— А Светка не пришла? — спросила Рая.
— Да вон она — клещи подбирает, — кивнул Игорь.
Подошла Светка с длинными железными клещами, на плече противогаз.
— А я уж думала, ты не придешь!
— С Вовкой провозилась, — сказала Рая.
Их группа дежурила в школьном дворе. На крышу послали подразделение мальчишек во главе с Димой Столетовым. Соседние здания охраняли отряды других классов.
Задрав головы, Рая и Светка смотрели, как прожекторы ощупывают небо. Вот один из них поймал цель. Самолет рвался из ослепительной полосы света, но с первым лучом скрестился второй, и бомбардировщик оказался в точке пересечения. Тотчас вокруг него начали рваться снаряды зениток. Вдруг полосу света затмило дымное облако, и самолет словно куда-то провалился, а лучи прожектора разошлись в разные стороны.
Несколько минут было тихо. Потом снова раздался прерывистый, подвывающий гул моторов. Вот уже он волнами накатывается на двор. У Раи заложило уши, неприятно засосало под ложечкой. Вот что-то со свистом упало, вспыхнуло пламя.
— Зажигалка! — крикнул Игорь и бросился с клещами к бомбе, схватил железными челюстями пылающий снаряд, сунул в кучу песка. Бомба, как бы задохнувшись, погасла.
А рядом уже пылали вторая, третья…
Клещи были длинные, тяжелые, Светка с трудом взяла бомбу и побежала к песку, но никак не могла сунуть снаряд в песок. На помощь ей подбежала с лопатой Рая.
А Игорь уже расправился со второй бомбой, подхватил третью и так же ловко погасил ее…
Было тихо, а в небе все еще шарили прожекторы. Но вот раздался сигнал отбоя.
Отряды и группы собирались в штабе.
Командиры отдавали рапорт:
— Товарищ начальник штаба! Докладывает командир группы «Заря». На территории дома упали две зажигательные бомбы. Обе обезврежены. Объект не пострадал. Члены группы — тоже.
— Спасибо за службу! Молодцы! — сказал начальник штаба.
Потом докладывал Игорь Балятинский, и его похвалил командир.
Уже стало совсем светло, когда Игорь, Рая и Светка возвращались домой. Улицы были пустынны. После отбоя люди вылезли из убежищ, разошлись по домам и теперь уже, наверное, спят. «Как-то там бабушка с Вовкой?» — подумала Рая.
Они поравнялись с домом Игоря. Девочки остановились.
— Я провожу вас, — сказал Игорь.
Но тут откуда-то сверху послышался хрипловато-гортанный голос: «Где Игорь?! Где Игорь?!»
Вслед за тем из окна третьего этажа выглянула женщина с утомленным лицом:
— Игорь! Иди успокой своего баловня. Иначе отец выбросит его вместе с клеткой на мостовую. Ночь — в убежище, пришли домой — и тут покою нет!
Игорь смущенно улыбнулся девочкам:
— Извините: Кузьма, попугай, волнуется… До завтра!
Утро было тихое, погожее, и девочки шли не торопясь.
На углу улицы им повстречались мальчишки из соседней школы. Один из них — круглолицый, с широко расставленными золотистыми глазками-изюминками — крикнул:
— Салют доблестным бойцам ПВХО! Как, пальчики не обожгли? Косички не подпалили?.. Из какой школы, девчонки? — уже серьезно, без наигранности и шутовства спросил он. — Из двести тринадцатой? Соседи, значит. Ну, как прошла вахта? Было что? Да? А у нас ни одной, — как будто разочарованно, протянул паренек.
— И хорошо! — сказала Рая. — А будет туго в следующий раз — дайте знать: поможем! Гуд бай! — она шутливо раскланялась и взяла Светку под руку.
— Отличные девчонки! — послышалось позади. — Честное слово, я переведусь в их школу!
Подруги улыбнулись.
Бабушка не спала, у нее уже были готовы ее знаменитые оладьи. Но что удивило Раю — не спал даже Вовка. Это просто поразительно!
— Почему не в постели? — строго спросила Рая.
— Как же — в постели? Не полагается: на часах стоит! — Бабушка сокрушенно кивнула в угол: там из книг был сооружен вал, на нем возвышалась жестяная пушка.
— Где ты ее взял, артиллерист? — спросила Рая.
Вовка молчал: на посту разговаривать не положено.
Пояснила бабушка:
— Один дедушка пришел в убежище с двумя внуками и полной корзиной игрушек: ружья всякие, пулеметы, пушки. И началась баталия. Забавный дед, старый солдат, с крестом Георгия. Ну, и наш к ним. Все два часа и провоевали. А на прощание внуки подарили нашему эту самую пушку.
— Вот что, вояка, сейчас же положи папины книги на место — и спать! Ясно? Выполняй приказ!
Вовка уже давно знал, что перечить сестре нельзя: шлепок можно заработать. К тому же глаза сами собой закрывались, того и гляди, уснешь на посту. Едва передвигая ноги, он перенес книги в шкаф, взял пушку и, как только очутился на кровати, заснул мертвым сном.
У ворот города
Уже около двух недель мама не приезжала домой, а в городе становилось все тревожнее. Чаще стали налеты вражеской авиации. Чуть ли не каждую ночь приходилось дежурить в штабе ПВХО.
Сегодня утром прибежала Света.
— Слушай, Рая… У нас Нелька заболела. Вся как в огне горит! Бабушка велит съездить за мамой. А я боюсь одна. Может, съездим вместе? Кстати и ты свою маму навестишь, а?
— Ну что ж, поедем… Только знаешь, давай позовем еще Игоря… — Она почему-то смутилась и торопливо добавила: — С мальчишкой не так боязно.
— Ага, — согласилась Светка.
Они тотчас направились к Игорю.
Рая заметила, что в городе сегодня как-то особенно тревожно. Люди все озабоченные и торопились более обычного. У подъезда одного из домов стояла грузовая машина. Кузов ее был полон чемоданов. На них сидели грустные, заплаканные женщины с малышами на руках. Из подъезда выскочил толстый, коротконогий и весь всклокоченный мужчина со стенными часами в руках. Сунул на колени старушке, сидевшей у самого борта, крикнул: «Едем!» Вскочил в кабину, машина тронулась.
У подъезда дома Игоря девочки увидели почти такую же картину. Только тут стояла не грузовая, а легковая машина. На верхнем багажнике лежали узлы, связанные стопки книг. Мужчина, высокий, с бородкой клинышком, в больших роговых очках, подняв капот, заглядывал в мотор.
— Это Игорев папа, — шепнула Рая подруге.
И вдруг из подъезда выбежал с клеткой сам Игорь. В клетке на всю улицу кричал Кузьма: «Куда? Куда?»
Увидев одноклассниц, Игорь смутился, сердито ударил ладонью по железным прутьям клетки: «Замолчи!» — и к цепочкам:
— Салют! Куда курс держите?
Рая как-то виновато посмотрела на подругу, сказала:
— К тебе… А вы уезжаете?
— Да. Папин институт эвакуируют — приходится и нам с мамой.
Света заметила, как Рая сразу сникла, опустила глаза.
— А мы, знаешь, Игорь, хотели тебя звать… У нас Нелька заболела — за мамой едем. Хотели тебя просить… — запинаясь, сказала Света.
— Я бы с удовольствием, девочки… Честное слово! Но сами видите… — Он кивнул на машину. — К тому же, говорят, с оборонки все возвращаются. Немцы обошли укрепления и вот-вот подступят к городу…
— Что же делать? — Света взглянула на Раю. — Давай сходим на вокзал: может, узнаем поточнее, тогда и решим.
— Пойдем… — отозвалась Рая.
— До свидания, Игорь! — Света протянула руку.
Рая только тихо сказала:
— До свидания…
На вокзале и привокзальной площади было полно народу. Сидели на узлах, чемоданах. На руках — дети. У касс — пребольшущие очереди. Шум, гвалт, плач детей.
Пришел какой-то поезд. О нем объявили по радио, но динамик так хрипел, что девочки не разобрали — какой и откуда.
— Пойдем к выходным воротам, — сказала Света.
Чтобы не потеряться в этой массе людей, подруги взялись за руки. Ныряя среди толпы, они выбрались из вокзала, прошли к воротам.
Пассажиры, обгоняя друг друга, выходили на площадь. Они были в грязной, заляпанной глиной одежде, в обшарпанной обуви.
Девочки напряженно всматривались в озабоченные лица.
— Мама! — вдруг вскричала Рая и бросилась в толпу, — Мама!
— Раечка!
Мать и дочь с трудом выбрались из людского потока.
— Евгения Федоровна, а моя мама где? — спросила Света.
Рая видела, как лицо матери вдруг стало растерянным.
— Светочка… Мама твоя… Она приедет попозже… Только ты, пожалуйста, не отчаивайся… Она поправится. Рана не очень тяжелая. Ее отправили сюда, в город. И завтра, наверное, вам сообщат, в какой она больнице.
Света уткнулась лицом в ладони, плечи ее вздрагивали.
Рая обняла подругу.
— Светка, не надо… Не плачь. Ну, я тебя прошу… — говорила она, сама глотая слезы.
На трамвай сесть было невозможно, и они шли пешком. Рая не выпускала руки Светки, ласково прижималась к ней плечом.
Когда они подходили к дому, из-за мусорного ящика с автоматом в руках выскочил Вовка.
— Мама, мама приехала!
Он подбежал к матери — грязный, растрепанный, в разорванной рубашонке.
— Боже мой, что с тобой?! — воскликнула Евгения Федоровна. — Что ты делал?
— Это дот, мама! — кивнул Вовка на ящик. — Я караулил, чтоб фашисты не напали.
Евгения Федоровна грустно улыбнулась:
— А! Ну, тогда молодец. Только иди сейчас же помойся и переоденься… Света, — обратилась она к подруге дочери, — пойдем попьем с нами чаю.
— Спасибо, Евгения Федоровна: мне домой надо…
— У них Нелька заболела, — сказала Рая.
— Да? Что с нею? — спросила Евгения Федоровна.
— Не знаю… — протянула Светка. — Доктор не сказала. Только укол сделала. Завтра еще придет.
— Я вечером забегу к вам… Рая, проводи Свету.
На другой день пришла из больницы открытка. Света прибежала к Рае.
— Я к маме иду. Пойдешь со мной?
Рая нарвала в палисаднике цветов. Букет получился большой, красивый.
— Спасибо, Раечка! — шепнула Света. — Мама так любит цветы!
В вестибюле их встретила няня.
— Вы к кому, девочки?
— К маме… — волнуясь, сказала Света. — Ее ранило на оборонке.
— Мам у нас тут много, — мягко возразила няня. — Как фамилия-то?
— Ах, простите! Серова Антонина Ивановна, — пояснила Света.
Няня сказала, что она сейчас узнает у дежурной сестры, можно ли к больной, поскольку сегодня день не посетительский.
Скоро она вернулась с сестрой.
Сестра была совсем молоденькая. Рая с восхищением и завистью смотрела на девушку, на ее белоснежный халат и марлевую косынку.
— Девочки, я вас пущу, — сказала сестра. — Только не надолго. Хорошо?.. Няня, дайте им, пожалуйста, халаты.
Антонина Ивановна лежала на высоких подушках. Рая не сразу узнала ее: такая она была бледная.
Света, уронив на кровать цветы, уткнулась лицом в грудь матери, беззвучно заплакала. Антонина Ивановна гладила ее по голове. Рая не знала, что делать. Наконец Светка подняла голову. Мать вытерла ей заплаканное лицо своим платком, сказала:
— Ну, вот и все. Больше не будем, да?
Светка кивнула.
— Рая, садись на табуретку. А ты, Света, сюда, ко мне.
Антонина Ивановна взяла цветы.
— Ах, какие красивые!
— Мама, это Раины, — пояснила Света.
— Я уже догадалась. Точно такие же Евгения Федоровна приносила в школу. Спасибо, Раечка. А как мама? Приехала? Вчера? Ну, очень хорошо.
— Она к вам непременно придет, — поспешила заверить Рая.
— Конечно, придет: мы с ней подруги со школьной скамьи, как вот вы со Светой.
Света не сводила глаз с матери. Не выпуская ее руки, спрашивала:
— Мама, тебе больно? Рана большая?
— Большая, дочка. Но, может быть, все обойдется… Как там наша Нелечка? Завтра пусть бабушка придет с нею.
— Хорошо, мама, — кивнула Света. По совету Евгении Федоровны она умолчала о болезни сестренки.
Антонина Ивановна смолкла: видимо, ей трудно было говорить. Немного отдохнув, она тихо сказала:
— Света! Ты уже большая. Может все случиться. Если меня… не будет… ты должна заменить нашей крошке… И бабушке…
— Мама!.. — вскричала Света. Глаза ее были полны слез. — Ты поправишься… поправишься!
— Да, да, дочка… Это я на всякий случай.
Подошла сестра, положила руки на плечи Светы:
— Девочка, пора. А то придет врач…
— Да, да, девочки, идите, — сказала Антонина Ивановна.
Света поцеловала мать, и подруги вышли из палаты.
Куда-то на юг…
От папы давно уже не было писем, но зато сегодня почтальон тетя Нюра принесла письмо от комиссара полка.
Это было даже не письмо — пакет, и тетя Нюра не опустила его в ящик, а вручила прямо в руки.
Он был адресован не маме, как до сих пор, а бабушке — Арине Павловне Дмитриевой. И адрес был написан не от руки, а на машинке.
Все были очень удивлены такой необычной корреспонденции.
Бабушка читала плохо: она училась всего один год в какой-то церковноприходской школе. Письмо она отдала маме.
Мама вскрыла пакет — в нем оказалась газета и записка. Почерк энергичный, стремительный. Мама очень волновалась, и казалось, читает не учительница, а какая-нибудь первоклассница: запиналась, повторяла одно и то же слово несколько раз.
Комиссар полка благодарил бабушку за то, что она вырастила и воспитала такого замечательного сына, то есть папу. Папа, оказывается, один из лучших снайперов полка, и у него на счету уже несколько десятков уничтоженных фашистов.
Более подробно, писал далее комиссар, бабушка прочтет о сыне во фронтовой газете, которую он посылает ей. А сейчас он желает бабушке доброго здоровья и долгих лет жизни. Обнимает ее, как сын.
Мама развернула газету, и все увидели папу. Он стоял около землянки. В руках — винтовка с оптическим прицелом. В заметке «Стрелок, не знающий промаха» военный корреспондент Игорь Упрямов рассказывал, как папа в одной перестрелке уничтожил трех вражеских снайперов, как фашисты охотились «за русским стрелком, не знающим промаха».
Оказывается, папа не просто снайпер, но еще и командир разведгруппы.
И письмо комиссара, и заметка в газете перечитывались несколько раз. Потом то и другое бабушка завернула в свой дорогой цветастый платок, который сохранила еще с девических лет, и положила в старинный кованый сундук, что стоял в ее спальне.
Потом этот необыкновенно радостный, волнующий день сменился томительными днями тревожных ожиданий. Ждали письма от самого папы, а письма все не было и не было. И бабушка часто доставала из своего заветного сундука драгоценный сверток, протягивала Рае письмо комиссара:
— На-ко прочти еще раз, внучка.
Рая читала. По щекам бабушки текли слезы.
Сегодня мама ушла в больницу навестить Антонину Ивановну. Обещала скоро вернуться, а пришла лишь под вечер. И такая взволнованная.
— Рая, — сказала она, — я задержалась в роно. Завтра мы уезжаем. Эвакуируемся.
— Куда, мама?!
— Пока неизвестно. Куда-то на юг. Поедем эшелоном. Много учителей поедет. С семьями.
Мама говорила коротко, отрывисто, будто отдавая приказ. Ее, Раю, всегда удивляло, как мама быстро может взять себя в руки. Вот только что очень волновалась, казалась даже растерянной. И вдруг — спокойная, деловитая. Голос ровный, глубокий и даже чуть властный.
Всю ночь готовились к отъезду. Надо было взять с собой только самое необходимое. Но и необходимого набиралось так много, что всего и не захватишь. Правда, утром заедет машина и увезет вещи на вокзал. Но как потом управишься со всем этим в дороге? И они снова и снова развязывали узлы, раскрывали чемоданы и откладывали лишнее.
Рая взяла себе в рюкзак белье, платьица, зимнюю шубку: ведь уж на носу осень, а там и зима не за горами. Хотя поедут на юг, но и там может стать холодно. А сейчас она наденет легкую куртку, вязаную шапочку и спортивные шаровары.
Папины вещи все целиком оставались дома. Только бронзового стрелка Рая украдкой сунула в чемодан. Но когда мать в очередной раз просматривала вещи, она сокрушенно всплеснула руками:
— Рая! Зачем это? В нем же целый килограмм! Вместо него лучше взять пару теплого белья.