— И что вы намерены делать? — спросил Гектор, с трудом подавляя гнев. Следовало догадаться, что с самого начала Коксон только и искал повод, чтобы захватить корабль. Коксон и его люди были ни кем иным, как морскими разбойниками, пусть и обзавелись патентом.
— Это судно и все, кто на нем находился, будут доставлены в Пти Гоав призовой командой. Там судно будет продано, а тебя и остальную команду предадут суду за убийство и пиратство. Если вас признают виновными, то меру вашего наказания определит суд.
Неожиданно заговорил Дан, мрачным и угрожающим тоном:
— Если вы или ваш суд плохо с нами обойдетесь, то отвечать придется перед моим народом. Мой отец — один из старейшин в совете мискито.
Слова Дана, казалось, возымели какое-то воздействие, потому что Коксон немного помолчал и потом ответил:
— Если правда то, что твой отец — член совета мискито, тогда суд учтет это обстоятельство. Власти в Пти Гоав вряд ли захотят ссориться с мискито. А что до остальных, они предстанут перед судом.
Коксон опять сунул руку под рубашку и принялся чесать себе грудь. Гектор гадал, уж не чесотка ли сделала капитана таким раздражительным.
— Мне нужно знать твое имя, — обратился буканьер к Гектору.
— Меня зовут Гектор Линч.
Рука капитана перестала скрести грудь. Потом Коксон медленно произнес:
— Кем ты приходишься сэру Томасу Линчу?
В голосе Коксона явственно слышалась настороженность. Вопрос повис в воздухе. Гектор не имел ни малейшего представления, кто такой этот сэр Томас Линч, но понятно, что этот человек хорошо известен Коксону. У Гектора также сложилось впечатление, что к особе сэра Томаса Линча Коксон относится с почтением, возможно, даже испытывает по отношению к нему страх. Стараясь не упустить даже малейшего изменения в поведении буканьера, Гектор ухватился за подвернувшийся шанс.
— Сэр Томас Линч — мой дядя, — ничуть не краснея, солгал он. Затем, чтобы придать побольше весомости своему заявлению, юноша прибавил: — Потому-то я согласился со своими товарищами не мешкая отплыть на Карибы. Сначала мы отвезли бы Дана на побережье Мискито, я потом я собирался отыскать сэра Томаса.
На какой-то тревожный момент Гектору показалось, что он хватил лишку и не надо было усложнять свою ложь. Коксон уставился на него сузившимися глазами.
— Сэра Томаса сейчас нет на Карибах. Поместьями управляют члены его семьи. Разве ты этого не знаешь?
Гектор поспешил исправить положение.
— Несколько месяцев я провел в Африке, и родня потеряла со мной связь. А из дома я получал мало вестей.
Коксон поджал губы, обдумывая слова Гектора. Что бы сэр Томас Линч ни означал для буканьера, юноша видел: его имени оказалось достаточно, чтобы человек, захвативший Гектора, изменил свои планы.
— Тогда я позабочусь о том, чтобы ты воссоединился с семьей, — в конце концов решил буканьер. — Твои спутники останутся на борту этого корабля, пока его не приведут в Пти Гоав. Тамошним властям я отошлю письмо, что они были заодно с племянником сэра Томаса. Может, это пойдет им на пользу. А ты тем временем составишь мне компанию в плавании на Ямайку — куда я, собственно, и направлялся.
Мысли Гектора понеслись галопом, пока он пытался отыскать в словах Коксона ключ к разгадке того, что за человек его предполагаемый дядя. У сэра Томаса Линча есть поместья на Ямайке, следовательно, он должен быть состоятельным джентльменом. Резонно предположить, что он — богатый плантатор, человек, имеющий друзей в правительстве. Богатство и политическое влияние владельцев вест-индских плантаторов были широко известны. Однако что-то в поведении Коксона настораживало Гектора. Какие-то неуловимые намеки наводили его на неприятные раздумья: что бы ни было на уме у капитана буканьеров, вряд ли он будет действовать в интересах Гектора.
Запоздало в голову Гектору пришла мысль, что не худо бы замолвить словечко и за лапто, которые выказали себя с самой лучшей стороны во время плавания через Атлантику.
— Капитан, если кто-то в Пти Гоав и окажется перед судом, — сказал он Коксону, — то это не должны быть ни Бенджамен, ни его товарищ-лапто. Даже когда прежний капитан умер от лихорадки, они все равно оставались на корабле. Они надежны и преданны.
Коксон вновь принялся почесываться. Теперь он ногтями расчесывал шею сзади.
— Мистер Линч, на этот счет волноваться не нужно, — сказал буканьер. — Суд им не грозит.
— А что с ними будет?
Коксон отнял пятерню от ворота, внимательно осмотрел ногти — наверно, искал следы того, что вызывало зуд, — повел плечами, как будто рубашка ему мешала, раздражая кожу.
— Как только их доставят в Пти Гоав, то продадут. Ты говоришь, что они преданные и верные. Значит, из них выйдут превосходные рабы.
Он взглянул на Гектора в упор, словно бы провоцируя юношу на спор.
— Думаю, у твоего дяди на ямайских плантациях работают больше шестидесяти африканцев. Уверен, он бы не стал возражать.
Не в состоянии подобрать нужных слов, Гектор ответил лишь взглядом, стараясь одновременно понять характер буканьера. Увиденное лишило юношу надежд. Взор капитана Коксона напомнил ему взгляд рептилии. В его глазах, слегка навыкате, юноша не нашел ни капли жалости. Несмотря на ласковый солнечный свет, у Гектора внутри разлился ледяной холодок. Нельзя обманываться ни красотами радующей глаз природы, ни теплым тропическим бризом, ни тихой рябью, пробегающей по сверкающему морю, ни приглушенным шорохом, с которым два корабля мягко терлись друг о друга, корпус об корпус. Гектор и его товарищи приплыли туда, где алчность идет рука об руку с жестокостью и насилием.
Глава 2
Буканьерам Коксона, какими бы оборванцами они ни выглядели, времени на захват приза понадобилось совсем немного. Уже через полчаса «Небесную радугу» отшвартовали, и она взяла курс на Пти Гоав. Гектор остался на палубе буканьерского кеча, теряясь в догадках, увидит ли он когда-нибудь снова Дана, Жака и остальных. Так он стоял и смотрел, как удаляется, на глазах становясь все меньше, маленький шлюп, и тут с тревогой поймал на себе взгляд Коксона. Тот, стоя не далее чем в десяти футах от юноши, пристально наблюдал за ним.
— Твои товарищи доберутся до Пти Гоав через три дня, а то и раньше, — заметил буканьерский капитан. — Если тамошние власти поверят их рассказу, то волноваться нечего. А если не поверят… — Он невесело усмехнулся.
Гектор понимал, что Коксон нарочно подначивает, чтобы посмотреть, как юноша будет реагировать на его слова.
— Разве не странно, — продолжал капитан, и в голосе его послышались злобные нотки, — что племянник сэра Томаса Линча связался с клейменым каторжником? Как такое вообще произошло?
— Мы потерпели кораблекрушение на берберийском берегу. И ради своего спасения нам пришлось объединиться и стать одной командой, — объяснил Гектор. Он постарался, чтобы ответ прозвучал небрежно и безразлично, хотя и ломал голову над тем, как бы, не возбуждая подозрений Коксона, побольше узнать о своем предполагаемом родственнике, сэре Томасе Линче. Если буканьер сообразит, что его водят за нос, Гектор потеряет всякую надежду на воссоединение с друзьями. Лучше самому порасспрашивать капитана, у которого он теперь в плену.
— Вы говорите, что направляетесь на Ямайку. Сколько времени пройдет, пока мы туда доберемся?
Но Коксона не так-то просто было сбить с курса.
— Ты ничего не знаешь об острове? Разве твой дядя ничего не рассказывал?
— Пока рос, я мало с ним виделся. Обычно он отсутствовал, почти все время занимался своими поместьями. — По крайней мере, это предположение практически безошибочное.
— И где же ты провел детство? — продолжал прощупывать его Коксон.
К счастью, допрос был прерван криком одного из впередсмотрящих на топе мачты. Он заметил на горизонте другой парус. Немедля Коксон оборвал расспросы и принялся громким голосом отдавать приказы своей команде, требуя прибавить парусов и начать погоню.
* * *
Вокруг суетились матросы, а Гектор неторопливой походкой направился к бочке с пресной водой, стоявшей у основания грот-мачты. До заката оставалось несколько часов, однако день по-прежнему был неприятно знойным, и под предлогом, будто его мучает жажда, Гектор решил отделаться от Коксона и отойти подальше, туда, где капитан его не сможет услышать.
— Какова из себя Ямайка? — спросил юноша у моряка, который пил из деревянного черпака.
— Уже не та, что раньше, — ответил тот, человек с виду нрава грубого и буйного. На трех пальцах руки, которой он держал кружку, отсутствовали первые фаланги, а когда-то сломанный и плохо сросшийся нос был как будто свернут набок. От мужчины несло застарелым потом. — Раньше, бывало, винный погребок ждал на каждом углу, и шлюхи разгуливали по всем улицам. Расхаживали туда-сюда в своих юбках и красных чепцах, никого не стесняясь, на любой вкус, готовые поразвлечься по-всякому. И никто не спрашивал, где ты серебром разжился. — Мужчина рыгнул, утер рот тыльной стороной ладони и протянул Гектору ковшик. — Все переменилось, когда наш Генри выбился в рыцари. Дела пошли потише, но найти можно все, если знаешь, что ищешь. Главное, язык держать за зубами. — Он бросил на Гектора хитрый взгляд. — Пусть Генри теперь и сэр, но, по-моему, своего он никогда не упустит. Таким, как он, сколько ни давай, все мало будет.
Еще один титулованный джентльмен с Ямайки, и богатый, отметил про себя Гектор. Он терялся в догадках, кто такой этот сэр Генри, кем он может быть и связан ли как-то с его «дядей». Гектор сделал глоток из ковшика.
— Не против познакомиться с теми шлюхами поближе, — промолвил он, надеясь взять дружеский тон. — Мы больше шести недель плыли из Африки.
— В этом плавании никаких девок, — ответил моряк. — Это в Порт-Ройяле потаскушки хвостами виляют, но капитан держится от него подальше и в порт, если не позовут, не заходит. А покуда у него патент Французика.
— Из Пти Гоав?
— Тамошний вице-губернатор раздает уже подписанные патенты, вместо имени — пустое место. Вписываешь, какое хочешь, и отправляешься на охоту, и все хорошо, пока отдаешь властям десятую часть всей добычи. На Ямайке во многом то же самое было, пока этот ублюдок Линч мешаться не начал.
Но не успел Гектор спросить, что собеседник имеет в виду, как услышал позади себя шаги Коксона по палубе. Раздался резкий окрик капитана:
— Хватит! Ты с племянником губернатора Линча говоришь. Твое мнение его ничуть не интересует!
Моряк злобно взглянул на Гектора.
— Племянничек Линча, вот как? Знал бы, в ковшик бы нассал, перед тем как ты из него пить стал. — С этими словами он развернулся и ушел прочь.
* * *
Над тем, что ему сказал беспалый моряк, Гектор размышлял на протяжении двух дней и ночей, пока буканьерский корабль не достиг Ямайки. От погони за далеким парусом Коксон отказался, когда стало ясно, что догнать добычу нет никакой надежды. На ночлег юноша устраивался на бухте каната на носу корабля, а днем оставался предоставлен самому себе. Всякий буканьер, попадавшийся Гектору, либо игнорировал юношу, либо бросал на него преисполненные злобой взгляды, которые он относил на счет своего предполагаемого родства с Линчем, о чем очень скоро стало известно всем. Коксон не обращал на Гектора никакого внимания. На рассвете третьего дня юноша поднялся на ноги и, пройдя на нос, стал всматриваться поверх бушприта в сторону открывшегося берега. Он чувствовал себя разбитым и усталым, его не оставляла тревога о собственной судьбе.
Прямо впереди из моря вставала Ямайка, высокая и скалистая, первые лучи солнца разрисовывали причудливыми узорами из яркой зелени и темных теней складки и отроги горной гряды, что поднималась несколькими милями дальше от берега. Кеч направлялся в защищенный от ветра залив, где более полого спускавшийся к воде берег образовывал серопесчаный пляж. Ничто не говорило о существовании здесь гавани, хотя за прибрежной полосой виднелись какие-то светлые пятнышки, которые, по предположению Гектора, могли быть крышами хижин или маленьких домиков. Во всем прочем берег был пустынен. Не видно было даже рыбачьей лодки. Капитан Коксон намеревался появиться на острове как можно более скрытно.
Корабельный якорь с плеском и брызгами погрузился в воду, такую прозрачную, что на глубине четырех фатомов было видно песчаное и волнистое морское дно, и уже через считанные минуты Коксона и Гектора везли на корабельной шлюпке на берег.
— Я вернусь самое большее через два дня, — сказал капитан буканьеров гребцам, когда те выволокли лодку на пляж. — Далеко не разбредайтесь, держитесь на виду корабля. Оставайтесь под рукой и будьте готовы отплыть сразу же, как я вернусь. — Он повернулся к Гектору. — Пойдешь со мной. Здесь идти часа четыре. Может, от тебя какая польза будет. — Он снял с себя плотную куртку, которую обычно носил, и протянул ее молодому человеку, велев нести с собой. Гектор удивился, заметив, что из кармана торчат завитушки парика. Под курткой у Коксона оказалась вышитая льняная рубаха с кружевными оборками на груди и кружевными же манжетами. Его превосходного качества чулки и штаны были хорошо вычищены, и капитан буканьеров надел новую обувь — туфли с серебряными пряжками. О причине, заставившей Коксона одеться столь нарядно, Гектору оставалось лишь гадать.
— Куда мы идем? — спросил юноша.
— В Лланримни, — последовал краткий ответ, и Коксон двинулся вперед.
Не смея просить разъяснений, Гектор последовал за буканьерским капитаном. После отплытия из Африки он столько дней провел в море, что земля теперь покачивалась и кренилась у него под ногами, и пока они заново не освоились на суше, а сам он не обрел сухопутной походки, Гектору стоило больших трудов не отставать от весьма проворного Коксона. К оконечности пляжа они прошли мимо маленького поселка из пяти-шести деревянных домишек, крытых банановыми листьями; в этих хижинах жили чернокожие семьи, но мужчин Гектор не заметил, видел только женщин с детишками. Высадившиеся на берег Гектор с Коксоном ни у кого любопытства не вызвали, на них если и взглянули, то мельком. Выйдя к началу тропинки, которая шла в глубь острова, они зашагали по ней, и очень скоро глухой шум моря сменился гудением насекомых и щебетом птиц, доносившимся из густой растительности по обе стороны тропы. Воздух был жарким и влажным, и менее чем через милю тонкая рубашка Коксона промокла от пота и прилипла к спине. На первых порах тропинка держалась берега небольшой речки, но затем, при впадении в нее ручья помельче, свернула налево, и здесь Гектор впервые увидел местных птиц: прочь унеслась небольшая стайка ярко-зеленых попугаев с желтыми клювами, птицы быстро-быстро взмахивали крыльями и на лету пронзительно покрикивали, возмущенные вторжением незваных гостей.
Коксон остановился передохнуть.
— Когда ты в последний раз видел дядю? — спросил он.
Гектор быстро ответил:
— Давно, я еще мальчишкой был. Из братьев отца сэр Томас — самый старший. Мой отец, Стивен Линч, умер, когда мне было шестнадцать, а мать потом уехала и только письма присылает, да и то по случаю. — По крайней мере, подумал он про себя, сказанное отчасти правда. Отец Гектора, из мелких дворян англо-ирландского происхождения, умер, когда Гектору не было и семнадцати, а его матушка, родом из Галисии, вполне могла вернуться к своим родственникам в Испанию. Он ничего не знал о том, что с ней случилось после того, как сам оказался в неволе на берберийском берегу. Но в одном Гектор был уверен: отец никогда не упоминал о человеке по имени сэр Томас Линч, и юноша не сомневался, что сэр Томас никак не связан с семьей Гектора.
— Был слух, что сэр Томас добивается, чтобы его вновь назначили на пост губернатора. Ты об этом что-то знаешь? — сказал Коксон. Он опять принялся чесаться, на этот раз у пояса.
— Не слышал. Я слишком долго был вдали от дома и не в курсе семейных новостей, — напомнил Гектор.
— Что ж, даже если бы он уже вернулся на остров, в Лланримни ты его вряд ли найдешь… — Опять это необычное название. — С сэром Генри они никогда во взглядах не сходились.