«Вот вам за месяц вперед, — сказала я, давая ему сорок пенсов. — И огромное вам спасибо!»
— Как здорово! — воскликнула Матильда. — И неожиданно у вас появился свой собственный дом. Но как вы набрались смелости сказать об этом тете?
— Это было трудно, — призналась мисс Хани. — Но я заставила себя. Однажды, приготовив для нее ужин, я поднялась наверх и упаковала свои вещи в картонку, затем спустилась вниз и объявила, что ухожу. «Я сняла домик», — сказала я.
Тетка взорвалась. «Сняла домик! — кричала она. — Как ты могла снять домик, когда у тебя в неделю всего один фунт?»
«Могла», — сказала я.
«А на что ты будешь покупать себе еду?»
«Справлюсь как-нибудь», — пробормотала я и выбежала из дома.
— Как здорово! — вскричала Матильда. — И наконец-то вы стали свободной!
— Наконец-то я стала свободной! — сказала мисс Хани. — Не могу тебе передать, как это было прекрасно.
— Но вам действительно удалось прожить здесь два года всего на один фунт в неделю? — спросила Матильда.
— Конечно, — сказала мисс Хани. — Я плачу десять пенсов за аренду, а на остальное покупаю керосин для примуса и для лампы, а также немного молока, чая и маргарина. А больше мне ничего и не нужно. Я тебе уже говорила, что в школе я очень плотно обедаю.
Матильда уставилась на нее.
Как все-таки замечательно поступила мисс Хани. Неожиданно в глазах Матильды она стала героиней.
— А здесь не холодно зимой? — спросила она.
— У меня есть примус.
— А кровать у вас есть?
— Не совсем, — снова улыбнувшись, произнесла мисс Хани. — Но говорят, на твердом спать очень полезно.
Матильда вдруг живо представила себе всю ситуацию. Мисс Хани нужна помощь. Так больше нельзя жить.
— Было бы гораздо лучше, мисс Хани, — сказала она, — если бы вы оставили свою работу и попытались жить на пособие по безработице. Ведь ваше пособие тетя не сможет заграбастать.
— Я никогда не пойду на это, — сказала мисс Хани. — Мне нравится преподавать.
— А эта ужасная тетя, — спросила Матильда, — она что, так и живет в вашем замечательном доме?
— Именно так, — ответила Матильда. — Ей всего-навсего лет пятьдесят. Она еще долго проживет.
— А как вы думаете, ваш отец и вправду хотел, чтобы она всегда была хозяйкой дома?
— Уверена, что не хотел, — сказала мисс Хани. — Родители часто предоставляют опекуну право владеть домом определенный срок, но потом он почти всегда остается за ребенком. То есть переходит в собственность ребенка, когда тот становится взрослым.
— Значит, это ваш дом? — спросила Матильда.
— Завещание моего отца так и не удалось найти, — сказала мисс Хани. — Кажется, кто-то уничтожил его.
— Нетрудно догадаться, кто, — заметила Матильда.
— Нетрудно, — согласилась мисс Хани.
— Но если нет завещания, мисс Хани, то это означает, что дом автоматически должен перейти к вам. Вы ведь ближайшая родственница.
— Да, это так, — сказала мисс Хани. — Но моя тетя раскопала какую-то бумагу, якобы написанную моим отцом, в которой он говорит, что оставляет дом своей свояченице в награду за ее доброту по отношению ко мне. Я уверена, что это подделка. Но никто не может этого доказать.
— А вы сами не пытались это сделать? — спросила Матильда. — Разве вы не могли нанять адвоката и побороться за свои права?
— У меня нет на это денег, — сказала мисс Хани. — К тому же нужно иметь в виду, что моя тетя — фигура в обществе уважаемая. Она обладает большим влиянием.
— Но кто же это? — спросила Матильда.
Мисс Хани замялась в нерешительности. Затем тихо произнесла:
— Мисс Транчбуль.
ИМЕНА
— Мисс Транчбуль? — вскричала Матильда, подскочив со своего места. — Вы хотите сказать, что она ваша тетя? Что она вас воспитывала?
— Да, — ответила мисс Хани.
— Неудивительно, что вы были напуганы! — воскликнула Матильда. — Мы на днях видели, как она схватила девочку за косички и перебросила через забор!
— Ты еще многого не видела, — сказала мисс Хани. — После того как умер мой отец — мне тогда было пять с половиной лет, — она заставляла меня мыться одну. Потом подходила ко мне и, если ей казалось, что я моюсь недостаточно хорошо, опускала мою голову под воду и держала ее там. Однако не заставляй меня вспоминать, что она раньше делала. Это нам никак не поможет.
— Нет, — согласилась Матильда, — не поможет.
— Мы пришли сюда, чтобы поговорить о тебе, — сказала мисс Хани, — а я все это время только и делала, что говорила о себе. Чувствую себя глупо. Меня гораздо больше интересует, как много ты можешь сделать этими своими удивительными глазами.
— Я могу передвигать предметы, — сказала Матильда. — В этом я уже уверена. Могу делать так, чтобы они падали.
— А ты не хочешь, — спросила мисс Хани, — чтобы мы провели эксперимент и выяснили, насколько большие предметы ты можешь заставлять падать?:
— Если вы не против, мисс Хани, то я бы не хотела этого делать, — совершенно неожиданно произнесла Матильда. — Теперь я хочу пойти домой и подумать о том, что произошло сегодня днем.
Мисс Хани тотчас же поднялась.
— Разумеется, — сказала она. — Я и без того тебя слишком долго задержала. Твоя мама будет волноваться.
— Она никогда не волнуется, — улыбнувшись, сказала Матильда. — Но я все равно хочу домой, если вы не возражаете.
— Что ж, идем, — сказала мисс Хани. — Извини, что у меня такой скверный чай.
— Ничего подобного, — сказала Матильда. — Мне он очень понравился.
Они дошли до дома Матильды, не произнеся по дороге ни слова. Мисс Хани чувствовала, что Матильде именно этого и хотелось. Девочка была настолько погружена в свои мысли, что не видела, куда идет, а когда они подошли к дому Матильды, мисс Хани сказала:
— Лучше позабудь все, что я говорила тебе сегодня.
— Не могу вам этою обещать, — сказала Матильда, — но обещаю ни с кем больше об этом не разговаривать, даже с вами.
— Мне кажется, это будет разумно, — заметила мисс Хани.
— Но и не могу обещать, что не буду больше об этом думать, — сказала Матильда. — Я думала об этом всю дорогу от вашего дома, и мне кажется, у меня появилась одна мысль.
— Не думай об этом, — сказала мисс Хани. — Прошу тебя, забудь обо всем.
— Мне бы хотелось задать вам еще три последних вопроса, прежде чем я прекращу говорить на эту тему, — сказала Матильда. — Вы не могли бы ответить на них, мисс Хани?
Мисс Хани улыбнулась. Удивительно, как эта маленькая девочка берет на себя ее проблемы, и притом так решительно.
— Что ж, — сказала она, — это зависит от того, какие будут вопросы.
— Первый вопрос такой, — начала Матильда. — Как мисс Транчбуль называла вашего отца, когда они оба находились дома?
— Я уверена, что она называла его Магнус, — ответила мисс Хани. — Это было его имя.
— А как ваш отец называл мисс Транчбуль?
— Ее зовут Агата, — сказала мисс Хани. — Так он ее и называл.
— И наконец, — продолжала Матильда, — как ваш отец и мисс Транчбуль называли вас, когда вы все были дома?
— Они называли меня Дженни, — ответила мисс Хани.
Матильда тщательно обдумала услышанное.
— Позвольте, я повторю, чтобы вы убедились, что я правильно поняла, — сказала она. — Дома отец был Магнусом, мисс Транчбуль Агатой, а вы — Дженни. Так?
— Все верно, — сказала мисс Хани.
— Спасибо, — сказала Матильда. — Больше я не буду об этом говорить.
«Интересно, что же происходит в голове у этой девочки», — подумала мисс Хани.
— Только смотри, не делай глупостей, — сказала она. Матильда рассмеялась и побежала по тропинке к дому, крича на ходу:
— До свиданья, мисс Хани! Большое вам спасибо за чай!
ТРЕНИРОВКА
В доме, как всегда, никого не было. Отец Матильды еще не вернулся с работы, мать играла в лото, а брат мог быть где угодно. Она прошла прямо в гостиную и выдвинула ящик серванта, в котором, как ей было известно, ее отец держал коробку сигар. Взяв одну сигару, она направилась к себе в спальню, где и заперлась.
«Теперь надо потренироваться, — сказала она про себя. — Будет трудно, но я готова».
В голове у нее рождался замечательный план помощи мисс Хани. Она уже разработала его почти во всех деталях, и теперь все зависело от того, сможет ли она сделать кое-что с помощью своей способности передвигать предметы. Она знала, что сразу у нее это не получится, но была уверена в том, что, потренировавшись и приложив кое-какие усилия, в результате добьется своего. Без сигары тут было не обойтись. Возможно, сигара была чуточку толще, чем ей нужно, но вес ее устраивал. С ней и потренируемся.
В спальне Матильды стоял небольшой туалетный столик, на котором лежали расческа и две библиотечные книги. Она отодвинула все это в сторону и положила на середину столика сигару. Затем отошла в сторону и села на краешек кровати. От сигары ее отделяли примерно три метра.
Устроившись поудобнее, она стала сосредоточиваться и на этот раз очень быстро почувствовала, как в голове у нее будто побежал электрический ток, в глазах сделалось горячо, и в направлении сигары устремились миллионы искр. «Сдвинься с места!» — прошептала она, и, к ее немалому удивлению, сигара, обернутая посередине золотистой бумажкой, почти тотчас же покатилась по столику и упала на пол.
Матильде это понравилось. Как интересно! Ей казалось, что в голове у нее бегают искорки, которые затем вылетают из глаз. Она при этом ощущала такую силу! И как быстро на этот раз получилось! И как просто!
Она подошла к столику, подняла сигару и положила ее на прежнее место.
«А теперь сделаем что-нибудь посложнее, — подумала она. — Если я могу толкать предметы, значит, я могу и поднимать их. Для меня чрезвычайно важно научиться поднимать их и делать так, чтобы они оставались в воздухе. Не такая уж и тяжелая это вещь — сигара».
Она снова села на краешек кровати и начала все сначала. Собрать энергию в глазах было делом легким. Как будто в голове нажимаешь на какой-то курок. «Поднимись! — прошептала она. — Поднимись! Поднимись!»
Поначалу сигара покатилась. Но Матильда продолжала пристально на нее смотреть, и тогда один кончик сигары медленно оторвался от стола примерно на сантиметр. Приложив неимоверные усилия, ей удалось удержать сигару в таком положении примерно десять секунд. Затем сигара опять упала.
— Фу! — устало выдохнула она. — У меня получается! Я уже почти научилась!
В продолжение следующего часа Матильда продолжала тренироваться, и в конце концов ей удалось сделать так, что сигара, от которой она не отрывала глаз, поднялась примерно на двадцать сантиметров над поверхностью стола и висела в воздухе около минуты. Потом Матильда вдруг почувствовала такое изнеможение, что откинулась на постель и тотчас же уснула.
В таком положении мать и застала ее в тот вечер.
— Что это с тобой? — спросила мать. — Ты заболела?
— О-хо-хо, — произнесла Матильда, поднимаясь на постели и оглядываясь. — Нет. Со мной все в порядке. Я немного устала, вот и все.
Начиная с того дня Матильда, возвратившись из школы, запиралась у себя в комнате и тренировалась с сигарой. И скоро у нее замечательно стало все получаться. Спустя шесть дней, к вечеру среды, она уже могла делать так, чтобы сигара не только поднималась в воздух, но и двигалась в ту или другую сторону по ее желанию. Это было чудесно.
— У меня получилось! — воскликнула она. — У меня и это получилось! Я могу посмотреть на сигару, и она поднимется в воздух, и я могу делать так, чтобы она перемещалась так, как я захочу!
Единственное, что ей теперь оставалось, это привести свой план в действие.
ТРЕТЬЕ ЧУДО
На следующий день был четверг, а по четвергам, как знали все ученики из класса мисс Хани, уроки сразу после большой перемены вела директриса.
Утром мисс Хани сказала им:
— Кое-кому из вас не очень-то понравилось, как в прошлый раз директриса вела урок, поэтому давайте сегодня постараемся быть особенно внимательными и разумными. Как твои уши, Эрик, после той последней встречи с мисс Транчбуль?
— Она их вытянула, — ответил Эрик, — Моя мама говорит, что уверена: теперь они больше, чем были раньше.
— Ну а ты, Руперт, — обратилась к мальчику мисс Хани, — я рада видеть, что после того четверга у тебя не стало меньше волос на голове.
— Потом голова сильно болела, — сказал Руперт.
— А ты, Найджел, — спросила мисс Хани, — очень прошу тебя, не старайся сегодня показаться директрисе умницей. На прошлой неделе ты не очень-то любезно себя вел по отношению к ней.
— Я ее ненавижу, — сказал Найджел.
— А ты не показывай вида, — сказала мисс Хани. — Это ни к чему хорошему не приведет. Она очень сильная женщина. У нее мускулы как стальные канаты.
— Был бы я взрослым, — сказал Найджел, — я бы ее с ног сшиб.
— Сомневаюсь, — сказала мисс Хани. — Это еще никому не удавалось сделать.
— А что она у нас сегодня будет спрашивать? — спросила какая-то маленькая девочка.
— Почти наверняка — таблицу умножения на три, — ответила мисс Хани. — Вы как раз ее и должны были выучить за эту неделю. Так что постарайтесь все хорошенько вспомнить.
Закончилась большая перемена, и ученики снова собрались в классе. Мисс Хани заняла свое место в конце комнаты. Все остальные сидели и молча ждали, как бы предчувствуя что-то неладное. И вдруг в класс огромными шагами вошла громадная Транчбуль в зеленых бриджах и хлопчатобумажной куртке. Она тотчас же направилась к своему графину с водой и, взяв его за ручку, заглянула внутрь.
— Рада видеть, — сказала она, — что на сей раз в питьевой воде нет скользких тварей. А если бы они там были, то со всеми вами без исключения приключилось бы нечто весьма неприятное. Включая и вас, мисс Хани.
Все молча и напряженно слушали. Ученики уже успели изучить повадки тигрицы, и никто не хотел рисковать.
— Очень хорошо, — прогудела Транчбуль. — Давайте-ка проверим, насколько хорошо вы выучили таблицу умножения на три. Или, другими словами, насколько плохо мисс Хани научила вас умножать на три.
Транчбуль стояла перед учениками, расставив ноги, уперев руки в бедра. Она с усмешкой смотрела через весь класс на мисс Хани.
Матильда неподвижно сидела за своей партой во втором ряду и внимательно наблюдала за происходящим.
— Ты! — крикнула Транчбуль, указывая пальцем размером со скалку на мальчика, которого звали Уилфред. Уилфред был самым крайним в переднем ряду. — Встань, ты! — крикнула она ему.
Уилфред встал.
— Начни-ка таблицу умножения на три с конца! — рявкнула Транчбуль.
— С конца? — запинаясь, проговорил Уилфред. — Но я не учил с конца.
— Ну вот! — торжествующе вскричала Транчбуль. — Она ничему вас не научила! Мисс Хани, почему вы абсолютно ничему их не научили за прошедшую неделю?
— Это не так, — ответила мисс Хани, — Они все научились умножать на три. Но я не вижу никакого смысла в том, чтобы они учили таблицу умножения с конца. С конца ничего нельзя учить. Весь смысл жизни состоит в том, чтобы двигаться вперед. Я хочу у вас спросить, можете ли вы, например, назвать по буквам какое-нибудь слово с конца? Очень я в этом сомневаюсь.
— Не дерзите мне, мисс Хани! — отрезала Транчбуль, после чего повернулась к несчастному Уилфреду. — Очень хорошо, мальчик, — сказала она. — Ответь мне. У меня семь яблок, семь апельсинов и семь бананов. Сколько всего у меня фруктов? Быстрее! Давай же! Говори ответ!