Из трещины показалась зелёная головка. Ящерка сердито посмотрела на Прошку чёрными бусинками глаз, а потом вылезла, обернулась вокруг себя и превратилась в девушку-невеличку. Она была хорошенькой, точно куколка. Росточком с ладошку, в ладно сидящем зелёном платьице. Кожа у неё была фисташкового цвета, а в юрких движениях проскальзывало что-то ящериное.
— Забава ему — других калечить! — воскликнула ящерка. — Ты что же натворил, изувер!
Она возмущённо указала на подол. Низ платья был оборван. Прошка посмотрел на ящериный хвост и обомлел. Вместо хвоста он держал рваный лоскут парчи.
— Я же не думал… — окончательно растерялся Прошка.
— А голова на что дана? Шапку носить? Чтоб ты научился думать и чтоб дела у тебя вперёд мыслей не бежали, ступай направо. Надеюсь, урок тебе пойдёт впрок, — топнула ногой девушка-ящерка.
Тотчас на камне появилась стрелка, указывающая направо, и надпись:
Всякий, кто сюда свернёт,
В переделку попадёт,
И не сможет он, поверь,
Возвратиться без потерь.
— Я ж нечаянно, — заканючил Прошка.
— За нечаянно бьют отчаянно. Для дурачины и дорожка по чину.
Прошка насупился. Спорить было бесполезно. Почему ему так не везёт? Эдакая мелкая нечисть, а так его перед Марикой опозорила.
Ящерка обернулась к Марике и Трояну:
— А вам двоим дорожки на выбор. Кому какая глянется, тот по той и пойдёт.
— Погоди! — остановила её Марика. — Зачем мы должны идти разными дорогами?
— Цели разные и дороги разные, — ответила ящерка.
— Не так. Одна у нас цель — к людям попасть, — возразила девочка. — Зачем мы не можем идти вместе?
— Мёд и дёготь можно в одну плошку положить, да кушается несладко. Один из вас беду несёт и двоим другим помехой будет.
— Кто же это? — спросила Марика.
— Это уж вам решать. А пока пойдите себя испытайте. Удастся воротиться, тогда и решите: вместе вам идти или врозь. Только вот незадача: двоим идти трудно, а троим невозможно.
Девушка-невеличка топнула ногой, обернулась вокруг себя и снова превратилась в ящерицу, а на камне появились две надписи. Стрелка налево обещала не слишком обременительное приключение. Под ней значилось:
Коль умеешь веселиться,
Это очень пригодится.
Но бывает: всем потеха,
А кому-то не до смеха.
Зато дорога, ведущая прямо, не предвещала ничего хорошего.
Не ходи сюда, простак!
Ждёт в конце дороги мрак.
Кто пойти туда решится,
Тот назад не возвратится.
— Ну и выбор. Какой же дурак прямо пойдёт, — усмехнулся Прошка и осёкся.
Он вдруг понял, что Марика выберет именно этот путь. Она всегда взваливала на себя самое тяжкое бремя. Троян будет только рад ей уступить. Неожиданно для себя Прошка выступил вперёд и сказал:
— Может, я пойду посерёдке? Где наша не пропадала.
— У тебя своя дорога. По этой тропе пойду я, — сказала Марика.
— Чудесная дорожка, — усмехнулся Троян. — Неудивительно, что вы готовы подраться, кому по ней идти.
— А какую дорогу выбираешь ты? — с вызовом спросил Прошка.
— Конечно, среднюю. Или вы думаете, что я хуже вас?
— Это не шутки, — сказала Марика.
Троян посерьёзнел и сказал:
— А я и не шучу.
Это было сущей правдой. С тех пор как бывший Верховный Чародей утратил магический дар, он чувствовал себя беспомощным, точно младенец. Ему нужен был союзник. Сильный союзник, способный вытащить его из этой передряги. И он надеялся найти его в конце своей тропы. Чутьё подсказывало, что только на этой дороге он обретёт то, чего хочет. В отличие от попутчиков Троян знал, что мрак — это не просто слово. Это имя сущности без лица и плоти. Ей нельзя противостоять, и её нельзя сокрушить. Всякий, кто надеется её победить или обмануть, — глупец. Но можно стать её слугой, её верным рабом, её лицом. Мрак служит тому, кто служит мраку.
Троян вскинул голову и твердо повторил:
— По средней дороге пойду я. Или вы думаете, что я стану прятаться за спиной у девчонки?
Его поступок заставил Марику взглянуть на него с уважением. На такое способен только смелый и благородный человек.
Когда Троян обошёл камень и ступил на тропу, девочка бросилась следом и схватила его за руку.
— Постой!
— Чего тебе?
Троян поспешно высвободил руку. Видя растерянность и огорчение Марики, он понял, что совершил оплошность. Если он собирается играть роль её друга, следует привыкнуть к дурацким проявлениям чувств.
— Я просто хотела сказать, что ты очень храбрый. Я всем сердцем буду молиться, чтобы ты благополучно вернулся, — с жаром произнесла Марика.
Прошка смотрел на трогательную сцену прощания, и его разбирала досада. Как всегда, лавры доставались другому. Марика даже не заметила его благородного порыва, а ведь он тоже вызвался идти по опасной дороге. И что? Вместо благодарности Марика начала с ним пререкаться, будто он ни на что не способен. А на Трояна смотрит, как на героя. Будто тот уже всю нечисть в округе извёл.
— Ну ладно, я пошёл, — нарочито громко сказал Прошка, чтобы привлечь к себе внимание.
— Удачи тебе, — напутствовала его Марика.
Только глухой не заметил бы, что в её голосе не было такого пыла, с каким она провожала Трояна. В душе у Прошки шевельнулась ревность. Троян ему не нравился, но, похоже, Марика была иного мнения.
— Ладно, желаю тебе хорошо повеселиться, — сказал он и пошагал навстречу своей судьбе.
Глава 8
День радости
Марика осталась в одиночестве. Мысли её были далеки от предстоящего приключения. Она беспокоилась о Трояне, который выбрал самый трудный путь. Девочка не предполагала, что он может принести себя в жертву. Троян открылся ей совсем с другой стороны. Прежде он казался эгоистичным и самовлюбленным, но, выходит, всё это было напускным. Иначе он не стал бы рисковать ради других.
Марика погладила камень по мшистой шкуре и попросила:
— Страж трёх дорог, если можешь, помоги Трояну вернуться живым и здоровым. И помоги Прошке преодолеть путь без потерь.
Взгляд девочки упал на начертанную Для неё надпись.
— Коль умеешь веселиться, это очень пригодится, — вслух прочитала она и грустно усмехнулась.
Разве сможет она веселиться, зная, что Другим приходится туго? Марике было совестно, что ей досталась самая лёгкая дорога.
За размышлениями девочка не обратила внимания, как тропа стала подниматься в гору. Пейзаж сильно переменился. Дорожка взбиралась всё круче. Мелкие камешки осыпались из-под ног и с дробным стуком катились вниз. Лес поредел. Одинокие деревья цеплялись за каменистые уступы. Местами вдоль тропы тянулась стена, самой природой выложенная из слоистого камня.
Марика вышла на плато, и у неё захватило дух от восторга. С одной стороны тропы высилась почти отвесная скала. Кое-где в расщелинах между камнями росли чахлые пучки травы. С другой — простиралась горная долина. Девочка и не заметила, как оказалась на такой высоте. Сверху деревья казались крошечными кустиками. Там, где они росли гуще, их кроны смыкались и походили на густой мох. Из-под него горбылями вздымались красноватые скалы. Вдалеке высилась горная гряда, подернутая голубой дымкой. По небу плыли облака, а их тени стремительно неслись следом за ними по долине, отчего пейзаж постоянно менял оттенки.
Марика так залюбовалась красотой представшего перед ней вида, что на мгновение забыла о Трояне, и о Прошке, и о том, что она сама пришла сюда не на прогулку. Девочку вернул к действительности громкий клич. Отразившись от горных уступов, он помножился эхом. Не успела Марика опомниться, как сверху на неё упала сеть.
Девочка попыталась выбраться, но запуталась ещё больше.
— Эй, что за шутки? Я не рыба, чтобы ловить меня неводом, — сердито крикнула она.
В это время сетка резко затянулась. Марика ахнуть не успела, как кто-то невидимый вздернул её наверх. Пленённую девочку без особых церемоний шмякнули об землю, точно куль с картошкой.
— Нельзя ли осторожнее? — вскрикнула Марика и снова попыталась ослабить путы, но не тут-то было.
Через ячейки сети девочка увидела, как над нею склонились двое дикарей в одеждах, сшитых из шкур. Лица мужчин были чем-то похожи. На обоих застыло суровое выражение, а резкие черты казались грубо вытесанными из камня. Горцы беззастенчиво разглядывали пленницу. Один из них ткнул в неё пальцем, словно желая удостовериться, что она ему не привиделась.
— Хороший улов, — одобрительно сказал он.
Его сотоварищ молча ухватился за верёвку и поволок Марику по каменистой тропе. Первый горец пошёл следом.
— Ай! Мне же больно! Выпустите меня. Я пойду сама, — попросила девочка.
Вместо ответа конвоир, который шёл сзади, слегка пнул её ногой и снова произнёс:
— Хороший улов.
— Да что с вами! Вы что, не понимаете человеческого языка? Я никуда не убегу. Выпустите меня сейчас же! — приказала Марика.
— Ты и так не убежишь, — мрачно заметил горец.
Марика поняла, что спорить бесполезно. Она сжалась в комок, чтобы сделать удары не такими ощутимыми, но от острых камней было не укрыться. Марика не чаяла, когда эта пытка закончится. Она уже не соображала, где она и зачем. Остались только боль и новые удары о камни.
Наконец всё прекратилось. Марика почувствовала, как путы ослабли. Девочка открыла глаза. Её притащили в пещеру. Несмотря на ясный день, здесь царил полумрак.
— Пить, — попросила девочка, и её сознание снова затуманилось.
Почувствовав на лице брызги воды, Марика пришла в себя. Она лежала на топчане. Над ней склонилась женщина с таким же грубым и суровым лицом, как у мужчин. Женщина поднесла к губам Марики флягу. Девочка жадно припала к воде. Она не успела утолить жажду, когда флягу убрали.
— Очухалась, — с облегчением сказала женщина и набросилась на притащивших Марику мужчин: — Придурки! Идиоты! Вы же могли забить её до смерти! Что, захотелось к идолу? — выкрикивала она, охаживая мужчин чем ни попадя.
Марика с благодарностью посмотрела на свою спасительницу. Она была уверена, что все мучения остались позади. Девочка прикрыла глаза. Всё тело болело. Марика впала в забытьё. Очнулась она от гулкого стука. Девочка не сразу поняла, куда она попала и что происходит. Её подхватили и понесли из пещеры.
День был тёплый и солнечный. Оказавшись на воздухе, Марика с радостью подставила лицо ветерку. Он ласкал прохладными пальцами её щёки и поигрывал прядью волос.
Трое туземцев самозабвенно били в огромные тамтамы. Бой барабанов складывался в своеобразную музыку. Ритм завораживал, и собравшиеся притопывали и прихлопывали в такт. Всё племя встало в круг, Марику втолкнули в середину.
Ноги у девочки подкосились. Она упала бы, если бы её не поддержала женщина, давшая ей напиться. По виду она не уступала в силе мужчинам. Со спины её мускулистую фигуру с крепкими бицепсами можно было принять за мужскую.
— Стоять можешь? — сурово спросила женщина, когда Марика наконец обрела равновесие.
— Да. Спасибо, — сказала девочка.
— Спасибо? За что? — удивилась женщина.
— За твою доброту.
Среди туземцев раздались смешки и шушуканье:
— Лия добрая… Настоящая добрячка…
— Заткнитесь! — прикрикнула на них женщина, которая явно была здесь предводительницей.
Вперёд выступил юноша, чей атлетический торс покрывала шкура леопарда.
— Лия, зачем ты нас затыкаешь? Разве мы пришли сюда не за тем, чтобы повеселиться? — с вызовом спросил он.
В руках у женщины откуда ни возьмись оказался нож.
— Кому тут весело смеяться надо мной? — спросила Лия, не мигая уставившись на смельчака.
Он отвёл глаза, а предводительница обвела взглядом собравшихся. Никто не вымолвил ни слова. Барабанщики продолжали отбивать ритм. Мерный перестук завораживал. Все как ни в чём не бывало снова начали притопывать в такт.
— Ведите! — приказала предводительница.
Круг расступился, и в него пинками втолкнули горцев, которые приволокли Марику в пещеру. В руках они держали грубо сколоченные носилки, устланные шкурой. Лица мужчин были по-прежнему суровыми, но глаза их выражали затравленность и в то же время озлобленность, как у пойманного зверя.
Горцы поставили носилки возле предводительницы. Лия оглянулась на Марику.
— Сегодня твой праздник, — сказала она и кивком головы приказала занять почётное место на носилках.
Не зная местных обычаев, Марика не решилась спрашивать, куда её собираются нести. Она покорно села на носилки.
Горцы направились вверх по широкой тропе. Впереди шли барабанщики. Задавая шествию темп, они продолжали бить в барабаны, подвешенные через плечо на широких ремнях. Следом несли носилки с Марикой. За ними шествовала Лия, а дальше двигались остальные соплеменники. Повинуясь ритму, они беспрерывно приплясывали в такт чётким ударам. Местами тропа сужалась, и тогда идущие выстраивались в цепочку друг за дружкой, но даже на круче никто не прекращал незамысловатого танца.
Марика судорожно вцепилась в перекладины носилок, стараясь не смотреть вниз. От высоты захватывало дух. Девочка предпочла бы сойти с носилок и идти пешком, но боялась нарушить обычай горцев и тем самым обидеть их.
За очередным поворотом дороги глазам Марики открылась залитая солнцем площадка. Она была плоской и достаточно просторной, чтобы на ней уместилось всё немногочисленное племя. С одной стороны площадки высилась гранитная скала, возле которой буйствовали заросли рододендрона, обильно усыпанные бело-розовыми цветами. С другой — зияла пропасть, а за ней открывался горный пейзаж удивительной красоты.
Дальняя гряда тонула в дымке. Её покрытые снегом вершины, казалось, были сродни облакам: столь же лёгкие и воздушные. На ближних склонах росли оливковые деревья. Сверху они походили на кругленьких зелёных овечек, разбежавшихся по долине. Картина выглядела умиротворяющей, и только мерный перестук барабанов добавлял в царящий здесь покой тревожную ноту.
Процессия направилась к скале. Солнце высвечивало изломы гранита, и от этого чудилось, будто на каменной стене вытесан огромный суровый лик. Сама природа-скульптор поработала над этим портретом. Его черты были чем-то похожи на грубые лица горцев.
Барабанщики опустили тамтамы на землю и с новой силой предались музыке. Горцы образовали полукруг и стали подпевать в такт барабанному бою. В гортанных звуках, слетающих с их губ, слов было не разобрать. А может, в их пении и не было смысла, а лишь ощущение сопричастности и раскрепощения.
Марика поднялась с носилок. После опасного перехода по горной круче было приятно ощутить под ногами твёрдую почву.
Музыка набирала темп. Руки барабанщиков мелькали над тамтамами, подобно юрким птицам. Ритм завораживал. Девочке захотелось притопывать и подпевать вместе со всеми.
Лия протянула ей плеть.
— Держи.
Марика в растерянности поглядела на нагайку из сыромятной кожи.
— Зачем? — спросила она у предводительницы.
— Сегодня твой день, — сказала Лия.
— Давай! Давай! Давай! — скандировали горцы, в исступлении предаваясь пляске.
— Что я должна делать? — спросила девочка.
Те, кто стоял ближе и расслышал её вопрос, засмеялись. Лия кивнула в сторону носильщиков Марики.
— Вчера они чуть не забили тебя до смерти.
Марика осознала, чего от неё ждут. Всё это шествие было затеяно, чтобы наказать провинившихся. Девочка легонько, чтобы не причинить боли, ударила сначала одного, потом другого горца и протянула плеть Лие.
Видя подобное небрежение к отмщению, горцы зароптали. Даже барабанщики снизили темп, и барабанная дробь сникла. Лия не спешила забирать плётку. Она уставилась на девочку и с презрением сказала:
— Ты что, совсем не умеешь радоваться?
— Если бы плётка была у меня вчера, я отходила бы их с большим удовольствием, — сказала Марика, кивнув в сторону провинившихся.