чересчур пессимистично.
— Мы перейдем в наступление, — твердо заявил он. — Незамедлительно уничтожим угрозу. В противном случае по тому же маршруту, что отыскали пираты, через перешеек пойдут и другие. И тогда мы рискуем тем, что нас просто раздавят.
— Но нам неизвестно, ни где искать пиратов, ни какова их численность, — возразил губернатор. У него была привычка в волнении или в тревоге подергивать себя за мочку правого уха. — Они могут прятаться где угодно. Побережье — сущий лабиринт островов и бухточек. Наши войска могут не одну неделю их обшаривать, но так никого и не обнаружить. Город же тем временем останется без защиты.
— А если попросить индейцев выследить пиратов? — Такое предложение могло прозвучать только из уст епископа, который недавно прибыл из Испании и многого еще не успел понять. В частности, он еще не знал, что индейцы отнюдь не были теми благочестивыми и верными христианами, каких он ожидал увидеть.
— Индейцев! — воскликнул полковник-кавалерист, скривившись в злобной гримасе. — Индейцы-то и указали пиратам тропу через горы.
— Искать пиратов нет нужды. Они сами к нам придут, — прозвучал тихий, но твердый голос. Это произнес капитан дель навьо, [7]Франсиско де Перальта. Смуглый загар и испещряющие лицо морщины он заработал за целую жизнь, проведенную под парусом в Тихом океане. На протяжении тридцати лет дон Франсиско бороздил море между Панамой и южными портами вице-королевства Перу. Едва ли нашелся бы корабль, которым он не командовал, на котором не плавал или который не водил в конвоях: груженные золотыми и серебряными слитками галеоны; пузатые широкие торговые урки, со всевозможными товарами в трюмах; быстроходные патаче с правительственной корреспонденцией; даже пасакабальо, плоскодонные суда для перевозки лошадей, с одного из которых он однажды выгрузил кавалерийский отряд, сражавшийся с арауканами в Чили. Теперь, будучи капитаном дель навьо, он командовал барка лонга— вооруженной бригантиной, стоявшей на якоре возле Панамы.