Без топора могучий ствол повален —
Хватай, мой идол-палка, все живое!
Простым ножом могучий ствол повален —
Хватай, мой идол-палка, все живое!
Одной рукой могучий ствол повален —
Хватай, мой идол-палка, все живое!
Паук в скорлупке затаился —
Хватай, мой идол, все живое!
Склевала курица скорлупку —
Хватай, мой идол, все живое!
Съел курицу шакал на завтрак —
Хватай, мой идол, все живое!
Шакал пантере стал обедом —
Хватай, мой идол, все живое!
Пантера — ужин крокодилу —
Хватай, мой идол, все живое!
Допела мартышка песню, доплясала танец, и двинулись они с Фанкеленом в путь. Вышел Шишок Фанкелен на берег реки, закинул в воду удочку и вытащил крокодила. Распорол крокодилу брюхо — вылезла оттуда пантера. Распорол брюхо пантере — выскочил шакал. Разрезал брюхо шакалу — вытащил курицу. Разрезал курице живот и — слушай внимательно! — вынул оттуда скорлупку арахиса! Раскрыл Фанкелен скорлупу, схватил паука, всыпал ему четыреста горяченьких и отпустил беднягу.
— О, Аллах! — возопил паук. — Конец мне настал сегодня! Какие там сто франков, погубить меня хочет изверг! Малышка Бараба, собирай скорее пожитки, уйдем отсюда подальше! Ноги моей не будет в этих краях! Не то забьет меня Шишок Фанкелен до смерти, ведь нет у меня ста франков, и у тебя тоже нет. Ох, погибель моя пришла!
Похватали они свои пожитки — хэбэбэ! — покидали их в кучу — кири-кара! — взвалили на свои головы и бросились бежать — хэу, хэу, хэу!
Бежит матушка Бараба, бежит, с ноги на ногу переваливается — йигиби-ягаба!
Шли они с восхода до заката. И вот наконец наступила ночь, и тут почувствовали паук с женой, как они проголодались, ведь за весь день они ни разу не присели и уж тем более не перекусили — так они были напуганы. Пришли они на берег реки и решили наконец передохнуть.
— Бараба, спустись-ка к реке, зачерпни воды, перекусим, и опять двинемся в путь, и будем идти всю ночь, ведь завтра утром Шишок Фанкелен придет. Узнает, что мы бежали, да и бросится за нами в погоню!
Схватила матушка Бараба калебасу[11] и живо спустилась к реке.
— Что это за тина плавает в воде?
Стала Бараба шлепать рукой по воде, тину разгонять, и не знала она, что не тина это, а борода Фанкелена. Он ведь, по своему обыкновению, ночевал в той реке.
Да, боком им выйдет эта история!
Шлепала Бараба по воде, шлепала, тину разгоняла, как вдруг — у-ух! — вынырнул Шишок Фанкелен:
— Эй!
— Ай! — воскликнула жена паука.
— Мало вам того, что я хожу в вашу деревню, вы решили сами явиться ко мне!
— Ага… Мой муж тебя зовет, — только и смогла вымолвить матушка Бараба.
А паук сидел себе спокойно и дожидался, когда жена принесет воды. И понял, что произошло, только когда Шишок Фанкелен схватил его и всыпал пятьсот горяченьких.
Заплакал паук:
— Умру я сегодня на этом самом месте! Жена, собирай пожитки, пошли домой, пусть он забьет меня до смерти, все равно от него не скрыться! Спрятался в скорлупу арахиса, потом в живот курицы, потом в брюхо шакала, пантеры и крокодила — ничто меня не спасло! Ушел из родной деревни — и опять наткнулся на Фанкелена! Пошли домой, пускай приходит завтра утром и убивает меня. Верно, не спастись мне от него! Готовься, матушка Бараба, придется тебе надеть по мне траур да поискать себе другого мужа. И все мои беды из-за какой-то сотни франков!
Снова взвалили они на себя пожитки и поплелись домой. И вот по дороге домой нашли они нож. Схватил паук нож и спрашивает:
— Ножик, как тебя зовут?
Нож ему отвечает:
— Если хочешь меня вызвать, скажи «тасабьясу!». А если хочешь, чтобы я вернулся в ножны, скажи «кумбальеру!».
Слушай теперь внимательно! Взял паук нож и говорит:
— Тасабьясу!
Выскочил нож из ножен и набросился на деревья, что у дороги росли, — вжик! вжик! Срубит дерево, повалит на землю и на следующее набросится. А как насытился — развернулся и полетел назад. И тут, если не поспешить, не крикнуть «кумбальеру!» — он воткнется в живот хозяину! Но паук, который знал, что надо делать, выкрикнул:
— Кумбальеру!
И нож улегся в ножны.
Обрадовался паук:
— Хвала Аллаху! Ну, Шишок Фанкелен, мерзкая собака, урод одноногий, попробуй приди ко мне завтра!
Схватил паук нож и весело затрусил домой вместе с женой.
Добрались они до родной деревни, побросали пожитки наземь — тряк-бряк! — и сели ждать.
Шишок Фанкелен, ты все еще думаешь, что Аллах на твоей стороне?! Опять ты взял палку, от которой паук уже видел столько горя, и пошел к нему.
— Братец паук, салям алейкум!
Паук молчит.
— Братец паук, салям алейкум!
В ответ — ни слова. Но тут жена паука, которая не очень-то верила в силу волшебного ножа, сказала:
— Мне кажется, Шишок Фанкелен опять пришел по твоим старым делам.
Рассердился паук:
— Какие такие старые дела? Посмотрите на эту несчастную, она говорит о каких-то моих старых делах!
— Ой, да я ничего такого и не сказала! — испугалась Бараба.
Тут опять донесся голос Фанкелена:
— Эй! Мой младший братец паук дома?
— Да, я дома! — заорал паук. — А ты думал, меня нет? Ты думал, я уйду и брошу свой дом?
— Братец паук, что-то случилось? — удивился Шишок Фанкелен.
— Это ты о чем?
— Ты, никак, решил объявить мне войну?
— Да! Если ты пришел с войной, то и найдешь ее здесь!
Говорит это паук, а сам за нож держится. Понятно? Ну, слушай дальше!
— Братец паук, если между нами война, выходи и плати долг.
— Это ты мне, что ли? Ну, так ты меня не знаешь! Заходи сюда сам!
Что ж, Шишок Фанкелен перешагнул своей единственной ногой через порог — шлеп! — и в тот же миг паук крикнул:
— Тасабьясу!
Выскочил нож из ножен и изрезал Фанкелена на мелкие кусочки.
Ха! Наконец-то паук вздохнет спокойно!
— Кумбальеру!
И нож улегся в ножнах.
Здравствуй, гиена, откуда ты взялась? А, прослышала, какой нож есть у паука, и решила его стащить?
Украла гиена нож у паука, вышла наружу, смотрит — пасется табун антилоп.
— Хвала Аллаху, который послал мне такой подарок! — воскликнула гиена. — Тасабьясу!
Она знала, каким словом вызвать нож, но не знала, как вернуть его на место. О, глупое животное!
Вырвался нож из ножен — понимаешь? — набросился на антилоп и изрезал их на мелкие кусочки.
Рычит гиена от жадности и удовольствия. Еще бы! Столько мяса ей и за год не съесть! А о ноже и думать забыла.
А нож-то развернулся и к гиене полетел — ж-ж-ж! Гиена еле-еле отскочить успела, нож ей клок шерсти вырвал.
— Ах, негодник! — вскричала гиена. — Тасабьясу! Тасабьясу! Тасабьясу!
Что ж! Лучше от этого не стало! Развернулся нож и опять на гиену бросился.
— Ты что, не слышишь, негодник? Тасабьясу! Тасабьясу! Тасабьясу!
Так она кричала, а нож делал свое дело. Изрубил он гиену на мелкие кусочки и раскидал их по земле.
Тут паук, который сидел в сторонке и смотрел, сказал:
— Кумбальеру!
И нож вернулся в ножны.
Взял его паук и пошел домой.
На этом кончается сказка о том, как гиена украла волшебный нож и как паук избавился от своего долга. Вот такая сказка. Какой я ее услышал, такой вам и рассказал.
Как мангуст перехитрил крокодила и леопарда
Перевод Л. Бреверн
Сказка чокве
роизошло это давным-давно, в то старое, доброе время, когда звери еще разговаривали.
Жил-был маленький, хитрый мангуст, и была у него большая, красивая охотничья собака. Верой и правдой служила собака своему хозяину. Каждый день, шел ли дождь, палило ли солнце, трудолюбивый пес отправлялся на охоту и всегда возвращался с добычей. И не с какой-нибудь, а с крупной добычей! Он приносил не меньше десяти — двенадцати штук самого разного зверья. Очень гордился им мангуст. Во всей округе только у него одного и был такой славный пес. И хотя говорят: «Добрая слава лежит, а дурная по дорожке бежит», о собаке мангуста по всем окрестным деревням и селениям пошла добрая слава. Узнали о ней даже в горах, лощинах и ущельях жившие там искусные звери-охотники.
Узнал о ней и крокодил — не менее искусный охотник, вернее, разбойник и гроза здешних речных просторов. А как узнал, решил наведаться к мангусту, проверить, так ли это. Верно ли говорят звери?
Мангуст принял крокодила гостеприимно, предложил циновку.
— Слышал я, — сказал крокодил, как только ступил на порог дома, — про твою собаку. Плетут такие небылицы, будто она каждый день тебе приносит десять — двенадцать штук всякого зверья. Так ли это?
— Ты спрашиваешь, так ли это? — сказал мангуст. — По всему видно, не веришь ты тому, что всем хорошо известно. А собаку мою всякий знает — о ней только и судачат в наших краях.
— Нет, я верю, — сконфуженно ответил крокодил, когда увидел, как превратно истолковал его слова мангуст. — Я спросил, так ли это, лишь потому, что не всегда верю слухам.
— Этим слухам можешь верить. Чистую правду говорят звери. Такая собака, — продолжал мангуст, — подарок судьбы. Ей цены нет. Она кормит и меня, и всех жителей моей деревни.
— А скажи, пожалуйста, какая она из себя? Чем отличается от своих собратьев?
— Хм! Чем отличается? Это породистый пес! Что может быть у него общего с собачьей сворой?!
— Как бы мне хотелось хоть одним глазком глянуть на нее. Покажи, сделай милость…
— Да ее ж нет дома. Она еще с охоты не возвращалась.
— Хотел бы я иметь такую собаку. Может, продашь, а? — решил попытать счастья старый пройдоха.
Он очень надеялся обмануть мангуста. Забыл лукавый обманщик, что мангуст мал, но хитер.
— Если сказать правду, я продавать ее не собирался. Но раз тебе так загорелось… И потом, если добычу ты будешь делить пополам, а с собакой хорошо обращаться… Почему не продать?!
— А запросишь сколько?
— Да пять-то коз взять надо.
— Дороговато…
— Дороговато?.. Дело твое, можешь не покупать собаку, пусть козы твои на охоту ходят. Только сделка выгодная! Через два-три дня ты поймешь, что я тебе ее отдал даром. Ведь каждый день она столько добычи приносит! В корень смотреть надо. Но знаешь, не я к тебе пришел в дом, а ты, не я тебе навязываю собаку, а ты просишь продать ее. Не сошлись в цене — всего хорошего. Ты оставайся при своем, а я при своем, и делу конец!
Крокодил улыбнулся: он счел, что дело сделано, ведь мангуст согласился продать собаку. А цена? Пять коз так пять коз! Лишь бы этот плюгавец не передумал.
И крокодил отправился за козами.
Вот тут улыбнулся мангуст. Нет, не улыбнулся, а засмеялся. Нет, не засмеялся, а захохотал. И хохотал долго, до упаду: ловко он обставил зеленого, тот даже не увидел собаки, которую торговал.
Спустя час мангуст совсем уж было собрался на охоту со своей собакой, глядь — идет леопард к его дому.
По всему видно, торопится, боится опоздать. И вид такой озабоченный.
Мангуст припрятал собаку — зачем выставлять напоказ свое добро? — уселся важно у порога и стал поджидать знатного гостя — все-таки гроза здешних лесов и полей. Поджидая, он набил трубку, раскурил ее и несколько раз с наслаждением затянулся.
Пятнистый поздоровался с мангустом, и тот предложил ему циновку и трубку в знак уважения. Пуская дым из ноздрей, леопард стал рассказывать мангусту все известные ему сплетни. Болтал, болтал, зубы хозяину дома заговаривал, потом не выдержал и спросил напрямик:
— Слышал я, у тебя охотничья собака что надо! Не продашь ли?
Мангуст пожал плечами, затянулся, закашлялся, сплюнул и сказал, уставившись на собеседника:
— Ну, верно, есть у меня собака, но какая нужда мне ее продавать? Ты же знаешь, второй такой нет в наших краях. Она меня кормит.
— Не врут звери, — вздохнул леопард. — Посмотреть бы на нее.
— За просмотр денег не беру, пожалуйста. Только она еще с охоты не вернулась, и когда вернется — не знаю. Продать! Тоже скажешь… Кто ж даст цену хорошую? Вот ты, например, разве заплатишь как следует?
— Почему нет? Такая собака стоит немало, это я знаю. Говори: сколько хочешь? — сказал леопард, а сам так и вцепился взглядом в мангуста. — Ну, твоя цена?
Очень он надеялся, что сумеет обвести вокруг пальца эту малявку: заплатить часть, получить собаку, и… поминай как звали. Где мангусту тягаться с леопардом?
— Давай пять коз.
— Ну, если ты так хочешь, будь по-твоему.
Довольный собой и тем, как ловко он сумел уговорить мангуста, чтобы тот продал собаку, леопард скрылся в лесной чащобе, и не успел мангуст до трех сосчитать, как у ног его лежали пять коз, одна другой упитаннее. Мангуст отправил их в загон, а сам любезно поблагодарил леопарда:
— Ну, вот теперь все в порядке: козы — мои, а собака — твоя!
— Собака-то моя, а только где она? — с нескрываемым беспокойством спросил леопард.
— Как где? Я ж тебе сказал: на охоте. Иди-ка сюда. Вон видишь, — и он махнул в ту сторону, куда уполз крокодил, — там поблескивает река, вот оттуда и должна она прийти. Но тебе лучше спрятаться здесь, в кустах, и выждать, пусть поближе подойдет, а тогда бери ее. Только удержишь ли? Она ведь очень сильная. Придется и зубы и когти в ход пустить.
— Не беспокойся, за этим дело не станет. Ты только скажи точно, где мне спрятаться. Никто еще не усомнился в моей силе, — кичливо сказал леопард.
Мангуст не сомневался: леопард не даст маху, да и крокодил не спасует. Особенно страшна у крокодила пасть. А так как леопард не знал, как выглядит собака, мангуст описал ему во всех подробностях внешность крокодила:
— Зла очень, будь осторожнее, замешкаешься — не миновать беды!
Терпеливо и внимательно выслушал советы мангуста пятнистый леопард и залег в кустах, которые указал ему хитрец.
Между тем мангуст поджидал крокодила. Он предвкушал, как схватятся два матерых разбойника.
Крокодил был легок на помине, как раз в тот самый миг он положил на порог своих коз. Мангуст отвел их в загон, вернулся к крокодилу и сказал:
— Дело сделано. Теперь козы — мои, а собака — твоя!
— Ну, раз собака моя, скажи, где она, — спросил крокодил.
— Вон видишь кусты? — И мангуст указал крокодилу то место, где укрылся леопард, а так как зеленый не знал, как выглядит собака, мангуст точь-в-точь описал внешность леопарда и добавил: — Смотри будь осторожен. Она так просто в руки не дастся, у нее такие зубы и такие когти…
— А, ерунда… Никакие зубы и никакие когти для меня не опасны. Мою ведь кожу не прокусишь!
— Ах да, конечно. Это уж твоя забота, мое дело предупредить.
И крокодил пополз навстречу леопарду.
А мангуст свистнул собаку, подхватил свои пожитки, десять коз вперед пустил и отправился в путь — искать новое пристанище. Он шел и весело пел:
Счастливо оставаться,
Бороться и сражаться,
Зеленый крокодил,
Пятнистый леопард…
А зеленый крокодил и пятнистый леопард и вправду сражались. И сражались не на живот, а на смерть. Молча, упорно изматывали они друг друга, и ни тот, ни другой уступить не хотел. Спустилась ночь, забрезжило утро, наступил новый день, а они все сражались, и казалось, этому побоищу конца не будет. Лишь к исходу второго дня, когда дневное светило угасло, увидел крокодила и леопарда человек.