— Чем заполнить? — процедила себе под клюв Руби.
Полет в покои вдовствующей императрицы оказался недолгим, и вскоре Тенгшу указал гостям на широкое отверстие в Центре скалы. Издалека эта скала казалась совершенно обычной, поэтому наши друзья ожидали увидеть внутри самую обыкнеженную пещеру, вроде тех, в которых любят селиться летучие мыши. Но стоило им влететь под свод, как эти мысли рассеялись без следа. Никогда в жизни га'хуульские совы не видели такого ослепительного зрелища.
Стены сверкали и переливались всеми цветами радуги; то тут, то там искрящиеся прожилки скалы пробивались сквозь россыпи сверкающих камней и кристаллических образований.
— Это кварц? — вслух ахнула Отулисса. — Слюда?
В этот момент из-за каменного дерева, выложенного из розовых кристаллов, выступил маленький паж с предлинным хвостом, волочившимся по полу.
— Добро пожаловать в Дупло Добросердечия и Всепрощения. Вдовствующая императрица вас ожидает, — торжественно провозгласил паж, а затем повернулся к Тенгшу и стал что-то быстро говорить ему на чжоученьском. Как ни прислушивалась Отулисса, ей все-таки не удалось разобрать, о чем шла речь. Однако Тенгшу был явно чем-то встревожен.
— Мне казалось, — прошептал Мартин, обращаясь к друзьям, — тут не бывает никаких происшествий — сверкающий дворец, ленивые совы. Почти глаумора. Что же случилось?
— Они говорят о каком-то нарушении или бегстве, — шепотом пояснила Отулисса. — И о том, что вдовствующая императрица чем-то очень расстроена.
Тенгшу повернулся к Отулиссе и сказал:
— Ты права, и это весьма необычно. Императрица с нетерпением ожидает вас, ибо ей сказали, что вы прибыли из Пяти царств. Она надеется, что вы могли видеть эту заблудшую сову или что-нибудь знаете о ней.
— Поверьте мне на слово, — уверенно заявил Сумрак, — что если бы я видел у нас в Пяти царствах синюю сову с таким вот хвостищем, я бы вам сразу сказал!
— Я понимаю, однако наша императрица чрезвычайно огорчена. Это весьма непривычное для нее чувство, и она совершенно не знает, как с ним справляться.
— Великий Глаукс! — тоненько ахнула Гильфи, когда они приблизились к трону, сложенному из розовых глыб аметиста, на котором восседала огромная сова в роскошном оперении лазурно-синих и бирюзовых оттенков. Ее хвостовые перья покоились на специальной деревянной подставке, стоящей сразу за троном, а по бокам стояли точно такие же подставочки для крыльев. Даже лицевые перья у вдовствующей императрицы были настолько длинны, что казались вуалью, скрывающей ее глаза. На тусклых растрескавшихся когтях сверкали кольца. Все тело огромной синей совы сотрясалось в горестных рыданиях.
— Ах, Тенгшу, он сбежал! Что теперь будет с нашей фонцю? Отулисса шепотом перевела друзьям слова императрицы.
Внезапно царственная сова обернулась к гостям, и перья ее всколыхнулись с такой силой, что по дуплу пронесся ветер.
— Она хочет знать, не видели ли вы эту сову, — перевел Тенгшу.
— Мы бы непременно заметили такое чудо, — вздохнул Корин. — Скажи ей, что мы никого не видели.
Снова обернувшись к императрице, Тенгшу что-то быстро сказал ей, а затем перевел:
— Похоже, эта сова, его зовут Орландо, втайне перестала выщипывать свои нижние хвостовые кроющие перья. Он подкупил слугу, чтобы тот хранил его секрет, а затем однажды ночью каким-то образом отрезал себе большую часть длинных хвостовых перьев. Куча обрезанных перьев была недавно обнаружена в Дупле Бесконечного Оперения, а такой поступок считается здесь тяжелейшим преступлением. Разумеется, теперь уже ничего нельзя поделать.
— Но как же он может летать — с обрезанными перьями и без опыта полета? — спросила Руби.
— С трудом, я полагаю, — холодно ответил Тенгшу. — Но если ему удалось найти возвратное течение Реки ветра…
— А как же фонцю? — задал вопрос Копуша. — Как его поступок отразится на судьбе и… воздаянии?
Тенгшу мрачно посмотрел на него. Затем открыл было клюв, чтобы ответить, но задумался.
— Я… Нет, я не думаю, что поступок этой драконовой совы может нарушить фонцю всего нашего царства. Это было бы несправедливо, вы не находите? — с напускной шутливостью спросил он.
Копуша поморгал, не торопясь с ответом.
— Я согласен с вами. Более того, я думаю, будет несправедливо, если эта сова нарушит фонцю наших Пяти царств. Однако не зря говорят, что взмах крыльев одной бабочки может потрясти целую Вселенную.
— Разумеется! В этом заключается один из законов теории погоды, — с готовностью подхватила Отулисса, — открытый моей прославленной дальней родственницей, знаменитой предсказательницей погоды по имени Стрикс Эмерилла…
— Отулисса, я говорил об эффекте бабочки в философском смысле, — перебил ее Копуша. — Я имел в виду, что даже незначительное влияние на так называемое исходное состояние системы может потрясти ее, вызвав самые разнообразные и непредсказуемые последствия.
Впившись глазами в Копушу, вдовствующая императрица возбужденно ткнула скипетром в Тенгшу. Было очевидно, что она хотела знать, о чем говорит гость.
— Боюсь, подобные мысли могут вызвать нежелательное потрясение у нашей императрицы, — заметил Тенгшу и, обернувшись к трону, быстро заговорил на чжоученьском. Смысл сказанного остался гостям непонятен, однако они ясно услышали слово «фонцю». Выслушав мудрого цюй-дуна, императрица, заметно успокоившись, откинулась на спинку трона, из чего совы заключили, что Тенгшу удалось развеять ее страхи относительно фонцю и судьбы остальных драконовых сов. Но далеко не все присутствовавшие разделяли оптимизм синей совы, и прежде всего это касалось Копуши и миссис Плитивер.
Они не обменялись ни единым словом, однако оба почувствовали, что под угрозой находится нечто намного большее, чем спокойствие вдовствующей драконовой императрицы!
Глава XV
Эффект бабочки
— Миссис Пи! — испуганно вздрогнул Копуша, в глубокой задумчивости сидевший в сверкающей пещерке, похожей на выложенный кристаллами кокон, в одном из помещений дворца Панцю.
— Я не хотела тебя тревожить, дорогой мой.
— Ах, я все равно не могу уснуть. Не беспокойтесь, пожалуйста.
— Я знаю, — негромко прошипела миссис Пи.
— Знаете? — моргнул Копуша.
— Я знаю, что тебя что-то тревожит, поэтому сон бежит от тебя. В этот миг из смежной пещерки вылетела взъерошенная Гильфи.
— Тоже не спится? — спросил Копуша.
— Нет, — покачала головой Гильфи. — Мне кажется, Мартин тоже проснулся.
Через несколько минут все восемь сов тесно набились в пещерку Копуши. Вид у всех был очень взволнованный.
— Это все из-за фонцю, да? — спросила миссис Пи.
— Все это слишком странно — фонцю, весь этот дворец, совы, — пробормотал Мартин.
— Дело не только в этом, — вздохнул Сорен. — Лично меня больше всего тревожит этот отступник.
— Вот именно, отступник, — с сомнением в голосе пробормотал Копуша, но затем заметно приободрился. Он вдруг почувствовал огромное облегчение от того, что может поделиться с друзьями сомнениями и страхами, не дававшими ему покоя с тех пор, как мудрец поведал им историю драконовых сов. — С виду эти драконовы совы кажутся слабыми, тщеславными, нелепыми и бессильными. Но как они стали такими? — Он медленно повертел головой, пристально вглядываясь в глаза своих друзей в поисках ответа. Но никто не спешил прийти ему на помощь. — Что они сделали, чтобы заслужить себе такую жизнь, которую и жизнью-то назвать невозможно?
— Однако именно такая жизнь делает драконовых сов безопасными для всех остальных жителей Серединного царства, — продолжила рассуждение Отулисса. — Из этого можно сделать вывод о том, что в прошлой жизни эти совы были очень злыми и жестокими.
Сорен взволнованно сделал шаг в сторону Копуши.
— Ты думаешь, что они… Что это еще одно… — Он замолчал, подыскивая нужное слово, а потом выпалил: — Еще одна личина?
От волнения у Копуши перехватило дыхание.
— Я должен быть честен с вами, — выдавил он, зажмуривая глаза. «Просто скажи им. Просто возьми и скажи!» — беззвучно приказал он себе. — Когда я увидел этих сов, я сразу вспомнил о хагсмарах.
Дружный вздох вырвался из груди у сов.
— О чем ты подумал? — спросил Сорен. Глубоко вздохнув, Копуша медленно заговорил:
— Когда Тенгшу заговорил о фонцю и воздаянии, мне сразу вспомнились хагсмары. Драконовы совы ведут это жалкое существование, недостойное называться подлинной совиной жизнью, поскольку надеются искупить свои прошлые деяния. Но сбежавший отступник оказался другим. У него сохранились желания. У него была воля, чуждая его природе, его фонцю, и теперь все боятся, что эта воля может изменить ход судьбы.
— Бабочка, которая потрясла Вселенную, — еле слышно прошелестела миссис Плитивер.
— Что мы можем сделать? — спросил Копуша.
— Это не наша судьба, — ответила миссис Пи. — И не наш мир.
— Но если он улетел в наш мир? Что тогда?
— Не знаю, Копуша. Честно тебе скажу — не знаю, — вздохнула миссис Плитивер, а затем вытянулась вверх и повернула голову к совам. — Сейчас мы все равно ничего не можем предпринять. Поэтому возвращайтесь-ка в свои пещерки и постарайтесь уснуть.
— Просто не представляю, как можно уснуть в таком блеске! — пробормотала Руби. — У меня просто голова идет кругом от всех этих красок.
Повернувшись, Копуша посмотрел на Руби и сказал:
— Ты права. Это самое блистательное место, которое я когда-либо видел. Когда-то я так представлял себе глаумору, но теперь вижу, что это настоящий хагсмир. Настоящий хагсмир, Руби.
«Я должен вернуться… Немедленно. Я должен вернуться! Я отыщу Цзун-фун. Она в беде. Ей угрожает опасность, я знаю…» Прежде чем кто-то успел его остановить, он поднялся в небо и внезапно вновь очутился в своем мире, на знакомом берегу Безымянного моря. Только приземлился он почему-то не в Дали, а в пустыне Кунир. Горячие воздушные потоки поднимались от нагретого песка. Она была заперта под этим песком — маленькая, беспомощная, беззащитная! Синее перышко, кружась, проплыло в пустынном воздухе. Зажмурившись, Сорен что есть силы завизжал: «Я тебя спасу! Обещаю… Даже если это последнее, что я успею сделать… Я спасу тебя…»
— Проснись, Сорен, проснись! — Сумрак и Руби яростно трясли его с двух сторон. — Просыпайся! Это просто плохой сон.
— Звездное озарение? Здесь? — задумчиво протянула Гильфи. — Но ведь тут даже созвездия другие!
— Все было настолько реальным, — пробормотал Сорен, встряхивая головой. — Кто-то попал в беду… Только я не могу вспомнить кто. Мне кажется, нам нужно возвращаться.
Звездным озарением называлось крайне редкое явление, когда звезды неким загадочным образом проникали в сны спящей совы. Большинство живых существ уверено, что днем, когда ночные звери спят, звезды исчезают, но для некоторых это не так. Для этих редких избранников звезды превращаются в маленькие отверстия в ткани сна, и сквозь эти отверстия можно увидеть дела далекого прошлого или еще не наступившие события будущего.
— У меня какое-то жуткое предчувствие в желудке.
— У меня тоже, — сказал Копуша.
— Ты тоже думаешь, что нам нужно вернуться? — спросил Сорен.
— Нет, — покачал головой Копуша. — Боюсь, я чувствую совершенно другое. Мы должны остаться здесь и сразиться с тем, что нас ждет.
— Ты думаешь, что в этом царстве нам что-то угрожает? — встрепенулся Корин.
— Не совсем так. Мне кажется, что наше прибытие сюда — это тоже часть фонцю. Кроме того, я уверен, что Тенгшу — очень хорошая сова.
— Нашей фонцю? — уточнила Отулисса.
— У меня нехорошее предчувствие, Отулисса. По-моему, нашу Вселенную скоро ждет великое потрясение.
— И кто его вызовет? Бабочка?
— Нет. Драконова сова.
— Что? — переспросила Руби.
В этот момент снаружи дупла, отведенного Сорену, послышался громкий шум, сопровождаемый низким протяжным уханьем, а затем в дупло влетел Тенгшу.
— Прибыли носители цюй вдовствующей императрицы! Она хочет вас видеть. Она крайне взволнована. Вы просто не можете себе представить, насколько это невероятно! Наша императрица очень редко покидает Дупло Добросердечия и Всепрощения. Она будет здесь с минуты на минуту.
Га хуульские совы выпорхнули из пещеры на широкую дорожку, выложенную с двух сторон темно-алыми осколками яшмы. Можете себе представить, какое потрясающее зрелище представляла собой огромная синяя сова, болтавшаяся под воздушным цюй! Ее крылья и хвостовые перья были в беспорядке рассыпаны по раме, свисавшей со сложной конструкции из шелка и бумаги. Не меньше полудюжины носильщиков из числа сов с обычным оперением несли цюй за бечевки. Время от времени раздавались громкие команды, и носильщики дергали за свои бечевки, регулируя положение цюй. Вдовствующая императрица не летела, а скорее парила в нескольких дюймах над полом дворца. Когда бечевки смотали, цюй медленно опустился вниз вместе со своей драгоценной ношей. Тело вдовствующей императрицы содрогалось от рыданий. Она призвала к себе Тенгшу и принялась что-то быстро-быстро говорить ему. Мудрец знаком когтя прервал поток ее взволнованных слов и повернулся к Корину.
— Императрица просит меня перевести вам ее слова. Она всей душой желает, чтобы вы поняли, в какое неприятное, трагическое и злосчастное положение поставило всех нас исчезновение отступника по имени Орландо. — Тут императрица вновь разразилась бурной речью. — Она чувствует, что его бегство изменило фонцю всех драконовых сов дворца Панцю. — Тенгшу слегка запнулся, словно не решался говорить дальше. Они с императрицей обменялись быстрыми взглядами, а затем принялись взволнованно перешептываться. После этого Тенгшу повернулся к гостям и вздохнул: — Существуют понятия, изначально общие в наших культурах, однако с течением времени Разлетевшиеся разными путями. Такие вещи невозможно по-настоящему объяснить.
«Невозможно или не хочется?» — подумал про себя Сорен.
— Драконовы совы во дворце Панцю являются лишь слугами…
Слугами?! Га'хуульские совы молча переглянулись. Насколько они могли заметить, эти совы никому не прислуживали. Вся их жизнь зависела от услуг других, ведь они не могли даже летать самостоятельно! Что за нелепость называть их слугами!
— Но что мы можем сделать? — спросил Копуша.
— Чем мы можем помочь? — вышел вперед Корин. — Вы говорите о нарушении фонцю, но нам трудно понять, о чем идет речь. Простите наше невежество, но мы до сих пор не до конца постигли смысл слова «фонцю».
— Вы должны отправиться в совитель. Мы уже послали гонца к первому пику с просьбой о том, чтобы вас принял сам хрит.
— Как вы сказали? — вытаращила глаза Отулисса.
— Хрит, — повторил Тенгшу. — Это святая сова нашей совители. Мы называем его хритом. Он ответит на все ваши вопросы по поводу фонцю.
— Разумеется, — пробормотала Отулисса, крепко сжав клюв. Друзья дружно повернули головы и недоверчиво уставились на нее. Это внезапное молчание было совершенно не характерно для Отулиссы. Обычно ее распирало от желания поделиться своими мыслями и мнениями по всем вопросам. «О чем она умолчала?» — думал Копуша, не сводя глаз с ученой совы.
Вдовствующая императрица в сопровождении челяди вернулась в свой дворец. Легкий ветерок поднялся над аметистовой дорожкой, когда императорский цюй вновь заскользил в нескольких дюймах над полом в сторону Дупла Добросердечия и Всепрощения, однако на этот раз в порыве ветра миссис Плитивер почудилось едва уловимое дуновение холода.
Спокойствие Вселенной вот-вот должно было нарушиться.
Глава XVI
Целитель из пустыни
А в это самое время, на другом краю света, в пустыне Кунир, один маленький сычик-эльф с опаской высунул голову из дупла в стволе кактуса. Он увидел луноликую сову и небольшой отряд ее сторонников, летящих куда-то на запад. «Вот и прекрасно! — подумал сычик. — Скатертью дорожка. Теперь я смогу спокойно поработать». Так случилось, что Эглантина и Примула были не единственными, кто в ту ночь слышал голоса, доносившиеся из подземного убежища Ниры. Каффин, целитель из пустыни, тоже подслушивал разговоры Чистых, хотя и из другого места.